25 июня. Пяток. В 5 часов утра начало службы — Полунощница, Часы, Литургия . После Храма хотел немного отдохнуть, приготовиться к встрече, но моему молдавскому Вергилию (по определению профессора) срочно нужно куда-то нестись. Кружим по Фрушкиной горе. Поваленные деревья, огромные воронки. Бомбили и здесь, хотя кроме леса, монастырей, крестьянских поселений ничего тут нет.
Монастырь Раковац. XVI век. Находится в стадии восстановления. Игумения Гавриила уже в годах, живая, общительная, показывает Храм с современным иконостасом. Как водится, угощает кофе, приглашает остаться, пожить.
— Молим на славу Храма, — приглашает на престольный праздник.
— Когда слава? — интересуется отец Антоний.
— 14 июля. Дан (день) Космы и Дамиана.
Монастырь Беочин. XV век. Пожилая монахиня открывает Храм. Здесь пребывают мощи святителя Варнавы. В 1063 году (дата сомнительна: сам перевел со слов матушки) его хиротонисали во епископа Сарайского. Отслужил только одну Литургию: был арестован усташами, его истязали, предали мученической кончине — отравили.
Монашеская трапезная. Игумения Екатерина (знала Иустина (Поповича)) сидит в простом платке, черном платье, приказывает нас покормить. Бурные наши отнекивания не принимаются. Входят насельницы — одна другой старше. Некоторые в монашестве по пятьдесят — пятьдесят пять лет. И ни одной искушеньицы. Просят прислать сюда послушниц из Молдавии, России. Обещаем передать их просьбу. Благодарим за хлеб-соль. Все насельницы собираются в трапезную. Раздаю иконки, помазываю маслом от Гроба Господня. Радуются, как дети. Поют на церковнославянском «Христос Воскресе». С пением, под колокольный звон, провожают до ворот.
— О как выпроваживают, даже с колокольным звоном, — говорю отцу Антонию.
Тот смеется. Игумения показывает повреждения от бомбардировок. Срывает цветы, дарит на прощание. Сгрудились, как овцы, чающие заклания.
— Оставайтесь с Богом! — крещу всех из машины.
Дружно машут руками.
Выезжаем на вершину горы.
— Ваше место, — улыбается отец Антоний, — любите обозреваемость.
По обочинам, под вековыми цветущими липами стоят грузовые машины. Кузова служат фундаментом многочисленным ульям (поставлены вплотную, в несколько этажей). Слушаю пчелиный гул. Их тут больше, чем комаров в моем болоте. Здесь же, в стеклянных банках, выставлен на продажу мед.
— Майский? — спрашиваю у подошедшего пасечника в сетке.
— Есте, есте (да, да).
Покупаем меду матушкам в Белград (даром, что ли, нас терпят?), раздаю иконки подошедшим пасечникам. Молодой, коротко подстриженный мужчина рассказывает, что здесь неподалеку хранилось пятьсот тонн какого-то яда. Американцы метили в это хранилище, но попали на другой день, когда ядовитое вещество было перекачано в другие резервуары и вывезено. Взлети все это в воздух — конец Сербии. Нужны американцам эти шиптари! Важно уничтожить сербский народ — оплот Святого Православия на Балканах. Сатанист Клинтон воюет против врага своего хозяина.
Сбились с дороги. У проезжающих велосипедистов (мальчишки десяти-двенадцати лет) спрашиваем направление. Охотно тормозят, объясняют. Раздаю им иконки. Узнав, что мы из России — ликуют:
— Рус — брат! Рус — брат!
Целуют подаренные иконки, высоко их воздевают. Слезы выступают сами. Господи, благослови Сербию!
Монастырь Джития. XV-XVI век. Храм отверзает монахиня Юстина (из Свято-Введенской белградской обители). Игумений Евлалии за семьдесят шесть, в монастырь пришла пятнадцати лет. В монастыре пятьдесят восемь лет. Цифры просто астрономические. Их двое. Разводят кур (вон сколько наседок!), молятся, так и живут. Пытаюсь посочувствовать:
— Жаль, что вас так мало.
Сочувствие не принимается.
— Как мало, — горячо протестует старица, — Ангелы кругом!
Ей виднее.
— Бомбили вас? — вступает отец Антоний, — страшно было?
Смотрит недоуменно:
— Как страшно? Не страшно! Николай Угодник — защитник.
Говорит так, как будто сама запретила бомбам падать поблизости.
— Из потомства Илии, — смеется отец Антоний, — тот запретил дождю, а эта бомбам.
Благодарно отказываемся от шливовицы и кофе. Помазываю напоследок святым елеем.
Монастырь Кувеждин. Иеромонах Антоний (сорок лет, кроткое лицо), монах Иерофей — вот и вся братия восстанавливающейся обители. Приглашает к себе, предлагает шливовицу, кофе. Записывает наши имена в синодик, просит и нас помолиться о себе. Кратко беседуем, прощаемся.
Спаси вас, Господи, батюшка, вот и я сегодня побывала с вами в Сербии… Хоть и прошло столько лет, впечатляет, словно это было вчера.
Отец Роман! Спасибо Вам за скорбь и боль о братском народе! Господь слышит молитвы своих праведников, многострадальная Сербия обретет покой!
Храни ВАС Господи!
Подошедший горбун Миланко просит о нем помолиться.
—-
Нет уже Миланко. Умер он несколько лет назад. Как раз в день, когда его отпевали,
мы были в Цетине. Он был долгое время как одна из визитных карточек Цетиньского монастыря. Добрый был человек.
О Сербия! Душа моя готова
В дружине братской за свободу стать:
Кто разлучит нас от Любви Христовой,
Когда нас убивают за Христа?
Прочитав впервые путевые заметки о Сербии, я неустанно повторяла эти строки и навсегда влюбилась в Сербию, эту удивительной красоты страну с ее замечательным народом, чудесным, мелодичным языком. Вместе с отцом Романом я побывала в каждом уголке этой страны, любовалась ее красотами: «Здравствуй, Сербия. Очень красиво! Горы, вода, буйная растительность. Возникающие частые туннели всякий раз окунают нас в первозданный Божий мир». И сердце сжималось от боли за растерзанную, поруганную красоту: бомбежки, беженцы, книга, подписанная Любицей Мелетич: «Отцу Роману – в час ужаса!» «Небо плачет над Сербией!» — восклицает отец Роман.
Путевые заметки отца Романа — это сгусток боли и любви к мужественному народу Сербии. Удивительная страна, удивительные встречи, и всюду горе и боль. В одном из своих стихотворений отец Роман пишет: «Если б не был монахом — стал бы Русским Солдатом».
В путевых записках о Сербии Батюшка спрашивает, как добраться до Косово, и ему отвечают: «Что вы! Вас там убьют!» Однако он отправляется в Косово, там русские православные добровольцы, есть священник, и надо их поддержать, служит в полупустых, растерзанных храмах и монастырях Сербии. Это ли не истинная христианская любовь к братьям во Христе? Это ли не истинное, непоказное мужество: «Профессор что-то говорит о русском человеке, который любит Сербию и, желая поддержать сербский народ, русских добровольцев, рискуя собой, поехал в Косово. Делаю вид, что ничего не понимаю».
Я гляжу на великий погост,
Исполняюсь звучаньем особым.
Здравствуй, Косово! Я твой гость.
Отчего же прискорбны оба?
Этой встречи так долго ждал!
Но прости, собирался не споро.
И на столько веков опоздал,
Что не умер в блаженных просторах.
Чудо-Косово. Райская цветь.
Что сказать мне в свое оправданье?
Жаждал песню заздравную спеть,
Да душа в погребальном рыданьи!
Но напрасно злорадствует враг,
Отымая и горы, и долы.
Сердце Сербии, сербский стяг!
Ты уже у Христова престола!
Каждый раз, когда проходят в Минске православные выставки, мы спешим туда, где останавливаются сербы. Задумчиво пожилой серб перебирает струны гитары, мы подходим и вместо приветствия говорим: «Мы любим Сербию». И чудным светом любви лучатся глаза сербов в ответ на такое приветствие.
Мы покупаем икону святой Ангелины для моей внучки Ангелины, и сербы нам дарят иконки и улыбчивыми взглядами провожают нас. А мы восхищаемся нашими братьями-христианами, перенесшими столько страданий и не утратившими любви. Мы любим тебя, Сербия! Этой любви научил нас отец Роман, как научил нас собственным примером быть стойкими и мужественными.
Рассматривая иногда фотографии Батюшки Романа, а их у меня около ста забито… Душа сама комментирует, здесь, что-то пишет, здесь стоит с писателем, молится за него или дает благословение. А здесь, с обложки книги- мужское, мужественное лицо , название, «Там моя Сербия.» Что человек может подумать, не читая книги, просто глядя на обложку. Ну, да, проехался батюшка по монастырям, встречался с братьми, с сестрами, провел беседы с прихожанами. Ну не на курорт же… Сербия красивая — все знают! Проходит время, все восстанавливается, и мы на время забываем, что где- то была война, гибли люди. Спасибо Оличка, наша Ольга Сергеевна, Вы наш помощник, открываете перед нами красивое, бывает и страшное, как в этот раз. Вся жизнь — в стихах и в прозе… Читаяя это повествование, у меня в голове, как молотом «зачем, зачем он туда едет, там убивают». И тут мимоходом реклама из телевизора к документальному фильму- едут со всего мира мужчины, в ДНР, помогать. Что это- братство, чувство долга! Зов! Устремленность! Любовь к Богу и ко всему, что возвышает дух!
Благословите отец Роман. Как и где можно купить Вашу книгу о Сербии? В Москве ее нет. Если у Вас есть лишний экземпляр, то может поделитесь?
Кроме Минского издания 1999 года, были ли другие ?
Спаси Господи, Батюшка???
Многая Благая Вам лета и всем Вашим помощникам ??
Читая Ваши стихи сердце начинает болеть??
Испытываешь такие переживания в Ваших стихах за нашу Родину и за Сербских братии, матушек, сестёр ???
??
Валентина, книга ещё издавалась в 2005 году в Петербурге, но её тоже нет в продаже.