col sm md lg xl (...)
Не любите мира, ни яже в мире...
(1 Ин. 2:15)
Ветрово

Людмила Ильюнина. Деревенские бабушки

На скло­не зем­ных дней оце­ни­ва­ешь как ве­ли­кое при­об­ре­те­ние то, что преж­де ка­за­лось ущерб­ностью, — свое кресть­янс­кое про­ис­хож­де­ние и жизнь в де­рев­не в детские го­ды. В шес­ти­де­ся­тые и се­ми­де­ся­тые го­ды я еще за­ста­ла ту де­рев­ню, в ко­то­рой со­хра­ня­лись ста­рин­ные обы­чаи, пес­ни и иг­ры, об­щие празд­ни­ки — «брат­чи­ны». Поз­же ез­ди­ла в де­рев­ни рус­ско­го се­ве­ра в экс­пе­ди­ции и по­том в от­пуск тя­ну­ло не в теп­лые края и не в стра­ны за­морс­кие, а в де­довс­кий дом на бе­рег Вол­хо­ва. Ми­лос­тью Бо­жи­ей боль­ше де­ся­ти лет жи­ву не в го­ро­де, а на зем­ле, не­по­да­ле­ку от бла­го­сло­вен­ной Вы­ри­цы.

Так от детства и до сего дня Господь дает возможность прикосновения к живой народной жизни. Потому что разные это образы бытия — так сказать, городское христианство (хотя, как мне верно сказал один человек, «спастись можно и на крыше небоскреба»), и христианство на земле — крестьянство.

Один простой пример из собственного опыта приведу. Однажды поехала в отпуск в деревню с разными рабочими, общественными проблемами — не могла успокоиться. Пошла к моему деревенскому другу Александре Павловне, хотела поделиться с ней своими бедами, а она плачет и молится — из стада деревенского две коровы пропали во время ее пастьбы. Кругом леса дремучие, да и народ всякий попадается. Я тогда как-то особенно сильно почувствовала — вот это настоящая беда, а у меня все почти — от головы и от собственных страстей.

Коровы нашлись, и все мы вместе радовались, что Бог услышал наши молитвы. Об Александре Павловне, Царствие ей Небесное, расскажу особо.

В годы гражданской войны и разрухи в крестьянской семье в глухом мещерском крае у пятидесятидвухлетней матери родился тринадцатый ребенок — дочка Шура… О своем детстве и тяжелой трудовой, военной юности Александра Павловна рассказывала как о времени, полном смысла, как о правильной жизни, в которой к тому же было так много чудес. Рассказы ее я долго вспоминала, придя домой после наших «посиделок» у дверей коровника, где она проработала почти всю жизнь. Настало уже время опубликовать эти рассказы. Но передать живой мещерский говор, интонации, движение рук и мимику мне все равно не удастся: увы, я не писатель, а публицист…

Александра Павловна всю жизнь прожила для других — сначала трудилась, чтобы поддержать престарелых родителей, потом одна растила дочь (муж погиб на фронте в самом начале войны), нянчилась с внуками, с трудом пережила раннюю смерть одного из них. Когда мы познакомились, на меня нахлынуло ее трагическое одиночество в мире, где о душе и поговорить-то не с кем. Как-то это не принято между современными деревенскими жителями.

«А мы, когда собирались дома или в гостях, пели хором. Ведь электричества не было и телевизора тоже, болтать что ни попадя отец нам не разрешал. А сколько хороших песен мы знали, и совсем не скучно было, когда пели вместе или рассказывали интересные истории», — вздыхает Александра Павловна. Но при этом никого не осуждает. Пожалеет, но не осудит. Всю жизнь Александра Павловна прожила в «советской деревне», а сама была хранительницей вековых устоев крестьянства. К ней не приставало ничего от царящей в колхозной деревне последних советских лет расхлябанности, лени, пустозвонства — все это обходило ее стороной.

Не смогу я передать своими скудными словами ее душу, но в память о ней и многих других драгоценных деревенских бабушках приведу фольклорные записи, сделанные в разных местах. Подивитесь вместе со мной, какой богатый язык у настоящих природных крестьян, не потерявших свое лицо в сумятице «перестроек».

«Моя душа не берет барыша: никогда не жила сыто-прикрыто и всю жизнь делов как дров», «в деревне жить — заплевали, затуркали», «прожито — порублено, нет того человека, у которого горя не было», «я где родилась, там и сносилась», «мой век — состав большой, поезд не перевезет, что пережито, я горя тяпнула больше всех», «выходных и отпусков у нас не было, сильно нас обижало государство, потому и сносились прежде времени», «я всю жизнь прожила — невысоко прыгала», «старой жизни не дождаться, ни с какой сторонушки не докликаться, потому как в людях кровь стала скотинная», «с разумом никто не родится — все учатся, нас учили: не спускай с сердца Бога — будет тебе во всем подмога, еще нас учили: рыба любит глубину, а человек добрину».

Еще полнее, лучше общая судьба народная вылилась в песнях-заплачках, которые, как Александра Павловна вспоминала, они пели на посиделках:

Я от горя в чисто поле —
Горе катится за мной.
Я от горя в темный лес,
Оглянулась — горе здесь:
Горе плачет, горе скачет,
Горе песенки поет.

Страшная доля выпала доживающим ныне по деревням последние годы своей многострадальной жизни старушкам: голодное и кровавое революционное детство, раскулачивание, коллективизация, высылки, аресты отцов, братьев, опять голод, война, беспаспортное советское крепостное право, работа за «палочки» — трудодни, а потом пенсия — 12 рублей, верх — 20 рублей. Пьяные мужья, дети, внуки…

Я от горя боком, боком,
Ну а горе все за мной.
Я от горюшка в реку —
Горе стоит на берегу.

Вот такой образ «старухи-горюхи» у нас получился, но не так все однозначно просто. Деревенские бабушки, которые, как моя Александра Павловна, не бросили свою землю и хаты, все-таки духовно более крепки, чем их городские сверстницы. О той фактически страшной прошлой жизни они говорят: «Жили мы бедно, да весело», «есть было нечего, а жили мы весело», «веселее раньше жили», «беднее мы жили, нуждой тисканы, но веселее». А таких проклятий в адрес правительства и богатых, какие приходится слышать от стариков у нас в городских магазинах и на улице, в деревне я не слыхала. Простой деревенский народ знает себе цену: «Не все кто-то виноват, но и сами виноваты. Раньше ругались: “Дай тебе Господь большой лени” — это на человека, а на корову: “Ах ты, окаянница!” А нынче все матюгом — и на корову, и на матку, и на детей… Никто не доказал, что Бога нет, а как лихо придет, все Бога вспоминают: Бог и в народе, и в природе, и в песне. Без Бога — ни до порога, а с Богом — по всем дорогам».

Наши деревенские бабушки — те, которые еще застали настоящую «старинушку», видели Русь пращуров, царство православное, страдают не только так, как в городе — от безденежья, недоедания, оскорблений, но и оттого, что «все дико стало», забыл народ о том, что русский — это значит православный, а не деревенский пьяница, как ныне.

Вот их слова: «Кинули мы милое, пошли искать постылое», «Бог долго ждет, да больно бьет. Вот по жизни и жильцы стали: ни Бога, ни совести — живут, как хотят… Убила горилка людей, и нечистый дух в них вселился», «у нас чуть что — давай менять быка на индюка! То — “все для народа”, а то вдруг перевернут этот народ кверху тормашками. Живешь — переродишься — опять живешь», «спустила эта жисть всех людей, и сами сбились с дороги — какая власть, такая и масть». И как присказка у всех звучит: «Мы жили в другое время. Темный народ, но боялись греха», «не так живешь, как хочешь, а как жизнь сложится… И будешь звать: “Правда, где ты?”, а она так тихонько: “Я здесь, да боюсь отозваться”».

Бабушками деревенскими и ныне еще держится почти исчезнувшая с лица Русской Земли деревня. Там, где есть церковь — они главные прихожанки. Только церковь и настоящий пастырь могут поднять Землю Русскую. Вернуть прошлый деревенский уклад можно только любовью. На любви все стоит.

Но все-таки щемит сердце при взгляде на последних «бабушек в платочках», плачет сердце, когда узнаешь скорбные повести их жизни, — и прошедшей, и нынешней.

Как прекрасно сказал ярославский священник Александр Шантаев в своей книге «Асина память», «можно вполне реально всмотреться в каждую старуху, как в икону. И вполне возможно увидеть за каждой высь, это море и небо с мерцающими созвездиями. И это будет правильно, по-христиански — это будет по заветам наших нравственных апостолов. Но вопрос остается на месте — при чем здесь Церковь? Что она? Где ее место здесь, то, о котором говорится в Писаниях? Если окинуть мысленным взором всю Россию за чертой Москвы, — сотни, тысячи церквей, и каждая со своим десятком верных старух, гуртом более или менее дряхлых бабок. И за каждой бабкой — куст ее больного рода, чем позднее побеги, тем беднее и истощеннее. И из этих клубней в навозных грядках — разумею из бабок, — тянется к небу уродливыми чахлыми побегами вся Русь, полная незрелых кислых плодов, пустых орехов, червивых яблок. Но и в этих червивых яблоках есть свои свежие семечки — как один восьмилетний мальчик, до благоговения изумивший меня сердечной простотой своей исповеди. Сейчас, к сентябрю, бабки по обычаю гонят своих внуков и правнуков в церковь причаститься и благословиться на учебу, чтобы отъехать до следующего лета в ближайшие и дальние города и веси…

Может, эти заскорузлые бабки, старые корни, принесут еще Богу свой плод во времени, в истории сам-десять, сам-шестьдесят? И тогда выяснится, что наши пустующие церкви были в эту эпоху вроде полей под паром, обильно унавоженных страданием, терпением, непротивлением злу, сохраняющих до поры, под спудом клубни прорастающих потомством бабок?»

В каждом сельском приходе были или есть свои старожилы — «старейшины сел», и среди них те, что мирским чином крестили и отпевали своих односельчан в годы, когда были закрыты храмы. Автору этих строк приходилось общаться с такими бабушками, и всегда поражало одно: какие прекрасные лица! Вернее, лица, уже при жизни преображенные в лики. И какие трагические судьбы! Одиночество, издевательства родных и близких, бездомные скитания, многолетние голод, холод, болезни. И при этом — несгибаемая вера, верность Церкви.

В маленьком храме в деревне Изваре мы встретились с бабой Таней, которой скоро исполнится девяносто восемь лет, и записали ее безхитростный рассказ. Вглядитесь, какое у нее прекрасное лицо! «Лица — как лики» — сказал поэт о русских крестьянах.

Людмила Ильюнина
Сайт «Ветрово»
25 мая 2021

Заметки на полях

  • Башкирия

    Здравствуйте, уважаемая Людмила! Спасибо Вам за этот очерк о простых деревенских жительницах, русских бабушках. Сколько же им пришлось горя повидать за свою жизнь, сколько всего пережить! И выдержать все эти неимоверные испытания, выстоять им помогала, конечно же, Вера. В душе бабушек этих живёт вера в Бога, искренность и доброта, потому они не озлобились ни на врагов, ни на правительство, ни на жизнь.
    Вот и бабушка Таня, какая доля тяжёлая выпала на её жизнь, а она рассказывает обо всем как-то по-доброму даже, с улыбкой. А какой говор красивый, как она произносит слова по-особому, мягко: «в лясу, перяжили, дяревня…» Вообще, в
    произношении есть сходство с тем, как говорит отец Роман, мне так показалось.
    В деревне (татарской), где родился мой отец, жила тётя Аня, жена дяди моего (старшего брата папы), её все называли Аня апа (по-татарски). Она по национальности была украинка, тоже очень красиво говорила на своём родном языке, была очень трудолюбивой, чистоплотной, никогда не жаловалась и ни о ком не говорила плохо. И я помню, как она на праздник Пасхи каждый год звонила своей подруге и три раза громко произносила: » Христос Воскресе!» Когда я смотрю такие сюжеты про русских бабушек, всё время вспоминаю мою тётю Аню, она была для меня вместо бабушки.
    «Бабушками деревенскими и ныне еще держится почти исчезнувшая с лица Русской Земли деревня.» Да, это так. Именно они являются хранительницами народной жизни.
    Спасибо Вам, Людмила! Помощи Божией нашим бабушкам и всем-всем!
    С уважением, Айгуль.

  • Санкт-Петербург

    Дорогая Айгуль, благодарю вас за отзыв и рассказ о тете Ане. Мя подруга — известный фотограф Людмила Иванова в конце 1980=х успела поездить по деревням и поснимать наших бабушек. Эти фотографии говорят без слов о праведной жизни. Люда пыталась достучаться до разных инстанций с предложением поставить памятник «бабушке в платочке», но пока никто не откликнулся. Мы с ней сделали сборник — я собрала стихи разных поэтов, посвященных бабушкам и проиллюстрировала его (на каждой странице) их портретами, он зазывался «Лица — как лики».
    Надеюсь, что и другие читатели сайта «Ветрово» отзовутся на эту публикацию воспоминаниями о своих бабушках. Они уже уходят, а новое поколение бабушек уже совсем другое, мы совсем другие…

  • Санкт-Петербург

    Да, к сожалению сейчас образ бабушки в Церкви становится синоним невежества и суеверия

  • пгт. Вырица

    Благодарю Вас, Людмила, за Ваш рассказ о деревенских бабушках.Меня очень тронула и тема, и то, как Вы об этом поведали. Старушки в платочках достойны и памяти, и хоть запоздалой им благодарности, и талантливо созданного памятника, чтобы тема эта не уходила «из поля зрения».И в моей памяти есть такая бабушка, баба Настя из-под Козельска.У нее была трудовая и в общем-то горькая жизнь. Но жизнь ее освящалась искренней,детской верой. Она любила посмеяться.Сожалею, но ее великолепной народной речи мне не передать: юмор, мудрость — все тут было.Раз нашли мы ее в траве у дома, над ней выстиранное белье на веревке полощется.Спрашиваем, что случилось, баба Настя? Она отвечает:»Меня молнией убило. Шарахнуло, я и повалилась кулем да и померла.» «Так Вы же живая»,- говорим. «И слава Богу! Видать, Он раздумал. Еще пригодится яму баба Настя». А после чтения Правила,она беседовала с каждым святым как с родным. Иконы стояли на столе, прислоненные к стенке. Мы в то время были соседями.

  • Москва

    «И ушедшие молча с фотографий глядят…»

    Спасибо, Людмила, за воспоминания. Они как всегда написаны с теплотой и трепетом, с любовью о тех, о ком Вы рассказываете. Поэтому задели за живое, всколыхнули воспоминания о своих корнях аж на два поколения назад, захотелось поделиться. Вспомнились еще мудрые слова отца Романа
    « Как можно жить без племени и роду,
    Без Родины и русских куполов?
    Не знает даже мёртвая природа,
    Чтоб дерево без корня зацвело».
    Особенно с возрастом начинаешь обращаться памятью в прошлое, хочется углубиться в невозвратную даль, понять свои истоки, благодаря кому появились на свет и имеем возможность познавать своего непостижимого Создателя. Нечаянной радостью было для меня открытие непростой судьбы
    моей прабабушки, о которой я узнала неожиданно из книги «Многоликий Палех», вышедшей совсем недавно в 2015 году. В тексте дано краткое жизнеописание многих родов и поколений иконописцев палехской земли. Именно оттуда были родом и мои прабабушка и прадедушка.
    Звали прабабушку Прасковья Вонифатьевна, родилась в 1862 году в селе Палех Владимирской губернии, который начиная с 17 века был известен как один из центров иконописи. Отсюда как из малого родника растекались в города и веси России бородатые богомазы, основным ремеслом которых были краски и кисти. Уходили в одиночку, уходили артелями. Славилась артель своими династиями. Секреты мастерства — дело семейное. История промысла и секреты мастерства когда-то не выпускали за семейный круг. Даже замуж выходили за своих, за палехских, тайны росписи оберегая. Так моя прабабушка обвенчалась с прадедушкой Иваном Петровичем в 1879 году в красивом Крестовоздвиженском храме этого села. В этом браке пересеклись два рода иконописцев. С артелью палешан молодая семья оказалась в Москве. Так как жили в Рогожской слободе, называли их рогожскими богомазами. Мастера работали в Грановитой палате, Троице-Сергиевой лавре, в Новодевичьем монастыре. У жён мастеров были свои задачи – организовать быт, вести хозяйство, растить детей. Детей родилось шестеро – пять сыновей и дочь. Однажды еще до революции Иван Петрович получил заказ на роспись храма в Санкт-Петербурге, куда и отправился. После выполнения работы с крупным заработком возвращался на поезде домой. Тут история приобретает криминальный характер, так как на станции Черная речка в купе поезда было обнаружено его бездыханное тело, весь заработок исчез. Прасковья Вонифатьевна настояла на экспертизе, в крови был обнаружен яд, возбужден судебный процесс, но мужа и кормильца не вернуть. Мать осталась одна с шестью детьми, вернулась в Палех, где родственники приютили семью в старой бане. Много скорбных моментов пришлось пережить. Вскоре гражданская война и революция отягчили жизнь. Два старших сына, ставшие иконописцами, получили заказ в Иркутске. В Сибири держался еще старый режим. Жизнь там была более сносной и не такой голодной. С оставшимися детьми Прасковья Вонифатьевна перебралась в Иркутск. Волевая энергичная женщина организовала там быт – покупку дома, лошади, коровы. Вся семья вновь собралась под одной крышей. Унывать и роптать было некогда. С молитвой, терпением внешних и внутренних скорбей, приходилось всё преодолевать. Тяжелый физический труд выпал на ее долю. Однажды она поехала за сеном за реку. На обратном пути сани провалились под лёд. Подоспевшие люди спасли и женщину, и лошадь. После этого Прасковья Вонифатьевна простудилась, долго болела, отошла ко Господу в 1921 году (59 лет от роду).
    От прабабушки остался один снимок – обычная бабушка в платочке. Но черты лица передают силу духа, волевой характер. Опять вспоминаются строки отца Романа:
    «Ночью звезды пророчат, утром росы горят.
    И ушедшие молча с фотографий глядят».
    Им было по плечу вынести тяготы времени, с Божией помощью выживали, выстаивали… А нам остается поминать их в своих молитвах…И опять отец Роман звучит фоном:
    Дай Бог и нам оставить край земной
    Без ропота в последний горький час,
    Чтоб мир Любви и Правды, мир иной
    Окутал Светом каждого из нас.

    Не плакать, не жалеть — благодарить,
    Что были здесь, цвели и отцвели,
    И птиц зимой сумели покормить,
    И злом на зло ответить не смогли.

    Земная жизнь всего лишь только сень,
    И уходящим ввысь забвенья нет:
    Нельзя пройти по утренней росе
    И не оставить за собою след.

  • Санкт-Петербург

    Дорогая Анна, благодарю за рассказ. Видно, что вы — благодарная наследница своей прабабушки. Я, честно говоря, расстроилась, что так мало откликов на статью. Хотелось бы собрать Книгу памяти наших бабушек. Но, видимо, это нужно делать только лицом к лицу. ВЫ меня вдохновили на новую работу. Для молодого поколения важно напоминание о том, «какою ценой завоевано счастье» просто жить и дышать.

  • Тверь

    Дорогая Людмила Александровна, большое Вам спасибо за Ваши труды и благородные намерения возродить память о тех, чьим примером и жизнью можно научить не одно поколение, тех, в ком была искра Божия. Люди среднего возраста их вспоминают с благодарностью и ностальгией, а младшим остаётся знакомиться с ними только по книгам и воспоминаниям других людей. Поэтому так важно и своевременно Ваше намерение создать Книгу памяти наших бабушек. Как полезно и интересно было бы её читать, особенно тем, кто не слишком доверяет, во многом искажённым, историям и персонажам классической литературы.
    О своей бабушке Татьяне могу рассказать только то, что она, как и многие женщины того тяжёлого военного времени, ждала с войны своего мужа, работала на фабрике. Однажды в её недавно построенный (на тот момент)дом пришли военные и сказали чтобы она перебиралась временно жить в деревню, что в этом месте будут проходить бои.
    Часть того подразделения, где служил дедушка в это время, полтора месяца были в окружении в лесу подо Ржевом. Пропитанием было только то, что можно найти в лесу и болотная вода (в связи с чем дедушка умер через несколько лет после войны).
    Однажды, бабушка шла по улице, где жила (как она сама рассказывала) и навстречу ей шёл худой до неузнаваемости солдат. Они поравнялись и она печально на него взглянула, подумала, какой измождённый… И только через несколько метров он её окликнул по имени. И тогда она поняла кто это.
    Подобные истории тех лет есть, наверное, в каждой семье.
    Царствие Небесное всем кто жил, страдал в те времена, верил, любил и учил своим примером самоотдачи и верности своих детей.
    Божией помощи Вам, Людмила Александровна, во благих начинаниях!

  • Псков

    «Настоящее почитание святых- ПОДРАЖАНИЕ их жизням! «. Давайте будем такими бабушками, простыми верой, ненакрашенными, в платочках, это такая красота, а главное чистота…иначе что толку восхищаться…Благодарим за такого чудного человечка, смотрели и радовались вспоминая свою бабушку Серафиму, которая отошла совсем недавно…

Уважаемые читатели, прежде чем оставить отзыв под любым материалом на сайте «Ветрово», обратите внимание на эпиграф на главной странице. Не нужно вопреки словам евангелиста Иоанна склонять других читателей к дружбе с мiром, которая есть вражда на Бога. Мы боремся с грехом и без­нрав­ствен­ностью, с тем, что ведёт к погибели души. Если для кого-то безобразие и безнравственность стали нормой, то он ошибся дверью.

Календарь на 2025 год

«Оглядывая прожитую жизнь...»

Месяцеслов

Стихотворение о годовом круге, с цветными иллюстрациями

От сердца к сердцу

Новый поэтический сборник иеромонаха Романа

Где найти новые книги отца Романа

Список магазинов и церковных лавок