Едва ли не у каждого из нас бывают минуты эмоционального и вместе духовного кризиса, когда человек не справляется со своей болью… и осознанно или неосознанно полагает, что Господь ему в этой боли не поможет, что Он ему, человеку, вот в этой его скорби сострадать не будет. Почему? Потому что боль эта в очах Божиих, как кажется человеку, лишена значения, неправильна и грешна.
Человек помнит: «Возверзи на Господа печаль твою, и Той тя препитает» (Пс. 54: 23), но некий голос вдруг говорит ему: нет, это – не тот случай, этой твоей печали Господь на Себя не примет, ибо она – ничтожна (либо греховна).
Мучаешься тем, что тебя обидели, оскорбили, что с тобой поступили несправедливо? Это гордость!.. Смиренный не обижается: он помнит, что по грехам своим еще и худшего с собою обращения достоин. Здоровья лишился?.. Так это тебе во смирение послано, ты благодарить должен, а еще и завидуешь здоровым! Горе у тебя, близкого человека потерял?.. Так и на то воля Божия: смириться должен, а не роптать. Что еще?.. Психологические болячки, навязчивое чувство вины, страхи, панические атаки, одиночество, депрессия? Это всё от маловерия. У настоящих верующих ничего подобного не бывает.
Иной человек, не будучи воцерковленным, не имея опыта жизни в Церкви, заранее полагает, что приди он со своей болью туда – там ему вот так и ответят. Другой человек воцерковлен, может быть, даже давно – но в тяжелых своих переживаниях замыкается от Церкви, от священника, от самого Бога. Замыкается по той же, собственно, причине: полагает, что не имеет права на сочувствие, потому что боль его – неправильная. Но и расстаться с этой своей болью, обесценив ее причину для себя самого, он тоже не в силах, потому что страдает в данном случае нечто для него значимое. Почему значимое? Потому что нуждается каждый из нас в любви, в уважении, в понимании и, конечно же, в справедливости. Потому что болеть тяжело, а тяжело болеть еще горше. Потому что душа еще более уязвима, чем тело. А горе – от того же корня, что «гореть», и угасить его правильными благочестивыми словами невозможно…
Потому, наконец, что не всё равно человеку, что с ним самим происходит. И не может быть всё равно. И не должно.
Замыкаясь в своей боли, одновременно и стыдясь ее, и держась за нее, человек чувствует себя не просто одиноким, а богооставленным. Он всё время слышит знакомый уже голос: «Твои страдания для Бога значения не имеют; ты, страдающий из-за своей неправильности, слабости и глупости, ни Отцу Небесному не нужен, ни батюшке земному; тем более что вокруг последнего таких болезных и без тебя предостаточно…»
А это голос лукавого! Персонально, может быть, приставленного к этому именно человеку. Говорящий узнается даже не по словам, не по смыслу их, а по холодному, сухому, насмешливому тону – по отсутствию любви. Гнус, Баламут или кто-то еще из той адской компании[1] – клевещет на своего Врага, сообщая человеку, что Он не милосерден, не сострадателен, не терпим к нашим слабостям; что Ему если и нужны какие-то люди, то лишь избранные, те, кто «высокой духовной жизни». Бес клевещет коварно: ведь смысл его слов содержит истины, известные христианину или просто человеку, сколько-нибудь знакомому с христианством. Но не содержит того, без чего эти истины – мертвые формулы, нерастворимые и неусвояемые камушки. А именно – любви.
Впрочем, увы: немало и таких людей, которые обыкновенное неумение любить, понимать ближнего и сострадать ему прикрывают ложно-благочестивыми поучениями: «Муж у тебя – алкоголик, сын – инвалид? Так ты не жалуйся, ты благодари Бога: это тебе во искупление твоих грехов…» Иных примеров приводить не стану, скажу лишь, что это, на мой взгляд, – один из худших видов современного фарисейства.
Господь же не таков. Господь слышит боль человека, чем бы она ни была вызвана. Да, наши страдания тесно связаны с нашей греховностью, это правда. Грех – это ведь не просто внешний проступок, грех – это поврежденность человеческой души, дезориентация всех ее сил, внутренняя ее немощь. Но не Господь ли сказал: «Не здоровые имеют нужду во Враче, но больные» (Мф. 9: 12)? Он пришел не к безупречно правильным праведникам, а к бедным грешникам; пришел, зная всю их уязвимость и немощь; пришел не карать, а исцелять, предлагая лекарство – покаяние. Господь всегда с нами, и всё, что с нами происходит, происходит и для Него тоже: всякое наше событие – Его событие. И всякая перемена в нашем душевном состоянии есть перемена – не только внутри нас, но между нами и Богом, в области наших взаимоотношений с Ним.
«Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко» (Мф. 11: 28–30).
Не следует стыдиться своей боли перед Врачом. Этот Врач знает про нас, пациентов, всё: «Ты познал еси седание мое и востание мое. Ты разумел еси помышления моя издалеча: стезю мою и уже мое Ты еси изследовал, и вся пути моя провидел еси» (Пс. 138: 1–3). Но одно дело – Его знание, другое – наше признание, наше исповедание перед Ним. Исповедуя перед Ним всякий грех, всякую нашу слабость, немощь, всё то, с чем мы не можем справиться и в чем не в силах разобраться, – мы вступаем с Ним в диалог, мы открываем перед Ним дверь в нашу жизнь и в наше сердце.
Марина Бирюкова
Православие.ru
13 марта 2025
[1] См.: Льюис Клайв Стейплз. Письма Баламута. ↩
Спешу поделиться открытием. Не так давно задумался, чтО значат слова, которые читает священник перед Таинством исповеди: «Господи Боже спасения рабов Твоих, милостиве и щедре и долготерпеливе, каяйся о наших злобах…».
«Как Господь может каяться о наших злобах?» ― недоумевал я. Тем, что берёт на Себя наши грехи? Но неужели эту мысль нельзя было выразить доходчивее? Или Бог раскаивается в наших злобах? Но как Он может каяться за других? Человек за человека не может принести покаяние, станет ли Творец делать это за Свои создания? Очевидно, нет. Непонятны были эти слова, и вот открылось. Оказывается, «злобы наши», о которых кается Господь, это ― бедствия, которые мы претерпеваем согласно Божественной педагогике. Наши злобы это ― испытания и скорби, которые Господь посылает людям для спасения. При этом Бог кается, т.е. скорбит и жалеет, что вынужден «негуманными» методами нас воспитывать. Негуманными они являются для неверных, а для верующих ― вся поспешествуют во благое.
СловА о Боге, «кающимся о злобах человеческих», встречаются также в молитве Манассии, царя Иудейского, когда он содержался в плену в Вавилоне. Эта молитва читается за Богослужением Великого повечерия. В синодальном переводе Библии текст этой молитвы заключён в квадратные скобки (см. 2 Пар. 36), поскольку его нет в масоретском тексте, зато он имеется в Септуагинте. «Господи Вседержителю, Боже отец наших, Авраамов, и Исааков, и Иаковль, и семене их праведнаго, сотворивый небо и землю со всею лепотою их. /…/ Безмерна же и неизследованна милость обещания Твоего: Ты бо еси Господь Вышний, благоутробен, долготерпелив и многомилостив, и каяйся о злобах человеческих».
Спаси Господи, очень хорошая статья.
У меня и правда были такие же мысли, в период больших неприятностей. Слава Богу, что это не так.