Виктор Острецов. Предисловие к книге «Масонство, культура и русская история»

С предисловием, послесловием и пространными примечаниями иерея Георгия Селина. Редакция не всегда разделяет мнение авторов

 

Эта книга была написана Виктором Митрофановичем Острецовым в 1998 году, четверть века назад. «20 лет немалый срок», ― пела «Машина времени»^[1], когда ещё стоял СССР, а тут не 20, но 25 лет прошло. Чтобы увидеть, какие изменения могут происходить в стране за 25 лет, оглянемся в историю. 1917+25=1942. 1942+25=1967. 1967+25=1992. 1992+25=2017. Каждые 25 лет жизнь менялась до неузнаваемости. Но не об этом я хочу сказать, а о том, что многое из написанного в 1917 году по истории России не представляло интереса в 1942 году по причине решительных перемен, происшедших в стране. Так же, написанное в 1967 году едва ли кому (за исключением историков и иных специалистов) было интересно изучать в 1992. Но книга Острецова, изданная в 1998 году, читается сегодня с неослабным вниманием. В чём причина? В том, что вопросы, которые Виктор Митрофанович поставил в книге «Масонство, культура и русская история», по прошествии многих лет не разрешились и не отпали сами собой, но стали настолько важны, что ни умолчать, ни обойти их уже невозможно. Как камень на картине Васнецова «Витязь на распутье», они встали на историческом пути России. Всё это говорит о том, что данные вопросы не выдуманы историком, но поставлены самой жизнью, а заслуга Острецова в том, что он их обосновал и изложил.

Эта книга писалась на очередном изломе времён, при разрушении СССР и переходе к так называемым демократии и рынку. Прошедшие с той поры годы ещё более обнажили этот перелом, ничуть не уврачевав его. Такое впечатление, будто всё это время Россия ходила по кругу или плутала неизвестно где, и вернулась к тем же проблемам, которые она отказалась решать 25 лет назад. Вернее сказать, решение было принято такое ― пусть жизнь течёт самотёком, рынок всё урегулирует. Но как рынок может решать духовно-нравственные вопросы? Какие у него идеалы? Нажива. Кто сумел, тот и съел. Поэтому вопросы, связанные со смыслом бытия: зачем человек живёт, зачем народ живёт ― остались без ответа. Советская идеология была осуждена и осмеяна, а другие цели жизни новые правительственные избранники не предложили своим избирателям.

И к чему мы пришли? К тому, что теперь под вопросом оказалось существование России. Нерешённые проблемы выросли до мiровых масштабов. Быть или не быть ― об этом, подобно шекспировскому герою, говорят теперь и президент, и патриарх. Либо Россия пойдёт по своему, предначертанному ей от Бога пути, либо растворится в других народах и государствах. Или российский народ вернётся домой, или исчезнет. Но где исторический путь России? В чём её предназначенье? Наверное, об этом говорится в книге «Масонство, культура и русская история»? Нет, об этом в данной книге почти ничего не говорится, зато много сказано о том погибельном пути, на который вступила Россия, но не в 1917 году, а гораздо раньше.

Парадокс этого труда в том, что, показывая плохое, Острецов делает хорошее. Сам Виктор Митрофанович говорит об этом так: «Автору этой книги не раз приходилось слышать упрек в том, что он «все» отрицает, и нигде у него не найдешь положительного образа. Такая реакция «культурника» понятна, ибо вся его религия есть человекобожеская кумирня. И если бы мне пришлось отвечать на эти упреки вновь и вновь, то я бы сказал, что примеры для подражания, примеры святости подлинной надо искать не среди «житий» писателей или ученых, или полководцев, а в житиях святых».

Что значат слова: «Такая реакция «культурника» понятна, ибо вся его религия есть человекобожеская кумирня»? А то и значат, что всё, к чему стремилась Россия в духовно-нравственном плане после петровских преобразований, было идолопоклонством, или «человекобожеской кумирней», и раб Божий Виктор не может не отрицать эту «религию», но для «культурника» такое отрицание означает разрушение самого себя. Иными словами, разрушение идолов, к которому призывает Виктор Митрофанович, означает разрушение культурного пространства, которое строилось и украшалось российским народом столетиями. И кто способен к сему? Точно не «культурник».

Острецов не пророк Илия, заколовший четыреста пятьдесят Вааловых жрецов (см. 3 Цар.18: 40), и потому предлагает поступить гуманнее (в то же время бесчеловечней) ― читать Жития святых вместо житий «выдающихся» и «великих». У-у, как это неинтересно. Ну тогда послушайте. Идолы как все дела рук человеческих (Пс. 113: 12) рано или поздно падут. Но одно дело ― оказаться под их обломками, защищая и отстаивая их, другое ― разрушить их самостоятельно. Первое ― душепагубно, второе ― спасительно. Да, в книге «Масонство, культура и русская история» мало спасительных примеров (их Острецов приводит в других своих трудах в лице монархистов и черносотенцев), потому что все такие образы ― в Церкви, зато в ней глубоко изучен вопрос, откуда есть пошла духовная зараза в русской земле. Узнайте же об этой заразе подробно из насыщенного разнообразными фактами и написанного прекрасным русским языком исторического исследования Виктора Митрофановича Острецова.

И ещё. В связи с начавшейся в России борьбой за самобытность^[2], книга Острецова оказывается не просто интересной, но актуальной. Сегодняшнее очищение страны от западной идеологии превращается из частного делания маргиналов вроде Острецова в «дело и слово» государства, потому что духовные болячки, названные историком, взялись лечить на государственном уровне. Но для успешного лечения болезни нужно понимать её причины и корни. Поэтому ещё и ещё раз советую прочитать эту книгу. Начнём с её предисловия.

* * *

Острецов: Как ни покажется странным, но в нашей литературе вовсе не существует работ, посвященных рассмотрению вопроса о влиянии такого огромного в политическом, религиозном и культурном смысле явления как масонство на формирование всей современной культуры, или хотя бы на какие-то отдельные ее стороны. В сущности, нет даже постановки и самой проблематики. Это загадочная фигура умолчания, касающаяся, быть может, самого главного и существенного для нашего сознания вопроса, сама по себе очень показательна и красноречива.

Г.С.: Помимо фигуры умолчания существует другая фигура ― насмешки. Заговоривший на тему, вынесенную в название книги Острецова, часто слышит: ну, опять, жидомасонский заговор… Вместо желания разобраться ― смешочки.

Острецов: В современной идеологии, или, лучше сказать, в идеологии современности, идеологии нового времени, слово «культура» занимает главенствующее положение. В это понятие включают все — и науку, и литературу, и традиции, и все религии и прочее и прочее. Выше культуры нет ничего в современном мире. Таким образом, культура стала всеобщей, высшей и единой религией, о которой некогда мечтали поколения утопистов, талмудистов, «просветителей» всех мастей и оттенков. Отсутствие работ по теме «масонство и культура» в общем-то свидетельствует о желании скрыть корни нашей нынешней, мирской культуры и желании выдать ее за нечто «объективное», то есть как бы упавшее к нам с неба, как результат «объективного» хода истории.

Г.С.: Ну а разве нет такого хода истории? Разве не движется человечество по открытым Марксом общественно-экономическим законам к прогрессу, добру и свету? Почему Виктор Митрофанович берёт слово «объективное» в кавычки? Потому что эти законы созданы людьми, а не Богом. Эти законы суть страсти, овладевшие человечеством после грехопадения Адама. Ибо корень всех зол есть сребролюбие, которому предавшись, некоторые уклонились от веры и сами себя подвергли многим скорбям (1 Тим. 6: 10). Поэтому, если под объективным законом исторического развития человечества, который был «открыт» Марксом, понимать страсть к наживе, то я готов согласиться с существованием такого закона. Однако не соглашусь с тем, что он ведёт человечество к прогрессу и совершенствованию. Он ведёт людей к деградации и смерти. Современная культура, а вслед за ней и самая жизнь стремится, по словам Острецова, «в конечном счёте все привести к одному знаменателю, все унифицировать, все свести, говоря языком масонов, к Единице».

Острецов: Отсутствие работ по теме «масонство и культура» в общем-то свидетельствует о желании скрыть корни нашей нынешней, мирской культуры и желании выдать ее за нечто «объективное», то есть как бы упавшее к нам с неба, как результат «объективного» хода истории.

Г.С.: Слова о культуре, упавшей к нам с неба, приводят на память другие слова Виктора Митрофановича на эту тему: «Кроме того, процесс создания культуры, как и любой процесс в мире организованных иерархически государств, есть процесс, направляемый и организованный определёнными людьми по определённым вкусам. Сами вкусы не есть вещь стихийная, свалившаяся с гор Памира или Монблана. Вкусы создаются — и это аксиома. Конечно, есть консервативность вкуса и привычек, и есть традиции. Но именно пример нашей страны показывает, как громадный народ усилиями идеологов-террористов в течение двух-трёх поколений почти напрочь забыл эти национальные традиции на девяносто девять процентов. В стране, например, где пели все: от извозчика до купца-горожанина, в любой деревне и на любой улице, — сегодня знают только два слова из песен Дунаевского и какого-нибудь ублюдочного Чебурашку. Это люди старшего поколения. А сегодня и вовсе молчат, и даже знаменитый «Шумел камыш» почти не услышишь, хотя пьют, как и прежде, много и самозабвенно».

Г.С.: Если вытеснение «Шумел камыш» песнями Дунаевского, и замена последних на поголовную матерщину произошли по объективным законам, то что будет дальше по этим законам? Если спущенный сверху всемiрной пирамиды курс на однополые браки ― объективный закон развития человечества, то что ждёт такое человечество? Разумеется, разложение и гибель. И этот результат будет объективен… Знаете, читатель, чем удобна теория объективности? Тем, что спросить не с кого. Раз история движется по объективному закону, значит, никто не виноват. Виноваты законы, а не люди. Виноват объективный ход истории. А в итоге, виноват Сам Бог, «давший» людям такие законы.

Острецов: Надо заметить, что в собственно масонской литературе, то есть литературе, которая издается в больших количествах масонскими объединениями в Западной Европе для своих членов, эти вопросы влияния масонства на самые различные стороны культуры постоянно разрабатываются и являются ее постоянной темой. Но на страницы общей, внемасонской литературы те же самые вопросы почему-то не выносятся, или выносятся крайне редко. То где-то на Западе появится работа, посвященная влиянию розенкрейцерской каббалистики на научные открытия…

Г.С.: Простите, вклинюсь. Хочу привести пример такой работы. Широко известная в узких кругах исследовательница эпохи Возрождения Ф. А. Йейтс (кстати, обратите внимание на приёмы бесовской пропаганды: назвать XIV-XVI века человеческой истории Возрождением^[3] и ввести этот термин в речь, ― значит заставить всех употребляющих его согласиться с тем, что до эпохи Возрождения было время Умирания), так вот, в работе «Розенкрейцерское просвещение» историк Фрэнсис Йейтс задаётся вопросом: «Исследователи часто спорят о том, какая из конфессий, какая разновидность христианства в наибольшей степени благоприятствует научному прогрессу? Католичество или протестантство? А если протестантство, то лютеранский или кальвинистский его вариант?»

Интересный вопрос, не правда ли? Какой вид христианства нужно исповедовать, чтобы успешнее развивать научный прогресс? Что же отвечает на него Йейтс? «Вопрос следовало бы сформулировать по-иному. В книге «Джордано Бруно и герметическая традиция» я высказала предположение о том, что переход науки на путь служения человечеству в значительной мере был обусловлен особым религиозным мировидением (выделено мной. ― Г.С.), сформировавшимся в русле герметико-каббалистической традиции. Если дело обстояло именно так (а все мои последующие изыскания лишь подтверждали правильность этой гипотезы, ныне принятой многими историками европейской мысли), мы можем сделать следующий вывод: в наибольшей степени благоприятствовала научному прогрессу та религиозная конфессия, в сфере влияния которой сложились оптимальные условия для развития герметической традиции».

Иными словами, не сама по себе та или иная разновидность христианства важна для успешного развитии науки, но степень распространения среди христиан герметико-каббалистической традиции. Чем она в них шире и глубже, тем больших успехов в научно-житейском поприще они достигают независимо от конфессии. По словам учёной, чтобы научный прогресс начал широко развиваться в христианстве, в нём должно было возникнуть особое религиозное мiровидение, т.е. такое восприятие мiра, которое принимается на веру. Поэтому напрасно говорят, что наука это факты и только. Наука это такой же предмет веры, как и религия. Наука это ― система знаков, принимаемых на веру, с помощью которой мiр описывается, познаётся и используется человеком. Но эта не та система, которую дал людям Иисус Христос для познания Бога и мiра. Прошу прощения, что называю системой Евангелие.

Острецов: То где-то на Западе появится работа, посвященная влиянию розенкрейцерской каббалистики на научные открытия, то работа, посвященная влиянию масонства с его оккультизмом на романтизм, то влиянию масонской идеологии на парковую архитектуру, или на творчество Моцарта или Вагнера. Но все это, опять же, не на русском языке. И все это делается не нашими отечественными исследователями.

Г.С.: Нескромно укажу на такого соотечественника и его статью, посвященную «влиянию масонства с его оккультизмом на романтизм», под названием «Баллада В. А. Жуковского «Людмила» как образчик масонской пропаганды». В статье рассматривается связь баллады с масонскими ритуалами и её воздействие на умы читающих художественную литературу, возведённую в ранг обязательной для изучения классики.

Острецов: Нельзя сказать, чтобы факт влияния масонства на отдельные стороны культурного процесса не был бы вовсе отмечен нашими отечественными исследователями. Если мы, обладая хоть какими бы то ни было логическими способностями, захотим сделать в поставленной проблеме общий вывод, то он будет нами сделан безошибочно, исходя как раз из отдельных исследований по истории нашей литературы и всего нашего «просветительства». Если мы, например, встречаем авторитетные утверждения, что «доктрина масонства оказала самое существенное влияние на всю просветительскую деятельность Новикова и его соратников», а, с другой стороны, мы видим, что эта «просветительская» деятельность легла в основу всей нашей нынешней идеологии культуры, то нам уже не надо ломать себе сильно голову, чтобы понять общие связи культуры, в которой мы живем и масонства как такового с его идеологией, с его доктриной, о которой мы пока еще, «почему-то», в сущности, ничего не знаем.

Когда-то Екатерина II определила книгу Радищева как выражение масонства, мартинизма. Между тем, книгу Радищева проходят уже не одно поколение юношей в наших школах, понятно, не случайно. Действительно, если развернуть идеи этой книги, выразить их в ясных формулах мысли, то не трудно увидеть, что и вся наша нынешняя культура, ее идеология, есть выражение тех же идей. Понятно, не случайно и то, что и Новикову, и Радищеву до сей поры посвящается такое огромное количество работ. В них видят родоначальников «просветительства», легшего в основу идеологии нашей современной культуры. И, конечно, в этом вопросе исследователи не ошибаются. Но в свою очередь мы знаем, что оба деятеля нашей культуры выражали идеи масонства. Оба не были оригинальными мыслителями, а скорее медиумами западноевропейских идей «просветительства», вышедших из недр масонских лож. Таким образом, логически, несложно любому из нас, чисто логическим путем вывести для себя заключение о решающем влиянии масонства на идеологию нашей нынешней культуры.

Г.С.: Здесь Виктор Митрофанович с лёгким юмором взывает к нашей логике и умению сложить два плюс два. Иными словами, связь нынешней культуры с масонством ― очевидна.

Острецов: Конечно, затруднение встречается в попытках увидеть суть доктрины и масонства и нашей культуры во всей исторической конкретности. Логическая догадка поэтому остается лишь логической догадкой. Но тогда кажется странным факт того, что исследователи, историки и литературоведы, имя коим легион, тратя столько сил на разработку частных вопросов, оставляют в стороне главный вопрос о сути нашей культуры, об историческом пути ее создания определенными силами и с определенной целью, во имя осуществления определенной идеологемы.

Г.С.: Думаю, что «исследователи, историки и литературоведы, имя коим легион» не понимают, что пишут, вернее, понять не хотят. Так было в незабвенное советское время. Спустят сверху методическое указание, и все нижестоящие работники расписывают его под копирку. Сотни тысяч людей изучали, разрабатывали, внедряли, расширяли учение марксизма-ленинизма, не давая себе труда задуматься, откуда и зачем оно. Почему же не задумывались? Потому что в начале советской власти опасно для жизни было думать над этим вопросом, а после трёх-четырёх десятков лет революции не столько опасно, сколько невыгодно стало думать вразрез с линией партии.

Хотя Виктор Митрофанович и называет странным факт, что «исследователи, историки и литературоведы» не вникали и не вникают в существо культурно-исторических процессов, ограничиваясь описанием их внешности, однако в самой книге он хорошо раскрывает механизм этой странности, цитирую: «Обозревая все это и вдумываясь в происшедшее, нельзя не удивиться, как быстро нация стала заплевывать свое прошлое, свою религию и петь хвалу своим врагам, врагам Христа и добровольно служить своим словом и делом палачам решительно нерусских кровей, о которых русские люди знали из Священного Писания. Трудно человеку сидеть без работы в углу коммуналки и умирать с голоду, страшно не хочется попасть на мушку чекистам – это понятно. Но кто же заставлял скромного рабочего, инженера и мелкого чиновника орать самозабвенно о “поповщине”, “кровавом царизме” и распространять сказки о “жутком положении” рабочего человека в “проклятом прошлом”, когда сытые и довольные физиономии его родителей на фотографиях из того прошлого ярко свидетельствовали о благополучии той жизни, где не было коммуналок, очередей и великих строек под дулом винтовки. И даже сексотов и партийных проработок. Но… такая необходимость лить помои на святой алтарь появлялась всегда, когда очень хотелось стать писателем, артистом, романистом и поэтом, режиссером и просто руководителем какой-нибудь конторы, то есть социально обозначиться и вылезти “в люди”. Когда-то через кровь входили в революционные банды, и кровь спаивала. Кощунство периода советского большевизма тоже спаивало и объединяло людей этой “чисто человеческой религии”».

Г.С.: Странность того, что исследователи, историки и литературоведы оставляют в стороне главный вопрос о сути нашей культуры, объясняется просто ― желанием выползти в люди. Тот, кто хочет подняться по пирамиде, простите, по служебной лестнице спускаемых сверху идей, должен прилагать усилия для их отстаивания, какими бы лживыми не были эти идеи. Ничего личного, товарищи, только бизнес. А бизнес, как известно, дело объективное, бизнес ― закон исторического развития. Кстати, точно так, как в советское время, всё происходит и ныне.

Сергей Худиев: «Установление и удержание власти предполагает контроль над сторонниками и подавление оппонентов; и в этом отношении тоталитарные режимы ХХ века накопили огромный опыт «промывки мозгов». «Промывка мозгов» как технология опирается на неспособность человека долго жить в состоянии внутреннего разлада ― если принудить его повторять какие-то лозунги, то сначала он будет делать это, давясь и плюясь, но затем уверует в них всем сердцем, «перевоспитается» и сделается ревностным адептом навязанного мировоззрения.

В этом отношении вопиющая, бредовая нелепость трансгендерной идеологии имеет свою вполне рациональную цель. Человек, который согласился с заведомым бредом, чтобы сделать карьеру или не лишиться работы, может испытывать неловкость, стыд и унижение ― как человек, которого заставили проглотить какую-то гадость. У него есть очевидный способ избавиться от этого чувства ― горячо уверовать, что это вовсе и не гадость, его не принудили к унизительному подчинению, а, напротив, открыли глаза, и теперь-то он на стороне любви и правды. Более того, человек, согласившийся отрицать очевидную биологическую реальность по указанию либеральных ― медийных и политических ― элит, уже вошел с ними в отношения полного подчинения. Сказав «да» на это психологически довольно тяжелое требование, он тем более согласится на все, что ему еще прикажут. Уверует в любые нелепости и подчинится любым указаниям».

Г.С.: Будет ли эта нелепость называться «построение коммунизма» или же «64 половые разновидности человечества» ― без разницы. «Уверует в любые нелепости и подчинится любым указаниям» тот, кто хочет утвердиться на служебной лестнице. Например, вдумайтесь в этот лозунг: «От каждого по способностям, каждому по потребностям»^[4]. Можно ли его осуществить? Это сколько же нужно иметь всего-всего, чтобы удовлетворить потребности каждого? Для этого нужно каждому выдать по планете Земля и ещё больше. Не очевидно ли, что речь здесь идёт не о каждом, но об особом каждом? Поверить же в реализацию этой марксистской формулы для всех без исключения жителей Земли может, простите, только идиот. Или тот, кто хотел, как говорит Острецов, «стать писателем, артистом, романистом и поэтом, режиссером и просто руководителем какой-нибудь конторы, то есть социально обозначиться и вылезти “в люди”».

Острецов: Когда мы говорим слово «культура», то мы чаще всего упускаем из виду, что в основе этого понятия лежит представление о выражении некоего культа, поклонения чему-то или кому-то внешнему. Говоря о культуре сегодня, нет необходимости добавлять определение ее, как культуры светской, мирской, поскольку только эта культура и царствует сегодня в мире. Между тем, понятно, что существует и христианская культура, некогда во многих странах всеобъемлющая, в которой все силы, мысли и желания отданы учению Христову и высшим выражением которой является Церковь в ее внешних формах бытия.

Г.С.: Правильно ли называть Церковь высшим выражением христианской культуры, как это делает Виктор Митрофанович? Выходит, что Церковь это ― культура? А почему нет? Культ это поклонение, не так ли? И Богослужение это поклонение. Значит, Богослужение это ― культура, культура спасения души. Вообще говоря, высшим выражением душеспасительной культуры является возведение ски́нии^[5] свиде́ния^[6]. Так назывался в Ветхом Завете первоначальный храм Богу. Подлинное искусство это — созидание скинии свидения. Причём созидание не только руками из камней, дерева, пряжи и т.д., но ― стихами, иконами, песнями, обрядами и т.д. И не одно только внешнее строительство важно, гораздо важнее сердечное обновление человека, имеющее целью преображение его души и тела в вечный Божий храм. Разве не знаете, что вы храм Божий и Дух Божий живёт в вас? Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог: ибо храм Божий свят, а этот храм — вы (1 Кор. 3: 16–17). Источником вдохновения для такого строительства служит Святой Дух. Поэтому важнейшим из всех искусств для нас, православных, является богослужение. Скажите, чем богослужение не искусство? Музыка, живопись, поэзия, сценическое действие — всё есть в нашем богослужении. Можно даже сказать, что богослужение — это Божий театр, Божие представление, и никакого кощунства в этих словах не будет. По сути, удовлетворение всех своих эстетических потребностей человек может найти в православном богослужении. Подробнее в статье: «Искусство в жизни православного христианина».

Русское народное творчество ― это, конечно, тоже мiрская, светская культура, но она творилась воцерковлёнными людьми и дошла до нас в виде сказок, песен, былин, танцев, нарядов, обычаев и т.д., тогда как современную культуру начали усиленно насаждать сверху в советские годы. Например, сочинения фронтмена российской литературы А. С. Пушкина простой народ до революции не читал, о чём свидетельствует писатель Тургенев. В речи на открытии памятника Пушкину в 1880 году он сказал: «Будем также надеяться, что в недальнем времени даже сыновьям нашего простого народа, который теперь не читает нашего поэта, станет понятно, что значит это имя: Пушкин! — и что они повторят уже сознательно то, что нам довелось недавно слышать из бессознательно лепечущих уст: “Это памятник — учителю!”».

Острецов: Что касается нынешней культуры, мирской, «просветительской», то и она есть выражение некоего культа. И вопрос лишь о том, какой именно культ выражает она своими высшими ценностями. Нетрудно догадаться, что в ее основе лежит языческий пантеизм. Наша нынешняя культура, «просветительская», есть, как было сказано выше, выражение некоего культа. Его назвали «гуманизмом». Несомненно, что у нашей, мирской культуры, есть все признаки определенной религии. И у этой религии есть свои храмы, свои ритуалы и обряды, спрятанные от улицы, как святилища древнеегипетских жрецов, и своя метафизика, названная Екатериной II мартинистской метафизикой. Религиозное начало нашей культуры скрыто в глубине масонских ложи с их каббалистикой, ритуалами, иерархией, с их алтарями и культом «чисто человеческого».

Г.С.: «Что касается нынешней культуры, мирской, «просветительской», то и она есть выражение некоего культа», ― говорит Виктор Митрофанович, и я подчёркиваю эти слова. Светская культура тоже выражает культ, но он расходится с культом Христа, с культурой возделывания Креста. Кому служит мiрская культура? Христу? Человеческим страстям?

Ответить скопом за всю мiрскую культуру на этот вопрос невозможно. Необходимо рассматривать по отдельности каждое заслуживающее такого рассмотрения произведение искусства. Однако, когда мне говорят, что «христианский взгляд на культуру гораздо убедительнее, чем попытка увидеть за ней масонский заговор, и что очень важно донести мысль о том, что светская культура ― это душевность, сладкий и обманчивый плен, из которого очень трудно вырваться к духовному», ― я недоумеваю. Христианский взгляд на культуру ― это взгляд сквозь бойницу в башне духовного Иерусалима (ублажи, Господи, благоволением Твоим Сиона, и да созиждутся стены Иерусалимския) на окружившего город врага, который, если ворвётся в него, то не просто «сладко пленит» его жителей, но разрушит новый Иерусалим до основания. Что и происходит на наших глазах, и о чём свидетельствует Павел Пристайович в статье «Не знаю, а мне нравится!», или Паралич критического мышления». Культурный плен современного человека, уведённого из лона Церкви, это не просто обман, но ― тюрьма и деградация; не просто душевное, но духовное рабство в антихристианских мiрах.

Острецов: Нельзя не обратить самого пристального внимания на то, что десятки тысяч ученых, писателей, музыкантов, политиков, художников, всевозможных мыслителей и в прошлые времена, и в наше время состоят в масонских ложах. Было бы странным предположить, чтобы идеология ордена вольных каменщиков не оказывала бы на их мировоззрение самого серьезного влияния. Было бы странно думать, что именно идеология масонства никак не стимулирует их творчество. И если иметь возможность внимательно присмотреться к этой теме, то легко увидеть, что именно в недрах масонских лож и вызрела современная литература и современная наука, не говоря о философии, само понятие о которой, как науке о поисках мудрости, поисках истины есть синоним определения масона, как человека, ищущего мудрости, истины, как «жениха Софии». Строго говоря, именно теософия определила само появление современной науки и это очевидный факт.

Вопрос, в конечном счете, идет об определении ценности самой нынешней культуры, как выражении некоей сверхрелигии, некоей мировой религии, способной поглотить все остальные. В психологии людей, поклоняющихся этой «культуре» и сама наша святая Православная Церковь есть лишь один из моментов ее, а все святые, мученики и исповедники Христовой веры есть лишь феномен все той же «культуры». Деятелями культуры становятся, таким образом, и преп. Сергей Радонежский, и Лев Толстой, и Шопенгауэр, и преп. Серафим Саровский и сонм писателей, ученых и философов. Все в один ряд. Всеядная «культура» готова поглотить все живое, яркое и своеобразное. Но при этом она в своей сути отрицает начисто христианство и Церковь Христову. И этот момент носители «культурных ценностей» в наше время пытаются всячески затушевать. Им обидно думать, что преп. Серафим своим служением Христу отрицал эту гуманистическую культуру.

Автору этой книги не раз приходилось слышать упрек в том, что он «все» отрицает и нигде у него не найдешь положительного образа. Такая реакция «культурника» понятна, ибо вся его религия есть человекобожеская кумирня. И если бы мне пришлось отвечать на эти упреки вновь и вновь, то я бы сказал, что примеры для подражания, примеры святости подлинной надо искать не среди «житий» писателей или ученых, или полководцев, а в житиях святых. И помня при том, что святые наши есть вечно живые и предстоятели у престола Всевышнего, наши деятельные заступники, а не просто литературные или исторические кумиры, «великие» и «значительные», и чей вклад во «всемирную культуру неоспорим».

В нашей исторической литературе масонство обычно преподносится как секта темных заговорщиков, каких-то «рыцарей плаща и кинжала». Громко декларируется при этом приверженность авторов отеческим традициям «культуры и этики», то есть как раз тем самым началам, что составляют краеугольный камень самого масонства. Громко объявляется о том, что масонство «враг русского народа», но при этом удивительным образом проводятся идеи «гуманизма» и мирской культуры. Легкий декоративный флер из фраз о ценности Православия призван только затушевать скрытый в самой концепции этих работ совершенно мирской их пафос. Масонство становится в таких работах просто выражением политических устремлений каких-то гнусных и морально неустойчивых элементов. Действительное понимание масонства лежит, однако, гораздо глубже и в совершенно иной плоскости. Не случайно, большинство работ по масонству наполнены несовместимыми идеологемами, которые при попытке их понять, расщепляют весь текст на совершенно несовместимые по смыслу понятия.

Г.С.: Для лучшего понимания последнего предложения приведу выдержку из рассматриваемой книги Острецова: «Вот автор многотомного труда Олег Платонов утверждает, что весь вред у нас, на Руси, от западнических идей, от ихнего просветительства. Мы, читатели, доверчиво усвоили эту нехитрую и знакомую до боли мысль: Запад капиталистический разлагается, оттуда же и зараза. Но… напрасно мы успокоились. О. Платонов уже кидает еще одну мысль: Петр I был хорошим, и потому масоном быть не мог. Ну, раз хороший!.. Все мы с детства усвоили, что Петр тем и велик, что пустил этот Запад в Россию, за то и Пушкиным прославлен. А тут — Петр велик, а западнические идеи плохи. Наплевав на логику, вместе с плодовитым автором двигаемся дальше, постигая происки этих гнусных заговорщиков-масонов. И только мы начинаем движение — новая бомба взрывается в нашем жалком мозгу: просветитель Новиков! Вот фигура из фигур! Все советские авторы поют ему аллилуйю именно как просветителю в западном духе, а то и просто в духе истинного масонства. Благодаря ему русское общество, как читаем мы практически в любом учебнике по истории и литературе, не говоря уж о специальных исследованиях, — узнало о Дидро и Вольтере, Мендельсоне и Франклине. Попутно, добавлю, и о иудейской каббале, а также ее подразделениях на практическую и теоретическую. Узнаем мы также, если заинтересуемся, что Новиков был масоном номер один перед лицом немецких начальников ордена, и благодаря ему масонская литература разошлась по всей России, породив интерес к теософии и каббале, уже никогда более не умиравший в среде интеллигенции. И что же? У автора Платонова Новиков — настоящий патриот! В конце концов начинает казаться, что автор любит таким образом развлекаться, ставя читателя в дурацкое положение и тем забавляясь. Вот прочтешь, что Кутузов и Суворов никогда не были в масонстве, а через пару десятков страниц узришь сообщение сквозь зубы, что, мол, ну да, были… так это же в молодости! Вот и Вересаев… то же: не был, не состоял, не виновен. Затем — ну был, ну так это же так, случайно… И все страницы многотомных сочинений Платонова представляют собой какой-то диалог прокурора с адвокатом, но в одном лице: самого автора. Читателю же остается только выслушивать то обвинительный приговор, то оправдательный. Все это было бы, впрочем, мелочевкой литературной посредственности, созданием ума примитивного, но хорошо усвоившего вкусы неприхотливой публики, если бы не то, что под видом разоблачения масонства идет проповедь именно его идей и принципов».

Острецов: В тексте книги слово «культура» будет иметь значение именно мирской, «просветительской» культуры, поскольку христианская культура в настоящее время ограничена представлением о собственно церковном, имеющем отношение непосредственно к самой Церкви.

Другим вопросом, рассматриваемым в книге, является воздействие идеологии масонства на весь ход русской истории^[7]. Это вопрос о национальной традиции и мартинизме, как было принято называть некогда масонство в нашей стране. Просветительская идеология своей внешней стороной нашла отражение в исторических концепциях нового времени, а внутренней стороной обращена непосредственно в сторону герметической философии, то есть в сторону оккультную и теософскую. Недаром, наши первые историки нового времени, то есть с XVIII века, были членами масонских лож. По крайней мере, имена некоторых из них значатся в масонских ложах. В конце девятнадцатого века мы видим в ложе и Ключевского и Пыпина и некоторых других. Но дело не в самом членстве в ложе, а в идеологии исторических школ. Конечно, при большом желании можно видеть в истории выражение роковой закономерности, как это и делается обычно, но надо отдавать себе отчет, что такой взгляд есть уже предвзятость, когда факты подбираются задним числом под определенную концепцию. Недавно властвовавший в нашей стране «исторический материализм» с наглядностью показал, что все «закономерности» создаются политиками под решение определенных задач. В свою очередь вполне очевидно, что если миром владеют люди, охваченные желанием воплотить определенную доктрину в историческую жизнь народов, то мы увидим не закономерность, а реальные усилия этой группы людей, которые, вполне возможно, сами видят в себе апостолов «объективной закономерности».

Когда такая идеология захватывает власть имущий класс и последний и сам формируется на основе преданности таким идеям, то надо ли говорить, что и судьба страны будет предрешена. Не трудности житейские, не какой-то «деспотизм» в таком случае порождает все революционное движение, а желание построить жизнь согласно новой доктрине, хотя бы в ней не было бы места большинству населения страны, и оно было бы обречено на уничтожение. Демагогические лозунги относительно всяких «свобод» не должны никого обманывать.

Нет смысла далее развивать здесь все эти темы, поскольку они развиваются на страницах этой книги. Что касается собственно самого содержания книги, то она создавалась долгие годы. Примерно половина ее объема была написана уже в последние год-два. Между тем, хронологический принцип выдержан как в ходе работы над данной темой, так и в самой книге. Она начинается с первых шагов российского «просветительства», положившего начало нашей современной культуре. Некоторые эпизоды в этой части книги иногда повторяются в разных очерках. Это неизбежное следствие того, что работы появлялись в различных изданиях, а также и потому, что так или иначе в них развиваются одни и те же идеи. Автор не нашел возможным и необходимым заново все переделывать в этих работах. Так или иначе, но в каждом очерке проблема рассматривается с новой стороны и вносится нечто такое, чего не было в других очерках. Но вместе с тем, и здесь, при подготовке издания этой книги, очерки были заново отредактированы автором и внесены были необходимые добавления и разъяснения.

Остается сказать, почему книга начинается с непривычного для нашего уха слова «монизм» и отсюда уже получает направление и вся идеология книги. Речь идет о самом существенном направлении всей культуры и ее движущей силы ― в конечном счете все привести к одному знаменателю, все унифицировать, все свести, говоря языком масонов, к Единице. Именно к такому всеединству и должен нас привести весь культурный процесс, вся культура с ее культом безличного, бескачественного, в своей сути ― пошлого. За этим стремлением к единству, монизму лежит оккультная и талмудическая идея о Всеединстве, как конечной цели всего исторического развития. И ради этого утопического желания политики организуют союзы, ведут войны, уничтожают непохожих, организуют революции и обрекают на голодную смерть миллионы людей.

1998 г.

* * *

Г.С.: Мы прочли предисловие к книге «Масонство, культура и русская история». Как видим, предлагаемая Виктором Митрофановичем теория монизма может быть отнесена к числу заговорщицких, или конспирологических теорий. Почему они вызывают сомнение? Потому что утверждают, что мiр управляется силой, которая ведёт людей к погибели. Мы же все надеемся на лучшее. Каждый новый год встречаем с пожеланиями нового счастья. Хочется верить в позитив, а тут такой пессимизм: «Поздравляю! Ещё на один год мы приблизились к обрыву в бездну! И нас целенаправленно ведут туда управляющие нами люди».

Слова о том, что мiр управляется людьми, сомнений не вызывает. Но когда говорят, что правители ведут мiр к погибели, верить не хочется. Хотя в Евангелии сказано: Также услышите о войнах и о военных слухах. Смотрите, не ужасайтесь, ибо надлежит всему тому быть, но это еще не конец: ибо восстанет народ на народ, и царство на царство; и будут глады, моры и землетрясения по местам; все же это ― начало болезней. Тогда будут предавать вас на мучения и убивать вас; и вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое (Мф. 24: 6-9). Почему же тогда слова Острецова вызывают сомнение: «И ради этого утопического желания политики организуют союзы, ведут войны, уничтожают непохожих, организуют революции и обрекают на голодную смерть миллионы людей»? Потому что в нашем представлении, не мы, разумные люди, устраиваем войны, но глады, моры и землетрясения сами возникают. Мы, напротив, стараемся всячески отсрочить сказанное в Писании. Да, войны будут, но руководители всех стран, и особенно Российской Федерации, стараются их предотвратить. Не хочется верить, что они их затевают. Это там, в Америках и Европах готовят захватнические войны, но мы ― нет, мы за мир.

Я отнюдь не материалист, и потому считаю, что сознание определяет бытие, а не бытие сознание, поэтому мне смешны утверждения про объективный ход истории, как кому-то смешны конспирологические теории. Дух главенствует над жизнью, и людская история направляется идеологами. И либо они руководствуются идеями Христа, Который пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком (Ин. 10: 10), либо подменяют Его слова своими спекулятивными, воровскими понятиями. Вор приходит только для того, чтобы украсть, убить и погубить (Ин. 10: 10). И когда вместо животворящих слов Христовых люди начинают руководствоваться моральным кодексом строителя коммунизма или общечеловеческими ценностями, или схемами типа эц хаим (древо жизни сфирот) начинается трагедия самоуничтожения, о чём и говорит Острецов: «Когда такая идеология захватывает власть имущий класс и последний и сам формируется на основе преданности таким идеям, то надо ли говорить, что и судьба страны будет предрешена».

Справедливость теорий заговора доказывают слова из первой и последней книг Священного Писания. Так, в Апокалипсисе говорится о поголовном рабстве как итоге «объективного» хода земной истории человечества, а в первых главах Бытия ― о заговоре как начале этой истории. Заговорщика послушала Ева, а Еву послушал Адам. Кстати, и первая марксистская речь с её «объективными» законами тоже прозвучала в раю. Адам сказал: жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел (Быт. 3: 12). Иными словами, условия жизни, которые были созданы Богом для Адама, а именно ― жена, привели его к преступлению. Виноват Бог, а не Адам. Вот если бы условия жизни были иными, греха бы не было. Не тоже ли самое говорят марксисты? Изменим общественно-экономические условия, которые заставляют людей быть плохими, и жизнь измениться к лучшему; уничтожим частную собственность, и человечество заживёт счастливо… Каким было это недолгое счастье, и какими страшными несчастьями одно достигалось, показала Советская власть.

Другое дело, что события последнего, простите, крайнего года российской истории могут опрокинуть правоту теории В. М. Острецова, потому что на борьбу с монизмом во вселенском масштабе мужественно поднялась Российская Федерация во главе с её президентом В. В. Путиным. Его горячая речь при подписании договоров о принятии ДНР, ЛНР, Запорожской и Херсонской областей в состав России местами просто хрестоматийна.

В. В. Путин: Западные элиты отрицают не только национальный суверенитет и международное право. Их гегемония имеет ярко выраженный характер тоталитаризма, деспотизма и апартеида. Они нагло делят мир на своих вассалов, на так называемые цивилизованные страны и на всех остальных, кто по замыслу сегодняшних западных расистов должен пополнить список варваров и дикарей.

Г.С.: Как начавшееся в 1917 году построение социализма в отдельно взятой стране опрокинуло планы мiровой буржуазии на мiровую гегемонию, так нынешнее противостояние России коллективному Западу грозит быть таким же успешным. Как происшедшая почти 105 лет назад российская революция отодвинута на значительное время всемiрное претворение в жизнь оккультно-масонско-талмудической идеи о Всеединстве, так и ныне может произойти то же самое.

В. В. Путин: Лживые ярлыки ― «страна-изгой», «авторитарный режим» ― уже готовы, они клеймят целые народы и государства, и в этом нет ничего нового. Ничего нового в этом нет: западные элиты какими были, такими и остались ― колонизаторскими. Они дискриминируют, разделяют народы на первый и иной сорта. Мы никогда не принимали и не примем такой политический национализм и расизм. А чем, как не расизмом, является русофобия, распространяемая сейчас по всему миру? Чем, как не расизмом, является безапелляционная убеждённость Запада в том, что его цивилизация, неолиберальная культура ― это непререкаемый образец для всего мира?

Г.С.: Читал бы и перечитывал речь президента… Правда, некоторые её моменты меня удивили. Можно немного поговорить о них при рассмотрении следующей части книги Острецова, которая носит название «Монизм и демократия».

Иерей Георгий Селин
Сайт «Ветрово»
9 апреля 2023