Из писем
Я предупредил её, что запишу и её в «хорошие». Имени обещал не называть. Но она горячо возражала: «Какая же я хорошая? Я очень дурная: гордая, бешеная» и проч. (отвечает она).
Но я отписал, что «хорошая» совсем не значит святая, безгрешная. А относительно.
Даже и ведущий «борьбу» со своими недостатками – тот хорош уж этим одним. Разбойник в Евангелие вписан… Петрово отречение тоже… Мария Египетская сорок семь лет подвизалась в пустыне, после семнадцати лет греха, и по воде шла как посуху.
И вот пишу о ней.
Я её, за четыре года, ни разу не видел; только переписывался. И некоторые из этих писем сохранились от неё. Из них я и буду кое-что выписывать.
Ей теперь только пятьдесят пять лет; но она уже считает себя старушкой. Из дворянского рода. Кажется, была замужем; но разошлась. Преподаёт в университете, — что-то по медицине. Очень начитанная. От природы – умная.
Теперь перейду к письмам.
«Хотелось бы поговеть»
«… Я очень хотела бы поговеть, — по-настоящему поговеть. То есть – так, как я с детства привыкла понимать говение. Не прийти лишь, — поисповедоваться, причаститься; а – походить с неделю на службы, помолиться, попоститься и вести себя соответственным образом. Хоть раз в году – поговеть таким образом: отрешиться от мира, уйти от суеты; а это возможно только, когда каждый день дважды ходить и молиться в храме.
Никогда мне этого не иметь теперь: и работа, и домашняя обстановка. А хотелось бы! Поэтому в этом году прямо тоска, как никогда.
Вот – вторая уж неделя идёт, а не могу попасть на обедню Преждеосвященных Даров: в среду и пятницу обедня – в восемь, а у меня в половине девятого начало лекций. Как же я смогу пойти?..
Пишу – уже в половине второго ночи… Всё, наконец, утихло: это только моё время, когда я могу что-то делать; но сон требует своего; и подушка – так заманчива.
А лягу – ещё долго не засну…
Спасибо за всё… И простите меня!»
Кстати, — не знаю осталось ли у меня её письмо об одной смерти; но лучше запишу по памяти (а если дальше встречу его, то перепишу опять, буквально: очень уж умилительный случай!). А здесь помещаю его потому, что – человек тоже хотел «поговеть».
У этой переписчицы моей был знакомый (и, кажется, хороший, близкий знакомый) доктор-хирург. Однажды он поделился с нею: «Хотелось бы поговеть. Вот возьму отпуск. Да похожу недельку в церковь… Да постою на коленочках… А может быть, и поплачу…»
Но тут подвернулось ему делать операцию… Была очень трудная… Кажется (насколько я помню то письмо), продолжалась два часа с половиной. Жизнь оперируемой была сохранена. Но доктор не выдержал: тут же умер…
Это поразило нашу переписчицу. Кажется, она даже плакала.
Села в кресло… И задремала…
Вдруг видит: входит усопший – такой радостный.
Она сразу проснулась. И побежала к вдове усопшего и всё сообщила ей.
Оказывается, в то же самое время он и жене являлся…
P. S. На другой день я нашёл это письмо… Перепишу точно.
«… Недавно, совсем недавно, умер доктор С-в. Хороший мой знакомый: шестидесяти четырёх – шестидесяти шести лет. Незадолго до смерти он говорил и жене своей, и мне: «Поговеть хочу. Возьму в посту, в счёт отпуска, деньков пять; похожу, — как бывало в молодости, — утром и вечером в церковь, помолюсь. Может, и поплачу (говорит – и слёзы на глазах). На коленах постою. Ох, подруженька (он так называет меня; потому что знает меня с детских лет, и сам был тогда мальчик), как хочется». Но делал он операцию три с половиной часа. И, закончив её, умер… Спас жизнь другой, а свою – отдал. Я так горюю о нём… И всё молилась о нём… На девятый день пошла на кладбище с вдовой. Воротились… Потом во сне – видение: улыбающийся входит и говорит: «Спасибо, подруженька! Молись, молись: мне радостно». И улыбаясь, в дверях ещё помахал рукой и скрылся. Такой же сон видела и вдова».
Из «Записок архиерея»
1955
Спасибо, очень хорошая статья
«Господь и намерения целует..». Спасибо.