13 сентября 2020 года в эфире «Православного радио Санкт-Петербурга» прозвучала шестая передача из цикла «О слово!», посвящённого поэзии иеромонаха Романа (Матюшина-Правдина). О стихотворениях отца Романа, написанных летом 2020 года, рассказывает редактор его стихотворных сборников и сайта «Ветрово» Ольга Сергеевна Надпорожская. В передаче звучат стихотворение и песнопение иеромонаха Романа в исполнении автора, а также фрагменты из музыкальной композиции Алексея Архиповского. Стихотворения «Шум дождя», «В лодке» и «Звёзды» читает заслуженный артист России Сергей Надпорожский.
Здравствуйте, дорогие братья и сестры! Сегодня мне хотелось бы рассказать вам о некоторых стихотворениях иеромонаха Романа, написанных летом 2020 года и опубликованных на сайте «Ветрово». Те, кто следит за творчеством отца Романа, знают, что, помимо духовной, созерцательной лирики, у него есть стихотворения, в которых он откликается на события, происходящие в мiре. Такой же отклик мы часто слышим в проповедях, когда священник не только разъясняет прочитанное за Литургией Евангелие, но и пытается приложить его к нашим житейским обстоятельствам, взглянуть в его свете на события общественной жизни. Говоря о творчестве иеромонаха Романа, мне уже не раз доводилось повторять слова нашего современника, преподобного Паисия Святогорца: «В старину, если кто-то из благоговейных монахов тратил время, заботясь о положении дел в мiре, то его надо было запереть в башню. Сейчас наоборот: благоговейного монаха надо запереть в башню, если он не интересуется и не болеет за то состояние, которое возобладало в мiре… В наши дни интересоваться и беспокоиться за состояние, в котором находится наш народ — это исповедание». А у отца Романа в одном давнем стихотворении есть образ монаха, стоящего на башне и взирающего оттуда на мiр:
А нынче я не тот, что прежде,
Иная сущность мне дана,
Забросил белые одежды,
Облёкся в чёрные тона.
И с монастырской древней башни,
Перебирая чёток вязь,
Смотрю на мiр, уже вчерашний,
С которым нить оборвалась…
(«Мiр постоянен в устремленьи…», 1982-2003)
В самом деле, когда связь с мiром обрывается, многое в нём видится гораздо отчётливее. Мы знаем, что ответы на многие злободневные вопросы люди часто ищут именно в монастырях, у опытных монахов. Можно найти такие ответы и в стихотворениях иеромонаха Романа — иногда между строк, а иногда и явно, причём часто оказывается, что разгадка происходящего во внешнем мiре заключается в нас самих. Мне бы хотелось прочитать два таких стихотворения отца Романа, написанных в конце лета 2020 года. Первое называется «Мятежи».
Не ревнуй лукавнующим,
ниже завиди творящим беззаконие (Пс. 36:1).
Пред бурею не лучше ль помолиться
И не своим глаголом поделиться?
Сомнительна любовь бунтовщика:
Пылая к человечеству любовью,
Взойдёт на трон, затем наверняка
Зальёт людей их собственною кровью.
Не верь тому, кто чешет языком:
Удачных революций не бывает,
Братание идеи со штыком
Братающихся кровью умывает.
О буря! По делам и поделом!
Стрельба, цветы и общая могила.
И кто в тиши едва владел веслом,
Теперь стоит, красуясь, у кормила.
Романтики устроят мятежи,
Фанатики не постоят в сторонке,
И тех, и этих пустят под ножи,
Чтоб властвовали, как всегда, подонки.
В первых строках этого стихотворения отец Роман говорит о том, что делится «не своим» глаголом. Действительно, многие мысли, которые звучат в этом стихотворении, уже были высказаны прежде. «Сомнительная добродетель революционера: столько любви к человечеству, что на людей ее уже не остается» — это слова Ханса Каспера, немецкого писателя и журналиста. «Удачных революций не бывает» — сказал философ Николай Бердяев. «Революция — это братание идеи со штыком» — слова канадского педагога Питера Лоуренса. «Революции задумывают романтики, осуществляют фанатики, а их результатами пользуются подонки» — Отто фон Бисмарк. Конечно, обычно отец Роман в своей поэзии опирается совсем на другие глаголы — не на светских авторов, а на Священное Писание и святых отцов. Но в этом стихотворении отец Роман хотел обратиться к представителям мiра сего словами тех, кто является для них авторитетом, кого принято называть великими. А заодно показать, что мiр прислушивается к своим кумирам до той поры, пока они уводят от Истины. Как только они говорят что-то здравое, мiр сразу закрывает уши, потому что ему нужны страсти, кровь и потрясения. И действительно, некоторые отзывы читателей об этом стихотворении показали, что так оно и есть.
Сразу за этим стихотворением было написано ещё одно — «Троеперстие».
Да будут едино, якоже мы едино есма (Ин. 17:22).
Мы пред Богом единое целое,
На века неделимый народ.
Русь Великая, Малая, Белая —
Православный последний оплот.
Пусть кричит вороньё оголтелое
И вражду нагоняют врали,
Русь Великая, Малая, Белая —
Троеперстие Божьей земли.
Перестанет земное Отечество
Троеперстием лик осенять —
Как же сможет тогда Человечество
Перед Троицею предстоять?
Отец Роман подбирает очень высокие слова для того, чтобы сказать о единстве нашей земли. Ведь, осеняя себя Крестным знамением, мы складываем три перста во имя Отца и Сына и Святаго Духа — это зримое исповедание нашей веры в Святую Троицу. Схожий образ родился в поэзии иеромонаха Романа более двадцати лет назад, когда он написал в одном стихотворении: «Триединая Русь! Ты земное подобие Троицы». К сожалению, это представление о триединой и неделимой Святой Руси всё сильнее стирается из нашего сознания, уходит в прошлое, кажется необязательным. Если царство разделится само в себе, не может устоять царство то; и если дом разделится сам в себе, не может устоять дом тот — говорится в Евангелии (Мк. 3:24-25). И мы видим, как на наших глазах разделяются дома, семьи и государства — потому что оказываются построенными на песке. Как говорится ещё в одном стихотворении отца Романа, «без Бога нация — толпа», и не только, наверное, нация, но и любое объединение людей без Бога становится бессмысленным. О том, что в нашей жизни Бог должен быть на первом месте, отец Роман старается напоминать в каждом стихотворении.
В начале нашего разговора мы использовали образ башни — как символ надмiрности монашеского подвига. Поднявшись на высоту, удобнее взирать не только на землю, но и на небо — его не заслоняют ни дома, ни вершины деревьев. Конечно, в творчестве иеромонаха Романа мы больше всего ценим те стихотворения, в которых он говорит именно о небесном, возводя наши сердца горе. Три таких стихотворения, тоже написанных летом 2020 года, прозвучат в исполнении заслуженного артиста России Сергея Надпорожского.
«Смотрите на звезды! И не любите мiра, ни того, что в мiре» — с таким пожеланием отец Роман недавно обратился к читателям одного православного журнала. Постараемся и мы, если у нас есть силы поднять голову, взирать на небо и отражать его.
Текст Ольги Надпорожской
Сайт «Ветрово»
Православное радио Санкт-Петербурга
13 сентября 2020
«О слово!» Выпуск первый
«О слово!» Выпуск второй
«О слово!» Выпуск третий
«О слово!» Выпуск четвёртый
«О слово!» Выпуск пятый
«О слово!». Выпуск шестой
Очень понравилось. Спасибо. Но слова прп. Паисия Святогорца: «Сейчас наоборот: благоговейного монаха надо запереть в башню, если он не интересуется и не болеет за то состояние, которое возобладало в мире…» озадачили. Монах же не священник, чтобы беспокоиться о духовном состоянии мира. О духовном состоянии своей паствы должен, наверно, беспокоиться пастырь, кому доверено пасти овец Христовых. Разве сейчас суть монашества изменилась? Или мiр?Он, возможно, изменился в том смысле, что веры стало в нем меньше, но в общем и целом «Мiр постоянен в устремленьи…»
Людмила Николаевна, но ведь монах может быть и священником (иеромонахом, игуменом, архимандритом…), окормлять не только монашествующих, но и мiрян. Например, преподобный Нектарий Оптинский (1853-1928) во время затвора читал не только святых отцов, но и Данте, Шекспира, Достоевского, изучал географию, математику. Позже, когда он стал старцем, эти знания ему очень пригодились, потому что к нему приезжало много хорошо образованных людей, и с ними приходилось говорить и о философии, и о литературе. Понятно, что сам по себе он в чтении Шекспира не нуждался.
А преподобный Паисий Святогорец был просто монахом (не священником), и тем не менее постоянно общался с огромным количеством паломников, отвечал на письма (многие из которых, по его собственным словам, были исповедями). Меня более интересуют его слова «В наши дни интересоваться и беспокоиться за состояние, в котором находится наш народ — это исповедание». По-видимому, это означает: мiр находится в таком состоянии, что честно высказать своё мнение о положении дел — уже подвиг, уже исповедничество.
Насчёт того, чтобы честно высказать мнение — согласна, Ольга Сергеевна. Но что монах ДОЛЖЕН интересоваться мiром, который он оставил, для меня пока непонятно. Если он священник — другое дело.
И для чего монаху изучать Шекспира и Данте тоже непонятно. Чтобы говорить о них с паломниками? Зачем? Прп. Серафим Саровский разве говорил о них?
Думаю, здесь «интересоваться» ни в коем случае не означает «любопытничать». Архимандрит Рафаил (Карелин), которого очень уважаю, тоже интересуется происходящем в мiре, иначе не смог бы написать свои статьи о модернизме, об искусстве и т.п. Возможно, это показатель зрелости в монашестве — умение смотреть на мiр, не прельщаясь им и не осуждая, но рассуждая о нём в свете Евангелия и своего духовного опыта.
Показатель зрелости — может быть, но не благочестия. И тем более быть в курсе происходящего в мире не может вменяться монаху в обязанность. Архимандрит все же — пастырь, а не только монах. Однако и ему, как мне кажется, совсем не обязательно «мониторить» события, происходящие в мире. В монастырь ведь приезжают не о мире или литературе поговорить, а получить наставления в духовной жизни, а она что сейчас, что раньше имеет одни и те же законы.
Конечно, но духовное не полезет в человека, пока он переполнен страстями, переполнен душевным, литературой в том числе.
Вот и я — о том же. Поэтому цель монаха — избавляться от этих наслоений, а не изучать литературу и духовное состояние мiра, которое, как понятно, лучше не становится. Если все благоговейные монахи начнут заботится прежде о мiре, а не о своей душе, то перестанут быть монахами. Их заботы о падшем мiре, наверно, могут проявляться в молитвах о нем, а не в изучении его грехов.
Насколько понимаю, монах может избавиться от этих наслоений, а потом помочь в этом другим. Когда человек достигает бесстрастия (опять-таки, насколько я это понимаю), он может взирать на грехи мiра, не искушаясь и не теряя душевного мира. Поэтому его слово так важно — когда вокруг бушуют страсти и люди теряют голову, благоговейный монах предлагает трезвый взгляд на происходящее. Правда, как мне кажется, его мало кто слушает, да и вообще могут побить камнями или усечь главу.
Меня больше в этом высказывании преподобного Паисия интересует другое. Слова «благоговейного монаха надо запереть в башню, если он не интересуется и не болеет за то состояние, которое возобладало в мiре» можно отнести, например, к схимонаху Сергию (Романову), что, в общем-то, и делают его последователи. Но между ним и преподобным Паисием Святогорцем (который и интересовался, и болел) — пропасть.
Людмила Николаевна, приведу слова С. Есенина, которые, по-моему, очень подходят к теме вашей дискуссии с Ольгой Сергеевной: — Лицом к лицу лица не увидать. Большое видится на расстоянии.
Да, наши батюшки на приходах растолкуют нам Священное Писание, духовно «накормят», отпустят грехи, но они, как и мы, живут в том же мiре, «варятся» в нём, находятся с ним лицом к лицу, как и мы ответственны за свои семьи, своих детей, что значительно снижает уровень критического взгляда на мерзости мiра. Перефразирую слова одного известного деятеля: «Жить в мiре и быть свободным от мiра нельзя», и священники наши не свободны, не вполне свободны, чтобы самим увидеть и нам открыть глаза на эти самые мерзости.
Монахи, живущие в монастырях, скитах, больше свободны от мiрских привязанностей, страстей, поэтому, находясь на расстоянии, яснее видят ту неправду, что правит сейчас нами, нашими очарованными душами.
И как вывод: монахи просто обязаны интересоваться всем тем, чем живём мы, и помочь нам освободить от мiрских хлама и грязи полочки в своём сердце, чтобы мы смогли разместить на них то духовное, что пытаются вложить в нас наши батюшки и монахи, конечно.
Рассуждаю эгоистично, ибо монахи умирают для мiра, чтобы спасать, в первую очередь, свои души. Но кто лучше монаха укажет мне, прельщённому потребителю жизненных благ, тот тесный путь спасения души, по которому он сам старается идти?
Монахи умирают для мiра, чтобы спасти, в первую очередь, свои души. Но они и нас, грешных, спасают. Прежде всего молитвами. Если бы преподобный Паисий Святогорец не интересовался духовным состоянием мира, вряд ли помог кому-нибудь. Люди толпами шли, сколько их он принимал в день в своём архондарике на пенечках. И со всеми мог поговорить- и с учёным, и с неграмотным. И всем помогал. И после смерти помогает. А наш отец Роман? Мы его не видели никогда, но он помогает нам, лечит своими стихами больные наши души!
Стихами О.Романа нас вразумляет и лечит Господь.
И если Господь допускает монаху читать Шекспира и Данте, то нам это можно только принять.
В этом все и дело, Ольга Сергеевна и Нина, что помочь можно только тому, кто нуждается в помощи и с благодарностью её примет. Беспокоиться же о состоянии мiра, который считает себя благополучным — бесполезное ( и даже душепагубное) занятие. Спасают ведь не монахи, спасает Бог. И тех, кто ушел от мiра, желая спастись сам, разве можно обязывать интересоваться этим мiром и беспокоиться о его духовном состоянии, тащить их обратно в этот мiр? Ведь давно известно, что «весь мир лежит во зле» (1-е Иоанна. 5:19). Что ещё нужно знать о нём? Грехи его от века те же, только принимают разные формы. «Остерегись, желая спасти ближнего, чтоб он не увлек тебя в погибельную пропасть. Последнее случается ежечасно. Отступление попущено Богом: не покусись остановить его немощною рукою твоею. Устранись, охранись от него сам: и этого с тебя достаточно. Ознакомься с духом времени, изучи его, чтоб по возможности избегнуть влияния его» (свт. Игнатий (Брянчанинов)). Избегнуть влияния, но не пытаться спасти. Поэтому, думаю, что монахи ничего нам не обязаны, уважаемая Людмила. Может быть, монах, живущий вдали от мiра и не интересующейся его делами, но самой своей жизнью являющий пример тем, кто желает следовать за Христом,
(https://yandex.ru/turbo/rita-vasilieva.livejournal.com/s/1345119.html)
делает для народа (народа Божия) и для себя самого не меньше, чем монах, постоянно сообщающийся с мiром, который ищет в общении с этим монахом далеко не только духовной помощи. Может быть, отчасти поэтому и происходит обмiрщение монашества, что мiр пытается обязать его себя спасать. Что касается Шекспира, то Бог попускает многое, уважаемая Светлана, но «не надо путать плаванье с крушеньем, благословенье Божье — с попущеньем» (чьи это слова?). Если кому-то попущено изучение Шекспира в монашеской келье без вреда для духовной жизни, то это не может считаться нормой, как я понимаю.
Прошу прощения за неточность цитаты. Привожу точную:
«Не нужно путать плаванье с крушеньем,
Благословенье Божье с попущеньем.»
http://vetrovo.ru/blago/
Людмила Николаевна, вроде бы Вы и правы — монахи ничего нам не должны, однако если они окормляют людей, то отвечают за них перед Богом. Не думаю, что они должны вещать с трибун и быть завсегдатаями телешоу, однако они беседуют с духовными чадами, паломниками, ведут переписку — и это настолько бесценно, что их частные письма переиздаются спустя столетия. В этих письмах они отвечают в том числе и на вопросы о том, как относиться к происходящему в мiре. Конечно, высказываение преподобного Паисия Святогорца звучит непривычно, однако модернистом, думаю, его никак не назовёшь (хотя и он подчас ошибался в суждениях). Наверное, есть монахи, которые всю жизнь стараются преодолеть первые ступени лествицы, им не до того, чтобы окидывать взором горизонты. А есть те, которые могут поделиться увиденным. Вот только нам с земли не всегда удаётся отличить одного от другого.
Людмила Николаевна, «Не нужно путать плаванье с крушеньем,
Благословенье Божье с попущеньем.» такие слова может сказать нам монах и мы друг другу. Не мы монаху. Я думаю, что мы духовно не доросли осуждать монахов и подозреваю, что это опасно для нашего духовного здоровья.
Иногда думаю, что много неправильной литературы(информации) прочитала… вот тут и нужен монах знающий, что я читала и чем жила, ведь к монаху идем за советом. А кто-то много читал Шекспира и тоже может придти к монаху за советом.
Ольга Сергеевна, за всё то бесценное, что монахи делают для нас, мирян, нужно им сказать спасибо, но не стоит, на мой взгляд, порицать тех из них, кто не делает всего этого, то есть не стоит заточать их за это в башню (наверное, это выражение образное).
Думаю, они могут сами себя заточить, и это, бесспорно, заслуживает уважения!
Светлана, я далека от мысли учить монахов , как правильно подвизаться. Если прп. Нектарий Оптинский видел смысл в чтении Шекспира и Данте, и это не вредило его душе, то кто имеет право его за это осуждать. Просто это не согласуется с моими понятиями о монашестве и, на мой взгляд, не может служить примером для всех. Понимаю это как попущение, исключение для немногих.
Добрый вечер!С Праздником вас! С Рождеством Пресвятой Богородицы! Самые сердечные пожелания! С уважением, Галина Георгиевна
Людмила Николаевна, сегодня пришло в голову, что взгляд монаха на мiр – это сродни тому, что в художественной литературе называется приёмом отстранения. Например, когда мы приезжаем в чужой город, с которым нас ничто не связывает, мы видим его совсем не так, как его жители: то, что покажется нам прекрасным и радостным, для них рутина. Монах, взирая на наш мiр, видит его иначе в силу того, что не принадлежит ему (а принадлежит Богу), и может поделиться этим взглядом с нами. Тогда то, что было привычным, может явиться в подлинном свете: ведь мы в нашей обыденности не видим своей неправды, а увидеть её обязаны. Например, верующие люди согласны, что аборт или супружеская измена – грех, но и они не видят множества «мелочей», сопутствующих или ведущих к этим грехам. Можно вспомнить стихотворение отца Романа «Быдлизм». Поводом для его написания стал клип, снятый родителями в подарок выпускникам, в котором и проявился «быдлизм» матерей, ужаснувший отца Романа. Для многих из нас в этом клипе нет ничего особенного, для кого-то это и вовсе – творческое самовыражение, яркий взрыв на фоне серых будней. Но если взглянуть на всё это глазами монаха, станет стыдно. (Точно так же стало стыдно тем, кто праздновал Хэллоуин, когда на их «вечеринку» зашёл святитель Иоанн Шанхайский: https://pravoslavie.ru/5706.html ) Должен ли был святитель заходить туда? Убеждена, лично ему это совершенно не было нужно. Должен ли отец Роман созерцать наш «быдлизм»? Только для того, чтобы открыть нам глаза.
Кстати, это можно применить к нашему с Вами давнему разговору о внешнем и внутреннем. Может быть, нам действительно всё равно, юбка на нас или брюки, седые у нас волосы или крашеные, но если мы столкнёмся нос к носу с монахом, нам тут же станет не всё равно. А вот если монаху это будет безразлично, то это будет плохо – для нас. Монах, конечно, должен стремиться к бесстрастию (а святитель его, может быть, и достиг), но ведь и в этом случае он должен будить нас.
Из услышанного на Всенощном бдении накануне Праздника Рождества Пресвятой Богородицы: Не обличай кощунника, чтобы он не возненавидел тебя; обличай мудрого, и он возлюбит тебя (Притч. 9:8).
Наверное, я как-то не так понимаю суть монашества, Ольга Сергеевна. Все же никак не могу взять в толк: почему монахи должны думать о безбожном мире? Даже, если им со стороны виднее его грехи, что они могут изменить в нем? Свт. Иоанн Шанхайский был особенным человеком. Далеко не всем монахам дан такой дар. Но даже и свт. Иоанна Шанхайского, наверное, не все слушали. И отца Романа слушают не все (даже из верующих), а только те, чьим душам созвучны его слова, но их духовное состояние, как раз-таки, сильного беспокойства не внушает. Отец Роман в одном из комментариев на сайте, помнится, сказал о том, что люди, желающие слушать и слышать и из общения с начинающим иереем извлекут пользу для души, а нежелающие и от старца уйдут с пустой душой. Я с ним полностью согласна. Старцы ведь и монахи не какие-то особенные слова говорят. И ещё, честно сказать, не понимаю, как можно быть монахом в миру или даже в монастыре, находящемся в центре мегаполиса, где постоянно — толпы народа, в том числе — туристов.
Людмила Николаевна, мне тоже далеко до понимания сути монашества. Наверное, монахи думают о безбожном мiре потому же, почему в него пришёл Сын Божий — по любви. Если монах свободен от мiра, мiр уже не может ему повредить, зато он может попытаться исполнить вторую по важности заповедь (которая подобна первой) — возлюбить ближнего своего, как самого себя. Конечно, можно извлечь пользу и из общения с молодым священником, особенно если помнить о том, что Таинства его руками совершает Сам Господь. И всё же важно видеть того, кто посвятил жизнь Богу и стал иным. Как говорил Гоголь, «надобно человека»: http://vetrovo.ru/art/kashirina-optinskie-startsy/
Три брата к авве приходили,
Тот благодушно принимал,
Но только двое говорили,
А третий, как всегда, молчал.
— А что же ты сидишь, как зритель?
Спроси хоть что-то, буду рад.
— А мне тебя довольно видеть, —
Ответил тихо третий брат.
http://vetrovo.ru/tri-brata-k-avve-prihodili/
И мне трудно понять, как живут монахи в мегаполисе. Хотя однажды, когда довелось беседовать с монахом, живущим в скиту большого петербургского монастыря, спросила у него, почему он живёт там совсем один — ведь в скиту несколько Храмов, добротные кельи. «А никто не хочет переселяться сюда из монастыря, — ответил монах (примерно). — В городе комфортнее».
А вот слова отца Романа: «Без деревьев прожить можно, вспомните святого Иоанна Крестителя. А вот небо ничем внешним не заменить. Но как бы оно ни было прекрасно, Царство Божие внутри нас. Мне трудно представить себя живущим даже в селе, не то, что в городе, но даже в городе смог бы выжить — в домике возле Храма».
http://vetrovo.ru/about/nebo-nichem-vneshnim-ne-zamenit/
Преподобный Серафим Саровский, прежде чем принимать посетителей, очень много лет провёл в уединении. Когда собрал что-то, можно и поделиться. А вот «раздавать, не получая» нельзя.
Людмила Николаевна, вы написали — «Старцы ведь и монахи не какие-то особенные слова говорят.»… я думаю, что особенные. Именно через подвижников Господь нам может открыть свою волю, направить в нужную сторону или остановить от ложного шага и поэтому люди едут к монахам. А не всегда слушаем и оступаемся, по своей слабости и лености.
«А монах – это человек, взявший на себя подвиг ни много ни мало противостояния миру и злу, которое есть в мире. Для этого требуются особые внутренние силы, которые нужно в себе воспитать. И, конечно, без Божиего призвания, без сугубого Божиего благословения, без благодати, которая поддерживает человека в этом подвиге, монахом быть невозможно.» — https://azbyka.ru/kto-takoj-monax
Ольга Сергеевна, мне кажется, что мы с Вами говорим об одном и том же. Вы ведь согласны, что монахи нам ничего не должны, а делают что-то для нас исключительно по любви? Я тоже с этим согласна. Но любить нельзя заставить даже под страхом заточения в башню. И заточение в неё не будет гарантией обретения любви. Вот если монах сам себя заточит (уйдёт в затвор), тогда — возможно. Но такой подвиг не многим под силу, да и интересоваться мiром в затворе вряд ли получится, разве что — издалека, да и то лишь благодаря современному уровню технического прогресса. Для обычных же монахов (не великих подвижников) любовь ограничивается теми ближними, что живут рядом с ними в монастыре. Думать обо всем внешнем мире, обо всем народе, наверное, не их высота. Вы ведь тоже приводите в пример, в основном, тех монахов, которые прославлены в лике святых: преподобных или святителей, то есть достигших той степени любви, при которой возможно болеть за духовное состояние всего народа или даже — мiра.
Светлана, большое спасибо за ссылку. Обязательно прочту.
Да, речь не о каждом монахе, а, по словам преподобного Паисия, о «благоговейном» (возможно, перевод приблизителен, но и это слово достаточно выразительно). Иногда, желая подчеркнуть своё уважительное отношение к какому-то духовному лицу, отец Роман говорит о нём: «это раб Божий». Возможно, они имеют в виду примерно одно и то же. Монашеская жизнь — тайна, не могу о ней рассуждать, но преподобному Паисию доверяю на слово. Если благоговейный (а не самодеянный) монах делает шаг навстречу, высказывая своё слово о мiре и позволяя прикоснуться к тайне собственной жизни, то можно только поблагодарить и его, и Бога.
Неблагоговейный монах, наверное, ещё не монах. Я тоже — за благодарность, Ольга Сергеевна.