Людмила Ильюнина. Святитель Игнатий (Брянчанинов) и наше время

Редактор сайта «Ветрово» Ольга Сергеевна Надпорожская попросила меня по старой памяти (много лет назад я писала статьи для составляемой ею книги «Небесные покровители Санкт-Петербурга») подготовить материал о святителе Игнатии (Брянчанинове). Долгое время думала, что нового я могу написать? Ведь в последнее время о талантах святителя было написано очень много, его творческое наследие скрупулезно разбирается исследователями, его биография изучена почти исчерпывающе.

И вдруг стало понятно, что пора, видимо, предложить читателям личное свидетельство о том, что значили труды святителя Игнатия для тех, кто пришел в церковь в 1970-1980-е годы – эпоху «второй волны иммиграции», то есть возвращения русских людей или, вернее, русской интеллигенции «из страны далече» в родную Церковь.

Мое возвращение в Церковь (крестили меня родители, как и многих, в младенчестве, и какое-то время, пока жили неподалеку от храма, водили и к Причастию) произошло в начале 1970-х годов. В храме святого равноапостольного князя Владимира на Петроградской стороне служил замечательный батюшка, которого многие верующие города на Неве почитали за его духовные дары – протоиерей Александр Козлов. Он стал моим духовным отцом. И первое послушание, которое батюшка мне дал – образовываться (а я готова была тогда «ради веры» бросить обучение в Университете – такие мы тогда были странные неофиты), но не только светски, но и духовно. Для этого батюшка благословил приступить к внимательному чтению трудов святителя Игнатия (Брянчанинова).

Отец Александр познакомил меня с прихожанкой, у которой можно было получить нужные книги. Матушка Ксения (впоследствии она стала монахиней Снетогорского монастыря в Пскове и почила в возрасте девяноста четырех лет) получила Собрание сочинений святителя Игнатия, изданное за границей, от своей дочери, проживавшей в Польше. В России труды Святителя тогда было не достать. Матушка выдала мне первый том с большой опаской, как великую драгоценность, и назначила срок, когда книгу обязательно нужно вернуть. Современным христианам, перегруженным информацией, трудно представить, как мы в пору своей юности относились к духовным книгам: каждая действительно была «на вес золота». Следующие тома матушка Ксения давала уже без всякого напряжения: встречаясь в храме постоянно, мы хорошо узнали друг друга.

Только открыла я драгоценную книгу большого формата с текстом, набранным по старой орфографии (это было факсимиле издания, выпущенного еще при жизни святителя Игнатия, в 1865 году), как душа затрепетала – она нашла то, что искала все последние годы. Отец Александр посоветовал начать изучение тома с сочинения «Плач мой»; и в словах, написанных в 1847 году, я вдруг нашла описание тех переживаний, которые сопровождали мою жизнь на исходе 1970-х. И думаю (вернее, достоверно знаю), не только мою жизнь. Святитель Игнатий описывает разочарование в земных науках и искусствах, рассказывает о том, как его сердце от подросткового возраста (с пятнадцати лет) томилось жаждой Истины непреложной, и как эта жажда была утолена чтением святых отцов Церкви.

Изучением святоотеческих трудов святитель Игнатий занимался всю жизнь и все свои сочинения посвятил переложению древних традиций на язык современности. При первом же чтении меня потряс не только глубочайший духовный смысл писаний святителя, но и язык, на котором доносились до читателя эти смыслы. Язык поэтический, образный, очень личностный. В первый том Собрания сочинений сам Святитель включил краткие зарисовки, которые можно назвать стихотворениями в прозе: «Сад во время зимы», «Древо зимою под окнами кельи», «Думы на берегу моря», «Житейское море», «Роса», «Совесть». Для студентки-филолога это было настоящим открытием – оказывается, можно говорить о духовных предметах образно, метафорично, не сухо излагая «прописные истины», а делясь личными переживаниям при встрече с Истиной.

Однако отец Александр сказал, что «не это главное у епископа Игнатия, внимательно надо прочесть все, что он говорит о молитве, особенно о молитве Иисусовой». Сам батюшка был прежде всего молитвенником и потом благословил меня, как и других своих чад, на четки, сказав, что нужно положить их в карман, и незаметно, потихоньку перебирая их, читать Иисусову молитву в транспорте, в пути, на лекциях, в храме – «чтобы разные глупости в голову не лезли».

Позднее (через десять лет), когда по просьбе благочинного Оптиной пустыни мне довелось составлять Житие преподобного старца Анатолия (Зерцалова), я узнала, что святитель Игнатий специально приезжал в монастырь, чтобы познакомиться с молитвенным опытом этого подвижника, и описал его в «Беседе старца с учеником», которая особенно мне запомнилась при первом чтении творений святителя. Как мудрая пчела, он собирал нектар духовный не только из творений отцов древности, но старался и среди своих современников найти подлинных делателей молитвы Иисусовой, которую считал главным оружием духовным.

Второй том Собрания сочинений святителя Игнатия также в большинстве своем составляют статьи о молитве. Но о потребности души святителя в высокой поэзии свидетельствует вошедшая в этот том повесть «Иосиф». Так же особой поэтичностью, при всей аскетической строгости, отличается и большое сочинение, составившее третий том Собрания сочинений – «Слово о смерти». Четвертый и пятый тома – монашеские, на их чтение я не получила благословения. Мой духовник, вслед за святителем Игнатием, говорил о том, что человек должен читать только те книги, которые подходят к его образу жизни. Мирянина чтение о монашеском подвижничестве может привести к ненужной мечтательности, экзальтированности. Батюшка видел, что для монастыря я не гожусь.

Больше всего в то время (впрочем, как и сейчас) запали в душу, принесли множество открытий письма святителя Игнатия. В них о духовной жизни говорится не обобщенно, а очень конкретно, и вопросы, на которые отвечал подвижник своим корреспондентам, были те же, которые волнуют нас и сейчас. И потому эти письма нужно читать и перечитывать. Во второй части статьи я расскажу о них подробнее.

Итак, чтение книг святителя Игнатия действительно открыло новые горизонты жизни. Через творения великого русского святителя открылись писания древних отцов. Я забыла сказать об особом томе вышеописанного Собрания сочинений – это «Отечник», который содержит краткие рассказы о подвижниках древних времен – отцах египетских и палестинских – и их поучения, преисполненные простоты и мудрости. Эта простота пленила на всю жизнь, стала путеводной звездой, за которой или к которой надо идти до самой смерти, надеясь приблизиться к ней хотя бы самую малость…

О том, что все вышеописанные переживания важны были не только для меня, свидетельствует возникновение в конце 1980-х годов общества имени святителя Игнатия (Брянчанинова). Знаменательно, что основал его батюшка, который был духовным чадом отца Александра Козлова – протоиерей Владимир Цветков. Он не раз говорил о том, что его особенно задели слова святителя Игнатия «в вере должна быть определительность». Процитирую ту фразу из сочинения «Плач мой», которая продолжает признание батюшки: «Безотчетные чувствования религиозные меня не удовлетворяли; я хотел видеть верное, ясное, Истину. …И начал я часто, со слезами умолять Бога, чтоб Он не предал меня в жертву заблуждению, чтоб указал мне правый путь, по которому я мог бы направить к Нему невидимое шествие умом и сердцем». Протоиерей Владимир Цветков поставил целью «выработку православного мировоззрения» именно на основании трудов святителя Игнатия. Лекции отца Владимира в большой аудитории Первого Медицинского института много лет собирали большое количество слушателей. Слушание переросло в делание, Общество совершило много добрых дел, главный плод этого делания – создание монашеской общины и восстановление Софрониевой пустыни в Нижегородской епархии. В прошлом году Общество отметило тридцатилетие, и до сих пор отец Владимир читает лекции не только во время приездов в свой родной город, но и в других городах, где были основаны отделения Общества святителя Игнатия.

Первые собрания Общества проходили в музее Ф. М. Достоевского. Будущий отец Геннадий Беловолов, а тогда научный сотрудник музея Геннадий Украинский, в 1980-е годы создал в музее настоящий православно-просветительский центр. И для него также имя святителя Игнатия Брянчанинова стало путеводной звездой.

Вспоминается, как в группе исследователей вместе с будущим отцом Геннадием мы посетили родину святителя Игнатия – усадьбу Покровское в Вологодской губернии. Это было в год прославления святителя Игнатия в лике святых – 1988-й. Была организована первая научная конференция, посвященная новопрославленному святителю. В то время Бог сподобил меня найти неопубликованные письма святителя Игнатия в Оптину пустынь – к наставнику его юности преподобному старцу Льву Оптинскому и к преподобному Макарию Оптинскому. Из писем мы узнали, что святитель Игнатий защищал своего старца от напрасной клеветы, которая грозила ему высылкой из монастыря. В письмах открывался благородный и безкомпромиссный характер святителя, тонкость его натуры, верность духовной дружбе. И все эти качества возрастали в нем с самого детства в имении Покровском.

До сих пор помню волнение, которое мы испытали на тропинках заросшего парка, в усадебном доме, превращенном в санаторий, на кладбище с родовыми захоронениями Брянчаниновых. Вспоминались многочисленные признания святителя о печальном одиночестве детских и отроческих лет, о непонимании в семье. И, одновременно, отчетливо ясно стало, что и дальнейшее его одиночество в церковной среде происходило отсюда же – из Покровского. Святитель Игнатий – отпрыск старинного дворянского рода, блестяще образованный красавец, любимец императора Николая – был и в церковной – в то время узко сословной среде – чужим, непонятым и гонимым.

Однако теперь, по прошествии лет, вижу, что описанный выше романтический образ не совсем соответствует реальной биографии святителя Игнатия – об этом говорят многочисленные ныне опубликованные архивные материалы, о которых речь впереди. Да, святитель как «монах от чрева матери» постоянно чувствовал свое одиночество, но на самом деле он очень много трудился для людей и всегда был окружен сонмом друзей и родственников. Дружба со схимонахом Михаилом (Чихачёвым) доказывает, что на самом деле с ранней юности будущий святитель не был одинок, а имел редкую привилегию – изливать свои мысли и чувства близкому человеку, который готов был полностью принять их и разделить.

Настоящий памятник духовной дружбе двух подвижников создал Николай Лесков в повести «Инженеры-бессребреники». Друзья встретились в Петербурге, в Военно-инженерном училище, и, кончив курс, оба решили оставить светскую карьеру и избрать иноческий путь.

И опять обращусь к личным воспоминаниям. Вспоминаю первое молитвенное пение перед обретенными мощами схимонаха Михаила (Чихачёва) в Троице-Сергиевой пустыни и начало восстановления монастыря, в котором долгие годы был игуменом святитель Игнатий. Нынешний настоятель монастыря игумен Николай (Парамонов) поселился в келье того, кто стал его духовным наставником с молодых лет. Порой кажется, что отец Николай наизусть знает все, написанное святителем. При возникновении затруднений разного рода он цитирует подходящее место из творений нашего «русского Златоуста» по памяти.

В парадной приемной святителя Игнатия и в его келье-приемной мне приходилось бывать не один раз (отец Николай вошел в редакцию нашего журнала «Православный летописец Санкт-Петербурга», мы с ним издали несколько книг). Но по-настоящему дух игумена-подвижника – архимандрита Игнатия – удалось ощутить, когда отец Николай впустил нас с супругом в его «внутренние кельи», которые были закрыты для посетителей. Две маленькие комнатушки с низким потолком, с минимумом предметов мебели, с маленьким оконцем. Здесь молился настоятель монастыря, прихожанами которого были аристократы и высокопоставленные чиновники, живущие по Петергофской дороге, которым «надо было соответствовать» на богослужении и при личном общении. В своих внутренних кельях настоятель обители слагал с себя вид строгого хозяина и становился простым монахом, оплакивающим свои грехи. Присутствие его духа до сих ощущается именно под этим низким сводом, втайне от глаз многочисленных паломников, которые сейчас посещают обитель.

Но неожиданно вспомнилось другое место обитания будущего Святителя, которое сейчас редко связывают с его именем. Место начала его иноческого пути, когда он еще не был связан «высшим саном» и необходимостью ему соответствовать. Александро-Свирский монастырь, восстановленный из «мерзости запустения» в 2000-е годы. Сюда послушник Дмитрий прибыл вместе со своим старцем, преподобным Львом (до схимы -Леонидом) и их общим учителем, преподобным старцем Феодором из Валаамского монастыря.

Несколько лет Бог дал мне нести послушание в звании пресс-секретаря обители. В первые годы после возвращения Свирского монастыря Церкви (1980-1999годы) паломников было мало, все выглядело так, как описывал святитель Игнатий в своих лирических зарисовках, а старец Лев в опубликованных ныне письмах.

И очень живо можно было представить, как каждый день по послушанию Дмитрий (имя святителя до пострига) запрягал лошадь и вез своего старца в Пантелеимонов скит, где тот молился в уединении. Дорога по лесу, ведущая в скит, в наши дни такая же, как и сто с лишним лет назад: когда идет дождь – грязь по щиколотку, много комаров, безлюдие, тишина. Хотел Дмитрий Брянчанинов остаться в этой тишине, так же, как и потом, став молодым игуменом, хотел остаться в глуши вологодского монастыря. Но Бог знал о великих талантах, которые Он ему дал, и вывел Своего раба на поприще общественного служения. И вот до сих пор он нам служит своими трудами.

Можно сказать, что в конце 1980-х, в 1990-е годы для «новых верующих», пришедших в Церковь не в силу воспитания, а по зову сердца, святитель Игнатий стал общим духовником. Так без преувеличения можно сказать потому, что его малая работа «В помощь кающимся» была издана и издается в России чаще и больше, чем какие-либо другие духовные книги, и на протяжении уже трех десятилетий самым массовым тиражом. Даже те люди, которые не приучены к чтению и не любят его, впервые готовясь к исповеди, непременно прочитали эту книгу или сделали ее постоянным руководством при подготовке к Таинству.

Также в первые годы «освобождения Церкви» стали в виде брошюр издавать и другие самые известные труды святителя Игнатия: «Слово о смерти», «Слово о человеке» (найденное в бумагах отца Павла Флоренского, при жизни святителя не издававшееся), не раз издавались тома писем к разным лицам, «Изложение учения Православной Церкви о Божией Матери», «О чудесах и знамениях», «О чувственном и о духовном видении духов», статьи об Иисусовой молитве включались в сборники, посвященные молитвенному деланию. Исполнилось пророчество самого святителя Игнатия о том, что в последние времена трудно будет найти мудрых наставников и спасаться верующие люди будут по книгам. Правда, в наше время это уже не совсем так – книгу заменили «зрелища», в том числе и православные. Теперь понимаешь, что молодость наша пришлась на счастливую эпоху – у людей была жажда чтения, вернее, духовная жажда, которая утолялась чтением.

* * *

А сейчас хочу вспомнить о том, какие уроки свт.Игнатия были получены в молодости и остались на всю жизнь. Первый: не нужно искать особых «духовных состояний», надо бояться всякого разгорячения, «ревности не по разуму». Вообще нужно бояться доверять своим эмоциям, надо «включать голову». Процитирую один из отрывков на эту тему: «Всякое разгоряченное чувство — кровяное! Не сочти его усердием, ревностию по благочестию, любовию к Богу и ближним. Нет, это движение души, произведенное в ней нервами, кровию. А кровь приводится в движение душевными страстями, которые – орудия и цепи миродержца, его скипетр, держава. Храни себя в глубоком мире и отвергай все нарушающее мир как неправильное, хотя бы оно имело наружность правильную и праведную». (Собрание писем святителя Игнатия, епископа Кавказского. СПБ, 1995, С. 230. ) Молитва не должна являться самоцелью, так же как и пост. Цель наша – Христос.

Это уже второй урок – надо внимательно следить за тем, чтобы наше внешнее благочестие не заслонило Живого Христа. И даже чтобы наш духовник не заслонил собой Христа Бога. Нельзя обожествлять человека.

Третий урок, но сам святитель считает это главным, просто мне это открылось не сразу: надо постоянно следить за своими помыслами, в первую очередь не допускать и промелька осуждения кого-либо. Святитель Игнатий писал, что в последние времена самым трудным будет видеть возрастающий грех, но не осудить грешников.

И когда душа приходит в смущение, подавленность, спрашивать себя: кого ты осудил? Что было не так? Если не было дурных дел, значит, были дурные мысли.

Хотя при этом важно помнить и о четвертом уроке: не есть себя поедом. Святитель Игнатий писал, что мирским людям не следует заниматься монашеским деланием – подробным разбором всех своих душевных движений. Владыка предостерегал, что мирским людям надо опасаться уныния, которое может убить душу, при вглядывании в свои грехи; он учил простоте – пал, покаялся и живи дальше. И знай, что до смерти так будет – постоянно будешь падать, повторяя одно и тоже. Но отчаиваться не надо, может быть, в одном и том же грехе придется каяться до последнего издыхания – и так идти путем смирения. Но при этом надеяться, что Бог поможет преодолеть грехи, у Него есть Свои пути очищения души. Чаще всего это скорби.

И потому пятый урок: «Не тщись своей немощной рукой остановить беззаконие мира сего!» В свое время меня потряс один официальный текст, составленный святителем Игнатием. Его название «О необходимости Собора по нынешнему состоянию Российской Православной Церкви», дата составления 1862-1866 гг. При жизни святителя этот текст не был и не мог быть опубликован, потому что начинается такими словами: «Дух времени таков и отступление от Православной христианской веры начало распространяться в таком сильном размере, безнравственность так всеобща и так укоренилась, что возвращение к христианству представляется невозможным. …христианство становится невидимым для нас, удаляется от нас, когда мы покушаемся убить его распутной жизнью, принятием всякий лжеучений, когда мы покушаемся смесить христианство со служением миру» (Полное собрание сочинений, т.3. М., 2002, с. 518). Цитирую по современному изданию, а прочла в свое время – в начале 1990-х годов – в замечательной книге Леонида Соколова «Епископ Игнатий (Брянчанинов). Его жизнь, личность и морально-аскетические творения». Киев, 1915.

Книгу мне дал игумен Николай (Парамонов) с соответствующими комментариями о том, что «почти ничего не изменилось с тех пор, когда святитель беспокоился об обрядоверии, об упадке монашества, об интригах внутри церковного сообщества, об отсутствии духовного просвещения народа».

Но из осознания всего этого следует шестой урок: нам остается только покаяние. А также, в соответствии с данными каждому способностями, мы обязаны делать свое дело честно, во славу Божию. Через святителя Игнатия я получила пример жизни – среди его духовных чад и друзей была Софья Снессорева, одаренная даром слова. По благословению святителя она написала и составила большое количество духовных книг. И это делание было для нее исходом из личной трагедии – серьезной болезни и семейных нестроений. Писательское делание требует постоянного научения, чтения трудов богопросвещенных подвижников, выработки четкого христианского мировоззрения, которое раньше называли правоверием. Делание это рождает благодарение Богу за то, что Он даровал возможность погружения в океан святоотеческой мудрости.

Такие вот уроки юности.

Когда я их описала и перечислила, в поисках старых писем открыла ящик старого письменного стола (которым уже не пользуюсь) и неожиданно увидела тетрадку в толстом переплете, необычную, в 500 листов, на ней были написаны даты: 1976, 1977, 1978, 1979, 1980. В этой тетрадке я делала в названные годы записи из прочитанных книг. С юношеских лет (в 1980 году мне было 23 года) я не открывала эту тетрадку, не вникала в ее записи. И вот (ничего не бывает случайного!) открываю и читаю: «Еп. Игнатий Брянчанинов. Аскетические опыты. Том 2. Дух молитвы новоначального». Сверилась по книжке и убедилась, что юная душа с жадностью вкушала духовную пищу – статья от руки переписана была в тетрадь полностью, без сокращений (ведь книжку нужно было отдавать!). Следующая выписка – из «Слова о молитве умной, сердечной и душевной». Поразительно, но тут я нашла те слова, которые процитировала выше, ссылаясь на книгу: о том, что надо остерегаться принять действие разгорячения кровяного в молитве за действие Духа Святого. Юная рука поставила рядом с этой выпиской восклицательные знаки. А в рамочку заключила цитату: «Только опытом можно постигнуть Истину, только делом». Далее идет выписка из «Слова о молитве Иисусовой». Здесь подчеркнуты слова: «Ради имени Господа бывает услышана молитва наша», «Имя Господа изгоняет из нас страсти и бесов. Впрочем, дело это совершается не в один день, но требует многих лет и подвигов». И опять в рамочке: «Молитвы учитель – Бог».

Эти выписки – послание из юности. И, увы, вспомнились слова поэта, в музее которого я проработала двадцать лет. Тридцатипятилетний Александр Блок сказал: «Юность – это возмездие!» Сказал так, с горечью осознавая, что многие чистые порывы юности не воплотились в жизни, что на смену горению и поиску пришла привычка и опытность, усталость и безразличие. Но не будем на этом останавливаться. Это уже предмет исповеди, а не воспоминаний.

Неслучайной была не только сама находка старой тетради, но и то, что случилось это в день памяти новомучеников и исповедников Российских. А следующая запись в тетради озаглавлена: «Отец (теперь преподобномученик) Никон Оптинский. Заметки на полях книги еп. Игнатия Брянчанинова, писанные отцом Никоном в одиночной тюрьме в Калуге в 1927-1928 гг. Том 5 Епископа Игнатия. Приношение современному монашеству». Источник этой выписки – архивы моих дорогих «названных бабушек», с которыми я познакомилась в церкви в 1970-е годы. Они (объединенные причастностью к знаменитым православным братствам 1920-х гг.) любили и почитали и святителя Игнатия, и оптинских старцев и открыли для меня свои архивы.

Заметки преподобномученика Никона являются драгоценным свидетельством того, что писания святителя Игнатия поддерживали дух человека во времена тяжелых испытаний, учили мужеству и мудрости. Святой Никон на полях тома пятого Собрания сочинений святителя сам об этом пишет так: «Книги свв. Отцов подобны зеркалу. Глядясь в зеркало, мы видим себя и, вглядываясь внимательно, усматриваем, что у нас не в порядке, какие соринки на лице, или нечистота, какие царапинки, болячки и т.п. И, усмотрев, очищаем себя и приводим в порядок. Принимаем меры к излечению.

Так и писания отцев: читая их, мы должны видеть себя (а не других) и по ним приводить себя к покаянию и исправлению. Нигде так не разобрана жизнь души, как в писаниях отцев; они нам указывают наши страсти и немощи, открывают нам наши душевные очи на самих себя. Руководствуясь ими, мы можем излечиваться от страстей и приводить себя в должное состояние». Как точно сказано. К этому надо только прибавить, что святитель Игнатий в своих творений объединил опыт святых отцов и усвоил его путем личного подвига.

Вот такой «весточкой из юности» я поделилась с вами, дорогие читатели. Но признаюсь, что святитель Игнатий остается «вечным спутником» жизни и еще множество уроков было получено от него в связи с изданием в 2000-е годы Полного восьмитомного собрания его сочинений, а позднее и Полного собрания писем в трех томах. Этот колоссальный труд предприняло московское издательство «Паломник», но, по сути дела, организатором, главным редактором и составителем этого издания был один человек – Александр Николаевич Стрижев. Бог сподобил меня дружить с ним в то время и косвенно принимать участие в подготовке новых, прежде не публиковавшихся текстов святителя Игнатия, воспоминаний о нем и писем. И при этом, как я только что сказала, было получено много новых уроков.

О них я расскажу во второй части статьи-мемории.

Людмила Ильюнина
Сайт «Ветрово»
21 февраля 2020