col sm md lg xl (...)
Не любите мира, ни яже в мире...
(1 Ин. 2:15)
Ветрово

Ольга Второва-Яфа. Авгуровы острова

Отрывок

Оль­га Вик­то­ров­на Вто­ро­ва-Яфа, пре­по­да­ва­тель пя­ти­деся­ти трёх лет, бы­ла арес­то­ва­на 19 ян­ва­ря 1929 го­да и осуж­де­на по пе­чаль­но извест­ной 58-й статье. В пре­ди­сло­вии к сво­им во­спо­ми­на­ни­ям она пи­шет: «На­брос­ки эти, не схо­жие меж­ду со­бой по сти­лю, фор­ме, со­дер­жа­нию и объ­ё­му, со­впа­да­ют, од­на­ко, в од­ном: это — единст­во вре­ме­ни и мес­та всех опи­сы­ва­е­мых в них эпи­зо­дов. А имен­но: мес­то дейст­вия — кро­хот­ная, как му­ши­ное пят­ныш­ко, точ­ка на кар­те Бе­ло­го мо­ря — ост­ров Ан­зер; время действия[…] — с августа 1929-го по 1 января 1931 года, т.е. неполных два года. Таким образом, очерки эти приоткрывают очень узкую щель в наше недавнее прошлое — но ведь иногда и в самую узкую щёлку можно подглядеть многое…».

Первое мая

Лед еще лежал на заливе, и окрестные холмы были покрыты сугробами снега, но, ввиду приближающегося Первого мая, уже шли подготовительные работы для достойной встречи великого пролетарского праздника.

У древних белокаменных монастырских ворот плотники сооружали триумфальную арку фантастической архитектуры, женщины вязали гирлянды из ельника, в живописном цехе выводили белилами по кумачу очередные лозунги, а на сохранившемся еще амвоне, служившем эстрадой для антирелигиозных постановок, шли спевки лагерного хора, репетировавшего революционные песни.

Оставалось еще одно необходимое дело: очистить от снега площадь перед зданием бывшего скита, на которой должен был происходить первомайский митинг, и усыпать его песком.

В Анзере среди заключённых было много крестьян и рабочих физического труда, но поручить это дело им администрация сочла, по-видимому, «идеологически невыдержанным»: ведь его можно было использовать в качестве лишнего фактора антирелигиозной пропаганды среди заключённых «религиозников» и «религиозниц», ещё не освободившихся от своих прежних предрассудков.

И вот, как раз в Великий Четверг — день этот, по-видимому, был выбран не случайно — с Троицкой, отдалённого и засекреченного пункта, в котором было сосредоточено духовенство высших иерархий, затребованы были в Анзер все находившиеся там в то время православные и католические епископы.

И они пришли — и старые, и ещё сравнительно молодые, но все одинаково изнурённые, одинаково неприспособленные к грубой физической работе — и в сосредоточенном, спокойном молчании принялись за дело: скалывали железными ломами утоптанный, слоями слежавшийся и заледенелый снег, складывали его в тачки и носилки и сбрасывали в овраг, соединявший озеро с заливом. Потом внизу, у нагорного берега, брали из-под откоса жёлтый чистый песок и, нагрузив им телегу, общими усилиями с невероятным трудом втаскивали её вверх, на расчищенную перед домом площадку.

В сельхозе были и лошади, и даже волы для перевозки тяжестей, но использование их на этот раз, видимо, рассматривалось тоже как идеологически неуместное облегчение.

У всех двадцати семи окон второго этажа стояли люди и смотрели, как четырнадцать слабосильных мужчин в рясах, надрываясь, втаскивали в гору большую, нагруженную песком телегу: одни тянули её за оглобли, другие, навалившись на воз, толкали его сзади, остальные поддерживали телегу с боков.

Соединившись в одном усилии, шли рядом ещё молодой, видимо, очень близорукий католический епископ, бритый, в круглых роговых очках, и сухонький измождённый старичок с белой бородой, православный епископ — ветхий денми, но сильный духом, с неослабным старанием напиравший на воз.

В женской кустарке все побросали работу и столпились у окон; монашки плакали и причитали:

— Господи, Господи! И это — в Великий Четверг!.. Им бы теперь как раз участвовать в торжественной службе омовения ног — а они вместо того чем занимаются!

Я тоже смотрела — и тоже плакала. Мне казалось, что страницы Четьих Миней ожили перед нашими глазами. Эти четырнадцать епископов не были сейчас в подобающем их сану облачении и не находились в храме, не участвовали в обряде омовения ног — этой ежегодно повторяющейся мистерии, символизирующей подвиг смирения; но для меня было ясно: то, что происходит сейчас перед нами, — гораздо больше и выше, ибо это уже не условный символ, не обряд, а подлинный подвиг смирения истинных пастырей Церкви, самоотверженно и до конца твердо отстаивающих веру Христову «противу учений мира сего».

И вот Бог сподобил нас, недостойных маловеров, быть самим очевидцами мученических подвигов этих новых страстотерпцев — безымянных и «неявленных», но от этого не менее достойных «славу многу от Бога принять», как говорится в каноне всем святым, в земле Российстей просиявшим…

И тем из нас, кому удастся когда-нибудь вернуться отсюда в мир, выпадет на долю свидетельствовать людям о том, что видим мы здесь сейчас…

А видим мы — возрождение чистой и стойкой веры первых христиан, видим — воссоединение Церквей в лице единодушно участвующих в общем подвиге православных и католических епископов, воссоединение в любви и смирении, помимо всяких Соборов и догматических споров. Как произошло всё это? — Да ведь роковым образом этому способствовали, сами того не подозревая, люди, имевшие целью унижение и поношение Христовой веры! Поистине, неисповедимы пути Господни!

[…] Победа человеческого духа, победа веры — налицо! Не в колокольном звоне, не в хоре славословий — в душах людских воскреснет Бог, и, как тает воск, как исчезает дым, расточатся Его враги…

Горячие, неудержимые потоки слез струились по моему лицу. Я не утирала их…

К вечеру работа была выполнена. Площадь перед фасадом скита была выровнена и густо усыпана золотисто-жёлтым песком.

И они ушли — все четырнадцать — усталые, не евшие целый день, — по лесной дороге на Троицкую.

И думалось, что, вернувшись, они не лягут отдыхать, а станут, наверное, читать Двенадцать Евангелий.

С залива потянуло холодным ветром, стало пасмурно — и вскоре густой и обильный снег повалил на землю и шёл, не переставая, всю ночь, покрывая пушистой пеленой лёд на заливе, прибрежные холмы, лесные дороги, крышу скита и только что расчищенную перед ним площадь.

Утром взошедшее солнце осветило сверкающие девственной белизной анзерские просторы.

В первый день Пасхи была чудесная погода, в воздухе впервые запахло весной, а к первому мая весь новый снег, выпавший на Страстной, растаял и, смешавшись на площади перед домом с обильным песком, превратился в жидкую грязь, в которой вязли ноги согнанных на митинг подневольных людей…

Но перед глазами ослепительно блестел на солнце своей снежной пеленой морской залив, и над ним любовно склонялось северное бездонное небо, благое и безгрешное, говоря людям о вечной Правде и Красоте, в которых когда-нибудь растворятся все их временные, земные страдания.

Заметки на полях

  • Впервые эту историю мне довелось услышать прошлом летом на острове Анзере от экскурсовода. Нужно признать, что из её уст она прозвучала гораздо более выразительно и лаконично: в Страстной Четверг епископы были вынуждены готовить площадь для празднования 1-го мая, но земля в преддверии Пасхи убелилась снегом, сокрыв плоды их трудов, а к пролетарскому празднику белоснежный покров превратился в грязь. Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии (Пс.126:1) — в данном случае, конечно, не подневольные епископы, а те, кто принудил их к этому труду.

  • Коломна

    Новомученики российские, молите Бога о нас!

  • Москва

    Новомученики Российские, простите мою безумную душу.
    Аминь Amen אמן Αμην

  • Горестная, но и важная публикация о том, что происходило в нашей стране после 1917 года.

Уважаемые читатели, прежде чем оставить отзыв под любым материалом на сайте «Ветрово», обратите внимание на эпиграф на главной странице. Не нужно вопреки словам евангелиста Иоанна склонять других читателей к дружбе с мiром, которая есть вражда на Бога. Мы боремся с грехом и без­нрав­ствен­ностью, с тем, что ведёт к погибели души. Если для кого-то безобразие и безнравственность стали нормой, то он ошибся дверью.

Календарь на 2024 год

«Стихотворения иеромонаха Романа»

Сретенские строки

Новый поэтический сборник иеромонаха Романа

Не сообразуйтеся веку сему

Книга прозы иеромонаха Романа

Где найти новые книги отца Романа

Список магазинов и церковных лавок