Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на Престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов — по левую. Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне. Тогда праведники скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе? И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне. Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и Ангелам его: ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня. Тогда и они скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе? Тогда скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне. И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную.
Евангелие от Матфея, 25:31-46
Эти слова Евангелия — о тайне Первого и Второго Пришествия Христова. Первое Пришествие Его на землю было в уничижении, так что Его нельзя было отличить от других людей. Господь явился столь смиренно, что никто не заметил Его появления. Второе Пришествие будет совершенно иным: «Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на Престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы». Первый раз Господь пришел не судить, но спасти мир. Второй раз Он придет для Последнего Суда.
Суд этот будет столь простым, что, кажется, нас не спросят ни о нашей вере, ни о том, как мы молились и постились или богословствовали, а только о том, были мы или не были людьми по отношению к другим людям. Однако в этой предельной простоте открывается тайна Воплощения Божия и Креста, и Воскресения, и Пятидесятницы. И Его Второе Пришествие во славе будет предваряемо явлением на небе Креста, являющего тайну двуединой заповеди.
Когда завершится история человечества, Христос, подводя итоги, будет говорить только о Себе. «Голоден был, жаждал, странен был, в темнице был, болен был». Как если бы среди множества людей существовал только Он один — бесчисленным, бесконечным присутствием: «Истинно, истинно говорю вам: то, что вы сделали одному из этих меньших, вы сделали Мне». Речь не будет идти об отвлеченном теоретическом человеке, а о человеке, который хочет есть, пить, иметь дом, одежду, утешение, заботу. Мы будем судимы за наши самые смиренные движения любви. В этой любви — сокровенное и постоянное присутствие Христа на земле.
Страшный Суд представляется многим отвлеченно-далеким, в то время как Господь — «близ, при дверех», и все происходит уже сейчас. Он одесную Бога Отца, и Он — там, где человек, в этом мире. Но этот мир перевернут, и эта перевернутость мира — не абстракция. Ее можно видеть в тех, кого мир отрицает, не принимает в расчет — в опозоренных, в одиноких, в старых, в безнадежно больных, в сумасшедших, в заключенных, в тех, кто, по существу, исключен из человеческого общества. Он прежде всего в них, но Он также не оставляет Своим присутствием тех, кого мир хвалит и кому сопутствует земной успех, в ком, несмотря на эту видимость, время от времени прорывается через их поверхностность неподдельный страх перед подлинными глубинами жизни.
В этой перевернутости проходит великий путь, Христов и наш, и все, к чему всею сокровенностью своею устремляется наша душа, становится достижимым, но через безжалостное развенчивание иллюзий. Ибо эти люди — наше место, не только здесь, но и в вечности, наше место одесную или ошуюю Бога Отца. В этих людях — Христос, и в них наше место должно быть бесконечно более возможным и более чаемым, чем, например, для современников Христа, ожидавших от Него осуществления своих надежд на победоносного земного мессию. Именно это сильнее всего влечет нас к Нему — то, что в Нем Бог воплотился Мужем скорбей, страдающим существом, что Он отказался от всякой человеческой славы, стал слугою всех и прошел через ужас нашей смерти. Навсегда Он — участник всех наших страданий. Бог обнищал от всех Своих богатств, чтобы мы могли проявить к Нему любовь, Он протягивает к нам руку, как нищий, чтобы в день Суда Он мог сказать нам: «Приидите, благословенные Отца Моего, ибо Я был голоден, и вы дали Мне есть». Он хочет нашей любви, Он все так сотворил и устраивает все так, чтобы мы узнали Его, как Бога Творца, Промыслителя, Бога Судию, но уже совсем по-другому, чем раньше. И благодаря этому Его уничижению нам открылась Его победа над смертью, слава Его Воскресения, к которой Он ведет нас сейчас Собою.
Тайна Страшного Суда — тайна общего воскресения, воскресения каждого из мертвых. И это дано нам всем — никто, ни один человек не лишен этого. Мученики купили Царство своею кровью, отцы-пустынники обрели благодать подвигами воздержания, а мы, живя среди мира, можем достигнуть славы Господа самой простой человеческой помощью — накормить голодного, напоить жаждущего, бездомного приютить, утешить больного, посетить заключенного — это то, что может делать всякий. Это предлагается нам каждый день, из этого состоит вся жизнь. Через самое обыденное гостеприимство Господь хочет приобщить нас Своему непостижимому дару, и, когда мы отвергаем эту возможность, мы отвергаем не только тех людей, которых Он нам посылает, — мы отвергаем Его любовь, Его Крест и Его Воскресение. Что же нам остается?
Потому в словах осуждения неправедным не говорится о нераскаянных страшных грехах неверия, блуда, воровства, колдовства, убийства, а перечисляется все то же самое, что сделали праведники, с добавлением одного слова «не» — не потому, что те грехи не означают ада, а потому, что Страшный Суд определяет грехи неделания как не менее гибельные. Мы видим этот грех неделания и во всех притчах о Суде. Неразумные девы не позаботились о том, чтобы принести елей (Мф. 25: 1-3), в притче о милосердном самарянине священник и левит прошли мимо раненого человека, в отличие от того путника, который был прообразом Самого Христа. Неверный раб, зарывший в землю талант, отвергнут за ничегонеделание, и все, оказавшиеся ошуюю, отринуты на Страшном Суде за то, что не послужили страждущим душою и телом. Приближается разделение между Царством Христа и царством диавола. Но никакое исследование, никакое человеческое знание не может определить, где проходит это последнее разделение, ибо оно принадлежит Господу и совершается беспрерывно, и даже там, где уже как будто обходятся без Него. Но, как говорится, единственное, что требуется для торжества зла, — это чтобы хорошие люди ничего не делали.
Ложь и бесстыдство на земле давно перешли все границы. Но есть нечто худшее — это умственный, и нравственный, и духовный паралич слишком многих. И ужаснее всего — когда этот паралич касается нас, верующих людей, Церкви. Отсутствие нормальной реакции на зло вызывает большее беспокойство, чем даже действие зла, потому что оно выдает состояние ослабленности организма, который пассивно, не сопротивляясь, переносит диавольское нашествие. Насколько душа больше тела, настолько больше должна быть наша забота об этом. Время начаться суду с Дома Божия, потому что Церковь отвечает за себя и за всех, и неспособность наша послужить одному из меньших сих — неспособность послужить Христу. Без любви — мы без Него. Бог есть Свет, и в Нем нет никакой тьмы, нет зла, нет отсутствия добра, нет нелюбви.
Апостол Павел в своем знаменитом гимне любви убеждает нас в том, что любовь — это чудо из чудес. И тут же добавляет, что любовь невозможна, абсолютно невозможна, если мы не увидим в ней то, чем она является — Божественным даром (см.: 1 Кор., гл. 13). Это слово «Божественным» все определяет, и оно дивно, потому что это значит, что любовь — в Евангельском смысле — в своей устремленности и в своей мере имеет Самого Бога.
Если бы Божественная жизнь не явилась среди нас, было бы совершенно невозможно любить других. Но когда мы предстоим перед Добром, поистине бесконечным, рождается в нас любовь. Только так можем мы увидеть драгоценность людей, которые ничего не значат для нас, узнать любовь к тем, кого мы не любим. Без такого предстояния все это будет искусственным, нереальным, лживым. Но Господь не требует от нас лицедейства. Он ставит нас в самом центре испытаний, открывая нам, что наш Первый Ближний, наш единственный Ближний — это Бог. Бог — в человеке, Бог — в мире, Бог, отдающий нам Себя в нас самих и в каждом, Бог, даром Которого мы должны стать Промыслом Божиим в жизни других людей и в нашей собственной. И нам надо совершенно новым взглядом, приобщаясь Божественной сокровенности, увидеть других в той красоте, в какой увидел наш Господь Своих апостолов на Тайной Вечери, когда умывал им ноги. Это должно было быть страшно трудным, потому что среди Его апостолов был Иуда, который уже продал Его, и Петр, который скоро трижды отречется от Него. И были все другие, которые будут спасаться бегством перед лицом непредвиденной катастрофы. Однако Господь преклоняет перед всеми колена, потому что в них Он поклоняется Божественному Присутствию, поклоняется Тому Бесконечному Ближнему, Который есть наш Единственный Ближний.
Он знает, что наступит день, когда всем, в том числе Иуде, будет дана возможность покаяния, возможность возвращения к Богу. И Бог, всегда хранящий всех, если только они откроются Его Божественному милосердию, которое предлагается всегда и всем, преобразит этих людей Своей славой. И они явятся в мире, как Его чистые творения, как источник, как начало, как самое средоточие истории и мира. Тогда, наверное, их можно будет любить безоглядной любовью, как Бог любит их, любить без меры, или, вернее, в той мере, какая есть у Бога, любить бесконечно. Потому любовь предполагает непрестанную молитву, которая превосходит всякую внешнюю видимость и которая через человека достигает глубин Жизни, тайны творения человека, совершившегося любовию Божией. И в этом прикосновении к бесконечному источнику, в этой встрече с Богом Живым, в сокровенности нашего сердца, откроется любовь как тайна Страшного Суда, на котором мы будем судимы также всеми Ангелами и всеми святыми. Только любовь устоит на Страшном Суде. Если жизнь наша строится на чем-то меньшем, чем любовь, мы вне Царства Христова, сейчас и вовеки.
Протоиерей Александр Шаргунов
Из книги «Евангелие дня» (СПб.-М.: Отчий дом, 2018)
«Он знает, что наступит день, когда всем, в том числе Иуде, будет дана возможность покаяния, возможность возвращения к Богу».
Тут не совсем понятно, что отец Александр имеет в виду. Пока мы живы, нам каждый день дана возможность для покаяния, и так же было с Иудой.
Интересными показались слова про «грех неделания»:
«В словах осуждения неправедным не говорится о нераскаянных страшных грехах неверия, блуда, воровства, колдовства, убийства, а перечисляется все то же самое, что сделали праведники, с добавлением одного слова «не» — не потому, что те грехи не означают ада, а потому, что Страшный Суд определяет грехи неделания как не менее гибельные. Мы видим этот грех неделания и во всех притчах о Суде. Неразумные девы не позаботились о том, чтобы принести елей (Мф. 25: 1-3), в притче о милосердном самарянине священник и левит прошли мимо раненого человека, в отличие от того путника, который был прообразом Самого Христа. Неверный раб, зарывший в землю талант, отвергнут за ничегонеделание, и все, оказавшиеся ошуюю, отринуты на Страшном Суде за то, что не послужили страждущим душою и телом. Приближается разделение между Царством Христа и царством диавола. Но никакое исследование, никакое человеческое знание не может определить, где проходит это последнее разделение, ибо оно принадлежит Господу и совершается беспрерывно, и даже там, где уже как будто обходятся без Него. Но, как говорится, единственное, что требуется для торжества зла, — это чтобы хорошие люди ничего не делали.
Ложь и бесстыдство на земле давно перешли все границы. Но есть нечто худшее — это умственный, и нравственный, и духовный паралич слишком многих. И ужаснее всего — когда этот паралич касается нас, верующих людей, Церкви. Отсутствие нормальной реакции на зло вызывает большее беспокойство, чем даже действие зла, потому что оно выдает состояние ослабленности организма, который пассивно, не сопротивляясь, переносит диавольское нашествие».
Все мы грешные в той или иной мере. И по-моему, мало кто из нас, грешных, станет одесную Бога. Там место для святых, мучеников, праведников, исповедников.
Тема Любви, Божественной Любви особенно волнует меня в последнее время, не представляю, как без милости или помощи Божией можно стяжать ее. Но думаю, что искреннего желания научиться любить достаточно для того, чтобы начать движение в эту сторону. Это очень важная и волнующая тема, святые десятилетиями молились о том, чтобы Господь даровал им состояние Любви.
И ещё интересная мысль о «грехе неделания «, я ее разделяю.
Это очень важная тема — тема Божественной любви: «И нам надо совершенно новым взглядом, приобщаясь Божественной сокровенности, увидеть других в той красоте, в какой увидел наш Господь Своих апостолов на Тайной Вечери, когда умывал им ноги. Это должно было быть страшно трудным, потому что среди Его апостолов был Иуда, который уже продал Его, и Петр, который скоро трижды отречется от Него. И были все другие, которые будут спасаться бегством перед лицом непредвиденной катастрофы. Однако Господь преклоняет перед всеми колена, потому что в них Он поклоняется Божественному Присутствию, поклоняется Тому Бесконечному Ближнему, Который есть наш Единственный Ближний». И тема неделания впечатляет. Спасибо, отец Александр.
Отец Александр пишет очень красиво и поэтично, но некоторые его высказывания смущают.
«Он знает, что наступит день, когда всем, в том числе Иуде, будет дана возможность покаяния, возможность возвращения к Богу.»
Когда прочла эту фразу, подумала: разве не во все дни нашей земной жизни дана нам возможность покаяния? Она уже дана, но почему-то об этом дне говорится в будущем времени. Дойдя до конца статьи, увидела Ваш комментарий, Ольга Сергеевна, в котором Вы задали тот же вопрос три года назад. Действительно, непонятно, что имеет ввиду отец Александр. Уж не допускает ли он возможности покаяния на Страшном Суде?
И ещё одна фраза в тексте смутила. «Суд этот будет столь простым, что, кажется, нас не спросят ни о нашей вере, ни о том, как мы молились и постились или богословствовали, а только о том, были мы или не были людьми по отношению к другим людям.» Прочтя это лет шесть назад, решила бы, что нашла в отце Александре единомышленника. В самом деле, зачем нужны эти ежедневные молитвенные правила, посты и вера по догматам? Достаточно быть добрым, отзывчивым, сострадательным, оказывать помощь нуждающимся и будешь оправдан. Почти уверена, что примерно так же думают все нецерковные (и некоторые церковные) люди.
Страшнее неверия и трусости болезни-нет.
«В будущей жизни христианин не будет испытываем на предмет того, отрекся ли он от всего мира ради любви Христовой, или раздал ли он свое имущество бедным, воздерживался ли он и соблюдал ли пост накануне праздников, или молился ли он, сокрушался ли и оплакивал ли свои грехи, или делал ли он что-либо еще доброе в своей жизни, но он будет тщательно испытан, имеет ли он со Христом сходство такое, как сын со своим отцом» (прп. Симеон Новый Богослов. Слово 2. §3).
А что? Нет ли противоречия в этих словах прп. Симеона? Сходство Сына со Отцом разве не заключается в отречении от мiра? Разве не из любви ко Отцу Сын отвергся Своей воли? Или Христос не раздал Своё имущество бедным? Или не воздерживался и не соблюдал пост? Или не молился? По-моему, преподобный Симеон что-то не то здесь сказал. А?
Сын Человеческий не жил двойственной жизнью, но во всём соблюдал волю Отца.
Двойственная жизнь.
«Народы эти чтили Господа, но и истуканам своим служили. Да и дети их и дети детей их, как поступали отцы их, так и они поступают до сего дня» (4Цар. 17:41)
Потомство этих народов размножилось до легиона: на каждом шагу встречаем мы подобных им, служащих Богу и маммоне (Мф. 6:24), хромающих на оба колена (3Цар. 18:21), ни холодных, ни горячих (Откр. 3:15), или, выражаясь обыкновенным слогом, готовых угодить и нашим и вашим.
Вот в чем заключается грех народов этих: не придерживаясь ни той, ни другой стороны, они служат одновременно Богу и маммоне, а в сущности, извлекают из того и другого лишь выгоду для самих себя.
Невозможно отдать себя наполовину Богу и наполовину вражьей силе, которая так искусно овладевает людьми; невозможно только изредка придерживаться слова Божия и лишь отчасти иметь в нем основу своей жизни, и, вместе с тем, ставить мерилом своих действий и решений – «дух мiра сего».
Господи, неужели я скажу Тебе, когда Ты зовешь меня: «Приди позднее, я не готов»? Неужели я заглушу то, что Ты сейчас хочешь мне сказать, и обращусь к Тебе лишь тогда, когда я покончу с мiром? Могу ли я безнаказанно делить надвое свою жизнь, свое сердце, свои стремления и отдавать Тебе лишь часть всего этого? Колеблясь между двумя путями, я живу той двойственною жизнью, которая так опасна, не сознавая, что Бог в сердце может занять только первое место или никакого.
А дети чему научатся от шатких родителей? К чему все наставления, старания, угрозы, когда в жизни родителей не видно того твердого начала, того Божественного авторитета, которому если бы подчинились родители, то покорились бы и дети. «Дети, храните себя от идолов. Аминь» (1Ин. 5:21).
https://azbyka.ru/otechnik/prochee/den-za-dnem/3
Отец Георгий, наверное, преподобный Симеон говорит здесь о том, что важны не внешние действия сами по себе, а их результат. Если в результате всего перечисленного человек не изменился внутренне, то он не уподобится Христу, а значит всё было напрасно.
Мне слова преподобного Симеона кажутся более правильными, чем слова отца Александра. Быть подобным Христу означает ведь не просто быть людьми по отношению к другим людям? Это могут и непостящиеся и немолящиеся и вообще не верющие во Христа. А вот стать долготерпеливым, не завидовать, не превоозноситься, не гордиться, не искать своего (и далее — по списку) могут только совершенные.
//Если в результате всего перечисленного человек не изменился внутренне, то он не уподобится Христу, а значит всё было напрасно.//
Человек не может измениться внутренне никакими собственными усилиями. Духовные изменения в человеке совершает Бог, причём, делает это вне зависимости от того, постится человек или не постится.
Поэтому поститься нужно не для того, чтобы достичь просветления, а просто потому, что Христос постился. И отвержение от мира должно происходить не для внутреннего изменения, а потому, что Христос отвергся мира.
А если человек не постится, значит он не подобен Христу, п.ч. Он постился. И если не отвергается мира, значит не подобен Христу, п.ч. Он отвергся и мира, и Самого Себя.
//А вот стать долготерпеливым, не завидовать, не превоозноситься, не гордиться, не искать своего (и далее — по списку) могут только совершенные.//
А вот стать долготерпеливым, не завидовать, не превозноситься, не гордиться, не искать своего (и далее — по списку) могут только те, кому Бог даст таковыми стать. Жаль, Буздалова сейчас здесь нет. Он бы научил нас любить Христа и Родину.
«Человек не может измениться внутренне никакими собственными усилиями. Духовные изменения в человеке совершает Бог, причём, делает это вне зависимости от того, постится человек или не постится.»
Но разве Бог оставит усилия человека без помощи? Если наши усилия совсем ничего не значат, зачем тогда они нужны? И за что нас будут судить? За то, что мы не совершали каких-то внешних действий? Разве внешнее подражание Христу можно считать уподоблением Ему?
Веру тоже Бог даёт независимо от нашего желания? Почему же неверие считается грехом?
А Вы как понимаете слова преподобного Симеона Нового Богослова, отец Георгий? Не мог же один из трёх великих богословов ошибаться в таких важных вопросах.
//Но разве Бог оставит усилия человека без помощи? Если наши усилия совсем ничего не значат, зачем тогда они нужны?//
Наши усилия нужны, чтобы не скатиться вниз и не погрязнуть в болоте. А чтобы подняться вверх, никаких человеческих усилий не хватит. Это только барону Мюнхгаузену удалось самого себя вытащить из болота за волосы. 10 Но благодатию Божиею есмь то, что есмь; и благодать Его во мне не была тщетна, но я более всех их потрудился: НЕ Я, ВПРОЧЕМ, А БЛАГОДАТЬ БОЖИЯ, КОТОРАЯ СО МНОЮ (1 Кор. 15:10).
//Разве внешнее подражание Христу можно считать уподоблением Ему?//
У кого-то из людей внешнее подражание порождает внутреннее, у кого, наоборот, внутреннее подражание Христу приводит к внешнему, но без внешнего невозможно обойтись.
//А Вы как понимаете слова преподобного Симеона Нового Богослова, отец Георгий? Не мог же один из трёх великих богословов ошибаться в таких важных вопросах.//
В процитированных Вами словах прп. Симеон допустил крен, потому что внутренне сходство со Христом невозможно без внешнего с Ним сходства. Но, может, в других своих словах святой выравнивать позицию. К сожалению, я трудов преподобного Симеона Нового Богослова подробно не читал. Мне бы чего попроще, Златоуста, например. А для того, чтобы более-менее объективно судить о позиции отца, нужно хорошо знать его творения.
//Веру тоже Бог даёт независимо от нашего желания? Почему же неверие считается грехом?//
Всё же схожу до Буздалова. Предложу ему поучаствовать в этой дискуссии. Он всё-таки книгу написал по обсуждаемым нами вопросам и предисловие к ней закончил.
https://history-of-ideas.ru/article/305
Вот придёт Буздалов, пусть он нас рассудит. А тем временем можно вспомнить, как мы обсуждали вопросы поста Рождественским постом 2022 года, цитирую:
Людмила Николаевна 04.12.2022 в 14:02 Нижний Новгород
«…не постятся ни по какой иной причине, кроме как неверия в Бога Живаго.»
Кроме неверия, то есть полного отрицания Бога, есть ещё маловерие и связанные с ним немощи. Кроме того, часто бывает, что смотрит человек на постящихся и думает: а чем они лучше меня? Вон тот каждый пост строго соблюдает, а жене изменяет. Так зачем поститься?
«Кто не постится, тот не христианин.»
Возможно. Но пост — это не цель, а средство к достижению главной христианской добродетели — смирения, средство к сокрушению духа, к покаянию, а кающемуся, как мне кажется, свойственно считать дрянь-человеком прежде всего самого себя. И человек, не стремящийся к этой цели, тоже не христианин.
/…/
https://vetrovo.ru/bezumny-mir/buzdalov-syuzerenitet/comment-page-1/#comment-100573
Написал на сайт Буздалова: 2024-03-12 04:49:46 Здравствуйте, Александр Вячеславович! Дай Вам Бог блинков с икоркой на масленице побольше! Народ на Ветрово опять волнуется. Нельзя, говорят, без синергии, и молятся: «Святая Синергия, спаси нас!» https://vetrovo.ru/selected/o-aleksandr-shargunov-o-strashnom-sude/comment-page-1/#comment-122936 Может, просветите непросвещённых? Всё-таки целую книгу о «святой» Синергии написали.
Буздалов А. — Георгию Селину 2024-03-12 05:35:15 Здравствуйте, о. Георгий. Согласен с Вашим комментарием по ссылке. Богословская концепция синергии это рудимент пелагианской полемики с ортодоксальным учением Августина, запечатленным определениями Карфагена 418 и ратифицированным последующим Вселенским собором. Поэтому эта полупелагианская концепция содержит множество противоречий и самой себе, и Писанию, и последующему Преданию, учению об обожении, в частности. Но ввязываться в полемику по этому поводу на форуме — дело неблагодарное. Тебя засыпят «православными» штампами, а это как рубить головы Гидре: отрубаешь одну, две новые вырастают и начинают брехать во все гидрено горло сводным хором
https://history-of-ideas.ru/article/305
Как видим, Александр Вячеславович благоразумно уклонился от участия в дискуссии. Я тоже не горю желанием её начинать. Что же делать? Согласно концепции синергии, спасение погибающих ― дело рук самих погибающих. Можно почитать анонсированную книгу Буздалова. Даст Бог, в голове что-нибудь сдвинется.
// И ещё одна фраза в тексте смутила. «Суд этот будет столь простым, что, кажется, нас не спросят ни о нашей вере, ни о том, как мы молились и постились или богословствовали, а только о том, были мы или не были людьми по отношению к другим людям.» Прочтя это лет шесть назад, решила бы, что нашла в отце Александре единомышленника. В самом деле, зачем нужны эти ежедневные молитвенные правила, посты и вера по догматам? Достаточно быть добрым, отзывчивым, сострадательным, оказывать помощь нуждающимся и будешь оправдан. Почти уверена, что примерно так же думают все нецерковные (и некоторые церковные) люди.//
За 6 лет значительные подвижки. Значит, есть надежда на дальнейшее продвижение к пониманию поста ради Христа как цели христианской жизни.
«За 6 лет значительные подвижки. Значит, есть надежда на дальнейшее продвижение к пониманию поста ради Христа как цели христианской жизни.»
Как выяснилось — подвижек никаких: я считала пост средством, но, оказывается, он — цель. Придётся обнулить свои представления о нём, как и о многом другом. Спасибо за труды, отец Георгий. Попробую, если осилю, почитать эту книгу А.Буздалова.