Митрополит Филарет (Вознесенский). «Душе́ моя, восстани, что спиши…»

Две проповеди на первой неделе Великого поста

* * *

«Ду­ше́ моя, ду­ше моя, вос­ста­ни, что спи­ши? Ко­нец при­бли­жа­ет­ся и има­ши сму­ти­ти­ся…»

Эти сло­ва, яв­ля­ю­щи­е­ся в ка­ком-то смыс­ле цент­раль­ны­ми в Ве­ли­ком по­ка­ян­ном ка­но­не, на­пи­сал св. Андрей Критс­кий, ав­тор это­го ка­но­на, один из ве­ли­ких Бо­жи­их угод­ни­ков.

Он обращается к своей душе: «Душе моя, душе моя, восстани, что спиши?» И если этот великий праведник свою душу обличал в том, что она духовно заснула, то что же нам сказать о себе?

Святые отцы часто утверждали, что в духовной жизни есть, как говорят, парадокс (как будто бы внешне самопротиворечивое, противоречащее себе утверждение, имеющее, однако, глубокий внутренний смысл). Этот «духовный парадокс» заключается в том, как говорили отцы, что грешники видят себя праведниками, а праведники видят себя грешниками, – почему? Почему же грешник видит себя праведником? Потому, что он не знает самого себя, в то время, как праведник все силы души устремляет на самопознание.

То, что нужно как-то уметь разбираться в своем внутреннем мире, сознавали и лучшие из язычников. Еще от дохристианской древности идет к нам изречение «познай самого себя», которое приписывали или Сократу или кому-либо другому из языческих мудрецов. А что касается христианского понимания этой истины, то ведь недаром, мы с вами все время в Великом посту молимся: «Ей, Господи Царю, даруй ми зрети моя прегрешения» (даруй мне видеть мои прегрешения). Если бы мы их видели, как следует, то не было бы и нужды молиться этими словами.

Как-то ранее здесь приводился один пример, взятый из Житий святых. Один праведник стал молить Господа, чтобы Господь показал ему, до какой глубины проник грех в существо человека, насколько он его так сказать изуродовал, наполнил собою и покорил себе. И когда Господь исполнил смиренную молитву подвижника и показал ему, насколько отравлена и изуродована грехом наша природа, то подвижник в ужасе почувствовал, что он может потерять рассудок, и стал молиться, чтобы Господь поскорее закрыл от него это страшное видение. Вот как отравлен грехом человек.

И чем больше человек в себя погружается, чем больше привыкает он разбираться в своем внутреннем мире, тем яснее и больнее он чувствует свое внутреннее повреждение от греха.

Не даром же Василий Великий, Иоанн Златоуст и им подобные святые в составленных ими молитвах перед Святым Причащением, именовали себя грешниками из грешников, недостойными воззреть на высоту небесную. Никакого «фразерства», никакого преувеличения тут не было. Они видели себя именно такими, как говорили.

Не даром великий праведник нашей русской земли преподобный Серафим, которого видели сияющим, как солнце, видели, как он в молитве своей поднимался над землею на воздух, любил себя называть «убогий Серафим». Ибо праведник воистину чувствует себя грешником.

Если в какой-нибудь комнате лежит запачканная тряпка, но света там нет, то эта грязь, которая на ней, не видна. А если проникнет в комнату свет, то она сразу становится заметной. И чем больше света, тем отчетливее видна эта грязь. И поэтому, чем больше святые приближаются к Богу, тем яснее они видят свою греховность. И вот, когда человек, действительно, приближается к Богу, то совесть его просветляется, проясняется и голос ее звучит, как колокол, и упрекает его за всякое отпадение от Бога, за всякую неверность Ему.

А что касается грешника, то не знает он ни себя, ни души своей, и даже когда идет на исповедь, то все ему кажется, что он не такой уж плохой. Когда он слышит о тяжких грешниках, то – как многие подобные ему – думает: «Ну, я все-таки не такой! Праведником я себя не считаю, я не святой, но все-таки не такой уж я плохой; есть, наверное, и похуже меня…» Но ни малейшего самооправдания не допускает в свою душу ни один истинно праведный человек, который помнит только свои грехи, а не чужие, всегда сокрушается о них и видит себя безответным пред Богом.

Мы вступили теперь в период покаянной думы и молитвы. Будем же молиться о том, чтобы Господь и нам, грешным, воистину даровал видеть свои прегрешения, а не чужие. Чужие грехи, недостатки и промахи всегда нам бросаются в глаза, а свои мы часто и не замечаем, а если и заметим, то за оправданием дело не станет – сразу найдем. Так будем же, повторяю, искренно молиться о том, чтобы Господь даровал нам зрети наши прегрешения, ибо без этого – истинного покаяния быть не может… Аминь.

* * *

Святая Церковь указывает нам на то, что в Великом покаянном каноне, центральным его местом является кондак, который начинается словами: «Душе моя, душе моя, восстани, что спиши? Конец приближается и имаши смутитися…» Кто это говорит? Говорит автор канона, обращаясь к себе. А был это великий иерарх, один из величайших угодников Божиих, святой архиепископ Андрей Критский, известный своею мудростью и благочестивой подвижническою жизнью. Он один из тех, кого Церковь называет «земной ангел и небесный человек». Он так себе говорил: «Душе моя, душе моя, возстани, что спиши?»

Действительно, спит душа наша… А теперь, в наше время, в особенности, когда мир потрясается от всякого рода скорбей, тяжких кошмарных переживаний, в духовном отношении, спит человечество! Разговоров, конечно, много о всех этих переживаниях, перетурбациях военных, бунтарских и о всяких других. Господь Иисус Христос, об этом предупреждая, говорил: Услышите о бранях, услышите о войнах и о военных слухах. Cмотрите, не ужасайтесь, ибо надлежит всему тому быть, но не тогда еще самый конец (Мф. 24: 6)!

Когда вы слышите слова этого покаянного канона преподобного Андрея, прежде всего, нужно спросить себя: а нам что нужно делать? Если бы человек как должно исполнял Божий закон, его жизнь была бы заполнена совсем другим содержанием. Вот для того Церковь и предлагает нам эти глубокие, проникновенные великопостные моления, чтобы мы заглянули поглубже в свою душу и посмотрели бы, что там. А душа-то – спит… В этом и горе наше и беда наша! Помните, как в замечательной молитве преп. Ефрема Сирина мы говорим: «Господи Царю, даруй ми зрети моя прегрешения!» – Я их не вижу, душа моя заснула, задремала и я этих грехов, как должно, даже и не вижу. Как же я буду каяться в них! И вот потому, повторяю, нужно нам в эти дни побольше сосредотачиваться в себе, оценивая свою жизнь и ее содержание строгой евангельской мерой, а никакой другой. Если христианин так будет подходить к своему подвигу и труду покаяния и молитвы, то тогда, с Божией помощью, он сможет совершить какой-то посев духовный для своего сердца и души и тогда покаянное время не пройдет у него бесполезно и впустую, а действительно принесет плод, которого ждет от него Господь и к которому Церковь его призывает. Аминь.

Митрополит Филарет (Вознесенский, 1903–1985)
Сайт «Ветрово»
7 марта 2022