Иерей Георгий Селин. Пальмовая ветвь с Афона

Часть первая

Акула в Средиземном море

Кто такой паломник, и чем паломническая поездка отличается от путешествия? Тем же, чем хорошее вино от плохого. Первое веселит сердце человека (Пс.103: 15), второе дурманит его.

Лермонтов, словно в запой, отправляет своего Печорина в длительное путешествие, тогда как покаянное паломничество могло бы оживить его умерщвлённую страстями душу.

Путешественник самоценен, как кожаный чемодан, и мiр вокруг него только для того и существует, чтобы он мог в нём путешествовать. Паломник же, отправляясь по святым местам, чувствует себя абитуриентом: а вдруг не примут? Да и как можно не обнажить и не склонить головы, приближаясь к святыне?

В русском языке слово «паломник» связано с обычаем приносить из Святой земли пальмовую ветвь^[1]. В Евангелии об этом обычае сказано так: На другой день множество народа, пришедшего на праздник, услышав, что Иисус идет в Иерусалим, взяли пальмовые ветви, вышли навстречу Ему и восклицали: осанна! благословен грядущий во имя Господне, Царь Израилев! (Ин.12: 13-14). Таким образом, вернувшийся из паломничества человек, неся в руке пальмовую ветвь, гласно и безгласно возвещал осанну грядущему Господу Иисусу.

По «народной», т.е. кто во что горазд, этимологии: паломник это – «пальм ломник». Греческое же προσκυνητής (паломник) в буквальном переводе означает «поклонник». Паломник – поклонник. Но в каком фотоальбоме вы видели кланяющегося путешественника? Он всегда стоит довольный рядом, словно эта египетская пирамида или эта падающая башня не упали до сих пор только в ожидании совместного с ним фото.

На Афоне тоже встречаются путешественники, но паломников пока что больше. В отличие от всякого другого места на Афоне не встретишь путешественника с кинокамерой по очень простой причине: с кинокамерой туда не пустят. Как не пустят туда никого с женщиной.

Вопрос о женском присутствии на Афоне был решён более 1500 лет назад Той единственной из рода человеческого Женой, которая, родив Бога, осталась Девой.

В начале V века дочь греческого императора Феодосия, возвращаясь из Рима в Византию, решила увидеть Святую Гору и Ватопедский монастырь, выстроенный иждивениём её отца. На Ватопедской пристани она была торжественно встречена и введена с подобающим церемониалом в монастырь. Но когда она захотела войти в главный его храм, то её поразил голос, исходивший от иконы, написанной в стенной нише: «Зачем ты сюда? Здесь иноки, а ты женщина, для чего ты даёшь врагу случай ратовать их преступными помыслами? Ни шагу далее! Удались, если хочешь себе добра!» Поражённая страхом царевна молча удалилась из обители, и наложенный на неё запрет стал запретом для всех других представительниц этой половины человеческого рода бывать на Афоне и смущать монахов, потому как не нужно вовсе им, отрёкшимся от мiра, видеть самое притягательное порождение его.

И если этот рассказ о византийской царевне для путешественника миф, то для паломника это факт, а для греческой полиции это закон, охранять который она и поставлена.

С тех пор женская нога не ступала на полуострове, разве только в тех исключительных случаях, когда военные нападения заставляли греческие семьи искать убежища в непроходимых афонских горах, где и сейчас ищут своего спасения монахи. Но в таких случаях монахи легко понимают женщин. Тем и другим приходится спасаться: одним от житейской суеты, другим от вражеских воинов. Да вот женщины нелегко понимают монахов. Особо непонятливые из них носят название феминисток.

Согласно недавнему афонскому преданию, одна такая феминистка дерзнула проникнуть на Святую гору. Не важно, сколько и какому жадному до денег лодочнику она заплатила за перевоз: по Божьему промыслу он для того и был ею нанят, чтобы рассказать потом, как после непотребных фотографических снимков на фоне отдалённых монастырей феминистка полезла купаться в море, где её и съела поджидавшая акула. Откуда взялась акула в Эгейском море? И что плохого сделала эта несчастная женщина? Раздумья над этими вопросами оставим кому-либо из передовых журналистов, а ретрограду, вроде меня, совершенно ясно, что если бы она ничего плохого не сделала, то неоткуда бы было взяться и акуле, чтобы её съесть.

Помимо запрета земного и уголовного суда за нарушение его, есть запрет и суд Божий, о котором уже упоминавшийся поэт Лермонтов сказал: «Он ждёт, он не подкупен звону злата». Но да будет вечною память этой феминистки, чтобы другим неповадно было.

Заслуженные мытарства

Таможенный контроль в аэропорту Фессалоник доверителен и прост в сравнении с тем, что пришлось испытать вылетающим из Внуково.

Всякая власть от Бога. Подтверждение этим апостольским словам неожиданно обнаружилось на заголовке греческой визы, вклеенной в загранпаспорт: ΘΕΩΡΗΣΗ. Даже не знающему греческого языка, но бывающему регулярно на церковной службе, нельзя было не угадать в этой надписи греческого слова ΘΕΟΣ – Бог.

Происхождение слова Бог в русском языке связывают со словом «богатый» («у Бога всего много»), а в греческом языке в числе прочих его корней, предполагают и это – θεωρέω («наблюдаю, созерцаю»). Бог – всевидец, говорит святой Иоанн Дамаскин, и, стало быть, кому, как не всевидящему Богу, распоряжаться выдачей виз?

Более строгие и требовательные пограничники поставлены Богом при выезде с русской территории не без причин. В книжке проповедей священника Валериана Кречетова написано: «Было время, когда наша Россия была вся православная. И по законам тех времён за богохульство, за оскорбление святыни, за поругание икон или храма – минимум 10-12 лет каторги или даже пожизненная каторга полагалась. И вот, когда начали ломать храмы, иконы сжигать, то ничего удивительного, что после этого чуть ли не 80% населения сидели в тюрьме! Так и нужно было, потому что все были в разной степени причастны».

Вот и до сей поры для внуков тех 80% сидевших и 20% охранявших выезд из страны по тщательности досмотра напоминает собой выход из тюрьмы, как, впрочем, и въезд в неё.

Правда, с оформлением пропуска на Афон пришлось поволноваться. Пословица «язык до Киева доведёт» за границей приобретает существенное дополнение: английский язык до Киева доведёт. Волнений бы этих не было, если бы учил как следует английский и если бы не расслабился вчера сперва в нежных морских волнах, а затем в таверне (так у греков называется ресторан) с шашлыком, пивом и салатами, уже не понимая, кто ты: паломник или курортник, и зачем ты сюда приехал? Но вчера было заговенье на Петров пост, и впервые в жизни на Эгейском море… Оставь эти жалкие оправдания и благодари Божию Матерь, что ты на корабле, и вот уже оставшимся на берегу женским фигурам седой, а всё туда же, швартовщик игриво машет рукой: «Arrivederci».

До свидания, Уранополь, курортный городок с цветной открытки с разноязычной пляжной публикой. Спасибо тебе за гостеприимные ужин и ночлег, за тихий розовый закат с качающимися на волнах белыми лодочками, спасибо тебе и за отсутствие этой дурацкой музыки, которая на родном черноморском побережье заглушает всё: и дыхание ветра, и плеск прибоя, и человеческий разговор, и стук собственного сердца, заставляя всё вокруг скакать в козлином похотливом ритме.

Страна святых чудес

Не проходит и получаса, как с борта корабля, идущего вдоль третьего, выросшего из ладони полуострова Халкидики, пальца, открывается вид на эту волшебную страну с названьем дорогим Афон.

Если бы кто по примеру В. И. Даля составил «Словарь живого православного языка», то слово «волшебный» в нём носило бы пометку «бес.», что значит бесовское. Православие учит здравомыслию, а волшебство это обман, который и принадлежит бесу. Бес – реальность, и волшебство – реальность, но реальность лживая. Православие учит отличать множество лживых, переменчивых, мимотекущих реальностей от единственно правдивой реальности, которая вечна.

В далёкой нашей юности, в повальном увлечении песенками Beatles, увлечении, о котором теперь не знаешь, то ли с улыбкой вспоминать, то ли со слезами каяться, потому как милые те цветочки произросли ядовитыми ягодками, кто не слышал Magical mystery tour? Тогда сочетание этих трёх слов в названии пластинки вызывало во мне легкое волнение: волшебное таинственное путешествие.

Афон, конечно же, не волшебен, но столько о нём слышать, столько о нём читать, столько мечтать, и вдруг увидеть, а увидеть ещё более прекрасным, чем о нём написано и рассказано – этого впечатления не передать даже словом «волшебный». И ощущение невероятности, ощущение, что всего этого не может быть, не покидало мою удивленную душу во всё время афонского бытия.

Корабль, перенесший нас в эту чудесную страну, назывался Αξιον εστι (Достойно есть) по имени чудотворной иконы Божией Матери, которая хранится в столичном городке Афона – Карее. Достойно есть – это первые слова молитвы, обращённой к Богородице, и достойна особого рассказа история её написания.

Оставленный в келии старцем, ушедшим в Карею в храм ко всенощному бдению, молодой послушник услышал ночью стук в дверь. Стучался неизвестный инок, и послушник впустил его. Когда они вместе встали на молитву, то во время пения слов Честне́йшую Херувим… гость заметил, что у них эту песнь поют иначе: добавляют перед Честнейшую слова: Достойно есть, яко воистинну блажити Тя, Богородицу, Присноблаженную и Пренепорочную и Матерь Бога нашего. Пока длилось песнопение, келейная икона Богоматери «Милующая» сияла небесным светом, а послушник в умилении плакал. Он попросил гостя записать эту дивную песнь, и, так как в келье не было бумаги, пришелец написал слова на камне, размягчившемся подобно воску под его рукой. Назвав себя Гавриилом, странник стал невидим, а икона ещё некоторое время излучала чудесный свет.

Всё это случилось в X веке в келии, которая с тех пор называется, как и икона, Достойно есть. Самый же образ был перенесён в Протатский Свято-Успенский соборный храм Кареи в алтарь на горнее место.

В церковнославянском переводе не видно, насколько искусно были соединены обе части этой молитвы. Петая послушником половина: Τήν τιμιωτέραν τών χερουβείμ… (Честнейшую Херувим…) была так надставлена Архангелом Гавриилом: … καί μητέρα τού Θεού ημών (… и Матерь Бога нашего), что на стыке оказались совершенно созвучные слова: μητέρα (матерь) и τιμιωτέραν (честнейшую), и этими звуками «ми-те-ра-ми-те-ра», словно умелыми стежками, были связаны обе части, небесная и земная, чтобы стать единой молитвой.

То ещё интересно заметить, что на земле пели о небесном состоянии Божией Матери (Честнейшую Херувим…), а на небе – о земном (… Матерь Бога нашего). Видимо, самые вдохновенные песни всегда слагаются о неведомом.

Не пришла Богородица к Иверии, так Иверия пришла к Ней

Назвать корабль именем Богородичной иконы – это совершенно в греческом мiровоззрении. Названия лодочек, стоявших в Уранопольской бухте начинаются со слова «святой»: святой Георгий, святой Николай, святой Димитрий… Для греков это обычное дело, и других корабельных имён они не представляют, но мне, помнящему крепкую руку советского воспитательного процесса, такая простота в обращении со святыми показалась даже кощунством.

Может, в одной из этих лодок и была доставлена на Афон та злосчастная феминистка, да и на самом «А́ксион эсти́» отнюдь не приличествующее названию корабля собрание галдящих, курящих, непрерывно звонящих по мобильным телефонам людей. Однако о чём это я? Если Матерь Божия терпит и принимает даже тебя, жителя той страны, где корабли всё ещё носят имена кремлёвских богов, дела которых были много страшнее и отвратительнее дел богов олимпийских, то как Она не примет людей, чьи предки были отмечены особым вниманием Её Сына, засвидетельствованном в Евангелии?

Когда в последнюю Пасху Его земной жизни, по въезде в Иерусалим на молодом осле, к Господу подошли апостолы Андрей и Филипп и сказали, что есть некоторые эллины, которые хотели бы Его видеть, то Господь, словно только и ждал этого известия, воскликнул: пришел час прославиться Сыну Человеческому (Ин.12: 23). И в прославлении Иисуса Христа по всему мiру словом и делом эллины не обманули Его ожиданий.

По жребию, к которому прибегли апостолы, чтобы узнать, кому в какую страну идти с проповедью о Воскресшем Христе, Пресвятой Богородице досталась Иверия. Но не без причин, весомость которых всё более и более открывается в ходе человеческой истории, вместо Иверии таким Её уделом на земле стал Афон. Корабль, на котором Она вместе с апостолом Иоанном Богословом держала путь на Кипр к тому самому Лазарю, который был воскрешён Иисусом Христом в 4-ый день по смерти, из-за сильного штормового ветра прибило к берегу много дальше Иверии и Кипра – к Афону.

Здесь надо сказать, что это весьма приметное в Греции место. Если высота знаменитого Олимпа – 2917 метров, то Афон возвышается над морем на 2033 метров. До Рождества Христова к Афону стекалось множество паломников, чтобы совершить языческие торжества перед золотым кумиром Аполлона, главный храм которого стоял на самой вершине горы, которую в то время называли Аполлониада. К её подножию и был принесён ветром корабль Богородицы.

То, что повествуется дальше в церковном предании о Её встрече, значительно расходится со свидетельствами книги Деяний о первых шагах по Балканскому полуострову апостола Павла, который за проповедь Евангелия в Филиппах был бит, в Солуни едва избежал темницы, а в Афинах осмеян. Но устный рассказ тем и отличается от письменного, что в немногих словах выражает существо события. И говоря о встрече Божией Матери на Афоне, предание триста первых, самых мучительных для христианства лет, увенчавшихся полным его торжеством во всей Римской империи, сжало до следующего эпизода. «Как только приблизилась к берегу Пресвятая Богородица, все идолы завопили: “Мужи Аполлонские! Ступайте в Климентову пристань и приимите Марию, Матерь Великого Бога Иисуса”. Бесы, бывшие в идолах, против воли принуждены были силою Божией возвестить истину. Народ изумился, и все поспешили на берег моря к пристани. Увидев корабль и Божию Матерь, они приняли Её с почтением. Богородица возвестила народу об Иисусе Христе, и все пали и поклонились Богу, от Неё рождённому, потом, уверовав, крестились».

То ещё важно учесть при рассмотрении разницы этого предания и книги Апостольских Деяний, что на Афоне не было синагог.

Словно в подтверждение неотвратимости Божьего суда, указанного у́жем жребодаяния (Пс. 77: 55), недалеко от места высадки Богородицы с течением времени возник и устроился монастырь, названный Иверским в честь знатных иверцев, основателей его. Поскольку суждено было Богородице проповедовать в Иверии, но не суждено было придти к ней, то Иверия пришла к Богородице.

Это совпадение в очередной раз убеждает в том, что нет в мiре никаких совпадений, но что настойчиво и неотвратимо совершается над ним великое дело, невидимый труд, имеющий совершенно точную и определённую цель, к которой ведут и ведутся все земные пути и судьбы, совпадения и несовпадения, все законы и все случайности.

В Иверском монастыре находится одна из наиболее чтимых афонских святынь – знаменитая икона Божией Матери Иверская, называемая ещё Вратарницей. История её такова.

Афонское начало российских дорог

В эпоху очередного брожения умов, когда до разрушения храмов и убийства священнослужителей ещё не додумались, но додумались до уничтожения икон, в малоазийском городке Никее, в доме некой благочестивой вдовы, перед иконой Богоматери встали, ругаясь и требуя её выдачи, несколько разгорячённых голов. Обещанием денег вдова склонила их оставить у себя святыню до утра, но один из них, уходя, всё же ударил образ ножом в щёку. А ночью с долгими молитвами и слезами вдовица пустила икону в море.

Спустя два столетия иноки Иверского монастыря увидели далеко в море огненный столп. Не понимая, что значит это видение, они в страхе творили молитву. Усмотрев, наконец, что столп возвышается над иконою Богоматери, они стали молить Бога о даровании им этой чудесно явившейся иконы. И когда одному из них, старцу Гавриилу, родом иверцу, было в сонном явлении Богородицы повелено принять икону для обители, то он с благословения настоятеля и при молебном пении братии небоязненно прошёл по водам к святыне и, взяв её, вернулся на берег.

История эта, сколь удивительная, столь и поучительная, длится по сей день. Один, не понимая, зачем иконе кланяться и молиться, бьёт её ножом. Другой, не понимая, зачем икона светится, встаёт на море. Первый разрешает своё непонимание бунтом, второй – верой и чудом. А в жизненном итоге? Память первого погибла с шумом, имя второго прославлено и вознесено. Потому как два только пути есть на белом свете: первый к Богу, второй от Него, а третьего не дано. Смертельно опасно этого не понимать.

При царе Алексее Михайловиче в 1648 году список, или копия Иверской иконы Богоматери была торжественно принесена в Москву и поставлена в часовне у Воскресенских ворот Красной площади с тем, чтобы всякий проходящий мог просить Вратарницу Афонскую быть Вратарницею града Москвы. Но когда число таких просьб резко сократилось, а часовня стала мешать проходу трудовой и боевой рати на площадь, её снесли, а икону в 1931 году передали в храм Воскресения в Сокольниках.

В 1995 году часовню и ворота восстановили, торжественно доставили в неё новый список Иверской, а со списком принесли с Афона и благословение Божией Матери не только Москве, но и всей земле российской. Потому что прямо против часовни красиво выложили в брусчатке оригинальный знак – «нулевой пункт», с которого начинается теперь отчет дорожных километров. Всесоюзные дороги считались от крыльца главпочтамта, российские считаются от паперти Иверской. И теперь, по всякой русской дороге едучи, можно на законном основании обращаться к Вратарнице Афонской с просьбой быть Вратарницей своих души и тела.

Ещё одно очень важное предание связано с этой иконой, которое по-особому освещает вышеизложенную историю её пребывания у Воскресенских ворот Красной площади нашей страны.

Когда старцем Гавриилом икона была столь чудесным образом извлечена из моря, иноки отвели ей место в алтаре соборного храма, но уже на следующий день её там не оказалось. Её нашли над монастырскими воротами и вторично перенесли в алтарь, но она вновь явилась над воротами. Так повторялось несколько раз. Наконец, Божия Матерь явилась во сне старцу Гавриилу и сказала: «Объяви братии, что Я не желаю быть хранима вами, но Сама хочу быть вашей Хранительницею не только в настоящей жизни, но и в будущей. И вот вам знамение: доколе икона Моя будет в обители, дотоле благодать и милость Сына Моего к вам не оскудеет».

Возвещенное устами старца Гавриила пророчество об Иверской иконе исполнилось на Московском её списке. Почти три столетия стояла икона в часовне перед Красной площадью, и Божья милость не отступала от россиян. Изгнание иконы означало изгнание милости. Потому что святая икона – чьими бы руками она не носилась: ангельскими или человеческими, и как бы не изготовлялась, иконописцем или на типографском станке – это видимый знак невидимого Божьего присутствия. Сие несложно понять, если понимаешь, что весь окружающий мiр есть зримое проявление незримого Бога. Всякая религия учит данной истине своих последователей, а иконопочитание – самый короткий и верный путь к ней. За что же идущие к Богу с левой стороны упрекают православных в идолопоклонстве?

Бог невидим, непостижим, неизобразим – кто с этим спорит? Но мiр носит на себе отпечаток Его творческой руки, и человек как высшее создание Бога есть первая и главная икона Его. Правда, такая же неубедительная и худая, как сама икона с изображением человека – жалкое подобие оригинала.

Существуют две крайности, между которыми приходиться балансировать при рассуждении о месте иконы в духовно-нравственном совершенствовании человека. Первая – обоготворение иконы, и, следовательно, самого человека как иконы Бога – это идолопоклонство, вторая – небрежение иконы, и, следовательно, человека как образа Божьего – это богохульство. С одной стороны, нескромно и опасно рассматривать в человеке Бога: можно засмотреться и лоб разбить. А с другой, нельзя не видеть, что всякий человек создан по образу Создавшего его. С одной стороны – нескромно смотреть, с другой – нельзя не видеть. И как же быть? С воплощением Сына Божьего, когда Бог стал человеком, противоречие разрешилось. Невозможное человеку – удержать равновесие посредине этих пропастей – стало возможно Богу.

Поклониться Иверской иконе Божией Матери в Ивироне (Μονη Ιβηρων – так пишется название монастыря по-гречески, что в буквальном переводе означает монастырь иверцев, хотя последний монах из грузин умер в нём в 1955 году) мы сподобились на следующий день по прибытию, когда знакомились с восточной стороной Афона. А пока в центре западного его побережья мы делаем первые робкие шаги.

Не более сотни человек принимает Афон с единственным на дню корабельным рейсом. Около десятка вышло нас на пристани Свято-Пантелеимонова монастыря.

Лето 2002
Продолжение следует

Иерей Георгий Селин
Сайт «Ветрово»
26 февраля 2024