Людмила Ильюнина. Волга-матушка. Ярославль

Продолжение очерка «Россия»

В Ярославль мы отправились из Рыбинска по Волге. Первые впечатления были невеселые. Мы столкнулись с таким явлением, которое в советские времена называлось «устроить по блату». На корму — самую выигрышную для просмотра часть «Метеора» — пускали только своих. При этом билетёрши были весьма агрессивны и внешне похожи на Разбойницу из мультфильма «Бременские музыканты». Но ничего, это мелочи жизни по сравнению с той красотой, которую мы созерцали в течение полутора часов плавания по Волге. Слава Богу, мы не заметили ни обмеления великой русской реки, ни цветения и загрязнения воды (о которых много пишут): может быть, такое есть, но в других местах. Берега Волги зеленые, местами пологие, местами возвышенные, и на всем пути от Рыбинска до Ярославля их украшают храмы: все они восстановлены, в некоторых местах сразу по несколько в ряд стоят на берегу. Особенно волнительной для меня была остановка в Тутаеве — ведь этот городок связан со старцем Павлом (Груздевым), которого мы все считаем нашим родным, земляком. Читаем и перечитываем его мудрые и добрым юмором пронизанные книги. В Тутаев семья Груздевых была выселена с затопленной окраины Мологи (село Борок), здесь будущий старец был впервые арестован, сюда потом вернулся из лагеря. До революции Тутаев назывался Романов-Борисоглебском. По сути, это были и есть два города на разных берегах Волги, соединяются они паромом. В Борисоглебске в Воскресенском соборе находится самая большая икона Спасителя в мире — два на три метра. Удивительно, что с такой большой иконой устраиваются крестные ходы по всему городу. Видела выразительные фотографии. Постояли мы в Тутаеве всего несколько минут, но успели рассмотреть три белокаменных собора с зелеными луковками и сияющими на солнце крестами. «Русь еще жива!» — припомнились слова иеромонаха Романа.

Тутаев располагается на средине пути между двумя большими волжскими городами, а ближе к столице Золотого кольца России у самой водной кромки стоит знаменитый Толгский монастырь. Знаменит он благодаря древней чудотворной иконе Божией Матери (домонгольской эпохи), которая теперь пребывает в монастыре. Вспомнила, что когда в юности бывала в Ярославле, икона находилась в музее, и я тайком, пока не видели смотрительницы, к ней прикладывалась, и долго-долго стояла, вглядываясь в скорбный и проникнутый состраданием ко всем нам лик Честнейшей херувим и Славнейшей без сравнения серафим. Толгский монастырь привлекает в наши дни паломников еще и тем, что здесь покоятся мощи святителя Игнатия (Брянчанинова), которые перенесли сюда после закрытия Николо-Бабаевского монастыря, где в последние годы жизни он подвизался. Поклонились монастырю с борта теплохода, успели разглядеть, какой он большой и ухоженный. И вскоре мы уже покидали борт катера и вступали на Ярославскую набережную.

Берег Волги в Ярославле такой высокий, что набережная на нем устроена двухуровневая. На нижней набережной мы увидели много людей и очень удивились, когда, поднявшись на верхнюю набережную, почти не встретили прохожих. Одиноко стоит памятник Н. А. Некрасову и печально взирает на волжские просторы. Неподалеку от памятника автору «скорбных песен» находится курьезная достопримечательность Ярославля — Музей альтернативной истории. Кто не в курсе — речь идет о так называемой «новой хронологии» истории человечества, созданной академиком-математиком А. Фоменко. Когда я спросила у смотрителей, почему именно в Ярославле создан такой музей, мне ответили — академик был уроженцем Ярославщины. При этом создателям и пропагандистам, как они пишут в буклете, «того, что вам не расскажут в школе», в голову не приходит, что они предают свой город, работают над фальсификацией истории. Под сомнение ставятся сама личность и даты жизни великого князя Ярослава, основавшего «город Солнца» (как называли Ярославль язычники), границы эпохи татаро-монгольского нашествия, объявляются подделками многие существующие памятники литературы и материальной культуры и т.д. и т.п. В 1990-е годы «новая хронология» была раскручена как коммерческий проект, и к началу 2011 года по «новой хронологии» было издано более ста книг общим тиражом около 800 тысяч экземпляров. И вот теперь музей. Есть о чем задуматься — почему людей привлекают именно такие разрушительные и легковесные теории и почему сейчас в подобные музеи водят детей, чтобы заморочить им головы?

Оставим эти вопросы без ответов. Мы, конечно, не стали тратить время на знакомство с этим симулякром. Отойдя на сто метров от музейного подвала — символично, что экспозиция располагается в подвальном помещении, и у нас создалось впечатление, что уходит она по туннелю вглубь земли — так вот, отойдя всего на сто метров от владений Фоменко, мы про них забыли, потому что на нашем пути возник красивейший храм Ярославля, в народе названный Николой Надеиным – по имени купца, который был его ктитором в XVII веке. Средина XVII столетия – время, наступившее после окончания Смуты (напомним, что Ярославль три года был столицей Руси, здесь стояло ополчение Минина и Пожарского) – было для города особенно плодотворным. Тогда родился неповторимый ярославский архитектурный стиль, тогда замечательные мастера фресковой живописи расписывали храмы. В Никольском храме нас особенно потрясли фрески, на которых изображены Дни творения — такая экспрессия, такая мощь и умилительность одновременно, и любимый синий и голубой цвета преобладают, вернее, ляпис-лазурь. Помню, что еще в юности, когда автостопом путешествовала по Золотому кольцу, меня в разных церквях потрясли фрески с этим сюжетом, в наших северных храмах почему-то он не встречается.

В Никольском храме Дни творения изображены «на Небе» — на потолке, а под ними история грехопадения, изгнание из рая, Страшный Суд. Смотришь на эти подробнейшие, детализированные картины, и вспоминаешь определение Е. Трубецкого — сие есть богословие в красках, а для людей, не знающих грамоты — просвещение через изображение. Но и на моего сына, вполне современного образованного молодого человека, сильно подействовала фресковая живопись и старинные иконы ярославских храмов. Я не ожидала от него этого — в Новгороде и в Пскове, и во многих северных монастырях мы с ним бывали не раз, но таких слов восхищения, как на Ярославщине, я от него не слышала. А еще он бывал и на Кавказе, и в Крыму, и во многих европейских странах, но никогда не восхищался увиденным (хотя проехался по главным музеям). Впервые в Ярославле я услышала: «Вот это сила и красота! Это космос! Вот это настоящая Россия! Как жалко, что мы должны так быстро уезжать, надо обязательно вернуться, надо по Волге путешествовать. Всем друзьям это скажу. Наш Питер действительно непохож на остальную Россию».

А я благодарила Бога за то, что путешествую вместе с ним и приобщаюсь к живому, молодому восприятию мира (которое, увы, улетучивается с годами), а еще благодаря сыну мы так свободно ориентировались в городе — он смотрел на карту в смартфоне и пролагал самые красивые маршруты быстро и легко.

Конечно, после прогулки по центру города со старинными особняками XIX века мы отправились к Ильинской церкви. Нам важно было там побывать, потому что святой Илия Пророк — небесный покровитель нашего рода. Рассказывать об архитектуре и фресках Ильинского храма, наверное, не стоит — так много написано об этих шедеврах древнерусского искусства. Апокалиптический сюжет, который встречает вас при входе в храм, на стенах вдоль лестницы, появился в храме, построенном в средине XVII века, неслучайно — народ пугала близость 1666 года, все ждали конца света. Апокалипсис тогда читали на богослужениях. Людей того времени современные ученые называют homo religious: действительно, вопросы веры стояли у них на первом месте. Как далеко в новое или, по советской периодизации, «новейшее время» мы ушли от этого сознания, говорит простой пример: среди апокалиптических сцен, изображенных на фресках Ильинского храма, есть сцена жатвы, последней Жатвы всего рода человеческого. Так вот, в советское время эту фреску, реалистически изображающую срезание колосьев серпами, любили воспроизводить в учебниках истории как пример «низменного крестьянского труда, против которого были революционно настроены люди прошлого». Вот так нас и воспитывали в зашоренности идеологической, хотя нравственные установки оставались христианскими. А теперь?

В Ильинской церкви, как и в нашем Спасе-на- Крови или Исаакии, музейщики и клир мирно сосуществуют под сводами храма. Такой же статус имеет и Спасо-Преображенский монастырь, куда мы отправились потом. Место это значимо для истории всей России — здесь в 1612 году находился штаб военных дружин русского ополчения. Здесь проводились молебны, освящались боевые знамена перед походом войска для освобождения Москвы. Дело в том, что монастырь после того, как сгорел деревянный кремль Ярославля, был для города цитаделью. Об этом сейчас напоминают мощные высокие стены и две сохранившиеся башни.

В архитектурном плане Ярославский кремль-монастырь уступает многим другим русским кремлям. Слишком эклектично выглядят его строения. Пока не прочитала в путеводителе, не могла понять, почему у главного храма с одной стороны фасад в древнерусском стиле, а с другой — портал с колоннами. Оказалось, это два храма, которые стоят слишком близко друг к другу. Один — храм Преображения — был построен в начале XVI века на месте сгоревшего древнего храма XII века, а другой, в честь Ярославских чудотворцев, был построен в начале века XIX-го. Храмы стоят стена к стене, а рядом возвышается общая звонница. Здесь также сохранились фрески, но более позднего письма, небесной лазури нет, тона охристые, приглушенные.

Сын поднялся на звонницу и был потрясен видом города, который с нее открывается. Больше всего его удивило то, что над всеми городскими строениями, как и в давние времена, возвышаются храмы, нет многоэтажных домов. Храмов очень много, и весь город утопает в зелени. Потом прочитала, что прежде храмов в столице Поволжья было в два раза больше, «их просто устали уничтожать». В Преображенском монастыре находится еще музей «Слова о Полку Игореве» — именно здесь список древней рукописи обнаружил Мусин-Пушкин, а также музей «Сокровища Ярославля» (XII – XX вв.). В музеях мы не были, и, увы, не успели посетить Казанский монастырь и многие действующие храмы. Но в Афанасьевском монастыре мы не только любовались храмами и иконами, но и посидели в общедоступной монастырской трапезной. А потом отправились на знаменитую Стрелку, прежде посетив кафедральный Успенский собор, который построен в наше время на месте уничтоженного в 1930-е годы древнего храма. Храм необычный — архитектура древнерусская, но при этом он очень большой, таких огромных храмов нет даже в Московском Кремле. Кстати, Успенский собор как раз построен на месте древнего деревянного кремля Ярославля. Об этом напоминает и странная, на мой взгляд, скульптура «Троица Ветхозаветная», которую в народе называют «Три девицы под окном». Самое неприятное, что перед скульптурной группой стоит скульптурная же евхаристическая Чаша с углублением, и народ в нее бросает монетки. Тут я вспомнила моих интеллигентных подруг, которые все время сетуют на дикость народа. Но ведь скульпторов и художественный совет города, который решил установить такой памятник, наверное, нельзя назвать дикими? Но мимо, мимо, как говорил Н. В. Гоголь.

В нескольких шагах от памятника находится знаменитая ярославская Стрелка — место, где в Волгу впадает река Которосль. По преданию, именно здесь стояло селение Медвежий Угол, из которого и вырос Ярославль. На Стрелке к 1000-летнему юбилею города был разбит парк с фонтанами и цветами. Мы полюбовались на него с высоты, спускаться не было времени. Сделали фотографии и, уже вернувшись, стали рассматривать, увеличивая, и увидели, как много куполов церквей на горизонте, и они действительно возвышаются над всеми строениями. Последний храм, в котором мы побывали пред отъездом, был храм святого Михаила Архангела — он принадлежит ко второму типу ярославских церквей красно-кирпичной архитектуры, и они не менее красивы, чем белокаменные. В тот день, когда мы путешествовали, было очень жарко, и посещение этого храма (молитвенный зал которого был закрыт, но на галерею попасть было можно) запомнилось тем, что мы просто тихо сидели в прохладе, полумраке и тишине, ждали, когда нам позвонят из таксопарка, и грустили, что приходится уезжать из города, который оказался таким родным.

Но я надеюсь, Бог даст, приедем еще и увидим то, что не успели увидеть за один короткий день.

Людмила Ильюнина
Сайт «Ветрово»
26 июля 2022