Ольга Словек. Нас опьяняющий обман

В зале петербургского ТЮЗа рядом с нами оказался мальчик лет семи с отцом.

— Этот спектакль НЕ для детей, — внушительно сказал им мой спутник.

— Я знаю, — ответил отец. – Надеюсь, он не поймёт.

Я тоже знала о том, что рядом с названием премьерного спектакля «Алые паруса» поставили значок «16+», а также о том, что сюжет Александра Грина «дополнен» сценаристом, поэтому предварительно перечитала книгу. Признаюсь, она произвела на меня большее впечатление, чем в юности. Тогда история Ассоль казалась мне слишком «розовой», слишком сентиментальной — но теперь я увидела повесть о чистой мечте, которая живёт вопреки грубой реальности, населенной завсегдатаями трактира, «обожающими» «плотных, тяжёлых женщин с масляной кожей толстых икр и могучих рук» и ухаживающими за ними, «ляпая по спине ладонью и толкаясь, как на базаре». И пусть сбывается она не у многих – всё равно, она должна быть, и вера в неё может уберечь человека от падений и разочарований.

Конечно, нельзя эту книгу назвать христианской – чего стоят хотя бы слова о том, что Лонгрену, узнавшему подробности смерти жены, «рай показался немного светлее дровяного сарая». Александр Грин был революционером, окончил свою книгу в двадцать втором году, поэтому искать в его повести христианскую идею было бы наивно. Ассоль (как и некоторые другие герои) верит в Бога, но вера её номинальна и не является краеугольным камнем жизни: она «молилась по-своему, дружелюбно лепеча утром: — «Здравствуй, Бог!», а вечером: — «Прощай, Бог!» (В моей книге 1965 года издания слово «бог» написано со строчной буквы. – О. С.) По её мнению, такого короткого знакомства с Богом было совершенно достаточно для того, чтобы он отстранил несчастье. Она входила в Его положение: Бог был вечно занят делами миллионов людей, поэтому к обыденным теням жизни следовало, по её мнению, относиться с деликатным терпением гостя, который, застав дом полным народа, ждёт захлопотавшегося хозяина, ютясь и питаясь по обстоятельствам».

В то же время понятно, что Ассоль истово религиозна, но её настоящая вера – в иного бога. Мечта Ассоль родилась из искусства: о принце, который приплывет за ней под алыми парусами, девочке рассказал Эгль – «поэт в душе», собиратель песен, легенд, преданий и сказок. Она легко поверила ему, как верят во вдохновенный вымысел многие, особенно в безбожные времена. Душа ищет опоры и пытается обрести её в литературе, музыке (которая обильно звучит в книге Грина), считая свою приобщенность к искусству духовной жизнью. Отец Ассоль, матрос Лонгрин, разделяет веру дочери в алые паруса, а романтик Грэй претворяет их мечту в жизнь, поняв «одну нехитрую истину: она в том, чтобы делать так называемые чудеса своими руками». Таким образом, глубокий художественный самообман Ассоль становится реальностью, и одного этого достаточно, чтобы счесть «Алые паруса» сказкой (сам Грин очень удачно определяет жанр своего произведения как феерию — французский театральный жанр, отличительными признаками которого являются фантастические сюжеты и зрелищные визуальные эффекты). В жизни воплотился художественный образ, литература соединилась с реальностью, живые люди стали героями сказки. Так не бывает, и всё же, подумала я, дочитывая книгу, если не из чего выбирать, лучше верить в алые паруса и слыть сумасшедшим, чем жить, как большинство, смирившись с почти животной жизнью.

С первых же минут спектакля стало ясно, что это очень удачное воплощение феерии Грина, исполненное романтизма, лишённое сентиментальщины. Музыка Максима Дунаевского в исполнении живого оркестра, напряжённые, мастерски поставленные сцены, актёрская игра, пение – всё было нетривиально, со вкусом, всё брало за душу, обезоруживало. Да, сюжет несколько отличался от знакомого – но ведь на афише и значится «по мотивам романтической феерии А. Грина». Я опасалась, что в спектакле мечта будет втоптана в грязь (не зря же эти разговоры о «16+») – но нет, в первом действии мечта парила над землей, хотя Ассоль была окружена людьми, даже цветом одежды напоминающими комья глины. И по реакции зала (а он был битком набит подростками) я чувствовала, что зрителям это понятно, и радовалась, что они вместе с Ассоль и её отцом учатся не ползать во прахе, а приподниматься над ним.

Но во втором действии все мы шлёпнулись вниз. Только не знаю, все ли это заметили. Потому что, когда душа погружается в «нас возвышающий обман», она не замечает своих падений и даже принимает их за еще более захватывающий взлёт.

Согласно сюжету «по мотивам» Грина, отец Ассоль попал в беду, и ей нужно было раздобыть крупную сумму денег, чтобы вызволить его из тюрьмы. Выбор у неё был невелик: или выйти замуж за влюбленного в неё трактирщика, или, уподобившись Сонечке Мармеладовой, получить их более чем сомнительным способом. Ассоль выбирает второй вариант (видимо, считая это меньшей изменой мечте, чем жизнь с нелюбимым человеком). Тут-то и последовала сцена, за которую мне стало стыдно и перед сидевшим рядом мальчиком, и перед многочисленными подростками, наполнявшими зал и так доверчиво на всё откликающимися. Сцена общения матросов с полуодетыми проститутками была решена в танце, неприличном настолько, что никакие комические нотки не спасали. Ассоль на заднем плане тем временем переодевалась на глазах у всех, по-видимому, готовясь присоединиться к танцующим. И тут раздался крик: «ОН приплыл!..» Это была сцена явления Грэя.

В книге история Грэя – это отдельный рассказ, которому отведено немало страниц. Это бесстрашный романтик, ищущий приключений, чуткий к чужим страданиям человек. В спектакле его внезапное появление из ниоткуда вызывает большие сомнения: несчастный и скособоченный, он сразу производит впечатление помятого жизнью человека с небезупречным прошлым. Оказалось, он не впервой в публичном доме и на короткой ноге с его хозяйкой, которая тут же усадила его за стол, освободила от верхней одежды и стала поить вином. Однако появление Ассоль в откровенном наряде произвело на Грэя гораздо большее впечатление. Девушка, по-видимому, «узнала» в нем своего героя и тут же исчезла – а он, услышав её историю, велел доставить к себе на корабль пять бочек красного вина, в котором и выкрасил паруса. На другой день он приплыл за Ассоль и увез её под благоухающими вином парусами навстречу любви…

Вот так сбылась мечта Ассоль: в публичном доме она встретила «принца» и приняла эту встречу за чистую монету. Спасибо за подсказку девочкам, пришедшим на спектакль: такой сценарий и вправду осуществим, теперь они знают путь (а может быть, догадывались и прежде). Произошла подмена: образ Ассоль спустился с небес, стал «своим», понятным каждому. Возможно, мечта о принце действительно хранит от падений и разочарований – но только до той поры, пока Ассоль не примет за Грэя какого-нибудь проходимца. Тот, кто ослеплен собственными фантазиями, дорисует недостающие черты своему «герою», как в глупенькой эстрадной песне (простите за цитату): «Я его слепила из того, что было, // А потом, что было, то и полюбила…»

Каждый год, в июне, в Санкт-Петербурге устраивают праздник для выпускников, во время которого по Неве идёт прекрасный корабль под алыми парусами. Красивый образ – символ сбывающейся мечты. Но сбудется ли она, и если сбудется, то как? Не будет ли это самообманом? Известно, что выпускной далеко не для всех праздник радости и чистоты. Ассоль иногда действительно встречает Грэя не на морском берегу, а в «публичном доме». И паруса, уносящие в страну «любви», часто бывают винного цвета.

Финальная песня в спектакле была очень эффектной и чем-то напомнила «Аллилуйя любви» из рок-оперы «Юнона и Авось». Она звучала, как гимн, и в ней повторялись слова «Любви не бывает рано, любви не бывает поздно». Юные зрители включили фонарики мобильных телефонов и раскачивали ими под музыку. Знаю: их души были наполнены восторгом, как паруса ветром, и актёры, вышедшие на поклон, казались им небожителями. Такие произведения говорят человеку, что любовь – это бог, и чем они талантливее, тем легче и радостнее он в это верит. Они – как рассказ поэта Эгля, в который раз и навсегда поверила Ассоль, только рассказ этот исполнен не чистоты, а скрытой страсти. Ведь всё наоборот: не любовь – это бог, а Бог — Любовь, и тот, кто обрел Его, обретает всё остальное и уже не нуждается ни в ложных богах, ни в самообмане. Но как сказать об этом детям, уже глотнувшим вина с растворённым в нём ядом?

Ольга Словек
Сайт «Ветрово»
10 февраля 2019