Мне позвонил пчеловод. Приближался юбилей его давнего наставника и помощника. Нужен был подарок — не просто бытовая вещь или деньги, а что-то необычное. Перебрав возможные варианты, пчеловод остановился на живописи и попросил знакомого художника написать сюжет с пасекой. Тот принял заказ, «даже взял баночку мёда для пробы», но всё никак не мог начать работу, а потом и вовсе грубо отказался исполнить обещанное. Теперь с такой же просьбой пчеловод обратился ко мне. И уже само слово «живопись», сказанное позвонившим, разлилось во мне сладостной волной и заставило чаще биться сердце.
Встречаемся в доме пчеловода, называю стоимость работы. Заказчик настаивает на оплате труда мёдом и тут же предлагает его для пробы. Обмен живописи на мёд меня не совсем устраивает: краски, кисти и холст за мёд не купишь. Сошлись на том, что часть суммы он выплатит деньгами, а оставшуюся часть — мёдом, цена которого, однако, оказалась выше, чем у других, а мёда при этом почему-то меньше должного. Заказчик труд своих пчёлок оценил выше моего труда и ко всему ещё признался, что мёд у него разный: будет даже «странный по цвету и с неприятным запахом». «Не могу понять, откуда они его носили? Мне он не нравится, но мёд хороший», — заверил пчеловод. После такого откровения я утешил себя тем, что пчёлы не мухи — на грязное не сядут, и принял медок, предложенный для пробы. Отказывать в просьбе не хотелось ещё и потому, что надеялся хоть в какой-то степени спасти пошатнувшуюся репутацию местных мастеров кисти.
Неделя труда — и живописная работа в руках пчеловода. В ней есть всё, что хотел видеть заказчик: солнечный летний день, песчаная дорога, пасека среди цветущего разнотравья, белоствольные берёзы и синее небо. Медоносная пора!
С настороженным видом пчеловод осмотрел холст и раму, сказал, что картина ему нравится, оставил мёд и уехал.
И с его стороны, и с моей было исполнено всё обещанное, но ощущение, что и в этот раз не случилось то, ради чего существует живопись, не покидало меня. Так иногда бывает. Приедет, например, желающий приобрести что-либо из моей живописи и, всё пересмотрев, выберет самый неброский пейзаж, наполненный особенной печалью, размышлениями о бренности земного бытия, об ушедших и не вернувшихся, о том, что стало со всеми нами, и моя душа в благодарном порыве тихим ликованием тайно оценит этот выбор. Но уходя, обладатель живописной работы с довольным видом вдруг скажет: «Юбиляру подарок понравится: мы в тех местах охотились».
После таких слов передо мной уже не тонкий ценитель проникновенной красоты, а пресыщенный обыватель с заскорузлой душой, пожелавший угодить нужному человеку.
Из тягостных раздумий меня вывел телефон: снова звонил пчеловод. Куда делась его былая напряжённость и молчаливость! Слова благодарности перемежались с признанием в намерении сделать ещё несколько подобных заказов. Картина ему понравилась настолько, что пришла мысль оставить её себе, а наставнику подарить что-нибудь другое. Свои восторги закончил тем, что, несмотря на мои возражения, объявил себя должником и пообещал дополнительную банку мёда.
Но нет ничего более непостоянного, чем человеческие обещания, и потому к обязательству пчеловода отнёсся как к некоторой слабости. Правда, из правил бывают исключения. Спустя почти год снова слышу знакомый голос: звонит пчеловод и предлагает зайти к нему за обещанным мёдом.
Прихожу — подаёт два литра мёда, снова хвалит картину, которую всё-таки подарил юбиляру: «Всё хорошо в ней, всё мне понравилось… кроме одного». Благостное настроение стало медленно покидать меня. «Как называется картина?» — продолжил он. Признаться, его вопрос застал меня врасплох: исполненной почти год назад работе не придавал особого значения и уже не думал ни о ней, ни, тем более, о её названии. «Медоносная пора. Так?» — ответил пчеловод на свой вопрос, чем, кстати, вывел меня из некоторого замешательства. «Да», — с радостной готовностью подтвердил я, всё ещё не понимая, к чему он клонит. «Тогда ульи должны иметь по четыре или даже пять корпусов, а у Вас — по два!» — наконец-то освободился хозяин пасеки от того, что его так долго терзало. Справедливости ради должен сказать: надо быть действительно большим специалистом, чтобы в живописной работе небольшого размера, где ящики для пчел обозначены лишь несколькими мазками, суметь разглядеть количество корпусов в этих самых ящиках! Или просто надо быть тем, кто в любом пейзаже — с лесом, например — видит не красоту соснового бора, а кубометры пиломатериала и дров.
Больше говорить нам было не о чем, и я ушёл домой с банкой мёда, собранного трудолюбивыми пчёлками для своего взыскательного хозяина.
Мёд, кстати, оказался таким ароматным и вкусным, каким мог быть только мёд, впитавший в себя всё лето, когда медоносная пора в самом разгаре.
Александр Шадурин
Фотография автора
Сайт «Ветрово»
2 сентября 2024
Хороший жизненный рассказ. Как пчеловод могу сказать, что да есть разные люди в этом деле. Есть и очень скрупулёзные до мелочей, но труд этот очень тяжелый, требующий много времени и сил. Зато когда занимаешься с пчелками и наблюдаешь за ними забываешь о трудностях.