Сейчас философы и обществоведы, социологи и культурологи очень много спорят о секулярном и постсекулярном, о том, вступили ли мы в постсекулярную фазу, когда вновь признаются права религии на общественное значение, и она снова возвращается в публичное пространство. Но что такое секулярное время, совпавшее в истории новой Европы с господством идей, родом из эпохи Просвещения? Пожалуй, определяющий признак секуляризма — уверенность в самодостаточности и автономии (то есть своезаконии, существовании самом по себе) посюстороннего мира. В секулярную эпоху господствующим является мировосприятие, согласно которому за миром нет никакой высшей реальности, его определяющей и направляющей.
В эпоху же Средневековья мир, все существующие в нем вещи воспринимались, прежде всего, в аспекте их тварности, то есть — как сотворенные и в этом смысле несамодостаточные, имеющие исток своего бытия в трансцендентном Боге.
Секулярная эпоха диктует свой язык, свои правила и обычаи словоупотребления. Раз над миром нет правящей им высшей силы, то, сразу же, архаическими начинают выглядеть слова, которыми раньше повсеместно именовали Бога. Например, неслучайно сегодня как архаическое начинает восприниматься слово «Господь». За этим стоит вполне определенное умонастроение.
В другой статье мы говорили о том, что Бог — Господь, имеющий абсолютную силу и власть. По-древнегречески Господь ὁ Κύριος (Κyrios). На русский язык это слово переводится как «владыка», «господин», «повелитель», «хозяин», «глава». Это слово в древнегреческом языке является однокоренным со словом τό κῦρος (kyros) – «власть», «сила». И тогда Господь — Тот Единственный, Кто имеет подлинную силу и настоящую власть. Именование Бога Господом есть признание Его силы и власти.
Впрочем, в древнегреческом языке, как и в русском, Бога еще называли ὁ Ποιητής (poiētēs), в переводе на русский — Творцом. В самом начале Символа веры говорится: «Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым».
По-гречески же первый член Символа веры звучит так:
Πιστεύω εἰς ἕνα Θεόν, Πατέρα, Παντοκράτορα, ποιητὴν οὐρανοῦ καὶ γῆς, ὁρατῶν τε πάντων καὶ ἀοράτων.
Интересно, что это практически то же самое слово, что и русское слово «поэт». Древнегреческое ὁ Ποιητής образовано от глагола ποιέω (poieō), что значит «делать», «совершать», «творить». То есть, поэт — это тоже творец, в своем поэтическом творчестве создающий новые миры. Только Бог является — главным, единственным подлинным Поэтом, создавшим прекрасный мир и человека, а поэт в нашем смысле скорее лишь отдаленно пытается подражать Ему.
Понимание Бога как — Творца, а мира как — сотворенного, означает признание глубочайшей разницы между ними, настоящей пропасти. Лишь Бог существует безусловно, совершенно и абсолютно. Настолько абсолютно, что мы даже не можем себе это представить. Мир же и вещи в нем существуют несовершенно, так, что они могли бы и не существовать, раз источник своего бытия они имеют не в себе.
Творение мира было высшим актом творческой свободы, и обусловлено оно лишь Божественной волей, вызвавшей мир из небытия. В этом смысле существование всех вещей этого мира таинственно и в глубочайшем смысле ничем не обусловлено. В глубине вещей — бездна, ничто.
Между прочим, философия XX века, самые интересные и глубокие ее представители говорили об этой необусловленности и таинственности вещей. Так немецкий философ Хайдеггер считал, что фундаментальный философский вопрос — это вопрос «почему вообще есть нечто, а не ничто». А другой философ, Людвиг Витгенштейн сказал в своем знаменитом Логико-философском трактате: «Мистично не то, как есть мир, но то, что он вообще есть».
Юрий Пущаев
Журнал «Фома»
21 января 2017
Из статьи А. И. Осипова «Бог»
«…Каждый человек, конечно, по своему переживает проблему Бога, но для многих она начинается с прямого вопроса: есть ли Бог?
…Вызывает изумление та потрясающая красота и удивительная целесообразность устройства мира во всех его частях, великих и мельчайших, которые открываются человеку в его познавательной деятельности. Современная наука прямо говорит об антропном (разумном) устройстве мира. Один из ученых писал: «Абсолютно во всем, начиная от постоянных, определяющих гравитационные, электромагнитные, сильные и слабые ядерные взаимодействия, и вплоть до основных биологических предпосылок, мы обнаруживаем, что космос в целом, наше Солнце в частности, и в особенности Земля настолько точно подогнаны к нам, что неизбежно напрашивается вопрос: а не Бог или кто-то еще с аналогичным именем создал все это, прежде всего имея в виду нас? Это слишком много для совпадения, даже для чуда, чтобы назвать это чистой случайностью».
Интересный аргумент приводит историческая наука. На этот аргумент, как на самый надежный, ссылается знаменитый римский оратор, писатель и политический деятель I в. до н. э. Цицерон. «Мы считаем, – говорит он, – нужным указать на то, что нет племени столь дикого, нет человека, настолько потерявшего сознание о нравственных обязанностях, душу которого не освещала бы мысль о богах. Многие о богах думают не право, но это обыкновенно происходит от нравственного развращения и порочности: все однако же убеждены в том, что есть сила и природа божественная. И такое признание не от предварительного уговора и соглашения людей; это памятование о богах утвердилось не в силу государственных постановлений или законов, но во всяком этом деле единомыслие всех народов должно быть почитаемо законом природы».
Ту же мысль высказывает и древнегреческий писатель, историк и философ Плутарх († 120): «Обойди все страны, ты можешь найти города без стен, без письменности, без правителей, без дворцов, без богатств, без монеты, но никто не видел еще города, лишенного храмов и богов, города, в котором не воссылались бы молитвы, где не клялись бы именем божества…».
Действительно, чем можно объяснить удивительный факт всеобщей религиозности человечества? Все атеистические гипотезы, предлагающие свои варианты т.н. «естественного» происхождения идеи Бога в сознании человека, оказались просто беспомощными. Окончились, в связи с развитием науки, и страхи и восторги перед непонятными явлениями природы, разгадан механизм сновидений, совершен гигантский прорыв в познании мира, а вера в Бога так и остается главенствующим мировоззрением в человечестве. Единственно разумным объяснением этого факта следует признать, что эта идея, которой жило и живет человечество всю историю своего существования, не есть плод «земли», но имеет своим источником Самого Бога.
…Множество ученых прошлого и настоящего времени, созерцая и познавая мир, приходили к вере в Бога, ибо более здравого объяснения существования этой красоты, чем признание бытия разумного Творца — Бога, просто нет. Так, наш замечательный ученый академик РАН, директор института мозга Н. П. Бехтерева на Соборных слушаниях «Вера и знание: наука и техника на рубеже столетий» в марте 1998 года говорила: «Всю свою жизнь посвятив изучению мозга человека, я прихожу к выводу, что понять создание такого чуда, как мозг человека, без понятия Творца практически нереально».
Убедительность этого аргумента состоит, прежде всего, в том, что он ставит сознание перед альтернативой: признать ли Божественный Разум источником столь целесообразно устроенного мира, или же – «что-то пока неизвестное»? Первое не только отвечает на вопрос, но и открывает человеку высокий и святой смысл жизни. Второе — безответное, и оставляет личность в полной внутренней растерянности и безысходности.
…Какие же основания отвергать опыт огромного числа величайших в своей области ученых, свидетельствующих о непосредственном, а не через приборы или следы на фотографиях, видении Бога? И каких ученых? – Святых, которые даже в мысли боялись совершить обман или увлечься славой человеческой. Они представили неоспоримые факты: творили чудеса, прозревали будущее, переносили изгнания и ссылки за слово веры и правды, претерпевали пытки и надругательства, проливали свою кровь и саму жизнь отдавали за непоколебимое исповедание Бога и Христа!
Может быть, все эти Петры и Павлы, Иустины Философы и Павлы Препростые, Макарии Великие и Иоанны Дамаскины, Клименты Римские и Исааки Сирийские, Иоанны Русские и Саввы Сербские, Сергии Радонежские и Серафимы Саровские, Игнатии Брянчаниновы и Амвросии Оптинские, Достоевские и Паскали, Мендели и Менделеевы– невозможно перечислить имена только тех, о которых знает весь мир, – так, может быть, все они лишь «по традиции» верили в Бога, фантазерами были, необразованными?
Как рассматривать этот грандиознейший в истории человечества факт? Может быть, необходимо над ним задуматься? Неужели можно отрицать Бога только потому, что повседневный опыт не дает Его нам? Но повседневный опыт вообще не дает нам почти ничего из того, о чем говорят современные ученые, однако мы верим их опытам, верим им, не зная их и не имея при этом, как правило, ни малейшей возможности проверить их утверждения и выводы. Какие же основания не поверить неисчислимо большему количеству религиозных опытов, засвидетельствованных кристально чистыми людьми?
…Рассказывают такой случай. Едет барин. Будучи человеком просвещенным в духе «свободы, равенства, братства», и, видя, как его извозчик, проезжая мимо церквей, каждый раз крестится, барин вслух подсмеивается над ним. Но тот не отвечает ни слова. Доехали, барин расплатился и хотел было уходить. Как вдруг мужик, молчавший всю дорогу, заговорил: «Барин, а барин»? — «Что»? — «А вдруг Он есть»? Этот простой и ясный вопрос оказался сильнее многих атеистических хитросплетений. Барин был потрясен им. Понял, есть над чем задуматься. Вскоре он стал православным.
Бог есть.
Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество,
от создания мира через рассматривание творений
видимы, так что они безответны. Рим. 1,20.
Кто же Он?
Когда я говорю о Боге, мои слова
подобны льву ослепшему, который
ищет водного источника в пустыне.
Максимилиан Волошин
У великого древнегреческого философа Платона († 347 до н.э.) есть такая мысль: «Простые вещи не поддаются определению». Действительно, сложную вещь можно как-то представить, называя те элементы, из которых она составлена. А как можно объяснить, что такое цвет красный или вкус кислый тому человеку, который никогда с этим не соприкасался? Способ только один — показать, дать попробовать, ибо познание простых вещей дает только опыт, но никакие слова этого дать не могут.
Христианская религия учит о Боге как первичной Простоте. Бог, говорят Отцы, прóстое Существо. Поэтому Его нельзя выразить словами. Любое слово о Нем, любое определение будет недостаточным. И все те имена и качества Бога, которые можно найти в Библии и у святых Отцов, являются ничем иным, как лишь некими человеческими аналогами свойств Бога. Но они необходимы, поскольку проводят принципиальную грань между Богом, который является Любовью, Благом, Истиной, Красотой, и теми искажениями Его понимания, которыми насыщена история языческих религий, изображающая своих богов со всеми страстями человеческими. Это чрезвычайно важно и потому, что характер жизни человека определяется его идеалом: «каков его Бог, таков и он сам». Без этих положительных качественных характеристик Бога человек теряет нравственные ориентиры жизни. Это хорошо видно у Д. Мережковского:
И зло, и благо — два пути,
Ведут к единой цели оба,
И всё равно куда идти.
Христианство же настаивает: не всё равно, куда идти.
У одного из святых — Григория Паламы — есть замечательное высказывание, которое в кратких и емких словах раскрывает еще одну из сторон христианского учения о Боге и характере Его присутствия в мире. Свт. Григорий писал: «Бог есть и называется природой всего сущего, ибо Ему все причастно и существует в силу этой причастности, но причастности не к Его природе, а к Его энергиям». Эта мысль подчеркивает две важные, по сравнению с древним религиозным миром, характеристики Бога. С одной стороны — Бог один, и Он не отделенное и не отчужденное от природы мира и человека Существо, но вездесущее, всё проницающее Своими действиями, находящееся в самой основе всего существующего. В то же время (с другой стороны) — Он и не какая-то безликая таинственная космическая сила, которой можно управлять, узнав Его «код», но Существо Личное. Поэтому христианство так решительно отметает все виды шаманизма, колдовства, магии, оккультизма, претендующие на возможность покорения скрытых сил того мира и использования их в своих земных целях.
Однако важнейшей характеристикой Бога, принципиально изменившей Его понимание, явилось христианское учение о том, что Бог есть любовь (1Ин.4,8). Не абсолютный властитель, который делает что хочет, не справедливый судья, милующий и наказывающий — но именно любовь! В Евангелии говорится: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3; 16). И дальше читаем: «Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него» (Ин. 3; 17). Добровольный Крест Христов доказал всю силу этой любви. (Ее ярко показал, например, фильм М. Гибсона «Страсти Христовы».)
И хотя в Священном Писании и у святых отцов находим немало выражений о Боге наказывающем и милующем, все они носят исключительно педагогический характер. Это показывает не только Евангелие, но и согласное учение всех святых отцов. Так, например, свт. Иоанн Златоуст, в проповедях у которого можно встретить сколько угодно высказываний о гневе, наказаниях и прочих «чувствах» Бога, когда раскрывает догматическое о Нем учение, прямо говорит: «Когда ты слышишь слова:¬ «ярость и гнев», в отношении к Богу, то не разумей под ними ничего человеческого: это слова снисхождения. Божество чуждо всего подобного; говорится же так для того, чтобы приблизить предмет к разумению людей более грубых». Свт. Григорий Нисский писал: «Ибо что неблагочестиво почитать естество Божие подверженным какой-либо страсти удовольствия или милости, или гнева, этого никто не будет отрицать даже из мало внимательных к познанию истины Сущего». Прп. Иоанн Кассиан Римлянин даже так говорил: «…без богохульства нельзя приписывать Ему и возмущение гневом и яростью». И т.д.
Как можно увидеть, познать Бога — это особая и большая тема о духовной жизни, ее основных принципах, этапах развития, критериях истинности, опасностях на ее пути. Главная же мысль выражена в словах Христа: Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят (Мф. 5,3).
Христианское учение о Боге-Любви явилось беспрецедентным в древнем мире иудейского и языческого богопонимания. Но как оно возникло у правоверных иудеев: Иисуса Назарянина и Его учеников — едва ли разрешимая загадка без признания Божественного источника этого учения.
…Христианское учение о Триипостасном Боге является беспрецедентным в истории религиозного сознания, и этот факт заставляет задуматься о его происхождении.
…Христианство утверждает, что причиной всех страданий и бед человеческих является, в конечном счете, духовная и нравственная деградация человека. Она как ядовитый маточный раствор порождает соответствующие кристаллы зла во всех проявлениях жизни, во всех ее измерениях и масштабах — от единичной личности до человечества в целом. Потому спасение человека возможно только при условии, если подорван будет сам корень зла в природе человека и открыты реальные возможности к новой жизни. Это, учит христианство, и совершил Христос. Не касаясь богословского объяснения этого вопроса, необходимо указать на главное: Христос через Крест, смерть и Воскресение исцелил воспринятую Им человеческую природу и дал каждому уверовавшему средства приобщиться к ней, став, таким образом, родоначальником нового человечества…»