col sm md lg xl (...)
Не любите мира, ни яже в мире...
(1 Ин. 2:15)
Ветрово

Иерей Георгий Селин. Коммунистические пневматики протоиерей Николай Булгаков и Терентий Семёнович Мальцев

Часть третья

Прот. Ни­ко­лай: «Мне нуж­но бы­ло по­го­во­рить с Те­рен­ти­ем Се­ме­но­ви­чем о ге­рое со­вре­мен­ной пьесы, то есть о том, что уже на­пи­са­но и идет в те­ат­рах».

И по­ехал Ни­ко­лай Бул­га­ков за Урал в да­лё­ком 1976 го­ду, что­бы по­го­во­рить с Т. С. Маль­це­вым (1895-1994) о те­ат­ре и об ис­кусст­ве. Я то­же люб­лю по­го­во­рить об ис­кусст­ве, осо­бен­но о ВРЛ – ве­ли­кой «рус­ской» ли­те­ра­ту­ре, и по­то­му при­гла­шаю про­дол­жить чте­ние статьи от­ца Ни­ко­лая «Без­нравст­вен­ность ху­же не­гра­мот­нос­ти» тех, кто лю­бит та­кие раз­го­во­ры.

Прот. Николай: «Особую злободневность имеют сегодня слова Терентия Семеновича о созидательной роли искусства, помогающего народу в укреплении его нравственных основ».

Ну вот, скажите, откуда у коммунистических пневматиков убеждённость, что искусство способно укреплять нравственные основы народа? Согласуются ли со здравым смыслом слова, что игра на балалайке Порфирия Першина улучшала нравственное состояние жителей села Мальцева в далёком XVIII веке? Или слова, что собравшиеся на гулянье мальцевцы укрепляли свою нравственность продолжительными песнопениями?

Вы скажете, балалайка и застольные песни это не искусство, а так, баловство, развлечение, потеха. Искусство же это – Пушкин, Гоголь, Достоевский, Шекспир, Микеланджело Буонарроти… Вот знали бы жители села Мальцева стихотворения Пушкина с самого детства, крепко стояли бы в нравственности и не пошли бы в 1930 году в колхоз «Заветы Ленина», и вообще не допустили бы коммунистической революции, ведь только по причине плохой нравственности устраиваются перевороты.

Откуда эта непокобели…, простите, непоколебимая вера в искусство у советских харизматиков, доходящая до того, что они пламенно веруют в его благую и созидательную роль в нравственной жизни народа? Попробуем проследить если не возникновение, то развитие данного члена в их символе веры.

Разбирая балладу В. А. Жуковского «Людмила», мы обратили внимание на цитату из Мольера, приведённую А. С. Грибоедовым: «Мы всё изменили, мы лечим теперь по совершенно новому методу». Напомню это место.

Грибоедов: Еще не нравятся г. рецензенту (т.е. Гнедичу, разбирающему «Ольгу» Катенина. – Г.С.) стихи:

…В Украине дальней
Если клятв не чтя своих,
Обошел налой венчальной
Уж с другою твой жених.

Он находит, что проза его гораздо лучше:

Может быть, неверный
В чужой земле Венгерской
Отрекся от своей веры
Для нового брака.

Грибоедов: Так переводит он из Бюргера; не видно, между тем, почему это хорошо, а русские стихи дурны. Притом г. рецензенту никак не хочется, чтобы налой, при котором венчаются, назывался налоем венчальным.

Г. С.: Глядя на «Ленору-Людмилу-Ольгу» сквозь масонский ритуал, можно предположить, почему не понравилось г-ну Гнедичу выражение «налой венчальный»? Потому что оно привносит церковные аллюзии в масонский обряд.

Грибоедов: Но он час от часу прихотливее: в ином месте эпитет: слезный ему кажется слишком сухим, в другом тон мертвеца слишком грубым. В этом, однако, и я с ним согласен: поэт не прав; в наш слезливый век и мертвецы должны говорить языком романическим. Nous avons tout change, nous faisons maintenant la medecine d’une methode toute nouvelle [Мы всё изменили, мы лечим теперь по совершенно новому методу (фр.)].

Г. С. Почему Грибоедов употребил слово «лечим» в литературном споре? Кого и от чего он собрался излечить с помощью литературы? Ответ подсказывает другой известный специалист в области художественной терапии в предисловии к своему роману «Герой нашего времени».

Лермонтов: Во всякой книге предисловие есть первая и вместе с тем последняя вещь; оно или служит объяснением цели сочинения, или оправданием и ответом на критики. Но обыкновенно читателям дела нет до нравственной цели и до журнальных нападок, и потому они не читают предисловий. А жаль, что это так, особенно у нас. Наша публика так еще молода и простодушна, что не понимает басни, если в конце ее на находит нравоучения. Она не угадывает шутки, не чувствует иронии; она просто дурно воспитана. Она еще не знает, что в порядочном обществе и в порядочной книге явная брань не может иметь места; что современная образованность изобрела орудие более острое, почти невидимое и тем не менее смертельное, которое, под одеждою лести, наносит неотразимый и верный удар. Наша публика похожа на провинциала, который, подслушав разговор двух дипломатов, принадлежащих к враждебным дворам, остался бы уверен, что каждый из них обманывает свое правительство в пользу взаимной нежнейшей дружбы.

Эта книга испытала на себе еще недавно несчастную доверчивость некоторых читателей и даже журналов к буквальному значению слов. Иные ужасно обиделись, и не шутя, что им ставят в пример такого безнравственного человека, как Герой Нашего Времени; другие же очень тонко замечали, что сочинитель нарисовал свой портрет и портреты своих знакомых… Старая и жалкая шутка! Но, видно, Русь так уж сотворена, что все в ней обновляется, кроме подобных нелепостей. Самая волшебная из волшебных сказок у нас едва ли избегнет упрека в покушении на оскорбление личности!

Герой Нашего Времени, милостивые государи мои, точно, портрет, но не одного человека: это портрет, составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии. Вы мне опять скажете, что человек не может быть так дурен, а я вам скажу, что ежели вы верили возможности существования всех трагических и романтических злодеев, отчего же вы не веруете в действительность Печорина? Если вы любовались вымыслами гораздо более ужасными и уродливыми, отчего же этот характер, даже как вымысел, не находит у вас пощады? Уж не оттого ли, что в нем больше правды, нежели бы вы того желали?..

Вы скажете, что нравственность от этого не выигрывает? Извините. Довольно людей кормили сластями; у них от этого испортился желудок: нужны горькие лекарства, едкие истины. Но не думайте, однако, после этого, чтоб автор этой книги имел когда-нибудь гордую мечту сделаться исправителем людских пороков. Боже его избави от такого невежества! Ему просто было весело рисовать современного человека, каким он его понимает, и к его и вашему несчастью, слишком часто встречал. Будет и того, что болезнь указана, а как ее излечить — это уж Бог знает!

Г.С.: Мы слышим, как очередной гностический пророк и по совместительству великий «русский» поэт М. Ю. Лермонтов вслед за А. С. Грибоедовым вторит Ж.-Б. Мольеру («Мы всё изменили, мы лечим теперь по совершенно новому методу»): «Довольно людей кормили сластями; у них от этого испортился желудок: нужны горькие лекарства, едкие истины». По мысли Лермонтова, общество болеет духовно, его нужно лечить литературой и искусствами. Откуда эта мысль возникла в головах поэтов? И что эти головы о себе возомнили? Что они с помощью художественного слова могут духовно и телесно лечить людей? Как Господь наш Иисус Христос врачевал Божественным словом бесноватых и прокажённых, так они своим талантливым словом смогут воскресить «мертвые души»? Предлагаю внимательно прочитать последние два абзаца предисловия.

Лермонтов: «Герой Нашего Времени, милостивые государи мои (слово “мои” после слов “милостивые государи”, говорит о том, что Лермонтов обращается к читателям как к равным, тогда как отсутствие “мои” говорило бы о том, что он ставит себя в зависимое от них положение, а отсутствие “милостивые” перед словом “государи” — о том, что автор ставит себя выше читателей (об этом у В. И. Даля в статье “Государь”). — Г.С.), точно, портрет, но не одного человека: это портрет, составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии. Вы мне опять скажете, что человек не может быть так дурен, а я вам скажу, что ежели вы верили возможности существования всех трагических и романтических злодеев, отчего же вы не веруете в действительность Печорина? Если вы любовались вымыслами гораздо более ужасными и уродливыми, отчего же этот характер, даже как вымысел, не находит у вас пощады? Уж не оттого ли, что в нём больше правды, нежели бы вы того желали?..

Г.С.: Нет, скажем мы, правды в нём ничуть не больше. Ваш герой Печорин выдуман так же, как выдумываются все литературно-художественные персонажи. В Вашей выдумке больше не, как Вы говорите, правды, но того самолюбивого, гордого духа, которого было меньше в вымыслах более ужасных и уродливых, чем Печорин.

Лермонтов: Вы скажете, что нравственность от этого не выигрывает?

Г.С.: Даже проигрывает, скажем мы, впрочем, в этом и кроется назначение вашей гениальной литературы — подменить христианский дух, присущий человеку от рождения, духом антихристианским.

Лермонтов: Извините. Довольно людей кормили сластями; у них от этого испортился желудок: нужны горькие лекарства, едкие истины. Но не думайте, однако, после этого, чтоб автор этой книги имел когда-нибудь гордую мечту сделаться исправителем людских пороков. Боже его избави от такого невежества!

Г.С.: Зачем же так бесстыдно призывать Бога в свидетели своего лицемерия? Кто, если не доктор, прописывает лекарства? А если не доктор, зачем браться прописывать?

Лермонтов: Ему просто было весело рисовать современного человека, …

Г.С.: Похоже, и поэту Пушкину просто было весело, когда он привлечённую его сладкозвучной лирой толпу отправил: «Подите прочь – какое дело / Поэту мирному до вас! / В разврате каменейте смело, / Не оживит вас лиры глас!» Спрашивается, зачем было привлекать к себе людей? Чтобы с весёлым сердцем отправить их на все четыре стороны? А помните, как легко и весело[1] А. С. Пушкин назвал «причудой» совершенное его героем Евгением Онегиным убийство? «Да кстати, здесь о том два слова: / Пою приятеля младого / И множество его причуд…». (Курсив Пушкина. – Г.С.).

Лермонтов: … каким он его понимает и, к его и вашему несчастью, слишком часто встречал. Будет и того, что болезнь указана, а как ее излечить — это уж Бог знает!

Г.С.: Вот именно, Бог знает, как излечить болезнь. И где же Божии рецепты прописаны? В «Герое нашего времени»? В Евангелии! И незачем помимо Евангелия другие лечения предлагать! Всё прямёхонько и выложил Михаил Юрьевич о своей литературно-художественной задаче. Совершено так, как её формулирует В. М. Острецов в книге «Масонство, культура и русская история», говоря о масонской программе: 1. Общество больно. 2. Его надо лечить. 3. Горькими пилюлями – показом пороков в наиболее «правдоподобном» виде, то есть в небогобоязненном и нарциссизменном выставлении их напоказ. 4. В итоге цель светского искусства может считаться достигнутой, потому что «показ его [порока] без одежд, — пишет Острецов, — всегда есть соблазн, включающий мощный механизм приражения помыслов, примеривания на себя и совершения греха в своём сердце».

Удивительно ли, что в статье о творчестве почитателя политического таланта И. В. Сталина мы вышли на «братков»-каменщиков? Как это ни парадоксально, но коммунистическая вера в благотворное воздействие искусства на человека коренится в масонстве, а именно в каменщицком положении о возможности собственными усилиями исправить и спасти падшее человечество без участия и помощи Христа Бога. На самом деле ничего парадоксального нет, и лозунг «свобода, равенство, братство» равно масонский и коммунистический. А вот удивится ли протоиерей Николай Булгаков, если узнает, что в его статьях мною усмотрена связь с духовным опытом масонов, это уже у него надо спрашивать?

Продолжение, даст Бог, следует.

Иерей Георгий Селин
Сайт «Ветрово»
17 апреля 2019

[1] «Наша память хранит с малолетства веселое имя: Пушкин. Это имя, этот звук наполняет собою многие дни нашей жизни. Сумрачные имена императоров, полководцев, изобретателей орудий убийства, мучителей и мучеников жизни. И рядом с ними - это легкое имя: Пушкин». А. А. Блок. О назначении поэта. (Выделено мной. – Г.С.). http://dugward.ru/library/pushkin/blok_o_naznachenii.html

Заметки на полях

  • Мысли вслух:
    После прочтения материалов, опубликованных на сайте за последние два дня, думаю, что кроме коммунистических пневматиков, есть ещё религиозные психики и космические соматики… И это ещё не конец…

Уважаемые читатели, прежде чем оставить отзыв под любым материалом на сайте «Ветрово», обратите внимание на эпиграф на главной странице. Не нужно вопреки словам евангелиста Иоанна склонять других читателей к дружбе с мiром, которая есть вражда на Бога. Мы боремся с грехом и без­нрав­ствен­ностью, с тем, что ведёт к погибели души. Если для кого-то безобразие и безнравственность стали нормой, то он ошибся дверью.

Календарь на 2024 год

«Стихотворения иеромонаха Романа»

Сретенские строки

Новый поэтический сборник иеромонаха Романа

Не сообразуйтеся веку сему

Книга прозы иеромонаха Романа

Где найти новые книги отца Романа

Список магазинов и церковных лавок