Александр Буздалов. Мережковские и Гиппиус наших дней

Одной из наиболее распространенных в России (а также на Украине, в Казахстане и других республиках бывшего СССР) протестантских сект является неохаризматическое движение «Церковь Новое поколение», которая не признается даже «ортодоксальными» пятидесятниками (поскольку образовалась путем раскола в их среде), но это не мешает ей собирать залы, а порой и стадионы на свои «богослужения», или, как они сами называют эти мероприятия, «прославления». Наиболее известный исполнитель данного жанра «духовных песнопений» – Ольга Марина, записи выступлений которой с большим количеством просмотров можно найти на видео-хостингах.

Ольга Марина, «христианская церковь “Новое поколение”»

Что привлекает людей в подобных произведениях? – Во-первых, современный музыкальный материал добротного качества (приятная мелодика и захватывающий ритм, интересная аранжировка, высокое исполнительское мастерство инструменталистов и вокалистки). Во-вторых, духовно-позитивное содержание: какое религиозно настроенное сердце останется равнодушным к искреннему прославлению Бога. И в-третьих, конечно, то «харизматическое» состояние, в которое вводят себя и своих слушателей исполнители «псалмов», тот гностический транс, который переживается этими радикалами пятидесятничества как признак «облагодатствования», в чем и заключается основная цель этих «священнодействий».

Иными словами, прославление Христа здесь – это все-таки средство, с помощью которого харизмат новейшего поколения достигает своей главной задачи – низведения на себя потока Божественной благодати. Об этом говорит само название первой в истории организации данного рода – «Движение Второго Сошествия Святаго Духа, подобно Дню Пятидесятницы» (Москаленко А. Т. Пятидесятники. М., 1966. С.30). Мотивы – типичные для всех форм нового гностицизма: «обновление» Христианства, восстановление «истинного» смысла Евангелия, реанимация «духовного трупа» исторической Церкви, погрязшей в «схоластике» как искажениях учения Христа, и, прежде всего, возрождение качества и объема духовных дарований апостольского времени. По словам отца-основателя пятидесятничества Чарльза Пархэма: «Христиане первого столетия обладали каким-то “секретом силы”, который утратили теперь» (свящ. Игорь Ефимов. Современное харизматическое движение сектантства. М., 1995. С 23).

Этими же самыми идеями в это же самое время (рубеж XIX-XX вв.) исполнены представители отечественного движения «Новое религиозное сознание». И здесь современность переживается новыми гностиками как канун «эпохи Святого Духа» (она же – «эра Водолея» – в терминологии более оккультно настроенных деятелей, где образ льющейся через край «живой воды» имеет то же значение преизбытка «космической энергии»), приход которой они призваны ускорить своим духовным подвижничеством. Поэзия символистов и декадентов (теософов и антропософов по своим религиозным взглядам) в этом отношении принципиально не отличается от поэзии «Церкви Нового поколения». Ольга Марина в этом плане – это не кто иная, как Зинаида Гиппиус нашего времени. «Естественная и необходимейшая потребность человеческой души всегда — молитва. Бог создал нас с этой потребностью. Каждый человек, осознает он это или нет, стремится к молитве. Поэзия вообще, стихосложение в частности, словесная музыка — это лишь одна из форм, которую принимает в нашей Душе молитва» (Гиппиус З. Необходимое о стихах / Гиппиус З. Н. Стихотворения. Живые лица. М.: Художественная литература, 1991. С. 24).

Сопровождалось это сопоставимым масштабом популярности этой «говорящей с богами» жрицы в кругах образованного общества (с характерной для творческой богемы того времени эмансипацией в вопросе «любви», поскольку усиленное «одухотворение плоти» предполагало, что и дух тоже должен как-то «материализовываться»; поэтому, как говорил Василий Розанов, «христианство должно стать немного фаллическим»).

Можно привести параллельное цитирование характерного «духовного стиха» З. Гиппиус и «прославления» О. Мариной, чтобы наглядно убедиться в общности мотивов и самого духа этих сочинений.

Ощущение своей богоизбранности; переживание своего вдохновения (религиозного и творческого) как непосредственного действия Божества; воля к религиозному действию, которое пересоздаст не только общество, но и саму плоть мира, обоготворив ее, – эти и подобные признаки роднят отечественный «духовный ренессанс» Серебряного века с западным движением харизматов. Так же как символизм в этом отношении был одной из крайних форм романтизма (об основных идеях которого мы уже не раз говорили), пятидесятничество было радикальной формой протестантизма. Общий заряд гностицизма, который эпоха Романтизма (вслед за веком масонского Просвещения и веком Реформации) заложила в основу общеевропейской культуры модерна был настолько силен, что его отголоски можно услышать даже в мрачном неостоицизме И. Бродского, то есть там, где меньше всего ожидаешь это услышать («Я со своим ощущением Божественного ближе к Богу, чем любой ортодокс». Цит. по кн.: Штерн Л. Поэт без пьедестала. Воспоминания об Иосифе Бродском. Изд. дом «Время», 2010)). Притязание светской религиозной мысли и художественного творчества на истинное «богообщение» и «богопознание» было настолько долгим по историческому времени и настолько исступленным по внутреннему убеждению в своей правоте (то есть подлинной божественной осиянности своего духовного порыва), что представители духовенства, вступившие в различных столичных «религиозно-философских обществах» в «диалог» по поводу актуальных вопросов «нового религиозного сознания», уже как-то не решались подвергнуть эту «осиянность» принципиальному сомнению, и полемика шла разве что о степени «обожения» признанных гениев «мировой культуры». (Ср.: «В моем понимании богословие — это сочетание двух условий. Первое — наличие собственного опыта духовной жизни и личных отношений с Богом. Второе — это способность транслировать этот опыт доступным образом. Причем не обязательно в слове, это может быть икона, театр, поэзия, проза, любое пространство искусства — даже танец. Там, где сочетается пласт культуры, тем или иным образом артикулируемых смыслов с личным опытом Богопознания — вот это и есть пространство богословия» (прот. Павел Великанов. Не нужно бояться боли и кризиса веры). Так, в самых различных и, на первый взгляд, противоположных направлениях религиозно-философской мысли Нового времени присутствует один и тот же дух нового гностицизма, одно и то же стремление новых титанов похитить божественный огонь с христианского Олимпа для нужд «человеческого развития». Поэтому и в теории и в поэзии символизма, и в идеологии «нового религиозного сознания», в целом мы находим набор идей, схожий с перечисленными выше установками харизматического движения.

«С вопросом об отношении земли к небу, плоти к духу, человека к Богу родилось христианство. Догмат о Богочеловечестве утверждает совершенное равенство плотского — духовному, земного — небесному, человеческого — божескому в существе Христа. Но религиозный опыт христианства — по преимуществу монашеская, отшельническая, от земли отошедшая святость — не вместил и не воплотил догмата: духовное возобладало над плотским, небесное — над земным, божеское — над человеческим, до совершенного поглощения одного начала другим. Есть, конечно, и у церкви свое отношение к миру; но тут уже не святость, а грех — измена церкви Христу, поклонение “князю мира сего” — в лице земного бога, кесаря, на Востоке, и земного бога, папы, — на Западе. Подлинная же святость — вся “не от мира сего”. <...> Как же примирить, соединить их [плоть и дух, землю и небо, человека и Бога] снова, как “сделать из обоих одно и разрушить стоящую посреди преграду”, не только в религиозном созерцании, в догмате, но и в религиозном делании, в святости, — как свести христианство с неба на землю? Этот вопрос теперь, в конце, так же как некогда, в начале христианских веков, есть вопрос — быть или не быть самому христианству» (Мережковский Д. Земной Христос / Мережковский Д. Было и будет. Невоенный дневник. М., изд. «Аграф», 2001. С.78).

Отсюда доминанта религии Мережковского – «Церковь Третьего Завета». «Третий и последний момент религиозной эволюции, момент, который именно теперь наступает, есть откровение Духа, которое соединит откровение Отца с откровением Сына. Религия дохристианская – тезис; христианство – антитезис; религия Духа – синтез. Первый завет – религия Бога в мире. Второй завет Сына – религия Бога в человеке – Богочеловека. Третий завет – религия Бога в человечестве – богочеловечества. Отец воплощается в космосе. Сын – в логосе. Дух – в последнем соединении логоса с космосом, в едином соборном вселенском существе –богочеловечестве. Для того чтобы вступить в третий момент, мир должен окончательно выйти из второго момента; для того чтобы вступить в религию Духа, мир должен окончательно выйти из религии Сына – из христианства: в настоящее время, в кажущемся отречении от Христа это необходимое выхождение и совершается» (Мережковский Д. Предисловие к одной книги / Мережковский Д. Не меч, но мир. М., «Аст», 2000. С.32).

Единственно возможным осуществлением этой идеи русского гностика и оказывается церковь харизматического типа и, в частности, «церковь “Новое поколение”»». «В 1988 году, когда пресвитер Рижской пятидесятнической церкви Николай Шевчук уехал за границу, его место занял Алексей Ледяев, который начал энергично вводить в жизнь верующих самые разные новшества. Вскоре служения превратились в яркие шоу с современной музыкой, пением упрощенных религиозных гимнов и другими элементами культа, характерными для харизматических церквей Запада. Однако эти нововведения не понравились епископам, контролировавшим пятидесятническое движение в Советском Союзе. Шоу запретили, а самого Ледяева вместе со сторонниками отлучили от церкви. В результате, обиженный проповедник пошел на создание альтернативной религиозной организации. Так в середине 1990 года и образовалась Рижская харизматическая церковь «Новое поколение»» (Христианский центр «Новое поколение». История и деятельность на современном этапе. Журнал «Миссионерское обозрение», 1997, № 7). Возможность основания новой церкви на пустом месте, как и в случае отечественных идеологов «нового религиозно сознания» начала прошлого века, обосновывается, с одной стороны, оппозицией исторически устаревшей «церкви предыдущего завета», с другой – внутренними «харизматическим» ощущением того, что «моим духом говорит Господь». «Библейская школа церкви “Новое поколение” в пособии для внутреннего пользования, озаглавленном как “Дары и служение Духа Святого”, советует своим пасторам, лидерам и последователям начать создавать церковь. Так, в разделе 1.1. говорится следующее: “Именно Его неожиданное вторжение подтверждает право строить церковь по Его воле”» (Солодков А. Харизматическая секта «Новое поколение»).

Внешними общими признаками «нового религиозного сознания» и «церкви нового поколения» оказываются аншлаги во время их «проповедей»; характерное сочетание религиозности и развлечения; соединение «истинного христианства» и элементов шоу; эйфория гностического «озарения», царящая на этих концертах-богослужениях, гастролях-священнодействиях. Так же как за символизмом стоял вульгарный декаданс («люблю я себя как Бога», как писала Гиппиус в своем дебютном стихотворении) как его истинная сущность, так же за публичным «прославлением Христа» в харизматическом движении стоит духовный нарциссизм, греховная страсть тщеславия, ставшая квазирелигиозным культом. «Западные писатели, оставив путь покаяния и очищения себя от страстей и пороков, сразу же влекут грешного человека в объятия любви и на высоты видений. “Они тотчас влекутся и влекут читателей своих к высотам, недоступным для новоначального, заносятся и заносят”. Понятие об истинной духовности утрачено у подвижников Запада, оно у них заменено разгоряченной и исступленной мечтательностью. Действия мечтательности и разгорячения они принимают за благодатные переживания. Кровь и нервы, тщеславие и тонкое сладострастие производят в сердце ложные утешения, наслаждения и упоения, которые обольщенный подвижник считает истинными. Все, незаконно подвизавшиеся, — по свидетельству святителя Игнатия, истинного подвижника, — находятся в этом состоянии» (иером. Марк (Лозинский). Духовная жизнь мирянина и монаха по творениям и письмам епископа Игнатия (Брянчанинова) / Полн. собр. твор. святителя Игнатия Брянчанинова. М., «Паломник», 2003. Т.5. С.624).

Характерная для «церкви третьего завета» Мережковского идея «одухотворения плоти» также находит себе аналог в движении харизматов в форме теологии благоденствия, то есть не только духовного, но и материального процветания «правильно подвизавшегося» христианина «нового поколения». «В Россию это движение пришло через шведскую организацию “Слово жизни”, поэтому многие ради удобства называют так все движение, хотя на самом деле в разных городах принадлежащие к “Теологии процветания” секты носят разные названия. Это может быть и библейский центр “Слово жизни Интернейшнл”, “Теология процветания”, “Движение веры”, “Новое поколение”, “Источник жизни”, “Живая вода”, “Христиане полного Евангелия”, “Церковь прославления”, “церковь Новое поколение”, “Церковь Завета”, “Часовня на Голгофе”, “Дерево жизни”, “Русская христианская церковь”, “церковь Слово Победы” и др. <…> Название “Движение веры – Теология процветания” обусловлено тем, что согласно учению этого движения, истинный христианин обязательно должен преуспевать, процветать в земной жизни, что рассматривается как подтверждение его спасения, как свидетельство того, что он в достаточной мере овладел законами, действующими в духовном мире, и теперь может требовать от Бога все, что пожелает, и получить требуемое, так как Бог, по мнению сектантов, просто не имеет права отказать человеку, имеющему “твердую веру” и уверенному в своем спасении» (Немного о сектах. «Церковь Новое Поколение» и другие харизматы).

Не удивительно, что когда Мережковскому и Гиппиус довелось повстречаться с представителями западного модернизированного христианства, обе стороны с большим удивлением узнали в собеседниках друг друга. «…Отправились мы однажды <…> к ректору парижской семинарии, abb. Portal’ю. Присутствовало там немало других аббатов и, кажется, эвэков. Д.С. [Мережковский] со свойственным ему увлечением стал тотчас же говорить о своих идеях, о вселенской церкви, о том, что христианство должно войти в мир, о неправде папизма… <…> Д.С. поразила близость некоторых идей [неокатоликов модернистов] к его собственным, а также странная близость, несмотря и на большую разницу, этой борьбы за христианство с исторической церковью — к тому, что происходило у нас, в Петербурге, на наших Р<елигиозно>.-ф<илософских>. собраниях» (Гиппиус З. Дмитрий Мережковский. Париж, 1951).

Александр Буздалов
Сайт «Ветрово»
6 декабря 2019