Вадим Рыбин. Влияние топонимической политики России на политическую и военную безопасность северных земель

Ге­о­гра­фи­чес­кие на­зва­ния (ГН) яр­че дру­гих слов от­ра­жа­ют­ся в по­ли­ти­ке го­су­дарств, и бо­лее дру­гих слов язы­ка ока­зы­ва­ют на по­ли­ти­ку вли­я­ние. Они в пол­ной ме­ре отра­жа­ют мощь стра­ны и на­ро­да, проч­ность вла­де­ния сво­и­ми зем­ля­ми и сфе­ру вли­я­ния на окру­жа­ю­щие тер­ри­то­рии и ак­ва­то­рии. Как и язык в це­лом, ГН яв­ля­ют­ся ин­стру­мен­том влас­ти го­су­дарст­ва.

По­э­то­му «вой­на ге­о­гра­фи­чес­ких на­зва­ний» не пре­кра­ща­ет­ся, как и «вой­на язы­ков».

Так, в 2013 году Комитет топонимов Великобритании присвоил семнадцать наименований географическим объектам в Антарктиде, расположенным на так называемой Британской антарктической территории (British Antarctic Territory). Самый южный объект (Широта — 84º, долгота — 49º) получил наименование «Земля Королевы Елизаветы II»^[1]. Хотя права Великобритании на эти земли более чем сомнительны.

Другой яркий пример войны названий — German Sea или German Ocean. «Немецким» даже по-английски называлось море, называемое с 1918 года Северным. Проиграв войну, Германия утратила «своё» название моря.

И у нас есть своё «Северное» название. В 1926 году ВЦИК постановлением №186 переименовал открытую Вилькицким Землю Императора Николая Второго, и присвоил архипелагу название «Таймырский». Но позже на картах безосновательно появилось название «Архипелаг Северная Земля». Почему? Какую войну проиграл СССР в начале тридцатых? И зачем сейчас правительство упорно отстаивает это пораженческое название? Пока на эти вопросы ответов не найти.

Другой пример: СССР, победив в Великой Отечественной войне, отторг от Германии Западную Пруссию и переименовал там все географические объекты.

Ещё пример: Фолклендские/Мальвинские остров» в Атлантическом океане. В 1982 году англичане победили аргентинцев в войне за эти острова, и сразу запретили испанское название «Мальвинские». Но запретили только англичанам, на французском языке острова до сих пор официально именуются Малуинами, а на испанском — Мальвинами: Les îles Malouines^[2] (Falkland Islands en anglais, Islas Malvinas en espagnol).

Как видим, «победитель называет всё». Может, по милости своей, оставить названия побеждённого народа, а может и заменить названия завоёванных географических объектов.

Правда, это не значит, что побеждённый признал утрату своего названия. Оно ведь принадлежит не стране-победителю. Название принадлежит языку. На разных языках название может быть и часто бывает разным. Как Мюнхен по-итальянски — «Монако», по-французски — «Мюник».  Рим, Париж, Пекин мы называем не так, как хозяева этих городов. Ничуть их при этом не обижая.

Географические названия принадлежат языку, а не политической системе.

Рассмотрим языковую политику России в части географических наименований.

Как называем мы по-русски объекты на утраченных Россией землях? Ведь эти названия — часть историко-культурного наследия России^[3]. Они показывают, что эти земли были освоены русскими.

Наибольшие потери русские ГН понесли в период с 1918 по 1940 год — как будто Россия потерпела поражение от врага и находилась под его властью.

В 1918 году Россия утратила прибалтийские земли. Латыши и эстонцы на правах победителей сразу переименовали русские названия городов в свои: Юрьев — в Тарту, Двинск — в Даугавпилс, Режицу — в Резекне, Пернов — в Пярну. Что мешало в русском языке оставить старые, русские названия? Мешала власть троцкистов, о которой — ниже. Но что нам мешает сейчас, после восстановления дореволюционного флага, после провозглашения преемственности русской истории, называть эти города так, как мы и должны их называть, как их называли наши предки?

Местные народы могут называть города на своих языках, как им заблагорассудится. Так, Россию сейчас официально называют: латыши — Криéвия, эстонцы — Вéнемаа, финны — Вéняйя. Петербург называют: финны — Пиетари, китайцы — Шен Би Де Бао.

Почему только русские люди на русском языке должны называть города Режица, Пернов и Двинск — «Резекне», «Пярну» и «Даугавпилс»? Но при этом Париж не должны называть «Пари», Неаполь — «Наполи», а Пекин — «Бейджином»?

Потому что авторам переименований не нужно было разжигать вражду между русскими и французами, итальянцами и китайцами. А вот посеять обиду русских на ближних соседей — нужно. Латышам можно называть Псков Плескавой, а русским называть Даугавпилс Двинском — нельзя. Полякам можно называть столицу Литвы «Вильной», а русским — нельзя. Обидно ведь, когда одному можно, а другому — нельзя. Несправедливость, неравенство, двойной стандарт. Мы видим двойные стандарты у других — например, у США. Пора их увидеть и у себя.

Ни логики, ни правила в этих нерусских названиях в русском языке некогда русских городов нет. Есть только вредное для обеих сторон, но выгодное третьей стороне стремление посеять вражду между русскими и соседними народами.

Названия географических объектов в русском языке находятся полностью в российской юрисдикции, даже если сами объекты находятся за её пределами. Поэтому никого, кроме правительства РФ, упрекать в пораженческой топонимической политике мы не можем.

Теперь обратим взор к названиям городов на территории современной России.

Города, основанные ещё при Рюриковичах: Обдорск — в 1595 и Самарово в 1585 годах, переименованы большевиками в угоду коренным народам этих мест в Салехард и Ханты-Мансийск. Притом что, по сообщению официального сайта города Ханты-Мансийска, «коренных жителей округа – манси, ханты и ненцев – на улицах города встретишь нечасто». Их доля составляет 5%^[4] — и то, видимо, с натяжкой.

Судя по топонимической политике, не зря Русская Православная Церковь в 1922-м году назвала большевиков «инородцами и иноверцами». В троцкистский период, в 1920-1930-е годы, большевики вели лютую борьбу против «русского великодержавного шовинизма». Их политические побуждения к переименованию русских городов нам ясны.

Однако сегодня троцкистские названия более не соответствуют государственным интересам нашей Родины, потакают ельцинскому сепаратизму, разжигают неприязнь между народами России и снижают безопасность арктических земель.

Все переименования в этот период были исключительно односторонними: из русских в иноязычные. Вспоминается лишь одно исключение — из Худжанда в Ленинабад. Даже Ленинакан до переименования был Александрополем, названным так в честь супруги Николая I.

Остров, названный русскими купцами Завадей (1646), в 1930-е годы стал Айоном. Царёвококшайск, основанный в 1584 году, переименовали в Йошкар-Олу, Верхнеудинск (1666) — в Улан-Удэ, Усть-Сысольск (1780) — в Сыктывкар. Якобы местные народы жили на этих землях до прихода русских, поэтому наши города должны называться на их языках.

Но почему же местные народы сами не основали городов на своих землях? Если они вели кочевой образ жизни, то города им были не нужны. Значит, в городах, построенных русскими, русские же и жили. Русские названия городов справедливы, законны и разумны.

Иноязычные названия на территории СССР, такие как Земля Франца-Иосифа, остров Свердруп и многие другие, большевики оставили. Это подтверждает вывод, что в довоенный период свою власть они осуществляли в ущерб русскому народу.

Почему не переименовали, например, Диксон? Нерусское название, вот и не тронули.

Я вовсе не против названия «Диксон». Норвежцы открыли его — им за это наша благодарность, честь и хвала. Назвать открытый остров по своему усмотрению — священное право первооткрывателя. Но почему тогда до сих пор попрано право Вилькицкого и его спутников, русских героев-первооткрывателей , прирастивших России 40 000 квадратных километров земли? Открытая ими Земля Николая Второго, переименованная в 1926 году в Таймырский архипелаг, до сих пор без законного основания называется Северной землей. Землю Франца-Иосифа не тронули — хоть и такое же императорское, но иностранное ведь имя! — а русское название сменили на космополитичное, пораженческое «Северная». Может, за то не тронули, что Франц-Иосиф был известным русофобом, организовал и финансировал создание в Вене «малоросской мовы», ставшей впоследствии «украинской мовой»?

Показательны действующие лица этого переименования.

С конца 1922 года Эфраим Маркович Склянский, ближайший сподвижник Льва Троцкого, настойчиво и категорически требует переименовать остров Алексея и Землю Николая.

Долго откладывая решение вопроса под разными предлогами, Главное гидрографическое управление Морского ведомства СССР (ГГУ) 21.07.1924 г. всё же проводит совещание, которое предлагает наименовать архипелаг Таймырским, «указывая этим именем на связь с ближайшей территорией СССР», а острова назвать в честь участников экспедиции Витуса Беринга — Прончищева и братьев Лаптевых. При этом сохранить в названии слово «Земля» ввиду неясности, является она одним островом или совокупностью островов. Во втором случае впоследствии дать двум островам имена Харитона и Дмитрия Лаптевых^[5].

Как видим, решение совещания — вполне патриотичное. Названия островов привязываются к России как русскими именами, так и связью с полуостровом Таймыр. Однако на принятие решения влияли и другие силы, одолевшие в итоге даже ВЦИК.

Считается, что замена русских названий на нерусские укрепляет дружбу народов России.

Но если у одного человека отобрать наследие, созданное его предками, и отдать другому человеку, разве это укрепит их дружбу? Наоборот, это посеет раздор. Переименования русских городов нерусскими названиями не добавляет ни дружбы, ни уважения к малым народам. Для укрепления же мира и дружбы народов нужно ранее отобранное вернуть.

Обид у коренных народов возникнуть не должно. Потому что, если посмотреть на крупномасштабные карты, мы увидим, что все, все, все географические названия вокруг Обдорска — ненецкие. Карта ясно отражает, что в этих землях жили и живут ненцы.

Отобранные у русского народа русские названия географических объектов возбуждают межнациональную рознь, унижая и обижая русских — притом что сами русские других народов не унижали и их интересы не ущемляли.

Ещё одна сторона вопроса: скажите, России нужны основатели и первооткрыватели? Но кто же захочет создавать и творить, если будет знать, что основанное им дело, построенный завод, открытая звезда будут переименованы, причём в неродное, нерусское название? Порочная практика переименований подрывает мотивацию к инициативе, к творчеству, к созиданиям и исследованиям. А учитывая, что все переименования происходят у нас всегда только в одну сторону — из русского в нерусское — то тает даже надежда на то, что открытие принесёт славу пусть не тебе, но твоему народу.

Некоторые полагают, что решить вопрос об отмене переименований должны жители этих городов. Но на картах страны, в лентах новостей, в книгах и кинофильмах эти названия встречают все жители страны. Следовательно, названия воздействуют на сознание всех граждан. И вся страна должна решать, как называться городу, реке, острову, показанному на карте страны.

Вся страна ведь встала грудью семьдесят лет назад, чтобы Москва осталась Москвой, а не стала каким-нибудь Гитлербургом. И вся страна защищала в 1942-м году Сталинград, а не Волгоград.

Но следуя логике Салехарда и Ханты-Мансийска, Москву вполне можно переименовать в какую-нибудь Суурмоскиёки. Всем ведь известно, что финно-угорские народы жили на месте Москвы задолго до прихода славян. И наверняка можно найти представителей финно-угорских народов в Москве, Твери и уж тем более в Петербурге.

Сопоставление грозных событий на Украине 2014 года с троцкистскими переименованиями показывает нам ещё один зловещий их смысл. Местные народы можно убедить — подобно тому, как украинцев убедили в том, что они русским не братья, а произошли от древних укров — что русских тут и в помине не было аж до XX века, а города Салехард и Ханты-Мансийск, Нарьян-Мар и прочие были основаны в незапамятные времена древними хантами, мансями и ненцами. А русские только при кровавом диктаторе Сталине пришли на эти земли терроризировать местные народы, ссылать их в лагеря, мучить и тиранить. Не верите, что такое возможно? Но ведь казалось же невероятным, что наши люди поверят в историю про древних укров. Теперь мы видим, что умелая пропаганда творит с умами чудеса. Пора сделать вывод, что старые русские города переименованы с далёким умыслом оторвать от России эти земли и населяющие их народы, а в идеале — и натравить их на русских.

Верность этого вывода доказывает и судьба бывших советских «братских» республик. Оставили эстонцам после их возвращения в СССР эстонские названия русских городов — Юрьева, основанного ещё Юрием Долгоруким, Пернова и прочих — и Эстония отлегла от России при первой возможности и теперь изживает русскоязычное население. То же самое происходит на всём постсоветском пространстве. Ущемление прав русских в угоду местным народам было воспринято как проявление слабости, а малые народы тянутся к сильному. Рост интереса к русскому северу со стороны сильнейших держав — Китая и США — грозит России отторжением северных земель по уже многажды отработанным политтехнологиям. Противостоять новым угрозам всеми доступными средствами, в том числе и топонимическими — наша задача.

Межнациональным отношениям полезны старые русские названия, а троцкистские переименования — вредны, грозят разжиганием вражды между народами, сеют обиды и рознь.

Исправить вышеуказанные топонимические ошибки в большинстве случаев можно, даже не выходя на правительственный уровень.

Названия географических объектов как иностранных, так и внутрироссийских, но находящихся на территории краёв и областей малых народов России, определяются согласно «инструкциям по русской передаче географических названий». Их более сорока, по отдельной инструкции для каждого языка, как иностранного, так и языка народа России. Во всех инструкциях есть пункт — обычно четвёртый — гласящий:

Какие названия нужно передавать путём транскрибирования с местного языка, а какие можно считать «объектом широкой известности», определяет Межведомственная комиссия по географическим названиям, учреждённая Постановлением Правительства РФ от 03-05-94 417 (ред от 18-02-98). Эта комиссия вправе решить судьбу наименований, упомянутых выше.

Посмотрим на «цивилизованную Европу», на закон о географических названиях Эстонии Kohanimeseadus от 05.11.2003 (koha-место, nimi-имя, seadus-закон). П. 1 статьи 9 гласит: «географические наименования в Эстонии должны быть эстонскими (на эстонском языке)». Наши города они смело именуют по-своему: Псков — «Пихква», Печоры — «Петсери». А улицы с названиями, даже не несущими политической нагрузки, но напоминающими о России, переименовали. Так, Псковские улицы ныне именуются: в Тарту — «Выруская» (Võru), а в Тарту— «Свободы» (Vabaduse).

Мы рассмотрели влияние топонимической политики (ТНП) на безопасность от сепаратизма, на политическую безопасность. Обратимся к влиянию ТНП на военную безопасность. Это влияние есть, влияние прямое и имеющее численное выражение.

Военная мощь страны определяется не только количеством вооружений и численностью войск в данном регионе, но и крепостью духа личного состава, его стойкостью и готовностью воевать. Во всех тактических расчётах используется коэффициент боевой устойчивости (КБУ). Он показывает долю потерь, при которой подразделение теряет боеспособность.

В прошлом веке для русских военных КБУ принимался равным 0,85. Об этом его значении даже поётся в песне: «Нас оставалось только трое из восемнадцати ребят». Когда доля потерь составила 0,85 от численности, оставшиеся отступили.

Русские — миролюбивый народ, и очевидно, что на своей родной земле их КБУ будет выше, чем на чужой. Поэтому если предполагается, что, например, Ямал в случае иностранного военного вторжения будут защищать преимущественно русские, то предпочтительно, чтобы на Ямале были русские географические названия. Напротив, если планируется, что Ямал от врагов будут защищать преимущественно ненцы, то на Ямале предпочтительны ненецкие топонимы.

Судя по современной ТНП, Россия делает ставку на боевой дух ненцев. Ведь даже реку, названную при советской власти в честь героя Великой Отечественной войны, переименовали по-ненецки.

Весьма распространена точка зрения, что влияние языковой, в том числе топонимической, политики на осязаемые факторы — экономику, обороноспособность и прочие — не стоит даже внимания. Однако этому взгляду противоречит опыт, политика и научные исследования во многих странах, таких как Франция, Англия и США. Денежные и вещественные выгоды от языковой политики вычислены и обоснованы. Пренебрежение же языковой и топонимической политикой в России объясняется иностранным влиянием. Державам, алчущим природных богатств русского севера невыгодны русские ГН в этом регионе. Англоязычные державы прямо и ясно указывают цель своей языковой политики: «достижение всеобщей покорности».

Народ, не чтущий память своих героев, будет чтить память героев врага.

Раз речь зашла о численном выражении выгод и потерь от ТНП, нельзя не оценить их значений.

Языковая политика в целом и ТНП как её составная часть находятся в России пока под фактическим запретом. Никаких исследований, ни серьёзных, ни хотя бы прикидочных, в отличие от других стран, в России не проводится. Лишь изредка звучат тихие голоса о необходимости их проведения. Поэтому очень трудно говорить о конкретных цифрах, можно лишь уверенно утверждать необходимость изучения вопроса серьёзными государственными институтами.

Моё предположение, основанное на некоторых иностранных данных, оценивает военную составляющую ТНП в размере 5-25%. То есть для достижения одинакового прироста обороноспособности России в Арктике можно:

— либо вернуть в Арктике некоторым значимым географическим объектам русские названия,

— либо нарастить воинскую группировку в этом регионе на 5-25%.

Учитывая при этом, что эффект от разпереименования будет высоким в краткосрочной перспективе — например, 20-25% в первые 5 лет,— и со временем будет снижаться до 5% через 50-70 лет. Повторюсь, это — всего лишь предположение, прикидочное и субъективное, которое может служить лишь обоснованием для проведения исследования вопроса.

КБУ есть и у противника. Риторический вопрос: будет боеспособность вражеских военных выше, если они пойдут войной на русских, защищающих свою русскую землю; или если они придут освобождать от русского ига маленький народ севера, жаждущий свободы и независимости? А ведь большинство военных столкновений последних лет возникали по второму сценарию.

Уместно вспомнить слова митрополита Иоанна (Снычёва): «Призрачна и непрочна любая сила, любая мощь, если она не основывается на твердом фундаменте духовного единства».

Ведём мы политику, нацеленную на сбережение русского историко-культурного наследия, на повышение уважения к самим себе, к своему народу, к своей истории и своей стране, на укрепление дружбы народов России?

Или цель нашей политики — не разгневать господствующие в мире державы, и в угоду «всему демократическому человечеству» отречься от славы наших предков, забыть их достижения и подвиги, и покорно склонив наши головы согласиться с искажением нашей истории?

Вопрос выходит за рамки языковой и топонимической политики.

Зато ответ на него пораженческая языковая и топонимическая политика России даёт.

Забыли мы, что писал нам Пушкин: «Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно; не уважать оной есть постыдное малодушие».

ВЫВОДЫ И ПРЕДЛОЖЕНИЯ

1. Топонимическая политика (ТНП), как и языковая политика в целом, находится в России под запретом. Влияние ТНП на экономику и на военную безопасность не изучается и даже не обсуждается ни в обществе, ни в научной среде. Это представляется упущением.

2. ТНП России не способствует ни безопасности Арктики от отторжения территорий и акваторий от нашей страны, ни прочности межнациональных отношений с малыми народами Севера. Это доказывают события на постсоветском пространстве.

3. ТНП должна определяться идеологией и подчиняться главным целям государства.

3.1. Если господствующей идеологией РФ является патриотизм, то географические наименования (ГН) должны вызывать у граждан гордость за свою страну, за свой народ, за славные свершения предков, побуждать к защите своих земель от врагов.

3.2. Если целью РФ является обеспечение безопасности северных владений России от посягательств иностранцев, то ГН должны ясно показывать последним, что здесь — русские земли, и русские будут их защищать.

3.3. С целью борьбы с сепаратизмом ГН должны отражать справедливость и равенство межнациональных отношений. Основанные русскими города и открытые русскими географические объекты должны носить русские названия. Ущемление прав русского народа в части ГН наносит ущерб межнациональным отношениям и несёт ряд угроз.

4. Во внешней политике Россия должна быть уравнена в правах с остальными государствами мира и именовать географические объекты в русском языке по-своему: Новоархангельск, а не Ситка, Юрьев, а не Тарту, и т.д. ГН принадлежат языку, а не территории.

5. Военная мощь страны определяется не только количеством вооружений и численностью войск, но и силой духа личного состава, численно выраженной в коэффициенте боевой устойчивости войск. Языковая в целом и топонимическая в частности политика страны прямо влияет на боевую мощь в конкретном регионе.

Вадим Рыбин
Сайт «Ветрово»
3 апреля 2019