Светлана Иванова. «Слово огласительное на Пасху» святителя Иоанна Златоуста

Это «Слово на Пасху» святителя Иоанна Златоуста читается в храме во время ночной праздничной службы перед началом литургии после пасхального канона. Таким образом Церковь признает это слово единственным полностью выражающим смысл Праздника, настолько полно, что без него немыслима пасхальная служба, – и настолько точно, что по церковной традиции отменяется обычная пастырская проповедь в этот день, что является признанием того, что добавить уже ничего не нужно и невозможно.

Но его содержание может показаться по меньшей мере неожиданным. Еще в XIX в. митрополит Киевский Платон, составивший толкование на «Слово…», уклончиво отмечает его неясность не только из-за «непонятности старославянского языка для слушателей», но и «по краткости выражения заключающихся в нем мыслей» ^[1]. В нем нет ничего, «исторически» связанного с празднуемым событием: ни воспоминания «предыстории» праздника и исхода из рабства в Ветхом Завете, ни происходящего в Новом Завете, т.е. самих евангельских событий, нет даже упоминания ни распятия, ни обстоятельств смерти, нет повествования о Воскресении; наконец, ни разу не упоминается даже само название праздника.

Это произведение привлекало внимание в основном богословов, и а не лингвистов, и в основном исследователи обращались к истолкованию образов. Однако именно по своей форме, структуре оно совершенно необычно; кроме того, именно в принципах организации материала можно найти ключ к пониманию своеобразия содержания.

Композиционно «Слово…» делится на 5 частей ^[2]; каждая часть построена в соответствии с композицией целого, но при этом является в некотором роде самостоятельным произведением и имеет особенности, свойственные только ей.

В первой части – призыв всех, «и первых, и последних», работавших и ленивых, на пир к Домовладыке. Вторая часть – повествование о том, что Домовладыка принимает и милует гостей. В третьей – описание пира: «внидите вси», «трапеза исполнена», «телец упитанный», «явися царство». Четвертая часть является раскрытием смысла слов: «И сие предприемый Исаия возопи: ад огорчися…». В пятой звучат долгожданные слова: «Христос Воскрес!»

В синтагматическом плане можно отметить совершенную выверенность и уравновешенность. При отсутствии каких-либо «украшений», которые, как считал сам Златоуст, свойственны речи язычников, синтаксис становится той динамической силой, которая и придает «Слову» его яркость, многогранность и при этом цельность. Первую часть пронизывает структура:

cубъект	предикат	предикат
кто	благочестив	да насладится
кто	раб (благоразумный)	да внидет
кто	потрудился	да восприимет
кто	(от 1 часа) делал есть	да приимет
кто	(по 3-м) прииде	благодаря да празднует
кто	(по 6-м) достиже	(ничтоже) да сумниться
кто	лишися (и 9-го)	да приступит
кто	достиже (во 11-м)	да не устрашится

Лексический строй основан на параллельной градации. Синтаксически эта часть открытой структуры, что определяется ее идеей: возможностью для каждого прийти, и даже для такого, для кого не нашлось «евангельского» соответствия.

Вторая часть также открытой структуры, и речь идет теперь о действиях Домовладыки:

приемлет	последняго
упокоевает	пришедшаго

 

последняго	милует
первому	угождает
оному	дает
сему	дарствует

 

дела	приемлет
намерение	целует
деяние	почитает
предложение	хвалит

Третья часть закрытой структуры: здесь синтаксически выражается тот же евангельский образ «затворенных врат», за которыми идет пир – на него звали всех даже «по дорогам», но туда с определенного момента уже больше никто не может войти (притча о брачном пире, притча о десяти девах).

А: внидите вси:

и первии и втории	приимите
богатии и убозии	ликуйте
воздержницы и ленивии	почтите
постившиеся и непостившиеся	возвеселитеся

В

трапеза исполнена	насладитеся вси
телец упитанный	никтоже да изыдет

А

вси	насладитеся
вси	восприимите

В

никто(же) да рыдает	явися (бо) царство
никто(же да плачет	возсия прощение
никто(же) да убоится	свободи смерть

А

предикат — (объект)	субъект действия
угаси (ю)	держимый
плени (ада)	сошедый
огорчи (его)	вкусивша

Это наиболее насыщенная в изобразительном плане часть, своеобразная «синтаксическая кульминация» произведения. Перекликаются ряды градации, противопоставлений и синонимических рядов; организованы они в более простые (А) и более сложные (В) конструкции.

В четвертой части использован экспрессивный прием организации лексики, основанный на повторах: 6 раз употреблен один и тот же глагол, своеобразное basso ostinatto, в ответ которому звучат все новые «пояснения» — при этом здесь накладываются две фигуры речи, противопоставление и градация. Все повторы – предикаты к субъекту «ад», т.е. противопоставление идет по смыслу «что сделал ад» – «что с ним произошло в ответ»:

огорчися	упразднися
огорчися	поруган бысть
огорчися	умертвися
огорчися	низложися
огорчися	связася

И далее в более сложной структуре:

прият	тело	Богу	приразися
прият	землю	срете	небо
прият	еже видяше	впаде	еже не видяше

Можно отметить своеобразный прием «разноплановых кульминаций» – ликование пятой части передано наиболее сложным синтаксическим рисунком (синтаксическая кульминация), в четвертой части, самой экспрессивной происхоит эмоциональная кульминация (здесь чувствуются отголоски речей после битв и насмешки над врагом в античной фольклорной традиции), в последней же, пятой части – то, что подготавливалось с самого начала: смысловая кульминация.

В пятой части употреблен этот же стилистический прием, что и в предыдущей; но если в предыдущей части об аде нечего было сказать, то тут «нельзя» сказать; там автор не хочет вглядываться в тьму ада – здесь не переступает тайн неба; «Христос Воскресе» – в этих словах уже все явлено, и Златоуст «приближает» к нам тайну, перечисляя последствия Воскресения:

Воскресе Христос	и ты (ад) низверглся еси
Воскресе Христос	радуются ангели
Воскресе Христос	жизнь жительствует
Воскресе Христос	мертвый ни един во гробе,	Христос (бо) восста

Употребление антонимичных существительных делает и глаголы контекстуальными антонимами, и, т.о., стилистические приемы пронизывают не только «горизонтальные» ряды текста, но и «вертикальные»:

Пр. вр			Наст. вр.
низверглся еси	(ад)	(жизнь)	жительствует
падоша	(демони)	(ангели)	радуются

При строгой композиционной и структурной выверенности нужно отметить отсутствие каких-либо «украшений» в лексическом плане. Тропов речи в привычном нам античном смысле здесь нет; применительно к этому произведению нельзя говорить о сравнении, метафоре или метонимии. Все слова употреблены в прямом значении. «Домовладыка» прежде всего является в буквальном смысле «хозяином дома» – но и потом уже, план за планом, встают другие, концептуально более важные значения, (господин, Господь) что и является отличительной характеристикой символа.

Перед нами – образы притч, рассказанных Христом, – это притчи о виноградарях, притча о званных на вечерю, о брачном пире, о талантах. Они особенно важны в первых двух частях «Слова». Начинается Слово косвенной цитатой из Евангелия (ср. Мф. 25:21: «Господин его сказал…: „Хорошо, добрый и верный раб… войди в радость Господа своего“»).

Третья часть – наиболее загадочная, здесь почти нет ни отсылок к Писанию, ни цитат, только образы, за которыми стоит вся ветхозаветная и новозаветная история, и которые нельзя понять, не признав их символами. Четвертая и пятая части построены принципиально иначе и своим динамизмом контрастируют с предыдущими; они начинаются с цитат, которые и задают всю структуру части. В плане содержания это больше, чем просто литературный прием.

Рассмотрим соотношение структурно-смысловых фрагментов текста друг с другом.

1 и 2 части соответствуют учению Церкви о синергизме, взаимном движении друг к другу Бога и человека: Бог призывает (1 часть), и если человек откликается, то Сам приближается к нему (2 часть).

3 часть – «брачный пир», что в контексте символов евангелия означает Царство Небесное, встречу человека с Богом, сретенье. В контексте символов Нового Завета это рай, таинство Евхаристии, таинство брака.

4 и 5-я части удивительны по своей возможности «всеведенья», они написаны как бы с той точки, откуда уже все видно и все известно: и что «ад огорчися», и «мертвый ни един во гробе», и то, что «ангели радуются» – эти части о «небе» и «земле», вертикаль от неба до ада. Существенно, что 4-ая часть начинается цитатой из пророка Исаии, причем эксплицированной: «Сие предприемый Исаия возопии» – как известно, ссылка на источник цитирования была не нужна, и если он указан, то, значит, кто сказал, почти так же важно, как то, что сказано. Имя Исаии употреблено как 1)ветхозаветного пророка 2)пророка, ожидавшего Богоматерь и Мессию, 3) оно вводит нас в службу таинства брака («Исаия, ликуй»). По учению Церкви, души всех умерших до воскресения Христа пребывали в аду, ожидая своего освобождение, т. к. после грехопадения человечеству был закрыт путь в Эдем; Христос, умерев, спустился в ад и извел оттуда всех ветхозаветных праведников. Мы как бы совершаем с Исаией и одновременно со всем Ветхим Заветом путь на Небо, освобожденные с ним из ада.

5 часть начинается двойной цитатой – и из Ветхого Завета, и из Нового Завета (пророк Осия цитируется ап. Павлом, и затем – Иоанном Златоустом) – тут «хор» ветхого и нового заветов, встреча ветхого с новым – но в этот миг это «встреча» и с современными слушателями, с современной Церковью тоже.

Схематически связь частей выглядит так:

5 ч. «Христос Воскрес»
|
1ч. «приидите…» ——-3 ч. «пир веры» ——-2 ч. «Домовладыка принимает»
|
4ч. «ад умертвися»
«мертвый ни един во гробе»

Это скрытый в композиции крест (надо отметить, что в самом «Слове» ни слово «крест», ни «крестная смерть» не упоминаются ни разу).

При соотнесении с иконой Воскресения (икона «Сошествие во ад») проявляются общие закономерности: композиционно икона строится по тому же принципу, что и «Слово», и это проявляется и в пространстве изображения. В центре – Христос (Евхаристия, Царство Небесное), с обеих сторон – освобождаемые из ада праведники (этот момент, как правило, изображается наиболее динамично, иногда изображается даже «усилие» со стороны Христа, как будто он «тянет вверх» Адама и Еву); внизу – побежденный ад с поломанными воротами и «тьмой кромешной», т.е. не попадающей в Воскресение:

«ангели радуются»
(или иконные горки, знаменующие горний мир)
|
праведники – (Адам) – Христос – (Ева) ­­ – праведники
|
«ад умертвися»

«Слово…» и икона связаны также и принципом взаимоотношения с адресатом – слушающим «Слово огласительное…» или смотрящим на икону. Вместо того, чтоб изображать сцену, на которую зритель может лишь смотреть со стороны, но в которой не участвует, литургическое искусство изображает лиц, связанных между собой общим смыслом образа, но также связанных и со зрителем. Основным в изображении становится не столько взаимоотношение показанных лиц, сколько их общение с адресатом и включение его в происходящее.

Такой способ изображения в иконописи назван обратной перспективой. Синкретизм христианского искусства дает право отнести этот термин и к произведениям словесности ^[3]. Точно так же, как иконописец преображает пространство, и тем самым помещает зрителя внутрь изображения, читающий или слушающий вовлекается автором к соучастию в литературном сюжете. «Слово…» Иоанна Златоуста обращено к тем, кто его сейчас слышит – настоящее время повелительных глаголов относит их к слушающим и таким образом включает их в само повествование.

Насыщенное символами, «Слово на Пасху» само становится символом, образом, раскрывающим смысл слов «Христос Воскрес», образом, т. е. словесной иконой праздника.

Светлана Иванова
Православная энциклопедия «Азбука веры»