Вера Чистякова. Бог поругаем не бывает

Чест­но призна­юсь: не хо­те­ла пи­сать. Чем даль­ше ото­дви­га­ет­ся этот День По­бе­ды, тем гро­мче зву­чат фан­фа­ры, гре­мят са­лю­ты, ре­чи и по­чти за­бы­ва­ет­ся са­мое ос­нов­ное — это не­мыс­ли­мо не­по­силь­ный, до пол­но­го за­б­ве­ния се­бя, труд про­стых лю­дей: сол­дат на фрон­те и жен­щин — в ты­лу. Нет — сло­ва про­из­но­сят­ся пра­виль­ные, но они ста­но­вят­ся ка­ки­ми-то за­мы­лен­ны­ми, от то­го, что го­во­рят­ся без чув­ства со­пе­ре­жи­ва­ния…

Помню, после фильма Никиты Михалкова «Пять вечеров» наши интеллигенты-диссиденты, в большинстве своем в девяностые годы сбежавшие на свою историческую родину (правда, в спешке большинство нечаянно проскочили мимо и осели в Германии, Австрии, Америке и даже Австралии), иронизировали над фразой главной героини: «Лишь бы не было войны». Они презрительно смеялись над русскими «рабами» — не видели в жизни ничего, живут в нищете, а их держат в страхе перед возможной войной. Чтобы радовались тому, что есть… Но русские хорошо знают, что такое война и что страшнее её ничего нет… Я в детстве слышала разговоры на коммунальной кухне — стоят вдовы, повздыхают о своих трудностях, а закончат именно этой фразой: «Да, ладно, справимся, Бог даст, лишь бы не было войны». Эта фраза часто тогда звучала…

Война — это безчеловечно страшно…

Для меня война…

Для меня война — это надорванное ещё с детства от контузий в бомбежки здоровье старших сестры и брата.

Медицинский осмотр детей в блокадном Ленинграде

Это — моя мама, надорвавшаяся не только физически, но и психически, потерявшая в войну всё и начавшая всё снова с солдатского котелка и кружки, которые подарил ей сердобольный человек. Я помню её истерики, которые начались сразу после войны, когда она осознала, какие трудности у неё впереди.

На работу её никуда не брали — трое маленьких детей, какой с нее толк? Взяли дворником в соседний дом. Помню зимой — огромный лист толстой фанеры, к углам привязаны толстые канаты, три женщины-вдовы впрягались в эти канаты, как бурлаки, и тащили снег по улице до Невы. А по вечерам она уходила убирать и стирать, как она говорила: «По евреям, за пару буханок хлеба».

Для меня война — это шумный по утрам город, шумный от того, что по тротуарным каменным плитам на досках с прикрепленными шарикоподшипниками ездили безногие солдатики, просили милостыни, просили, в основном, на водку… и я им не судья, и помню, люди подавали охотно и с жалостью. Правда, как-то в одно утро стало тихо… Много позже узнала, что их всех собрали и увезли на остров Валаам, в монастырь.

Для меня война — это общежитие в соседнем доме, для слепых солдат, потерявших зрение на фронте. Их иногда люди нанимали играть на баянах на свадьбах и прочих торжествах.

Недавно услышала бравурную песенку: «Русский солдат в воде не тонет, русский солдат в огне не горит»… передёрнуло, как будто током ударило… Сказала певцу: «И тонет, и горит… Просто русский солдат в бою о себе забывает. У него в генах заповедь — положить душу за други своя». Правда, как сейчас, не знаю… На изменение нашего менталитета брошено много средств и сил.

Воспоминания… воспоминания… вот мама пришла с Марсова поля, там была показательная казнь пленных немцев через повешение, рассказывает: «Казнили двоих: один пожилой, зло смотрел, а другой — молоденький — сильно плакал, все его жалели…»

В другой раз приходит домой, купила две пачки «Беломора», говорит мне: «Пойдем встречать папу». Тогда, видно, намечалась встреча бойцов, вернувшихся с войны. Пришли на Литейный проспект, совсем рядом. Вижу, с Литейного моста съезжают кавалеристы и двигаются по направлению к Невскому проспекту, двигаются кружками — проедут по кругу и переходят вперёд для другого круга, так восьмерками и продвигались. Мама взяла меня на руки, чтобы мне было лучше видно… вдруг один дяденька протянул руки и посадил меня перед собой на лошадь. Я тогда была уверена, что мы встретили папу… Мама его очень ждала: дело в том, что она получила не похоронку, а извещение, что он пропал без вести. Это потом, когда её уже не было в живых, были подняты архивы, и мы узнали, что он погиб в 1942 году где-то под Кингисеппом. А тогда она ждала, часто приговаривая фразу, которую тогда говорили многие женщины: «Пусть без рук, без ног — только бы живой, только бы вернулся».

О справедливости

Помню, когда мы возвращались из эвакуации в Ленинград, на какой-то станции нас высадили на платформу, и мы долго ждали, когда подадут другой состав. Напротив, рядом с вокзалом, стоял длинный, наверное, из досок сколоченный, стол, за ним сидели пленные немцы и, наклонившись низко над мисками, ели что-то горячее, видно было, что от мисок шел пар. На платформе было много ребятишек, и они все стали кидать камни в немцев, стараясь попасть в миски. Мне тоже, не помню, брат или сестра, вложили в руку камень со словами: «Кидай в них, они нашего папу убили».

Много позже я размышляла: «Конечно, они тоже люди, и кушать им надо». Это понятно. Но мне рассказывал один человек, что его отец работал в области снабжения питанием военнопленных, и у них дома чего только не было: и яичный порошок, и разные тушенки-сгущенки (наверное, считал, что у фрицев не грех и стащить).

Пленные немецкие солдаты в Ленинграде

Народ у нас жалостливый: когда на нашей улице пленные немцы восстанавливали разрушенный снарядом дом и мы, ребятишки, бегали их дразнить, то взрослые запрещали нам это делать, а сами, отрывая от себя, приносили им хлеб. Но также помню, что мы в детском саду вставали из-за стола голодными.

Народ наш совестливый, и терпеливый, и сознательный… понимал: «Ну что ж, трудно, кругом разруха… да, надо и потерпеть… и ремень затянуть потуже надо… но… только ВСЕМ». Люди хотели справедливости. Вот это настроение у людей, я тоже помню… Такую войну пережили вместе, и дальше будем вместе…

Но вместе не очень-то получалось. На моей первой работе (завод штурманских приборов) сотрудница, с которой у меня сложились дружеские отношения, как-то рассказывала, что её мать в блокаду работала в Смольном — пекла булочки. Помню, что выслушала её, но не очень-то поверила. Но много позже прочла в книге воспоминаний академика Дмитрия Сергеевича Лихачёва (в серии «Мой 20 век»), в главе о блокаде, как его вызвали в Смольный, чтобы обсудить предстоящее выступление на радио. Он пешком дотащился с Петроградской стороны до Смольного, и когда вошёл в здание, у него закружилась голова и он чуть не потерял сознание от разливавшегося по коридорам запаха сдобы. Вообще о блокаде из всего, что я читала и слышала — страшнее и честнее никто не писал. У нас в Питере его называли «совестью нации». В этих воспоминаниях есть и светлые, и ужасные страницы. Люди перед лицом голода проявляли себя по-настоящему. Сколько было достойнейших людей, а были и подлейшие мерзавцы. Кстати, в его описании Дороги жизни через Ладогу есть эпизод, свидетелем которого была моя мама и позже рассказывала мне об этом. А вообще хорошо было бы прочесть эту книгу всем, кто интересуется происходящими событиями в нашей стране. Он писал о самых сложных вещах ясно и просто, а главное — честно!

Всякий раз, когда приближалась очередная дата празднования Дня Победы, снова и снова вспыхивали воспоминания и разговоры людей о войне, об их отцах, вернувшихся с войны живыми. Рассказы были очень разными, много услышала удивительных историй, но всех НАСТОЯЩИХ фронтовиков объединяло одно: они были очень скромными людьми, мало и редко говорили о войне и тем более о себе. Может быть, это и от того, что им было тяжело и больно это воспоминание… Помню рассказы их родных, которые дохаживали их в старости: у них была льгота — обслуживание без очереди в магазинах, в поликлинике и других местах. Не хотели пользоваться ни в какую… Зато была категория служивших в прифронтовой полосе, тоже имевших эту льготу… Конечно, и там были свои трудности… но тут самый главный вопрос, как у человека обстоят дела с совестью.

Вспоминается эпизод: девяностые годы, перестройка, стоим в очереди в магазине, заходит очередной покупатель — крепенький, бодрый, и к кассе… Ему предложили занять очередь, он достает документ на льготу… Все молчат… и вдруг одна женщина средних лет говорит: «Передо мной — пожалуйста… перед бабушками — не сметь!!!» Он попытался ещё что-то сказать, но она громко проговорила в никуда: «Ничего не понимаю, я в книгах читала, в кино смотрела — раненый боец, умирая от ран, говорит своему другу: „Степан, помоги моим, если что“, а тут получается, что этот Степан отодвигает вдов и матерей..». Все стояли в тяжелом молчании, а этот мужчина ушёл…

Страшно также читать воспоминания о тех, кто находился «под немцем» — в оккупации. Мама говорила: «Нам было легче, чем им. Мы были среди своих, а у них тот же голод и холод, так ещё и фашисты рядом». Когда началась война, Германия за считанные дни захватила Европу, а у нас одна только Брестская крепость держалась больше месяца…

А как мы вступили в войну?!

Вглядитесь в эту фотографию… Армии не хватало обмундирования, вооружения… Мой отец с оказией прислал письмо, где были слова, адресованные старшему сыну, который хотел идти с ним в ополчение, прибавив себе возраст: «Хорошо, что я тебя прогнал — идём… Одна винтовка на троих и та — без ремня». И это против вооруженной до зубов, самой сильной армии в Европе.

И снова, в который раз Россия поднялась… начала с отступления, кровопролитных, страшных, рукопашных насмерть боёв… а закончила катюшами и мощным броском до Берлина!

Вернулись с Победой, а дома всё порушено и всё надо начинать отстраивать заново… Ну что же — надо так надо… и начали отстраивать. Откуда только силы брались?! А всё оттуда же — от многовековой веры прадедов наших…

«Хороших людей больше»

Вот не раз слышала: «В блокаду выживали чаще те, кто о себе забывал, заботясь о других». Конечно, было всякое, и дряни было много, но мама, вспоминая об этом, всегда заканчивала фразой: «Хороших людей больше».

Сейчас, похоже, это соотношение изменилось.

Все мы видели реакции и поведение наших соотечественников во время новой «войны», так называемой «пандемии». Какой-то животный страх, охвативший большинство людей, отчуждение, изолированность до ненависти друг ко другу; эта ненависть изливалась то на стариков, то на детей, являвшихся якобы разносчиками этого вируса, из-за слабого иммунитета именно у этих групп населения. Режиссеры этой постановки всё продумали, всё учли… Обезумевшие люди не слушали доводы разумных людей: учёных, честных врачей, специалистов… Приведу очень показательный пример: моя знакомая присматривала за маленькими внуками, которых ей привезли сын с невесткой на несколько деньков. Телевизора у неё нет, и о начавшейся «пандемии» она узнала от сына — он рассказал самое необходимое, без пугающих подробностей, чтобы не было паники. Когда родители забрали детей, она отправилась в магазин за продуктами.

Вот что она мне позже рассказала: в магазине взяла обычный набор продуктов, в том числе пачку гречки, и с тележкой подошла к кассе. Выложила продукты на движущуюся ленту, положила разграничитель и стала ждать, когда ей надо будет расплачиваться… зачем-то посмотрела назад и увидела, что мужчина, стоявший за ней, берет её пакет гречки и переставляет к себе… она взяла этот пакет и вернула на место. Сделала это спокойно и молча. Как она мне сказала — решила, что продукты стояли плотно у разделителя и он ошибся. Ей и в голову не пришло, что он мог это сделать специально. Но позже стало понятно, что с гречкой ей повезло: она подошла к полке, когда её только что выложили, и конечно же, покупатели её сразу разобрали… а ему вот — не повезло…

К чему этот пример? Тут уже разговор не о том, чтобы в трудной ситуации поделиться с другим, отрывая от себя… а хотя бы не отнимать у другого. Да, в блокаду были и пострашнее случаи, но был голод, и у некоторых людей помрачался ум и начисто исчезала совесть, а здесь? Что?!

Ответ только один — БЕЗБОЖИЕ!

Вот и давайте подумаем, какое сейчас у нас соотношение между добром и злом… И как будем выживать при новых испытаниях? Только наивные люди могут думать, что нас могут когда-нибудь оставить в покое.

Тёмное дело — политика

Как пример, расскажу о событиях в Чехословакии в 1968 году. Политикой я никогда не интересовалась — в ней много лжи и всяких хитросплетений. Жаль тратить время на то, на что повлиять мы никак не можем. Прихожу на работу, а мои «подружки-диссидентки» бурно спорят, обсуждая ввод наших танков в Чехословакию, где произошел путч. К месту будет сказать, что в детстве мы с ребятами с интересом смотрели множество трофейных документальных фильмов. Помню, как встречали нашу армию в Чехословакии — все было забросано цветами. А какое было вокруг ликование!!! И вот спустя двадцать с небольшим лет картина изменилась: старшие ушли в мир иной, а молодежь перевоспитали. Я и тогда не вдавалась в подробности и сейчас не хочу — время все объяснило…

Горожане на Национальном проспекте в Праге приветствуют советский танк Т-34-85

Итак, мои коллеги спорят до хрипоты о том, что мы душим свободу в чужой стране, ввели танки, а там местные жители героически выходят вместе с детьми и, взявшись за руки, перегораживают этим танкам дорогу. Говорят об этом с восхищением… а я действительно ничего не понимаю в политике: для чего это надо? Правильно ли это? Раз не понимаю — не встреваю в разговор… но вдруг у меня возникает резонный вопрос: а почему же тогда в войну они не выходили так же с детьми навстречу немецким танкам? Ответ очевиден — знали, что немецкие танки пройдут по ним… А наши танкисты действительно сворачивали в сторону и сваливались в кюветы.

Тёмное дело — политика… Но то, что люди сумели забыть всё, сносили памятники нашим воинам, их же освобождавшим… И опять сижу и плачу о моей России, о миллионах погибших, о страшных жертвах, принесенных нашим народом.

Ну а время всё и всегда расставляет по своим местам: теперь ясно даже людям, ничего не понимающим в политике, что та ситуация в Чехословакии была всего-навсего репетицией множества оранжевых революций и майданов, произошедших по всему миру на наших глазах.

Война за души людей

Приснопамятный батюшка Иоанн Гончаров из Самары нас предупреждал: «Народ без Бога становится толпой, а толпу гонят в нужном им направлении». А мы имеем уши, но не слышим…

К сожалению, в России народ, в большинстве своем, уже живёт без Бога. А многие из тех, которые ходят в Церковь, не знают этого сокровища — своей православной веры. И всё, похоже, идёт к тому, чтобы люди забыли, для чего они ходят в Церковь. Прихожане к Пасхе красят яйца, пекут куличи, в Чистый Четверг, по традиции, убирают, начищают жилища, рассылают друг другу слащавые открытки и пошлые «смайлики» — где покачиваются какие-то обрубки кистей, сложенные на католический манер, и эффектно взрываются пухлые сердца. А в то же время священникам — реформаторам, либералам, модернистам — важнее заниматься изощрёнными изворотами в современном «богословии», забывая, что нам давным-давно сказано всё Самим Господом нашим Иисусом Христом! Не о них ли скорбел Апостол Павел, желая, чтобы они не повредились умом, уклонившись от простоты во Христе (2 Кор. 11: 3)?!

Вот так опошляется вера с одной стороны и забалтывается — с другой. То, что когда-то произошло с православной Европой, стремительными темпами происходит у нас… А это ведь тоже — война, и посерьёзнее: война за души людей!

Но Слава Богу, на Руси видим ещё немало правильно верующих прихожан и замечательных самоотверженных священников!

Бог поругаем не бывает!

В последнее время часто вспоминается стихотворение иеромонаха Романа:

Стихотворение написано в 1977 году. Автору шел двадцать третий год… а сколько боли, сострадания к измученному животному… У большинства же наших «слуг народа» никогда не было сострадания к тем, кому они «служили».

А народ у нас — ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ!

Только о многих качествах говорить уже приходится в прошлом времени: никогда не унывал в любых обстоятельствах («Василий Тёркин» или кинофильм «В бой идут одни старики» — это же зарисовки с натуры!), всегда был готов поделиться последним куском и отдать последнюю рубаху… Сколько же надо было его гробить, чтобы он стал… толпой, а не народом?! И сами же стали называть свою страну «РАШКОЙ».

Вспоминается сплошным кошмаром эта ПЕРЕСТРОЙКА С ПРИВАТИЗАЦИЕЙ, когда наша дорогая Россия была совсем как эта замученная лошаденка, казалось, что у нее и хребет уже надорван… но лучшей частью своего народа она держится, поднялась и идёт… А вот куда идёт???

Сейчас стало жить материально значительно легче. Но для русских, если они действительно русские — это не главное.

Сказано: «Не хлебом единым будет жить человек»…

Человек — двухсоставное существо (состоит из тела и души) — нужна гармония между ними, при условии обязательного преобладания души над телом. Когда-то мы все это хорошо понимали, сейчас утратили… А осознающие — идут, совсем, как эта лошаденка, не понимаемые окружающими; идут, исполняя Волю Божию о своем предназначении — жить по совести, исполнять заповеди Божии, не предать веру Православную.

Это и есть настоящая война — между добром и злом; между правдой и ложью; между светом и тьмой; между Божьими людьми и сатанистами…

И если Россия проиграет — проиграют и остальные.

Потому что — БОГ ПОРУГАЕМ НЕ БЫВАЕТ!

Вера Чистякова
Сайт «Ветрово»
8 мая 2025