Телефона в скиту не было, и, чтобы поговорить со знакомыми, мне приходилось ходить в деревню, к Ивану Николаевичу — условились, что они могут звонить ему каждый четверг около полудня. Пока я ждал звонка, хозяин дома, высокий, сухощавый, бывший партизан, обычно подсаживался на лежанку и приветливо поглядывал в мою сторону.
— День переговоров? — шутливо спрашивал, кивая на телефон.
— И почты. Забрал письма… Вы тогда не договорили.
— Да-а, так вот, была у нас в отряде девушка. Лет восемнадцать. Красивая! — старик поднял руки к своей груди, пытаясь изобразить то, что в его представлении определяло девичью красоту, потом быстро глянул на меня, засмущался; опустил руки, отвёл глаза.
— И что она?
— Да-а. Про неё сказали, что она связана с немцами. Командир отряда послал запрос на Большую Землю. Пришёл приказ — расстрелять!
— Да кто ж там, на Большой Земле, её знал? Сам не мог разобраться?
— Война была, – вздохнул Иван Николаевич. — Повёл он её под горку и из автомата крест-накрест… срезал. Красивая была! — поднял было руки рассказчик, но спохватился, сжал ими костыль.
Помолчали. Хозяин сходил за своей фотографией того времени: на меня браво глядел худенький юноша в гимнастёрке.
— Был личным ординарцем командира партизанского отряда. Вот, новая портупея, — указал ручкой костыля на фото, — подарок Коли.
— Ваш друг?
— Друг. Мы с ним крепко дружили.
— И где он сейчас, жив?
Иван Николаевич посмурнел:
— Нет. Послали его в деревню на сборы рыбы. Молодой парень, выпил, покуражился – дал для острастки очередь поверх голов рыбаков. Доложили командиру. Тот послал запрос на Большую Землю. Пришёл приказ – расстрелять!
— Может, там был автоответчик?
— Как?
— Такой телефон с магнитофоном.
— Не. Война была… Так вот, командир и говорит мне: «Бери автомат, иди расстреляй Николая». Я отказался: «Не буду! Не пойду!» — так ему и сказал. Командир нехорошо глянул: «Тогда позови его». Позвал… Втроём с командиром пошли под горку. Коля всё понял. «Товарищ командир, можно я Ване отдам портупею?» – спросил Коля. — «Можно». Я взял портупею, командир поднял автомат. «До свидания, Ваня!» — «До свидания, Коля!» И тут… двумя очередями, крест накрест… — костыль сделал две перечеркивающие линии.
Помолчали оба. Так и привиделось – стоят друзья-восемнадцатилетки и с ними тот, кто наверняка имел детей и, как ему казалось, сражался за детское счастье…
— Он сейчас сильно болеет, – нарушил молчание хозяин.
— Вы о командире?
— Да. Часто пишет. А я не хочу. Он мне три письма, а я — одно.
Не обращая внимания на изощрённую месть ординарца, возвращаю пожелтевшую карточку.
— Сильно болеет, что-то с ногами.
— Вы бы написали ему, что, если имеет хоть каплю веры, пусть позовёт священника. Как же с таким грузом ему идти в Вечность? Вам уже сколько лет, а он ведь Вам годится в отцы. Господь его только ради покаяния держит. Обязательно напишите!
— Напишу, – не очень уверенно пообещал старик.
— А как сами? В Храм ходите?
— Конечно, я верующий. Правда, ноги уже не те. Но я всегда встречаю Пасху с Патриархом, молюсь. — Развеивая возможные сомнения, Иван Николаевич привстал, перекрестился на телевизор и поклонился ему.
— Нет, так нельзя, нужно в Храм. Вы же не довольствуетесь тем, когда по телевизору едят и пьют. (Заскучал хозяин: мало радости говорить о долгах, нужно менять тему.) Отряд большой был?
— Большой.
— В разведку не ходили?
— Приходилось. Помню, был такой случай, — оживился Иван Николаевич, — разведчик вовремя не вернулся с задания…
— Командир сообщил на Большую Землю?
— Да. Пришёл приказ…
К счастью, зазвонил телефон. Очень вовремя: я уже и так знал, как ценили в штабах человеческую жизнь, и догадывался о том, какой был приказ.
Звонили из Полоцка, спрашивали, когда можно приехать. После короткого разговора положил трубку:
— Благодарю, оставайтесь с Богом! У вас тепло, пойду у себя топить.
— Я тоже выйду подышать.
Вышли. К хозяину кинулась старая пегая собака Пальма.
— Пошла вон! – оторвался костыль от земли.
— Что-то утворила?
— Утворила, стащила колбасу. Хотел наказать, проучить, да пожалел.
— Наказать? Как?
— Пристрелить! – сказал так, как будто нажал на курок.
Пальма поплелась за забор. От греха подальше. Вот так наказание! Школа командира не прошла даром. Тот тоже выбирал самый надёжный способ исправления: автоматная очередь — и нарушения исключены. И тут: одна пуля — и новая колбаса в безопасности.
— Да, уж тогда бы точно исправилась, — прячу неуместную улыбку. — Добро, до следующего четверга.
По дороге в скит обдумываю услышанное. Вспомнился рассказ псковского подполковника милиции. Вот что поведал ему отец, командир партизанского отряда.
Выходили из окружения, немцы шли следом. Было приказано не стрелять, не жечь костров. Так и шли несколько дней. Сухари закончились. Покружили ещё пару дней без еды — и два партизана случайно наткнулись на лося. Застрелили сохатого. За нарушение приказа обоих партизан приговорили к расстрелу. И, не отлагая дело на будущее, не боясь привлечь внимания немцев, — расстреляли. Лося, конечно, скушали без зазрения совести, благодаря чему все выжили — кроме тех, кто их накормил. И что же получается? Одни стреляли, рискуя быть обнаруженными, чтобы выжить самим и другим. А ради чего рисковали убивавшие их? Тут же забыли о преследующих немцах. Или понадеялись, что слабонервные каратели во время расстрела заткнут уши?
Впрочем, что далеко ходить. Отец мой рано потерял родителей, остался круглым сиротой с двумя младшими братьями. Взяла к себе горюнов их тётка, Домна. Была у неё корова, картошка, так и перебивались. Отец окончил с отличием школу, собрался куда-то поступать, но — война! Не успели моргнуть глазом — оккупация. Вчерашний школьник ушёл к партизанам. Долго быть ему там не пришлось, так как не исполнил приказ. А дело-то было пустяковое: забрать у тётки корову, которую даже немцы не тронули, и привести её к партизанскому повару: в отряде было плохо с мясом. Мало того, что Домна делилась с сиротами последним, так племянник должен был её ещё и отблагодарить — обречь и её, и братьев на голодную смерть.
Понимая, что может быть за невыполнение приказа, отец всё же не смог забрать корову. Его приговорили к расстрелу. Каким-то чудом он бежал из отряда, перешёл линию фронта и стал воевать в действующей армии. После войны вернулся домой орденоносцем.
Бывали ли случаи с благополучным концом? Бывали. В книге, выпущенной политиздательством, прочёл об одном происшествии. В партизанском отряде был посыльный – мальчик девяти-десяти лет. Его послали ночью предупредить группу партизан, чтобы те рано утром сменили стоянку. Поскакал мальчишка на задание, а дорога проходила неподалёку от его родного села. Заскочил к мамке, та накормила, обогрела, уговорила немного побыть. Разомлел в тепле мальчишка да и заснул. Задремала и счастливая мать. Проснулись утром. Глянул юный партизан на будильник – проспал! В ужасе вскочил на коня и помчался. Но никого не застал: сменили стоянку и без его оповещения. Вернулся в отряд. Увидел там и того, кто посылал его на задание, и тех, кого не довелось оповестить.
— Что будем делать с нарушителем приказа? – спросил командир на общем собрании у бойцов. — Вставайте и говорите по одному.
— Виновен… по закону военного времени… к высшей мере, — отводя глаза в сторону, как один выговорили народные мстители. Когда высказались все бойцы, встал политрук.
— Товарищи! Конечно, за нарушение приказа нужно наказывать строго, но кто этот нарушитель? Не за таких ли детей мы с вами сражаемся? И если судьба помиловала нас — потерь в отряде нет, то будем и мы снисходительны к юному партизану.
Все с облегчением выдохнули! Лица бойцов просветлели…
Закрыл книгу и подумал: что вынуждало людей говорить против их совести? Страх? Но какой же страх, если они ежедневно рисковали жизнью, воевали, выносили раненых с поля боя, терпели пытки в плену и, никого не выдав, с достоинством умирали? Нет, дело было не в обычном страхе — боязнь была другая: не оказаться человечным, служа безчеловечной идее, которая вселяла стадное чувство, темнила сознание, подавляла мужество, заставляя говорить совсем не то, что хотелось. Это она лишала достоинства и обезценивала жизнь. Как потом смотрели бравые партизаны в глаза того, кого единодушно приговорили к высшей мере? Что за великая идея превращала человека ни во что? Да всё тот же чистейшей воды безбожный гуманизм! Сражались за Родину, за благо всего человечества, мстили за детские, девичьи и вдовьи слёзы, а ближних, тех же детей и девушек, «исправляли» автоматной очередью.
Нет, не для того пишу, чтобы судить тех, кто уже пред Творцом. Не сужу партизан — они немало сделали для победы, но без Бога и партизанить нельзя по-человечески. Нелегко и в мирное время сохранить человеческое лицо, а тем паче — в военное. Даже героям!
Иеромонах Роман
Январь 1997
Скит Ветрово
Что бывает когда нет связи с Большой Землей. )( Вопрос сложный,вряд ли политрук был верующим.
Спасибо, дорогая Ольга Сергеевна, за замечательную подборку рассказов отца Романа. Воистинну благодатная пища уму и сердцу во время Святых дней Поста. Каждый рассказ — это и поучение, и наставление, и утешение, и вразумление. Хочется перечитывать их вновь и вновь. А этот рассказ особенно затронул струны души и сердца. Как страшна бывает обратная сторона прошлого, которое порой людям свойственно идеализировать, обратная строна гуманистических идей — попыток построить «рай на земле». И где они сейчас — невинно убиенные… Так хочется сказать: у Бога. «И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло.» (Откр. 21:4) Низкий поклон дорогому Батюшке.
Системе нужны хорошие исполнители и она их готовит ( в армии особенно). Так было и раньше, и сейчас. Думающие, к сожалению, этой системе не всегда нужны. Каждый человек сам делает выбор, как поступать. Нам решать и нам отвечать.
Низкий поклон отцу Роману за рассказы. Обязательно, буду читать их, своему 8 летнему внуку. Такие рассказы отличные учебники воспитания нравственности. Спаси Господи!
Мне однажды объяснили,что в личном деле военного человека была графа — является ли этот человек
управляемым,то есть,готов ли без раздумий, мгновенно исполнить полученный приказ.И если он таковым
не является,то( в лучшем случае!) генералом ему не стать,и в отставку он будет отправлен при первой же возможности.
Еще вспомнился случай,произошедший на фронте с моей мамой.Мама была военным водителем.
Однажды был получен приказ: ночью машинам передвигаться поодиночке,чтобы не привлечь внимание
врага близ линии фронта.Важно было не пропустить нужный поворот.Что и случилось:поворот мама
проглядела.Все уже прибыли в нужное место,а она продолжала,уже волнуясь,почти осознав свой промах,
двигаться в сторону леса,за которым были немцы.Командир бросился вдогонку на » эмке» без тормозов
и успел спасти маму.Помню,что еще в детстве услышав эту историю,я не по-детски ужаснулась:что могло
бы произойти,если б командир не успел!..Но лишь сегодня,прочитав » До свидания,Ваня!»,я еле сумела
«протолкнуть ком в горле»…— Вот если бы командир 119-го автобата оказался человеком » управляемым»…
Почудилось бы ему,что девятнадцатилетняя девчонка решила «перебежать» к фашистам…И — «До
свидания,Тома!»!..С войны мама вернулась взрослой,двадцатидвухлетней…Видимо,девчонкам автобата
невероятно посчастливилось — хорошо помню их разговоры- воспоминания,они часто повторяли,что
ребята их берегли,в опасные вылазки брали редко,потому и дожили до Победы — ведь была такая военная
байка,что шофер на фронте живет не больше трех дней!..
В прошлом году,подготавливая материал для слайдфильма о разведшколе НКВД в д/о «Северское»,
прочла в только что рассекреченном «Деле» такие слова: при подборе кадров учитывалась готовность бойцов к самопожертвованию. Да,недаром и стихи писались соответствующие: «Гвозди бы делать
из этих людей, / Крепче бы не было в мире гвоздей.» Не спорю,это война,и порой жертвы необходимы.
Но недаром отец Роман напомнил нам об иных жертвах — безчеловечных, жертвах «на всякий случай»…
Два родных деда погибли на фронте
Поступал в военное пограничное училище. Мама вложила в кармашек молитву пс.90″Живый в помощи» и когда не поступил и вернулся домой, радовалась. Я тогда думал молитва должна помочь поступить, а Господь дал лучшее,теперь понимаю, уберегая от многих искушений. Слава Тебе Господи!!! Дорогому батюшке Роману низкий поклон за рассказ! Оленька Вам спасибо! Господи спаси и сохрани всех православных христиан!!! Христос Воскресе!- ближних обнимаю. Христос Воскресе!- плачу над врагом.
Нечего сказать,о войне все молчали.Мама лишь как то сказала,что вместе с травой воровали колоски,что бы выжить.Сейчас,конечно, я бы приложил больше усилий,что бы узнать,но все умерли.
Удивительно. Ужас! А ведь и сейчас много безбожия! Как , батюшка Роман, умеет обостренно поднять тему! Низкий поклон б. Роману. Спаси Христос! Может быть и батюшка Роман помолится о спасении наших душ.
Благодарю за рассказ! Вечная память героям, павшим и выжившим в войне, защищая наше Отечество! С наступающим Днём Победы!
Спаси Христос отца Романа за слово правды. Слишком много прикрас в рассказах (а теперь в бесконечных фильмах и сериалах) о войне. Мой отец, прошедший всю войну, не любил, как и почти ве фронтовики, рассказывать о войне. И, как почти все фронтовики, 9 мая плакал.
А о расстрелах по приказу из Штаба он тоже однажды скупо рассказал. Он был связистом — после артобстрела связь была нарушена. Восстановить нужно было за короткое время (найти место обрыва под непрерывным огнем и соединить оборванные концы). В случае невыполнения приказа — расстрел. Папа говорил нам, что спасли его только молитвы родителей и их благословение. Он нашел обрыв — для этого пришлось нырять в ледяную воду — и во время восстановил связь.
А еще он рассказывал, что было так страшно, что психика у солдат не выдерживала. Ему, 18-летнему мальчишке, однажды поручили этапировать такого — сошедшего с ума — взрослого мужчину. Он с трудом довез его до больницы и запомнил это этапирование на всю жизнь.
А еще чудо молитв моих бабушки и дедушки было в том, что во время войны папа не пристрастился ни к курению, ни к водке. А вот мои дядья по линии матери вернулись с войны пьяницами и заядлыми курильщиками. За них некому было молиться…
Вообще сейчас больше думаешь о цене Победы, о миллионах погибших, а не о бравурных маршах, которые звучали в майские дни 1945 года.
И сейчас не марши нужны, а молитвы. Но даже у нас, за городом, кладбище закрыто, едем мимо и просим: «Простите нас, папа и мама. Христос Воскрес!» Это и есть главная победа — Воистину Воскрес!
Упокой, Господи, душу раба Твоего Александра! Не знаю, Людмила Александровна, имени Вашей мамы.
Мир Вашему дому, о. РОМАН !Хорошее было время, доброе, можно было свободно к ВАМ приехать. Отдохнуть душой, пообщаться с ВАМИ, получить нагоняй, открыть для себя что-то новое, благодаря ВАМ становишься чище духовно. Жаль, что до ВАС теперь дальше, чем до луны, увы не попасть. Вернее, пропуск не всем ……С уважением НАДЕЖДА. Храни ВАС ГОСПОДЬ !
Мама — Вера. Она тоже войну прошла — рыла окопы, почтальоном работала, возила похоронки. Только, когда родители отошли ко Господу, с каждым годом все виноватее себя чувствуешь. Они выстрадали Победу, а мы получились — балованные дети, любящие комфорт прежде всего.
Всегда с желанием читаем все Ваши заметки, дорогая Людмила А.!
Добавлю к написанному рассказ о важном событии, которое сегодня произошло в нашем храме свв. ап. Петра и Павла в Сиверской. На положенном благодарственном молебне прозвучали необычные молитвословия, в которых поминался пророк Иезикииль обещавший наказание за грехи своему народу через «народ злой и жестокий», а далее говорилось о том, что всякая война — Божие наказание. И прошения были необычные, совсем не в современном стиле. Это была не та молитва, к которой мы привыкли уже за несколько лет в день Победы. Потом я спросила батюшку, что за необычные молитвословия он читал. И он сказал, что эти молитвы (их несколько) были составлены после окончания войны 1812 года и он их читает, потому что, — увы, — в составленных в наше время молитвах к дню Победы нет покаянных слов, нет мысли о том, что война была наказанием за богоотступничество.
А потом была долгая панихида и было ощущение, что все поименованные воины стоят рядом с нами, да и те, кого некому помянуть, но за них мы тоже молились, незримо предстояли перед Крестом.
И еще в тех молитвах, составленных более 200 лет назад, есть прошение, чтобы вновь нас не постигла кара Божия, чтобы Бог сохранил Отечество наше от злого и жестокого врага.
Нашла молитву, которую в несколько измененном виде читал наш отец Сергий. Называется Благодарственный молебен «Победа над галлами 1812 г».
Боже Великий и Непостижимый, Отче Безначальный, Собезначальный Сыне, и Душе Соприсносущный, осуществуяй не сущая, спасаяй погибающыя, животворяй мертвыя, творяй по воли Твоей в силе небесней и в селении земнем, и дивным Твоим Промыслом управляяй всяческая! Приклони ухо Твое с высоты Святыя Твоея, и приими от нас смиренных и недостойных рабов Твоих, имже велие Твое от бед и всегубительства спасение явил еси, серцем и усты возносимая Тебе благодарственная сия моления, исповедания и славословия. Яко не по беззаконием нашым сотворил еси нам.
Ты глаголал еси древле сыновом Израилевым, яко, аще не послушают гласа Твоего хранити и творити вся заповеди Твоя, наведеши на них язык безстуден лицем, иже сокрушит их во градех их, дондеже разорятся стены их: и мы ведехом, яко прииде глагол страшный сей на ня и на отцы наша: обаче, прещения Твоего не убоявшеся, и о милосердии Твоем вознерадивше, оставихом путь правды Твоея и ходихом в волях сердец наших, и не искусихом имети в разуме и сердце Тебе Бога разумов и сердец, еще же и отеческая предания ни во чтоже вменивше, прогневахом Тя о чуждих. Ихже ради, якоже древле сынов Израилевых, тако и нас объят лютое обстояние, и о их же ревновахом наставлениих, сих врагов имеяхом буиих и зверонравных. Но Ты, Господи Боже щедрый, и милостивый, долготерпеливый, и многомилостивый, и истинный, и правду храняй, и творяй милость в тысящи, отъемляй беззакония, и неправды, и грехи, на время мало оставль нас, милостию велиею помиловал еси, и посетив жезлом неправды наша, якоже щедрит отец сыны, тако ущедрил еси нас.
Призрел бо еси на скорбь нашу и на моления наша, яже не на наша правды уповающе повергохом пред Тобою, но на щедроты Твоя многия, Господи: и дал еси нам хребет нечестивых супостатов, да от лица Христа Твоего исчезающе исчезнут яко дым, врази Твои, любящии же Тебе возсияют, яко восток солнца в силе своей. Видехом, Господи, видехом и вси языцы, видеша в нас, яко Ты еси Бог, и несть разве Тебе, Ты убиеши и жити сотвориши, поразиши и исцелиши, и несть, иже измет от руку Твоею. Темже утвердися сердце наше во Господе нашем, вознесеся рог наш в Бозе нашем, возвеселихомся о спасении Твоем.
Благодарим Тя, Господи, яко наказуя наказал еси ны вмале, да не смерти во веки предаси нас. Даждь нам, Господи, память сего славнаго Твоего посещения тверду и непрестанну имети в себе, яко да в Тебе утверждени сыновним страхом и верою, и любовию, и Твоею крепостию ограждени, выну, якоже днесь, поем и славословим Имя Святое Твое. Подаждь во благочестивой державе Его пастырем святыню, правителем суд и правду, народу мир и тишину, законам силу и вере преспеяние.
О Премилосердый Господи! Пробави милость Твою ведущым Тя: но и неищущиым Тебе явлен буди: еще и врагов наших сердца к Тебе обрати: и всем языком и племеном во Единем Истиннем Христе Твоем познан буди. Да от восток солнца до запад, всеми убо языки, единем же сердцем, вси языцы восклицают Тебе гласом радования.
Возглашение: Слава Тебе Богу, Спасителю всех во веки веков.
Людмила Александровна, спасибо за молитву, сохраню ее себе.
Эти стихи написал лейтенант-танкист Ион Деген. В 1944 году ему было 19 лет.
На фронте не сойдешь с ума едва ли,
Не научившись сразу забывать.
Мы из подбитых танков выгребали
Всё, что в могилу можно закопать.
Комбриг уперся подбородком в китель.
Я прятал слезы. Хватит. Перестань.
А вечером учил меня водитель
Как правильно танцуют падэспань…
(Лето 1944)
Случайный рейд по вражеским тылам.
Всего лишь взвод решил судьбу сраженья.
Но ордена достанутся не нам.
Спасибо, хоть не меньше, чем забвенье.
За наш случайный сумасшедший бой
Признают гениальным полководца.
Но главное — мы выжили с тобой.
А правда — что? Ведь так оно ведётся.
(Сентябрь 1944)
Мой товарищ, в смертельной агонии
Не зови понапрасну друзей.
Дай-ка лучше согрею ладони я
Над дымящейся кровью твоей.
Ты не плачь, не стони, ты не маленький,
Ты не ранен, ты просто убит.
Дай на память сниму с тебя валенки.
Нам еще наступать предстоит.
(Декабрь 1944)
А эти стихи Ион Деген написал в 2005 году:
Привычно патокой пролиты речи.
Во рту оскомина от слов елейных.
По-царски нам на сгорбленные плечи
Добавлен груз медалей юбилейных.
Торжественно, так приторно-слащаво,
Аж по щекам из глаз струится влага.
И думаешь, зачем им наша слава?
На кой… им наша бывшая отвага?
Безмолвно время мудро и устало
С трудом рубцует раны, но не беды.
На пиджаке в коллекции металла
Ещё одна медаль ко Дню Победы.
А было время, радовался грузу
И боль потерь превозмогая горько,
Кричал «Служу Советскому Союзу!»,
Когда винтили орден к гимнастёрке.
Сейчас всё гладко, как поверхность хляби.
Равны в пределах нынешней морали
И те, кто соблудили в дальнем штабе,
И те, кто в танках заживо сгорали.
Дорогая Ольга Сергеевна, благодарю за труд — не знала, что И.Деген выжил. Стихи 2005 года сильные и правдивые. Но кто их слышит? Опубликованы ли они где-нибудь? Только как экзотику цитируют часто: «Дай-ка лучше согрею ладони я
Над дымящейся кровью твоей»…
Людмила Александровна, к сожалению, добавить ничего не могу — эти стихи нам прислали в письме.
Вот небольшая статья об Ионе Дегене:
https://zen.yandex.ru/media/id/5ae2d00055876b0d25285730/ion-degen-neparadnye-stihi-o-voine-5ae986d957906a18134a0d71