Иеромонах Роман. Афонская скоропись

Паломничая по Афону, я ограничился краткими заметками, надеясь в дальнейшем оживить и расширить написанное. К сожалению, пока мне это не удалось. Сомневаясь, что когда-нибудь достанет до сего времени, решаюсь опубликовать свои дорожные записи. Надеюсь, что внешнюю словесную сухость восполнит сердечная благодарность к монахам, монахиням, простым людям — святому народу Греции.

3 октября. Наш первый день в Греции. Утром, в шесть, отправились с отцом Иакинфом водным путем на остров Эгина. Место живописнейшее. На небольшом острове — шесть или семь женских обителей. На голом склоне огромной горы множество небольших заброшенных Храмов первых веков.

…Прибыли в женский монастырь, приложились к святым мощам святителя Нектария. В монастыре шла утреня, Литургия. Поставленные по всем углам громкоговорители далеко разносили греческие переливы. Под колокольный звон величаво прошел благоообразный старец-митрополит. После литургии — традиционный кофе.

Архимандрит Дамаскин звонил знакомому епископу, пытался пробить мне визу для посещения Святой Горы. Увы! Константинопольский патриарх в пику Московскому закрыл въезд на Афон всем рускiм священномонахам.

…Ходили смотреть древние Храмы с остатками чудных фресок. Были на обеде митрополита по случаю дня его Ангела.

…Снова катер. Прибываем в Афины. Зашли в собор, приложились к святым мощам преподобномученицы Филофеи, священномученика Григория Пятого, Патриарха Константинопольского, повешенного турками при восстании греков. Пешком бродили по тесным улочкам, сплошь заставленным автомобилями. Искали, где купить греческую скуфью. Повсюду магазины, ларьки, киоски, лотки, церковные и полуцерковные магазины, где продаются иконы, кресты, статуэтки обнаженных «богинь».

4 октября. Скучаю о России. Экзотика экзотикой,

Иеромонах Иакинф ходил в министерство иностранных дел пробивать для меня разрешение на Афон. Вышел удрученным — рускому священномонаху запрещено появляться на Святой Горе. Что ж, пойдем партизанским путем, под видом греческого монаха.

…Иоаннис везет в Коринф. Проезжаем по запруженным машинами, людьми улочкам Афин. Высоко виднеется ряд колонн, полуразрушенные стены, арки. Парфенон — древнейшая часть Афин. Там Ареопаг — место, где проповедовал апостол Павел.

Выезжаем из Афин. Дорога идет в основном сквозь горы, мимо дымящегося моря. Спустя несколько часов подъезжаем к огромной горе. Скоростной подъем. Повороты, повороты. Минуем один монастырь, где находится честная глава святого мученика и безсребреника целителя Кира. Почти на самой вершине горы — еще монастырь со святыми мощами преподобного Патапия Фивского, Константинопольского. Высота головокружительная. Далеко внизу чуть виднеются коробки многоэтажек. Сильные порывы ветра.

Зашли в небольшой Храмик, вырубленный в скале. Гирлянды лампадок. Пробовал пересчитать — несколько раз сбился. Отслужили молебен, приложились к святым мощам преподобного Патапия. В иконной лавке приобрели святыни — иконки, крестики. Традиционный кофе с холодной водой и сластями. Снова спускаемся.

Выезжаем в Коринф. Огромный мост через громаднейший канал, соединяющий залив с морем. В древности его прорубали рабы. Здесь жил и проповедовал апостол Павел. Коринф. Руины стен, колонн, фундамента — все, что осталось от былой славы. Все проходит на этой земле.

5 октября. Едем в Фессалоники, прежнюю Солунь. Дорога дальняя. Оттуда на Афон. Покрый, Матерь Божия! Пронеси!.. Проезжаем Парнас, Олимп. Легендарный Олимп. В древности там под видом богов, полубогов вовсю пьянствовали, блудили, дрались — тешились бесы и их одураченные слуги. Говорят, до сих пор стоит капище, раз в четыре года радующее погибающий мiр языческим олимпийским огнем.

Горы, море, зелень порослей… Около двенадцати ночи прибыли в Солунь. Зашли в древнейший Храм, построенный на месте страданий святого великомученика Димитрия. Приложились к честной главе великомученика, к чудотворному образу Богородицы с мольбою: «Матерь Божия, прими нас в Свои пределы»! В отличие от Коринфа, Солунь процветает. Город шумный. Здесь всего много. Много Храмов, машин, кафе, ресторанов. О магазинах умолчу. Как и в Афинах, им отводится первый этаж любого дома.

Ночью видел горы, пещеры. Потом еще сон. Ночь, мрак. Толпа людей у автофургона. Все что-то покупают. Рядом ветхая дверь. Вхожу в нее — Божий Храм. Светло. Служит старец Николай. Глаза строгие. В Храме почти никого нет. Обличает покупающих, что не идут в Храм. Далее запамятовал. Потом вдруг, уже в другом месте, беседую с монахиней Рафаилой. Она передает слова старца: «В какой угодно монастырь, а на Афон — нет, только не на Афон». С этим я и проснулся.

Едем в Уранополис. Знакомый уже Иоаннис и его жизнерадостный, общительный друг Евангел («отец Роман — карещий чоловек, рюзский — карещий чоловек»). Из прибрежного небольшого городка отправляются корабли на Афон. Народу — как на ярмарке.

Нервничаем. Особенно сопровождающий меня иеромонах Иакинф. Ему все время кажется, что я все не так делаю (я вообще ничего не делаю, стою с выражением индейца, отвечая всем подходящим: «Охи, охи» — «Нет, нет»). Наконец мне делают знак. Побледневший мой попутчик проходит рядом с полицейским, за ним с афонским безстрастием следую я.

Милость Божия! Меня не остановили! Пробираемся вглубь палубы, подальше от полицейских. Я подхожу к борту, смотрю на бирюзовую воду, обреченно вздыхаю: «Матерь Божия, чем платить? Ничего не заслужил, кроме кары. За что мне все это?»

Плывем. Сильный ветер. Несколько раз причаливаем к пристаням монастырей. Игуменица. Зограф. Болгарский монастырь. Дохиариу. Ксенофонт, Рускiй Пантелеимонов монастырь. И наконец — общеафонская пристань Дафни. Отсюда на автобусах, машинах — кто как может добирается до нужных монастырей.

…На маленьком кораблике плывем мимо монастыря Симона Петра. Камень Симона. Место подвигов преподобного Симона. Очень высоко. Приплыли в Григориат, монастырь преподобного Григория. Благословляемся у повстречавшегося игумена. Поднимаемся к Храму.

…Келья наша выходит окнами к морю.

…После Вечерни прикладываемся к святым мощам — честной главе мученицы Фотинии Самарянки.

7 октября. Всенощное бдение соединялось с Литургией. Начало в три часа. Пошли чуть позже. После Божественной Литургии — трапеза с чином возношения Панагии. Собираемся в монастырь Святого Дионисия.

…В 13 часов сели на небольшой пароходик. Плывем в сторону самой большой горы Афона. Она вся в облаках. Минут через пятнадцать сошли на пристань. Дионисиат. Здесь подвизаются киприоты. В большую приемную для паломников принесли три подноса — холодная вода, анисовая водка, лукум. После угощения отвели в келию — очень высоко. Только прилегли — забили в колотушку, сзывают на молитву.

Входим в Храм. Огромное паникадило, древнейшие иконы, фрески. Несколько приделов. Прикладываемся к иконе Пресвятой Богородицы «Акафистная». По преданию, написана святым апостолом Лукой. Чудный акафист — «Радуйся, Невесто Неневестная» — создан пред этим образом. Под антифонное пение замоленный канонарх ходит от клироса к клиросу, возглашая молитвенные строки.

Заходим в особый придел. Милость Божия! Прикладываемся к святым мощам — десницам и шуйцам — Иоанна Предтечи, апостола Луки, священномученика Антипы, великомученицы Параскевы, к святым мощам преподобного Филофея, святого Нифонта Патриарха Цареградского, преподобного Дионисия, в честь которого монастырь и назван. Стали на колени. Служащий поочередно возложил на наши головы епитрахиль и десницу Иоанна Крестителя, которую Предтеча Господень во Иордане возлагал на Главу Сына Божия! После службы — трапеза: чечевичный суп, оливы, вареные каштаны, виноград и, как водится на Афоне, по стакану холодной воды. Отдых до 19. Вечером начнется Всенощная, завтра день Иоанна Богослова.

…24 часа. Только что закончился полиелей. С плачущими переливами прочли Евангелие, начался канон.

8 октября. В полшестого — подъем. В шесть — Божественная Литургия. Потом, как обычно, трапеза, чин Панагии. В девять часов я уже любовался видом из своего окна.

В 13 часов оставляем этот райский уголок, плывем к старцу в другое место. Я видел здесь много благородных лиц, простых, чистых, ощутил себя братом киприотов.

…На том же кораблике плывем дальше. Повсюду на скалах, как птичьи гнезда, лепятся монастырские строения. Храмы, келии. Проплываем монастырь святого Павла, малый скит Святой Анны. Сходим.

Горной дорогой, под палящим солнцем, медленно взбираемся. Тропу неожиданно заграждает ослик. Скотина скотиной, а знает, что мы не его породы, норовит лягнуть. Боком-боком огибаем настырное животное и, недовольные излишним вниманием, продолжаем путь. Под несмолкаемое славословие птах пробираемся сквозь цветущие кустарники, глядим на колюче торчащие кактусы, деревья с лавровыми листьями — жадно вбираем в себя неподражаемое афонское благоухание.

К 15 часам прибыли. Старец Иоанн — македонец, из простецов, но это евангельская, растворенная мудростью простота. Старенький рабочий подрясник, афонская скуфеечка. Очень живой, веселый, благообразный. Долго беседует с пришедшими.

…Поднимаемся к вершине. Вниз стараюсь не смотреть. Входим в пещерку — вдвоем не развернуться — преподобного Герасима. Поем величание. Снова поднимаемся к Храму. Все время жалею, что не имею фотоаппарата — какая же кругом красота! Окуренные марью цепи гор заслоняют невидимый горизонт. Внизу, у подножия головокружительной высоты, зелеными иголками торчат кипарисы. Скалы, резко обрывающиеся в море. Глыбы мрамора. И зелень, сплошная зелень.

Заходим в огромный Храм — это на такой-то высоте! Иеромонах выносит мощи: стопа святой праведной Анны, матери Пресвятой Богородицы. Видна кожа с прожилочками. Прикладываемся. Благодарим смотрителя, выходим. Подхожу к ограждению, еще раз обозреваю благословенные просторы, и с чувством облегчения начинаем спускаться. Вернулись к старцу.

Смотрю в окно из келии, пытаюсь увиденное отобразить в стихотворной форме: Гляжу из келии пустынной на звёзды, скалы и залив… Дальше заклинило. Безполезно. Сердце, исполненное покоя и благодарения, хочет молчать пред Богом. Господи, как близок Ты, когда отходит все наносное, ненужное, когда утихают страсти.

9 октября. В 3 часа ночи постучали в келию. Одеваемся, спешим в домовую церквушку. С темными кругами под глазами — от недосыпания — молодой иеромонах служит утреню. Старец находится то на клиросе, то за стасидией. После Литургии (с открыванием и закрыванием Царских Врат полнейшая неразбериха — у нас иначе) пьем чай и вкушаем сласти. Беседуем со старцем. Служащему иеромонаху не до отдыха. Где-то во дворе тюкает кувалдой по гранитной глыбе. И хотелось бы подремать, да строг наставник, потому и приходится с воспаленными веками смирять свою молодую плоть и волю. Какие там чада! Какое там духовничество! Это у нас в России сплошь и рядом лютует хвороба младостарчества. Здесь, на Афоне, не так. И слава Богу! Может, мне привелось увидеть будущего старца. Прощаемся. Старец подает мне монашеский пояс: «Чтобы стоять за Православие». Благодарим, уходим.

Подымаемся к Храму Святой праведной Анны. Послушник, узнав о нашей дальней дороге, предлагает скромную трапезу. Берем с собой два ломтя афонского хлеба с овечьим сыром, начинаем восхождение. Зигзагами, очень долго, пробираемся к перевалу. С вершины горы разглядываем благодатные просторы. Храм Святой праведной Анны уже далеко внизу, как будто стоит у подножия горы. Несколько часов идем по перевалу. Огибаем гору — над нами все время возвышается вершина Афона. Склон ее весь из белого мрамора. Выходим на другую сторону острова. Переводим дыхание, смотрим. Виднеется румынский скит. Невдалеке, прямо в отвесной скале (как строили?) — келия преподобного Афанасия Афонского. Думаем, хватит ли сил посетить этот скит и попасть к Вечерне в Лавру преподобного Афанасия. Оба устали. Все-таки позади пять часов каменистой горной тропы. Прикидываем расстояние — нет, не осилить.

Крестимся на купола в румынском скиту и — прямым ходом к видневшейся вдали святой Лавре. Еще час дороги, благо, что на пути попадаются источники. Наконец, одолев последний поворот, входим под своды монастырских врат. Звонят к Вечерне. Быстро переодеваемся, заходим в громаднейший собор. Прикладываемся к святым иконам, к раке, где покоятся святые мощи преподобного Афанасия — строителя этой дивной Лавры.

Кое-как, в полудреме, испытывая непохвальную благодарность к изобретателям стасидий, выстаиваем Вечерню. В более бодром состоянии — такие уж мы подвижники! — идем в Трапезный Храм. Он поражает своими размерами, строгими фресками, длинными мраморными столами. После ужина — опять на молитву. Слушаем Акафист Богородице. Служащий иеромонах ставит на продолговатый стол великую святыню — крест с частицей Животворящего Креста Господня, крест-вериги преподобного Афанасия Афонского, часть святой главы Иоанна Предтечи, честные главы первомученика Стефана, Василия Великого, Нила Мироточивого, Иоанна Кукузеля, десницу Василия Великого, шуйцу Иоанна Златоустого, десницу святителя Нектария Эгинского. Благоговейно прикладываемся.

Немного погодя открывают другой Храм, поменьше, где чудотворная икона Божией Матери «Экономисса». Серебряная риза отражает многочисленные свечи. Лик темный, строгий. Образ поражает реальностью присутствия Пречистой Богоматери. Прикладываемся к пламенеющим серебряным одеяниям. Поминаю о здравии и упокоении записанных в своем помяннике.