«Иисус сказал громким голосом: Кончено! Отец, в руки Твои отдаю дух Мой! И, склонив голову, испустил дух». Такими словами оканчивается «Краткое изложение Евангелия» Л.Н. Толстого. В предисловии же к этому «Изложению» Толстой грубо и кратко изображает земную жизнь Христа Спасителя: «1800 лет тому назад явился какой-то нищий и что-то говорил. Его высекли и повесили, и все про него забыли, как были забыты миллионы таких же случаев, и лет 200 мир ничего не слыхал про него» (женевское изд. С.17). Толстой не знает воскресения Христова. Ведь для него Христос – не Бог, не Владыка смерти и ада, а смертный человек, сам подпавший тлению. Это все, конечно, хорошо известно. Но в наше безвременье так часто приходится видеть смешение самых разнородных понятий.
В прошлом году перед Пасхой пришлось мне быть в одном посадском кустарном складе. Как и всегда перед Пасхой, склад был наполнен богатым выбором изящных резных и разрисованных пасхальных яиц. С удивлением и недоумением вижу целую массу яиц с портретами Льва Толстого. Обращаюсь к хозяину:
– Послушайте! Сознавали ли вы, что делали, приготовляя пасхальные яйца с изображением еретика и богоотступника?
– А что?
– Да как что? Ведь Толстой учил, что никакого воскресения Христова не было, что это всего лишь позднейшая выдумка. У вас на одной стороне яйца «X.В.» – «Христос воскресе!», а на другой – Лев Толстой, который эту истину отвергал. С одной стороны яйца написано «Христос воскресе!», а с другой – «Христос не воскресал». И это все на одном и том же пасхальном яйце!
Собеседник смутился и, как бы оправдываясь, сказал:
– Да ведь наше дело коммерческое. Требуют – мы и готовим.
– И много у вас таких яиц требуют?
– Очень много. И в Москву, и в Петербург. Несколько тысяч в этом году подобных яиц продали.
Подумайте, читатель! По Святой Руси в Пасху расходятся тысячи яиц с портретами врага Христова воскресения! Толстой на пасхальных яйцах – какое гнусное кощунство! Только лукавый, пораженный Воскресшим, мог внушить нелепую мысль изобразить на пасхальном яйце Льва Толстого. Ему, диаволу, ненавистен христианский символ воскресения, и он через неразумных людей постарался надругаться над ним. А ведь все это наша несчастная интеллигенция отличается. Ведь пасхальные яйца кустарного изделия (довольно ценные) именно среди нее расходятся; она требует их к Пасхе тысячами «и из Москвы, и из Петербурга».
Рассказанный прошлогодний случай невольно вспомнился мне, когда за целую неделю до Пасхи нынешнего года «Русское слово» начало публиковать, что «в пасхальном номере будут напечатаны дневники Л.Н. Толстого». А вот и этот «пасхальный номер». Ни слова о воскресении Христовом. Даже общехристианского приветствия «Христос воскресе!» нет, а прямо начинаются «Дневники Л.Н. Толстого». Что нет пасхального приветствия, это даже и хорошо. Какое кощунство было бы под «Христос воскресе!» читать дневники Л.Н. Толстого! Но все же, разве нет кощунства – пасхальный номер начинать со слов Толстого и Черткова! Наша народная поговорка предполагает, что бес перед заутреней, особенно пасхальной, чувствует себя плохо и мечется в разные стороны. Но теперь с уверенностью можно сказать, что бес перед заутреней обходит редакции и типографии «прогрессивных» газет, внушает редакторам состав «праздничных номеров», помогает наборщикам заполнять столбцы «пасхального номера» «творениями» Толстого, Арцыбашева, Горького и т.п. Получается эффектно и для беса отрадно и радостно. Вернулись люди из храма, их души полны восторга и радости, в ушах их еще раздаются бесконечно торжественные песни церковные, прославляющие Христа Воскресшего. Подается пасхальный номер «Русского слова»… Целое полчище врагов Христовых!.. Кто уразумевает бесовскую проделку – возмутится кощунством, оскорблен будет в своем религиозном чувстве. А кто не уразумевает, тот начнет читать. Результат для обоих должен получится один: духовный восторг погаснет, пламенная вера Петра сменится сомнением Фомы. Лукавый достиг своей цели…
Однако… пасхальные яйца с портретом Толстого, пасхальный номер с дневниками Толстого… Разве не заметно, что обаянием имени Толстого враг рода человеческого начал бороться именно с величайшей истиной христианства – с истиной воскресения Христова, без которого вера христианская, по апостолу, была бы суетна, люди еще были бы во грехах и несчастны (1 Кор. 15: 17–19)?
Горько видеть кощунство над спасительной истиной и над ее символами. Можно, конечно, утешаться тем, что люди кощунствуют бессознательно: рисуя еретика и богохульника на пасхальных яйцах, печатая его дневники в пасхальных номерах, они «не ведают, что творят»… Может быть…
Однако и в этом факте печального, пожалуй, даже больше, нежели утешительного. Какой же сумбур господствует в головах нашей «просвещенной» интеллигенции, если в них мирно уживаются «да» и «нет», вера и сомнение, утверждение и отрицание! Пасхальное яйцо с «Христос воскресе!» на одной стороне и со Львом Толстым на другой – не есть ли самый лучший символ нашего безвременья, нашей неопределенности, теплохладности?.. Мысль обленилась, успокоилась и расслабла на предрассудках и суевериях, будто на мягкой постели, разнежилась, стала дряблой и болезненной. Нет крепких, определенных, будто выкованных и вычеканенных убеждений. Убеждения сменились «исканиями». Ищут без конца и ничего не находят. Нет религиозного образования, религиозной воспитанности. Ужасный сумбур в головах, полное «смешение языков». Члены Церкви готовы негодовать – зачем отлучили от Церкви «истинного христианина» Льва Толстого, возмущаться, почему Церковь над его лесной могилой не пропела «Со святыми упокой» и «Вечную память». В одно и то же время готовы кричать: «Осанна!» Льву Толстому и воспевать «Да воскреснет Бог и расточатся врази Его!» Воскресение Христово и Лев Толстой оказались на одном и том же пасхальном яйце! Бог весть, куда пойдет и в какие формы выльется еще религиозное невежество и дикость нашей интеллигенции, отбившейся от твердого и надежного камня веры церковной и заблудившейся по кривым путям вольномыслия и легкомыслия!
Вспоминается слово Апокалипсиса: Ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих (Откр. 3: 15–16). Теплохладность, неопределенность – явление печальное. Сын Божий, Иисус Христос… не был «да» и «нет», но в Нем было «да» (2Кор. 1: 19). Огонь, – огонь пламенной веры и ярких определенных убеждений, – пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся! (Лк. 12: 49). Пройдут тучи сумбурных исканий, рассеется сырой и нездоровый туман теплохладности, и воссияет светлое яркое солнце определений церковной истины.
Священномученик Иларион (Троицкий). Лев Толстой и воскресение Христово. — Московские церковные ведомости. 1913. №18
Священномученик Иларион (Троицкий). Творения: в 3 т. — Т.3. — М.: Изд. Сретенского монастыря, 2004. С.274-277
Сайт «Ветрово»
1 ноября 2024
Толстой на Пасхальных яйцах- то же ли самое , что портрет («икона») соей персоны на фоне Святой Троицы и пентанрамма в храме?
Теплохладность, в наше время, это слово — толерантность (безиммунитетность). Так как жизнь духовная очень тонкая и узкая, с которой легко соскользнуть, мы порой впадаем в крайности,пытаясь вскорабкаться на золотую середину. А держась золотой середины, её смирением, терпением, порой можем обмануться и здесь. Думая, держимся за благое, а творим зло. Рассматривая таким образом- «на чем стоишь»,понимаешь,что человеку спастись- «это невозможно», по сему, нам остаётся только- «буди милостив ко мне грешному».Ведь как часто, борясь за правду, попираешь Истину, или смиренно не связываясь со злом, подставляя щеку, незаметно предашь Правду. Вот наше «да-да» и вот наше «нет-нет», а Истина все же и в смиренном «да-нет» бывает. А впрочем, » Дух дышит, где хочет» , нам бы только Божьей благодати в помощь, распознавать её (Правду и Истину), в нашей суетной и никчёмной жизни земного прибывания. Да подаст Господь просящим и да помилует заблудших. Помоги нам всем Господь.
«Пройдут тучи сумбурных исканий, рассеется сырой и нездоровый туман теплохладности, и воссияет светлое яркое солнце определений церковной истины», ― написал свящмуч. Иларион в 1913 году. И что? Тучи не прошли, туман теплохладности усилился, а «солнце определений церковной истины», если и воссияло, то на недолгое время. Тот же, кто написал эти слова с надеждой на доброе будущее, был сослан в Соловецкий лагерь, а в 1929 году погребён в городе, названном в честь никому не известного в 1913 году в Российской империи (кроме органов государственной охраны), бунтовщика.
Но каков этот Толстой! Не знал, что он такую чушь писал. Великий художник слова, и такой бред нёс: «1800 лет тому назад явился какой-то нищий и что-то говорил. Его высекли и повесили, и все про него забыли, как были забыты миллионы таких же случаев, и лет 200 мир ничего не слыхал про него» (женевское изд. С.17).
Замечу, что иеродиакон Иларион открыто ссылается на издание «Краткое изложение Евангелия графа Л. Н. Толстого. Издание М. К. Элпидина. L’Evangile, par le comte L.Tolstoi) Geneve M. Elpidine, 1890». Видимо, не было запрета на распространение толстовских богохульств. Впрочем, сейчас ситуация подобная: богохульства, запрещая, не запрещают. Решил узнать подробности графского евангелия. По ссылке его цитация и критика (весьма остроумная) протоиереем Павлом Алфеевым. В частности, обширнее процитированы данные слова Толстого и снабжены комментарием.
Толстой: 1800 лет тому назад явился какой-то нищий и что-то говорил. Его высекли и повесили и все про него забыли, как были забыты миллионы таких же случаев, и лет 200 мир ничего не слыхал про него. Но оказывается, что кто-то запомнил то, что он говорил, рассказал другому, третьему. Дальше, больше и вот миллиарды людей умных и глупых, ученых и безграмотных не могут отделаться от мысли, что этот, только этот человек был Бог (I, 17).
Прот. Павел Алфеев: Итак «лет 200 мир ничего не слыхал про него». Однако «миллиарды людей» – и притом еще каких? – «умных и глупых, ученых и безграмотных» – какая полнота противоположностей! – уверовали в него. Когда уверовали? Очевидно, после 200 лет незнания его миром! А как люди, совершенно не знавшие его в течение 200 лет, могли уверовать в него? Это историческая и психологическая загадка, которую может выдумать только голова Ясно-Полянского «мыслителя».
Но нас занимает здесь то, как помирить выставленные Толстым данные с следующими словами его, определяющими время и способ происхождения наших Евангелий. Вот что говорит он в той же книге L Evangile.
«Читатель должен помнить, что Иисус никогда сам не писал никакой книги, как Платон, Филон или Марк-Аврелий, даже никогда как Сократ не передавал свое учение грамотным и образованным людям, а говорил тем безграмотным людям, которых он встретил в жизни, и что только гораздо после его смерти хватились люди, что то, что он говорил, было очень важно и что не худо бы записать кое-что из того, что он говорил и делал, и почти чрез 100 лет начали записывать то, что слышали о нем. Читатель должен помнить, что таких записок было очень много, что многие пропали, многие были очень плохи, и что христиане пользовались всеми ими и понемногу отбирали то, что им казалось лучше и толковее» (I, 7 – 8).
Сопоставляя приведенные выдержки из произведений Толстого, мы недоумеваем, как могло случиться, что мир в течение 200 лет ничего не слыхал про Иисуса, когда чрез 100 лет после Его смерти стали уже записывать Его учение и дела, и этих записок явилось великое множество, и хороших и плохих, так что христианам пришлось разбирать и отбирать? Мы уже не обращаем внимания на странный анахронизм в цифрах, но отмечаем несообразность в самих фактах: люди не знали о том, над чем они усиленно работали уже в течение 100 лет! И эта несообразность в фактах еще более поражает нас, кода мы читаем следующие строки у Толстого по тому же вопросу, где он ведет речь об изуродовании учения Христа почти со дней Его жизни.
«Главная причина тех лжетолкований, которые так изуродовали учение Христа, что его трудно видеть под их толстым слоем, состоит в том, что со времени Павла, который, не поняв хорошенько учение Христа, да и не зная его таким, каким оно выразилось потом в Евангелии Матфея, связал его с учением о фарисейском предании, и потому со всеми учениями Ветхого Завета. Павел обыкновенно считается апостолом язычников, – апостолом-протестантом. Он и был таковым по внешности, по отношению к образованию и пр. Но учение о предании, о связи Ветхого Завета с Новым внесено в христианство Павлом, и это то учение о предании, этот принцип предания было главною причиною извращения христианского учения и непонимания его» (I, 12).
Сличение настоящей выдержки с двумя предыдущими вызывает в нас великое недоумение, как Толстой мог написать все то «одним» пером. Как видим, он признает ап. Павла апостолом язычников, он проповедовал Евангелие в Греции, Македонии и Риме, а потому об Иисусе Христе знали и в Киринее, и в Солуни, и в Филиппах, и в Колоссах, и в Ефесе, и во всей Малой Азии и, наконец, в Риме даже при дворе Кесаря.
Павел, по выражению Толстого, был апостол-протестант, – значит, кроме него распространили Евангелие и другие апостолы в других странах, с которыми он, допустим, не соглашался в своих воззрениях на сущность христианства, следов. имя Христа, проповедь о котором велась Павлом совместно с другими апостолами, хотя и несогласно с их воззрениями было известно не только на Западе – в Европе, но и на Востоке – во всей Азии и Африке. Как же мир мог не знать Христа в течение 200 лет?
Павел, выражению Толстого извратил учете Христа, – значит, оно было известно еще во дни этого апостола, так как извратить можно только то, что существует.
Наконец, ап. Павел закончил свою апостольскую деятельность мученическою смертью за Христа, в 68 году, в Риме, во время жестокого гонения Нерона на христиан, которые с радостью умирали сотнями и тысячами за свою веру во Христа, значит, христианство не только было известно всему миру (Рим – orbis in urbe), но и представляло грозную силу для языческого могущества, если на верующих во Христа было воздвигнуто жестокое гонение в столице всего мира.
В виду всех этих данных мы спросим теперь графа Толстого, каким же образом мир ничего не знал о Христе в течение 200 лет после Его смерти?! – Нужно иметь слишком мало уважения к печатному слову или слишком много презрения к читающей публике, чтобы преподносить ей такие несообразности!
https://azbyka.ru/otechnik/Pavel_Alfeev/kriticheskij-razbor-tolstovskogo-evangelija/
“Убеждения сменились «исканиями». Ищут без конца и ничего не находят. Нет религиозного образования, религиозной воспитанности. Ужасный сумбур в головах, полное «смешение языков»“, ― пишет свящмуч. Иларион. И это в 1913 году: «Нет религиозного образования, религиозной воспитанности». Что же тогда сказать про наше время в сравнении с теми годами? Что сейчас? Беспросветное религиозное невежество. И если через четыре года после 1913 пришла страшная революция, тогда чего нам ожидать?
Священномученик Иларион, в миру Владимир, 1886 г.р. Духовная карьера: 28 марта 1913 года пострижен в монашество с именем Иларион; с 11 апреля — иеродиакон, со 2 июня — иеромонах, с 5 июля — архимандрит. За год из монаха в архимандрита. И в 27 лет на голове митра.
niles@list.ru
91.193.177.51
МО
«Читатель должен помнить, что Иисус никогда сам не писал никакой книги, как Платон, Филон или Марк-Аврелий, даже никогда как Сократ не передавал свое учение грамотным и образованным людям, а говорил тем безграмотным людям, которых он встретил в жизни», ― написал Толстой. Сам же Толстой написал 90 книг. Да, 90 томов!
https://www.journ.msu.ru/about/leo_tolstoy/pss.php
Обратите внимание на это: leo_tolstoy. Почему не lev_tolstoy? Чем не понравилось русское имя Лев создателям этого сайта с факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова)?
«Читатель должен помнить, что Иисус никогда сам не писал никакой книги…». 25 Многое и другое сотворил Иисус; но, если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг. Аминь (Иоан. 21:25).