Собиралась опубликовать на сайте «Ветрово» видеоролик, переведенный с английского Денисом Владимирским и посвященный разрушительному влиянию современной культуры. Но уже через две минуты просмотра поняла, что не смогу этого сделать. Автор ролика, молодой человек из Западной Европы, попал в ловушку, в которой оказались многие публицисты, пишущие и говорящие о «низкой» культуре. Цитируя произведения, о которых рассказывают, они принуждают нас внимать этому эху, слушать то, что мы никогда не стали бы слушать по собственной воле. Автор построил свой сюжет на демонстрации кадров из современных фильмов, сериалов, ток-шоу, музыкальных клипов, жестко и агрессивно их прокомментировав. Чтобы избавить вас от трансляции нецензурных кадров, решила привести из этого ролика всего две цитаты — одна из них звучит в начале сюжета, другая в конце — и поделиться мыслями, которые родились у меня в ответ.
«Нам внушают идею, что это и есть реальность, то, как мы должны себя вести, — говорит автор сюжета о телевидении. — Вы начинаете думать, что телевидение — это реальность, а ваша жизнь — не настоящая. Вы делаете все, что говорит вам ящик. Вы одеваетесь, как показывают по ящику, едите, как по ящику, растите своих детей, как по ящику. Вы даже думаете, как ящик!.. В последнее десятилетие на сцене и в обществе распространяется аномальное поведение, и оно признается легитимным основной культурой. Патология становится фетишем».
Все это так, но дело обстоит гораздо хуже: даже если у нас хватает разума не подражать «аномальному поведению», увиденное и услышанное (и не только «по ящику») все равно остается с нами.
«Телевидение нанесло людям огромный вред, — говорил старец Паисий Святогорец. — Особенно разрушительно оно воздействует на маленьких детей. Как-то ко мне в каливу пришел семилетний мальчик со своим отцом. Я видел, как устами ребенка вещал телевизионный бес, подобно тому, как бес говорит устами одержимых… Дети не работают головой, они просто повторяют то, что увидели и услышали».
Старец Паисий говорит о детях — а мне довелось видеть пожилых людей, после тяжелого заболевания потерявших возможность контролировать свое поведение. Они произносили вслух то, что прежде, по-видимому, подавляли, и это вызывало у окружающих чувство стыда и сострадания. Больные износили из своего сердца то, что всегда там хранили, и я думала: а что говорила бы я, утратив контроль над собой? И что говорил бы, оказавшись в таком положении, духовный человек, всю жизнь учившийся молитве? Наверное, молитву бы и творил.
«Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святаго Духа, Которого имеете вы от Бога?» — писал апостол Павел (1 Кор. 6: 19). Значит, внутреннее пространство человека задумано как Храм, где пребывает Господь и звучит молитва. Но мало у кого из нас этот Храм — действующий: большинство использует его в других целях, как это было во времена безбожия — как отхожее место, гараж, магазин, музей, библиотеку, концертный зал — у кого к чему душа лежит больше. Культурные люди ставят в своих Храмах кумиров, отдают им всю свою душу, а те поют и пляшут, сочиняют стихи и романы, и мы радуемся и грустим вместе с ними, и поступаем так, как они нам подсказывают, — потому что нельзя не поступать по слову того, кому принадлежит твое сердце. Не «ящик» учит нас жизни, а любимый писатель или классик мирового кинематографа. И мы ведем себя так же, как их герои, изумляя своим поведением менее культурных людей. С точки зрения эстетики наши поступки гораздо красивее, чем поступки тех, кому дают советы «по ящику», но грехом они от этого быть не перестают.
В душе может навсегда остаться то, что было мило в юности. Нравилась бардовская песня или рок-н-ролл — и вот он услужливо звучит внутри десятилетиями, хотя ты давно не согласен с тем, о чем поется в этой песне, и даже подозреваешь, что кого-то она может довести до самоубийства. Или умер твой друг — и вместо молитвы ты повторяешь про себя прекрасные стихи о смерти. А бывает, внутри и правда как будто включается телевизор или радио, и там поют низкопробные песни, которые не были близки никогда — услышал где-то, посмеялся, показал свое превосходство, — а они запомнились и звучат в тебе, как навязчивые мысли. Пытаешься заменить их церковным песнопением — но для этого нужно внимание, а глупая песня льется вольно, без труда, и скоро заглушает молитву.
Когда-то я состояла в жюри одной литературной премии. На премию выдвигали книги современных авторов, изданные в России за последний год, и моей задачей было читать их и писать небольшие рецензии. Бо́льшую часть этих книг я не воспринимала всерьез: это был просто товар с красивой обложкой. Высокомерно пробегая глазами текст и посмеиваясь над персонажами книг, я никак не думала, что они тоже могут посмеяться надо мной. Как ни поверхностно было это чтение, я все-таки сопереживала героям, совершала вместе с ними их поступки, думала о них, носила в себе и чувствовала, что мне становится хуже и хуже. Одну книгу, не выдержав, я закопала в сугроб, — не спрашивайте, почему. Это время прошло, я давно не читаю что попало (времени нет даже на самое важное!) — но ведь кто-то привык к чтиву и пережевывает его ежедневно, по дороге на работу или домой. Что же творится в Храме его души? Может ли Бог сойти в этот ад? Конечно же, может, только Его туда не зовут.
Защищая художественный вымысел, иногда ссылаются на евангельские притчи: если Господь использовал их, чтобы донести до «внешних» слушателей тайны Царствия Божия, то почему нельзя считать притчами литературные произведения? Разве не может рассказ, роман, поэма, описывая ту или иную жизненную ситуацию, помочь «внешнему» (мiрскому) читателю осмыслить её по-христиански, различить в ней добро и зло, по-иному взглянуть на себя и сделать пусть очень маленький, но все-таки шаг к Богу? Но, читая евангельскую притчу о блудном сыне, мы никогда не захотим, подобно её герою, расточать отцовское наследство, пируя с блудницами. Нас пронзит боль его раскаяния, мы возжелаем повторить вслед за ним: «Согреших на Небо и пред Тобою» — и вернуться к Отцу. Не захотим мы подражать ни юродивым девам, ни злым виноградарям, потому что в притчах всегда понятно — где добро, ведущее в Царство, и где зло, ведущее в обратную сторону. В художественной литературе добро и зло переплетено в душах героев так же, как переплетено оно в душе автора и читателя. Герой может вести себя так же, как блудный сын, и писатель мастерски опишет его падение. Сцена возвращения к отцу не удастся в силу духовной немощи писателя или просто будет отсутствовать. И мы, тоже немощные, станем читать и перечитывать сцену падения, наслаждаться её красотой и глубиной последующих переживаний героя, чтобы потом вкусить всего этого в своей собственной жизни.
В финале видеоролика, с рассказа о котором я начала этот текст, автор обращается к своим сверстникам с высоким призывом: «Мы должны благоприятствовать появлению нового культурного Ренессанса, в основе которого лежит красота, талант и возвышение достижений человека». Но Ренессанс — это эпоха, когда в центре внимания художника был не Бог, а человек, его разум и тело, когда образцом для подражания стали статуи дохристианской античности — прекрасные идолы. Прошло не так уж много времени, и сияющий золотом Ренессанс сменился мраком декаданса. Без Бога Ренессанс обречен. Молодой одаренный человек, выразив в своем творчестве протест против засилия пошлости и психологии потребления, поделившись огнем чистого сердца, без Бога обречен угаснуть и погрузиться в тот же мрак, в который погружена бо́льшая часть человечества.
«Благий человек от благаго сокровища износит благая, и лукавый человек от лукаваго сокровища износит лукавая» (Мф. 12: 35). Что можем изнести мы из Храма своего сердца? Собственное представление о прекрасном? Горсть цитат из великих писателей? Противоестественные образы, почерпнутые из произведений современной культуры, и порожденные ими страсти? Унылую пустоту? Знаем ли мы сами, что ютится там, в захламленных Храмах нашей души, где должна совершаться Служба и являться Господь — с миром, радостью, светом и, может быть, с творческим даром, который Он волен нам дать? Только когда Он посетит наш Храм, мы сможем изнести из него благодать Духа Святаго и поделиться с другими — в своих песнях, стихах, картинах, фильмах, просто в словах, сказанных близкому человеку.
Если не будет Бога в наших сердцах — не будет возрождения культуры. Но разве это самое страшное? Не будет и нашего возрождения, и мы никогда не узнаем, какими должны были быть.
Ольга Надпорожская
август 2017
сайт «Ветрово»
Недавно открыл для себя композитора-песенника Юрия Чичкова. Это такое советское барокко, а ля Вивальди с «либретто» советского гуманизма («святость» материнства, учительства, детства, дружбы и т.п. естественных добродетелей). То есть, я, конечно, и раньше слышал такие его шедевры песенного искусства, как «Волшебный цветок» и школьные песни. Но здесь для ребенка скачивал и первый раз услышал «Первый школьный звонок», «Мама», «Чудесный край», стал искать автора и узнал, что это тоже Чичков. Когда-то я очень любил этот стиль, можно сказать, жил этим (А.Платонова просто боготворил одно время). Но какова природа этого высокого минора, в чем секрет этой щемящей тоски и неотразимой грусти? – Конечно же, богооставленность, мистическое сиротство, то есть, на языке аскетики, смертный грех уныния, модус которого переживается в душе, как «благодать», хотя на самом деле это тонкий духовный яд… Когда Бог оставляет меня за мои грехи (то есть, практически всегда), до сих пор тянет не молиться, но слушать эту прекрасную музыку, смакуя свое уныние…
Прямое попадание в цель — последняя строка в комментарии Александра Буздалова…Точно,верно — очень горько,что так оно и есть…
Ольга Сергеевна,благодарны Вам за то,что всколыхнули наши захламленные
души своим очень злободневным,очень нужным и важным очерком!..
Лидия,Мария.
«Только теперь, когда можно оглянуться назад, мне стало понятно, что мирские знания не уничтожают заблуждений, а лишь увеличивают их. Ясность и разумение приходят только в благодатном постижении Бога. Воображение — это дурная привычка ума рыться на свалке помышлений. Ум, оскверненный воображением, подобен пучине, заглатывающей жизнь человека. Всякое мирское творчество — это попытка познать мир и человека нечистым воображением греховного ума, заводящего душу в тупики отчаяния.
Несомненно, увлечением художественной литературой и классической музыкой приходится переболеть нравственно. Это направление человеческой деятельности развивает подростковый ум, но, развив, начинает его убивать, замыкая все его устремления на слепом лжеверии в абсолютную ценность провозглашенных ею идей.
С другой стороны, не прикоснувшись хотя бы слегка к лучшим человеческим достижениям в литературе и музыке, человек не обязательно останется простецом, храня уникальное состояние простого детского разума. Редки такие простецы, особенно во времена всеобщего бездуховного образования. Большей частью неразвитый ум заменяет свою неразвитость хитростью и изворотливостью.
Всякая испорченная псевдознанием душа, поставившая эталоном собственные литературные или музыкальные критерии, становится нетерпимой к тем, кто имеет иное представление об этих предметах. Ограждение помогает вырасти молодому деревцу, но убивает взрослое дерево, впиваясь в его тело своими железными объятиями. Раздумья, рожденные вымыслами, не имеют конца.
Желания, спровоцированные художественным творчеством, не имеют предела. Все они укрепляют эгоизм, пожирающий человеческое существо, не замечающее спасительной простоты истины — Христа. Такая эгоистическая цивилизация без Христа становится цивилизацией негодяев, так как эгоистическое существование целиком замешано на гордости.
У человеческого духа нет границ, поэтому его не заполнить ни книгами, ни музыкой, как бы гениальны они не были. Это пространство безгранично и жаждет одного — полного преображения Божественной благодати через Христовы заповеди. Как бы ни был талантлив человек, но без Христа он останется тем животным, который только роется в грязи, не имея никакой возможности взглянуть на звезды. Оставить этот псевдомир литературных и музыкальных грез и услаждений можно лишь постигнув нечто, несравненно превышающее узкий мирок эстетических и интеллектуальных наслаждений, испытав к нему полное отвращение, как к коварной ловушке и преграде для духовного роста.
Всякая попытка научного ли, художественного или эстетического познания убивает в человеке самую способность духовного восприятия. Стремление к спасению — единственный источник всех добрых дел и поступков. Если этого стремления нет, то тщеславие начитанностью и культурный снобизм или гордыня уничтожают все плоды наших действий, как ржавчина железо. Душа достигает меры возмужалости лишь в полноте Христа, в полноте Его благодати.
Мне вновь сильно захотелось исповедоваться, каяться и причащаться в церкви, повторяя снова и снова чудесные стихи: «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое. Наипаче омый мя от беззакония моего и от греха моего очисти мя; «ко беззаконие мое аз знаю, и грех мой предо мною есть выну. Тебе единому согреших и лукавое пред Тобою сотворих; яко да оправдишися во словесех Твоих, и победи-ши, внегда судити Ти. Се бо в беззакониих зачат есмь, и во гресех роди мя мати моя. Се бо истину возлюбил еси; безвестная и тайная премудрости Твоея явил ми еси. Окропиши мя иссопом, и очищу-ся; омыеши мя, и паче снега убелюся. Слуху моему даси радость и веселие; возрадуются кости смиренныя. Отврати лице Твое от грех моих и вся беззакония моя очисти. Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей. Не отвержи мене от лица Твоего и Духа Твоего Святаго не отыми от мене. Воздаждь ми радость спасения Твоего и Духом владычним утверди мя…»
(Афонский Монах Симеон «Птицы Небесные»)
Сергей Петрович Капица:
«Чтобы дети вновь начали читать, в стране должна сложиться соответствующая культурная обстановка. А что сейчас определяет культуру? Когда-то тон задавала Церковь. Люди в выходной день шли в храм и вместо телевизора смотрели на фрески, иконы, витражи — на иллюстрацию жизни в образах. Великие мастера работали по заказу Церкви, большая традиция освещала всё это.
Сегодня люди ходят в Церковь гораздо меньше, а обобщённую картину жизни даёт телевидение. Но никакой великой традиции, никакого искусства здесь нет. Ничего, кроме мордобоя и стрельбы, вы там не найдёте. Телевидение занимается разложением сознания людей. На мой взгляд, это преступная организация, подчинённая антиобщественным интересам. С экрана идёт лишь один призыв: „Обогащайтесь любыми способами — воровством, насилием, обманом!“
Вопрос развития культуры — это вопрос будущего страны. Государство не сможет существовать, если не будет опираться на культуру».
* * *
О человек! Невыносимо
Твоё растленье без конца!
Карикатура Херувима,
Взирающего на Творца.
О, мы глазасты на худое,
У нас не дом — оконный ряд.
И смотрит племя молодое
На то, что отражает ад.
О, юность, старость — всё для брюха!
Блажен, кто с сердцем воззовёт:
— Желаю быть сосудом Духа,
А не сосудом нечистот!
иеромонах Роман
22 марта 2006
скит Ветрово
Какой хороший очерк получился у вас, Ольга Сергеевна! Через вас Господь сказал нам то, что хотел сказать в данном случае. Душа радуется за вас, Ольга, и слава БОГУ за то, что происходит в душе, читающей этот очерк!