Ольга Надпорожская. Не надо играть с нами в наши игрушки

В конце девяностых годов, учась на факультете журналистики, писала курсовую работу о языке молодёжных журналов «Cool», «Сool Girl» и «Yes!». Проанализировать язык этих изданий не составило труда (это может сделать и каждый из вас, просто взглянув на названия), но попутно меня успело удивить их содержание. Я была ненамного старше предполагаемой аудитории этих журналов, но меня покоробило от явной попытки издателей развратить читательниц, сформировать у них, мягко говоря, фривольные отношения с молодыми людьми и независимо-конфликтные — с родителями. Уже окончив работу над курсовой, опубликовала на эту тему статью в газете, и помню, что редактор добавил к ней подзаголовок: «Журналы для девочек, которые не хотят ими быть».

Тогда еще было ясно, что эти журналы — ненормальны, что они совершенно чужды нашей культуре (об этом опять-таки говорят даже их англоязычные названия), и что у человека, хоть немного способного рассуждать, они вызовут протест. В то же время было очевидно, что журналы вызывают жгучий интерес у подростков и что читательницы очень стараются строить свою жизнь по заданному в них образцу: делать макияж и маникюр, как у моделей, покупать модные сумочки и короткие юбки, называть молодых людей «кексами» и «перцами» и учиться «безопасной любви».

С тех пор прошло двадцать лет, и то, что описывалось на страницах журналов, стало нормой не только для подростков и молодёжи, но и для их учителей и родителей. Взрослые поняли: нет смысла бороться с детьми, лучше говорить с ними на одном языке, стараться понять их протест, их культуру, да и самим брать с них пример. Помню, примерно в те же годы одна иностранка, приехавшая в Россию, сказала: «Удивительно, у вас девочки стараются быть похожими на взрослых женщин. За границей этого нет». А сейчас взрослые женщины стараются быть похожими на девочек — и поведением, и одеждой. Они сдали позиции — почему-то весь их культурный багаж не спас, и равняться больше не на кого. Теперь фотограф, приходя в детский сад, пытается сфотографировать чистых, невинных детей, как взрослых, а пожилая учительница младших классов снимается с учениками, растопырив указательный и средний пальцы в знаке «виктори». И фотограф, и учительница пытаются быть «своими» для детей и родителей. Но многие дети впервые сталкиваются с пошлостью и «быдлизмом» именно в эти минуты и понимают: нужно именно так.

Вспомнила обо всем этом, размышляя о футбольных командах духовенства, епархиальных балах, концертах на амвоне, турнирах по спортивной рыбалке между благочиниями и других «миссионерских акциях». Приходя в Церковь, люди еще не знают, что в рамках «миссии» им там покажут концерт или пригласят в спортивную секцию. Но постепенно смирятся: раз это предлагает Церковь, хранящая самое высокое и чистое, значит, это и надо брать. И тогда пройдет какое-то время, и паства и пастыри будут на одно лицо. Никто никому не будет в тягость, все будут любить друг друга, говорить на одном языке, всегда радоваться, и церковная жизнь будет яркой и позитивной, но не спасительной.

Если уж говорить о культуре, то с детства помню слова одного режиссера: «Театр для детей — то же, что театр для взрослых, только лучше». Пытаясь воспитывать детей, поняла, что важно говорить с ними очень серьезно, посвящая порой даже в то, что они, казалось бы, не в силах понести. Не стоит ни перед кем сгибаться и присаживаться на корточки: лучше подставить ребенку под ноги стул или, пока возможно, взять его на руки. С высоты видно гораздо лучше, да и картина открывается совсем другая: не чьи-то голые ноги в бутсах, а лицо, глаза, зеленое поле, небо.

Пожалуйста, не надо играть с нами в наши игрушки. Отцы, помогите увидеть Небо.

Ольга Надпорожская
Сайт «Ветрово»