Война

Часть вторая, часть первая

Имя автора воспоминаний — Константин, фамилия его неизвестна, однако нет никаких сомнений в подлинности этого текста. Публикуем, сохраняя авторский стиль и исправляя лишь очевидные ошибки.

Белорусские партизаны

…17 декабря 1942 года партизаны начали наступление на Бегомль. Размещались они за двадцать километров от Березино. Ветче, Храмёнки, Путиловичи в лесу. Ехали в возках по четыре-пять человек. Возки застланы коврами, постилками. Говорили, было до 150 подвод. Через три дня бегомльские немцы вызвали помощь из Плещениц. Пришло тридцать машин, забрали немцев, полицаев и их семьи. В Березино разместился 2-й отряд. К нам на квартиру привезли аптекаршу из Бегомля, которая имела связь с партизанами — Васса Лозовская и Лену Старичёнок — это наша родственница из деревни Гребени, медсестра. К нам приходили партизаны и попросили Нину готовить пищу для ротного и взводного начальства. Питались очень хорошо и мы с ними. Дядя Павел начал приходить домой на день-два со своим начальником боепитания Воденковым, иногда с Дёминым.

Когда брали Бегомль, командир взвода очень простыл. Обложила глотку ангина. Нина с ним возилась целую неделю. Пономарёв подарил ей мужскую кожаную куртку. Дёмин увидел эту куртку, привязался поменять на полушубок. Было невыгодно, но мы поменяли.

В 1943 году немцы решили освободить от партизан дорогу Докшицы — Лепель и из этих городов начали одновременно наступление. Началась операция «Котбус». Докшицкие немцы пришли на две недели раньше. Партизаны всё население выгнали в лес на Повное. Дня через два начали пронюхивать, что в деревне. В семьях, в которых не было партизан, они поехали в деревню.

Солдаты и офицеры в бригаде Родионова были русские в чехословацкой форме. Офицеры носили русские погоны. Никого из жителей не трогали. Командовал ими Владимир Владимирович Гиль (Родионов)^[1], 1906-1944 гг. До войны начальник штаба дивизии, подполковник Красной армии.

Когда деревенцы оставили лагерь в лесу, дед сказал:

— Я в деревню не пойду. Павел в партизанах.

Наташа и Полина сказали

— А мы пойдём домой. Смерть так смерть.

Мы простились и пошли в разные стороны. Пошли на улесские луга, нашли каких-то дедовых родственников из Липска. В глаза бросился зарезанный поросёнок пуда на два. Открытый, лежит под кустом при такой жаре. На нём тысячи мух. Нам дали спечь в огне бульбы. Видимо, они нами были недовольны. Не помню, ночь или две переночевав у этих родственников, дед сказал:

— Идём домой. Смерть так смерть.

Пройдя полдня, мы оказались в бывшем нашем лагере. И тут мы встретились с Полиной, она пришла кое-что забрать. Решили, дед пойдёт берегом реки, а мы пойдём через болото. Прошли половину пути, вышли на остров, как застрочил пулемёт, мы кинулись бежать назад. Кастрюля с молоком потекла, её бросили. Сапоги были в руке, поставил. Кругом стрельба, ничего не разберёшь. Тётки нигде не видно, кричать не будешь. Решил, что лес окружён, сжимают кольцо. Будут идти цепью, надо рыть яму. Может быть, окажусь между солдатами. Нашёл дерево на высоких корнях и под ним руками начал копать. Стрельба и эхо кругом продолжалась остаток дня и всю ночь.

Потом я часто анализировал, почему я не мог отличить эхо от стрельбы и уйти назад. Штурман Гризодубова самолёта «Родина», выпрыгнув из самолета с парашютом, когда сел самолёт и выстрелил, не смогла определить, и пошла в другую сторону. Ходила двенадцать дней.

Выкопав, залез, померил и всю ночь молился Богу. Думал, утром пойдут цепью. Наступило утро, восходит солнце. Считаю, что это мой последний день. Вдруг замычала корова, думал, показалось. Потом ещё. Потом увидел корову, другую, стадо. Пастух. Подошёл, расспросил. Никого не трогают. Болотом не иди. Солдаты цепью окопались на окраине болота. Иди берегом реки. На Повным выхожу на берег реки. Вижу, на быковках на окраине леса окопавшиеся немцы. Иду. Машут — иди сюда. Спрашивает по-русски:

— Кто ты? Откуда идёшь? Почему такой грязный? Кого знаешь в деревне?

Отвечаю:

— Скороход. Корова не держится стада. Помогал прогнать. Повалился в болоте. В деревне знаю всех. Называйте кого, а я перечислю по имени всю семью.

— Видел ли партизан?

— Нет.

Сейчас удивляюсь такому обману в пятнадцать лет.

— Иди.

Иду дальше, выходит офицер, и всё начинается сначала.

— Иди.

Дальше не трогали. Прихожу домой. Тётка ещё вчера вышла на поле. Допросили и отпустили. Так было и с дедом. Когда жители возвратились в деревню, родионовцы начали пронюхивать партизанские семьи. Они знали, что партизаны без связи с домом не проживут.

— Скажите своим мужьям, пусть приходят в нашу армию. Они были мобилизованы и не виноваты.

Многие женщины перевели своих близких к родионовцам. Говорили, перешло шестнадцать человек. Казючиха завела сына Тиму, он с 1927 года.

— Там одевают и кормят.

А вот когда родионовцы перешли на сторону партизан, их арестовали. Часть из них расстреляли. За некоторых заступился комиссар бригады полковник Манкович С. С. Он жил там, где теперь Игнаток. Заступился и за Михалку Марковича — отца Васи Дубка, как за соседа.

Когда все жители были в лесу, родионовцы нашли всё запрятанное имущество и забрали. Потом продавали за самогонку. Постоянно горланила радиола. Ставили концерты. Офицеры женились на деревенских девушках.

Наши коровы паслись за рекой, и лепельские немцы забрали два стада. Офицеры подсказали:

— Бегите к Родионову.

Побежали. В дверях немец не пропускает. Услышав шум во дворе, вышел Родионов. Объяснили. Родионов сказал:

— А это территория Лепельских немцев.

Но надел гимнастёрку, в трусах сел в машину и уехал к мельнице. Там он поспорил с немцами и дал команду своим забрать у немцев коров, и сам выгонял коров из кустов.

А немного позже родионовцы сожгли деревню. Для кино. С нашего конца деревни выгнали всех жителей. Мы пошли в Цагельню. Видим, горит половина деревни, стрельба, взрывы. Потом нам разрешили идти домой. Пришли. Все наши строения горят. Сначала ограбили, потом всё сожгли. Оказалось, они снимали хронику, бой с партизанами. Партизанами были подводчики. По команде бегали, прятались, сдавались в плен. Когда мы упрекали, зачем спалили деревню был ответ: «Был приказ спалить с людьми. В войну приказ должны выполнять. Мы выполнили, но сожгли без людей».

У Костуськовых сгорел только сарай. Дом остался, и он пригласил наших жить у них. Меня взяли с собой. Нина во время блокады прибилась к спецгруппе капитана Николаева. Тридцать человек, в основном офицеры, контролировали железную дорогу. Эту десантную группу в апреле 1943-го на десантном планере доставил знаменитый лётчик Анохин.

Дня через два-три, на Троицу, я пошёл на центр деревни. Там на телегах сидели немцы и позвали меня. Я подошёл. Они сказали, что я и ещё несколько подростков, которых словили, погоним коров на Лепель. Иван Андреешин, Манька Сецко, Ольга и Юлька. Сестра Ивана пришла с полицаем и забрала его, а мы погнали коров, которых немцы забрали в Угольцах и Черницах. Было ещё семь человек, которых немцы забрали в тех деревнях. Загнали в Лепель, потом возвратились в Кадлубище, ещё раз гнали. Четыре коровы побежали в лес, я побежал за ними, выгнал на дорогу, и тут взрыв. Две коровы подорвались на мине, две были ранены. Меня обрызгало калом, внутренностями и кровью. От взрывной волны я упал. Ольга кричит:

— Убило Костю.

Это было около деревни Медведовка.

Видели, как везли березинских хлопцев и девчат, которых поймали в лесу, в Лепель. Через неделю нас после разных передряг отпустили. Комендант сказал:

— Мы забрали деревни на родионовской территории, поэтому отпустим.

Выписали пропуск. Ушли до Пышно глухими деревнями.

Когда мы пришли из Лепеля, то родионовцев в Березино уже не было. Они уехали, увезли с собой в жёны семь девушек, в том числе и Катю Боброву (двоюродную сестру) в Отрубок.

И опять явились партизаны. Много раз ездил в подводы. Завозили партизанам зерно, сено, бульбу. Приезжали в деревню Ветче, там наши подводы забирали, везли в лес. Потом разгруженные возвращали.

Родионовцы перешли на сторону партизан. Они искупали свою вину. Их везде гнали впереди. Наступление на Зембин, на Логойск, на Вилейку, Докшицы. Разбили узловую станцию Крулевщина.

В сентябре 1943-го в возрасте 80 лет (?) умер дед Максим. Работали в кузне, был сделан навес, где сейчас Гиршова хата, остался неспаленным наш ток и пуня. Туда приходил ночевать дядька Андрей с Колей и я.

До обеда мы работали в кузне. Потом дед сказал:

— Ты теперь будешь работать один. Мне дужа болит внутри, я сегодня помру. По мне не плачьте. Самолётов завтра не будет, не бойтесь.

Ночью стал на колени на постели, помолился, лёг и…

В мае-июне 1943 года немцы провели антипартизанскую операцию «Котбус». Командование 3-й танковой армии поставило вопрос об обеспечении своих тылов в связи с тем, что войска были прижаты к огромному лесному массиву, во многих местах заболоченному, через который проходила, по существу, одна пригодная для движения дорога Витебск-Ловжа-Улла-Лепель-Березино-Парафьяново. После упорных боёв, длившихся две недели немцы, овладели дорогой и установили свои гарнизоны в деревнях Пустоселье, Варлынь, Трамбин, Березино, Цегельня, Кадлубище, Беседа, Зальховье, Лобово, Савин Дуб, Путилковичи, Пышно и под охраной начали восстанавливать отвоёванную у партизан и выведенную ими из строя дорогу. Рядом с ней специальные части стали прокладывать узкоколейную железную дорогу. Немцы сосредоточили против партизан части общей численностью 62 000 человек, 280 миномётов, 218 орудий различного калибра, 16 бронемашин и 19 танков. В это время в Бегомльском районе дислоцировалось 44 партизанских отряда общей численностью 8 158 человек. По отчёту от 5.06.1943 убито врагов 4 500, подозреваемых 5 000, потери немцев 59. В это время в Березино стояли родионовцы. В июле они сожгли деревню. Когда жители начали упрекать их за это, то услышали в ответ, что приказ был сжечь вместе с жителями. Потом они перебрались в Отрубок, что в пяти километрах на север за Березиной. С ними уехали и несколько березинских женщин, так называемых походных жён.

В результате операции Борисовско–Бегомльская партизанская зона была отрезана от Полоцко–Лепельской и оказалась в плотном кольце гарнизонов противника.

Пошли слухи, что немцы будут занимать дорогу Докшицы – Лепель. Я решил строить землянку. Навозил брёвен на потолок. Привёз площадку от кузова автомобиля, сделал двухэтажные нары, сделал грубку. Всё это на площади 2,5 на 3,5 метра.

Молва о том, что немцы будут занимать дорогу Докшицы – Лепель, шла не напрасно. В Любово за двенадцать километров от Березино партизаны строили сильную оборону — траншеи, дзоты в два, три наката. Что-то строили и в Пустоселье по реке Поня. Березинцев гоняли на строительство обороны. В средине декабря (?) немцы начали наступление с двух сторон. 15 мая противник перешёл в общее наступление на всех направлениях. Был слышен треск пулемётов и взрывы с двух сторон. Жители готовились в любой момент уйти из деревни.

Жена Павла Наташа была беременна на последних днях. Где-то в начале двадцатых чисел декабря меня посылают в Бояры, это пять километров за Бегомлем, к Павлу, рассказать обстановку. В Боярах находился Иван Павлович Воденков — начальник аэропорта (начальник боепитания бригады) и капитан Слабко, присланный из-за фронта, который держал связь со штабом партизанского движения по рейсам самолётов и погоде. Павел был как бы порученцем и поваром.

Я пошёл, нашёл его, рассказал всё и вернулся назавтра обратно. Дня через два-три родила Наташа. Меня опять послали в Бояры, доложить обстановку. У нас коня нет. Наташа идти не сможет. Когда возвращался домой, были слышны взрывы и пулемётная стрельба в сторону Пустоселья. 29.05 немцы заняли Пустоселье. Я бежал, старался проскочить. Пришёл в деревню, во всех дворах грузили вещи на телеги, снега почти не было. Вечером партизаны ходили по домам:

— Уезжайте, уезжайте.

Кастуськовы нагрузили большой воз и наверх посадили Наташу с ребёнком. Проехав сто метров, Наташа сказала — ехать не могу, и возвратилась в дом. Мне сказали — иди, Костя, в Бояры, пусть приедет Павел и вывезет лежащую. Я зашёл в хлев, посмотрел на коров, дал им сена и вместе со всей деревней двинулись в сторону Липска. Не многие взяли с собой коров. За год ещё раз потеряно всё. Не доезжая до Липска один километр, дорога есть на Мостище. Туда все и повернули, а там переправятся через реку и поедут на Слободу, Рожно. На этом перекрёстке мы простились с дядькой Андреем и Колей. Тётка Юлька всегда опекала Ксенек. И я один ночью пошёл на Бояры. Шёл всю ночь один в темноте и к утру дошёл в Бояры.

Павел заказал в деревне коня, готовил завтрак, завтракали, потом поехали. Коня не подгонишь, только шагом. Где-то часам к двум мы приехали на перекрёсток, где простились с Колей. В деревне шёл во всю бой, была хорошо слышна стрелянина.

Павел сказал:

— Ты едь по дороге, а я пойду лесом. Ты мал, если тебя задержат, ты не партизан.

Я проехал ещё километра два и понял, что стрелянина идёт уже около реки. Подумал, значит деревня занята. Куда я еду?

Я развернул коня и поехал обратно. Из леса вышел Павел:

— Почему не поехал?

— Бой идёт около реки, значит, деревня занята немцами.

Мы возвратились в Бояры. Потом выяснилось: назавтра утром Кирьяцкий Фёдор шёл к реке, чтобы переправится в Заречье, увидел во дворе Полину.

— А вы что сидите?

— Не можем.

— Пошли, я вам помогу.

Они переправились, вошли в лес, и в это время в деревне началась стрельба. Так Полина и Наташа с дочкой оказались в Ушацком районе.

01.06.43 западная группировка немцев вышла на рубеж реки Березина.

Немцы так и не смогли пробиться по дороге на Березино. Они переправились около Береспонья, по Отвернице вошли тихо в Березино со стороны Заречья. В это время березинский партизан Бегляк (Сапёрчик), который враждовал с Наумом, решил ему отомстить за то, что Наум не дал ему построить дом на своей усадьбе. Усадьба Наума была на том месте, где сейчас живет Дубок. Сапёрчик вывел Наума из дома метров на пятьдесят и тут же на поле застрелил. Немцы услышали выстрел и застрелили Сапёрчика. Потом они оба были зарыты в одной яме.

Две недели немцы не могли пробиться из Докшиц в Березино. Столько же держалась оборона в Любово. Немцы пускали танки. Ежедневно по шесть-семь самолётов бомбили Любовское укрепление. И только 8 июня 1942 года, после того, как Докшицкие немцы через Березино зашли с тыла Любовской обороны, дорога Докшицы – Лепель была занята. В Боярах я пробыл два дня. Мне Павел сказал:

— Я тебя держать не могу. Иди в деревню, Гребени там есть наши дальние родственники, или в Красники (пять километров от Бояр), там стоят партизаны. Дёмин — начальник боепитания бригады, Гришков заведующий ружейной мастерской. Он у нас однажды был. Попросись к ним, может, возьмут.

Обида подкатила комом к горлу и не давала говорить. КВ не мог знать, что судьбой ему предопределён другой путь. Может быть, более опасный и трудный, чем быть под опекой родного дяди, но зато дающий возможность остаться в живых, в отличие от пропавшего без вести (попавшего в плен и расстрелянного) Павла. На пасху 04.04.2010, когда после похорон папы я был в Березино на могиле бабушки Марии, ко мне подошла Козюкова и в разговоре сказала, что Павел подорвался на мине Но сейчас невозможно было понять, почему дядя, с которым он жил в одном доме, не хочет помочь ему. Хотя поведение Павла по отношению к жене, дочке, сестре, а теперь и к племяннику и дают возможность оценить его поступки, но мы уже никогда не узнаем, что он думал и почему так поступил. Именно аэродромная команда для 16-летнего подростка была бы наиболее подходящим местом применения его сил. Здесь он мог бы заменить человека постарше и более опытного, который мог бы полноценно воевать, а не отсиживаться на аэродроме. Но кто об этом думал во время войны. А ведь многие отсиделись во время войны, хотя и были призывного возраста, а многие были офицерами.

И я пошёл искать партизан. Нашёл. Там Дёмин, Василий Гришков, Август Чижевский, Ильин, Петров, Буланкин и Юхновец Иллюк — кузнец. И целый гарем. Дёмина баба, повариха, варит на ружейников, портных, сапожников, радистов. Гришкова полужена. С ней её брат февраль и такая сестра. Он у них жил, когда бежал из плена. Подруга Чижевского Нила и её сестра Маня. Демин сказал:

— Поживи несколько дней.

После того, как я спросил:

— Кожанка не порвалась?

Нила спросила:

— Ты знаешь, у кого в Березино на квартире был бухгалтер сельпо Шилёнок? Я его сестра, и ночевала у него два раза. Там были дети Нина, Костя, Коля и хозяйка.

Я сказал:

— Хозяйка умерла, а Костя это я.

Примерно через три дня Дёмин сказал:

— Ты малолетний, а в штабе сказали — малолетних не берём. Ищи родственников.

И я пошёл куда глаза глядят. Решил, что в Гребенях меня не знают, а в Рожно дядька Андрей и Коля. Настроение было ужасное. Пройдя километров семь-восемь, я встретил Юхновца Ильюка. Он ходил домой в Береснёвку и сейчас возвращался к нам.

— Куда, Костя, идёшь?

— Иду куда очи глядят, не знаю, куда. Дёмин меня отправил, сказал, что я не нужен.

И не выдержал, заплакал.

— Ах!.. Ему что, жалко бульона? Жонка каждый день выливает вёдрами. Пошли, Костя, назад.

— Не пойду. Что я там скажу?

— Ты не говори. Я скажу.

Пришли. Заходим в дом. Ильюк с порога:

— Дёмин!.. Тебе что, жалко этому сироте миски бульона? Твоя жена выливает вёдрами. Так я с вами питаться не буду. В любом доме меня накормят. Сегодня в одном, завтра в другом. Оставайся, Костя, и получай на меня.

И я остался.

Дёмин помолчал сутки, а потом сказал:

— Твоя обязанность — три раза в день ходить с ведром к поварихе получать еду. Мыть посуду. У нас два коня, кормить, запрягать, ездить, куда пошлём на возу или под седлом, чистить.

Только сейчас отлегло от души. И я оказался мальчик на побегушках. Костя, за обедом, Костя, истопи баню, Костя, езжай туда-сюда, Костя, иди постреляй, посмотри как выбрасывает, Костя, на ночь нет коням сена, а в деревне стоят стожки, иди наскуби. Надень автомат через плечо, а то тебя отлупят, а партизана побоятся. И ходил, и ездил, и просил, а иногда подворовывал.

Сказали написать заявление — добровольно вступаю в партизаны. Дёмин был большой хвастун. Поедем в отряд под седлом. Он впереди, я метров десять сзади. Адъютант туда, адъютант сюда…

Продолжение следует.

Сайт «Ветрово»
1 января 2023