Владимир Семенко. В лабиринтах «патриотизма»

Рассуждения об общей и единой вине народа в истории – плод духовной нетрезвости

Интересные пошли времена. Люди, которые все время выступают «за мир», не прекращают своей агрессии. Хотя и виртуальной. При этом демонстративно игнорируя все аргументы, с помощью которых пытаешься их вразумить. Дискутировать с выдуманными, сконструированными самим собою оппонентами, да еще обвинять в этом других и при этом делать вид, что никаких аргументов у противоположной стороны нет – неплохая манера вести дискуссию:

«Я принципиально не хотел устраивать разборки, возражать на конкретные выпады в мой адрес…»

Правда, в конечном счете вряд ли продуктивная.

Но в любых рассуждениях есть ведь и, так сказать, собственная логика. Если ЭТО можно назвать таким словом.

Итак, постулат первый. «Нам пытаются внедрить ложную мысль о катастрофичности русской истории». Вот не знаешь, то ли смеяться, то ли плакать. Разве автор не в курсе, что история в принципе катастрофична? Об этом нам абсолютно непреложно свидетельствует богодухновенный текст Священного Писания. Разве есть люди, считающие себя христианами и при этом не знающие, чем заканчивается Библия? Никогда не читавшие Откровения святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова? Писание вполне однозначно и недвусмысленно говорит нам, что всемирная история как раз катастрофой и закончится. То есть концом света. Мы что, должны здесь приводить весь текст Откровения полностью, чтобы убедить кого-то в том, что история катастрофична по определению, и это отнюдь не чья-то произвольная фантазия?

А поскольку Россия есть страна совершенно особая, мессианская, то в ее истории это фундаментальное свойство всеобщей истории проявляется особенно ярко.

Но катастрофична не только всеобщая история или история того или иного народа, но также и история индивидуальная. Ибо Церковь учит, что хотя Бог желает спасения всех, спасутся по видимости не все, а лишь небольшая часть человечества. Это те немногие праведники в белых одеждах, что в конце времен будут торжествовать со Христом. Большинство же ожидают вечные муки в области адской, где «плач и скрежет зубовный». Если это не катастрофа, то я уж и не знаю, что такое катастрофа.

Вся церковная традиция основана на учении об этом разделении. В свое время нам уже приходилось указывать, что при полном онтологическом монизме (учении о единстве и благости всего творения, в чем имеет место противостояние гностикам) святоотеческая традиция придерживается принципиального дуализма в сотериологии, то есть в учении о спасении. Об этом хорошо говорит, например, св. Ириней Лионский: «Итак, относительно природы сотворенной все мы, так сказать, дети Божии, потому что все сотворены Богом. А в отношении к послушанию и учению не все сыны Божии, но только верующие и исполняющие Его волю. Неверующие и не исполняющие Его волю суть сыны и ангелы диавола, потому что делают дела диавола. Что это так, Он сказал у Исайи: Я родил и возвысил сынов, они же меня презрели (Ис. 1: 2). И еще называет их чужими сынами: Сыны чужие солгали Мне (Пс. 17: 46). Ибо по природе они сыны, потому что сотворены Им, а по делам не сыны Его»^[1].И далее: «Всем, соблюдающим любовь к Нему, Он дает Свое общение. Общение же с Богом есть жизнь и свет и наслаждение всеми благами, какие есть у Него. А тех, которые по своему произволению отступают от Него, Он подвергает отлучению от Себя, которое сами они избрали. Разлучение с Богом есть смерть, и удаление от света есть тьма… Итак, поелику в этом мире некоторые приходят к свету и через веру соединяются с Богом, а другие уклоняются от света и сами отделяются от Бога, то Слово Божие приходит и всем приуготовляет приличное жилище – тем, которые находятся в свете, чтобы наслаждались им и его благами, а тем, которые во тьме, чтобы терпели ее бедствия. И поэтому Он говорит, что сущие по правую сторону призываются в Царство Отца, а тех, которые по левую сторону, Он пошлет в огонь вечный – ибо они сами себя лишили всех благ»^[2]. На этом фоне особенно мило выглядят рассуждения о «единстве и непрерывности истории», в том числе и прежде всего истории России. А также о том, что историей управляют не всякие злые люди, а Сам Бог. Управлять-то Он управляет, но только вышеуказанным образом, не вмешиваясь до поры до времени, давая людям до конца проявить свою свободу.

Абсолютно не ясно, о ком конкретно идет речь, когда неназванные оппоненты обвиняются в навязывании взгляда о том, что вся советская эпоха есть некая «черная дыра», провал в истории. Нельзя ли назвать поименно авторов столь странной теории? Например, на РНЛ вышли три наших статьи на все эти темы: «О ложных альтернативах, “православном сталинизме” и советском наследстве», «Враг у ворот» и «Братья и сестры». Ни в одной из них такой мысли нет.

Абстрактное «единство истории» никак не может означать, что всех ее участников в том или ином народе можно рассматривать как что-то абсолютно однородное и друг от друга не отличимое. Так, разумеется, никогда не бывает. Попытка подкрепить свой взгляд ссылками на текст Священного Писания, предпринятая нашим уважаемым оппонентом, привела к тому, что он в очередной раз очень красиво, с присущим ему изяществом сел в лужу.

«Конечно, пострадало много невинных (в революции – В.С.), – пишет он. – Но разве Моисей говорил левитам (Исход, гл. 32) убивать только виновных? Нет, сказал пройти и убить “брата своего, ближнего своего”, т.е. тогда погибло много формально невинных. Это надо понимать не как наказание виновных в предательстве Бога и поклонении тельцу, но наказание всему народу. Вот и большевики были наказанием всему народу».

От такой философии истории, по глубокому недомыслию полагаемой ее автором христианской, поневоле можно только впасть в ступор. Если как историк он откровенно слаб, подменяя реальное изучение истории всевозможными фантазмами, то как экзегет вообще никакой. Эпизод, на который здесь идет ссылка, связан с тем, как евреи сделали себе золотого тельца, пока Моисей разговаривал с Богом на Синайской горе. Узнав об этом, пророк Божий разбивает скрижали Завета. Что же происходит дальше? А дальше происходит то самое разделение, о котором мы говорили выше. И стал Моисей в воротах стана и сказал: кто Господень, [иди] ко мне! И собрались к нему все сыны Левиины. И он сказал им: так говорит Господь Бог Израилев: возложите каждый свой меч на бедро свое, пройдите по стану от ворот до ворот и обратно, и убивайте каждый брата своего, каждый друга своего, каждый ближнего своего. И сделали сыны Левиины по слову Моисея: и пало в тот день из народа около трех тысяч человек. (Исх. 32: 26–28). Итак, народ Божий прежде всего разделяется на тех, кто с Богом, кто готов служить Ему, подчиняясь слову пророка, и тех, кто продолжает упорствовать в своем греховном заблуждении, находясь в обольщении. После чего верные (то есть левиты) и исполняют приговор Моисея. Пожалуй, самый известный наш православный экзегет, составитель Толковой Библии, профессор Лопухин, суммирующий толкования святых отцов, замечает по этому поводу:

«Так как к Моисею собрались все сыны Левия (Исх. 32: 26), то убиваемые ими братья, сыновья не были таковыми в буквальном смысле. Три тысячи убитых левитами потерпели наказание не за общую вину всего народа, а за собственную личную вину. Они, как предполагают, продолжали на улице праздновать свой праздник, продолжали и тогда, когда прошло немало времени после возвращения Моисея с горы, после уничтожения золотого тельца. Ибо Моисей сказал [им]: Сегодня посвятите руки ваши Господу, каждый в сыне своем и брате своем, да ниспошлет Он вам сегодня благословение» (Исх. 32: 29). Исполненное левитами без послаблений, без изъятий, основанных на личных отношениях к тому или другому из виновных, дело наказания было делом служения Господу, делом священным. Поэтому Моисей и сказал им «посвятите сегодня руки ваши Господу»^[3].

Преподобный Ефрем Сирин замечает по этому поводу: «Хотя серьги (то есть золото для изготовления тельца – В.С.) давал весь народ, однако же были и такие, которые сделали это из страха, как и сам Аарон из страха создал алтарь тельцу». Другое дело, по словам преподобного, «те, которые измыслили это дело и других побудили требовать исполнения его»^[4]. Именно этих последних, по толкованию святого, и постигает в итоге кара Божия.

Итак, серьезная экзегеза, основанная на адекватном прочтении текста Священного Писания, говорит прямо противоположное тому, что пытается внушить читателю наш уважаемый оппонент: наказывается не весь народ, а лишь та его часть, которая реально виновна перед Богом, и не за общую вину народа (каковой не существует), а за свою собственную личную вину. Этому предшествует (как мы только что видели) разделение народа на верных Богу и упорствующих грешников, причем не насильственное, а добровольное. Наказание осуществляется руками верных и есть дело священное. Теперь пусть читатель сам судит, какое отношение все это имеет к большевикам.

Разделение народа Божия на верных и отступников, идолопоклонников, которое сопровождает его на протяжении всей истории, становится окончательным во время земного служения Спасителя, когда одна часть евреев становится апостолами, учениками Христа и впоследствии многие из них (одиннадцать из двенадцати) претерпевают за Него мученическую смерть, другая же, подговоренная, а возможно, и подкупленная членами Синедриона, на площади перед дворцом Пилата кричит: «Возьми Его, распни Его!» Можно ли уравнять этих предателей и богоотступников, которые сами проклинают себя и свое потомство («кровь Его на нас и на детях наших») и святых апостолов, провозвестников Евангелия всему миру? Вопрос, по сути, риторический.

Итак, мы видим, что в истории (которая, конечно, едина и непрерывна) всегда присутствует разделение на верных и вероотступников. Тех и других ожидает, как многократно свидетельствует Господь, совершенно разная, противоположная посмертная участь. Учение же о всеобщем спасении («апокатастасис»), как мы знаем, осуждено Пятым Вселенским собором. Поэтому уравнивать всех этих людей, ставить на одну доску, рассуждая о некой «общей вине» на том лишь основании, что они принадлежат к одному народу, невозможно.

Разве не подобным же образом разделился и наш русский народ?

Рассуждать о советской эпохе как черной дыре в истории, невозможно никак, ибо это поистине великая эпоха, что наглядно выявила глубинное разделение в русском народе (имея в виду все население Империи). В ходе революционной катастрофы Святая Русь явила себя в полном блеске, поистине неземном сиянии. Ни одна страна и ни одна Церковь не дала миру такого сонма мучеников, как Россия и наша Русская Православная Церковь. А с другой стороны, в том же народе проявилось немало предателей, палачей и доносчиков. Нам предлагают красить их всех одним цветом. То есть святые мученики и чекистские исполнители, что в подвалах чрезвычайки стреляли в затылок, все дружно, вместе искупали вину единого народа? Достаточно посмотреть на некоторые портреты, чтобы осознать всю кощунственность такого подхода.

Святитель Вениамин, митрополит Петроградский, жертва большевистского террора

Пётр Магго, «исполнитель» НКВД

Наши уважаемые оппоненты упорно говорят об общей вине народа и постигшей весь народ каре Божией. Этот, на первый взгляд, вполне благочестивый и библейский взгляд необходим им на самом деле для единственной основной цели – для оправдания большевизма. Ибо, по их мысли, именно большевики стали орудием Божественной кары. То есть: за наше безбожие Бог наказал нас безбожием, и за это мы должны благодарить Бога. Насколько такой подход противоречит Писанию, мы уже отчасти показали выше. Но можно ведь зайти и с другой стороны.

Мы хорошо знаем о почитании в Церкви Честного и Животворящего Креста Господня и Его Тернового Венца, то есть орудий мучений и позорной казни Спасителя. Но нигде – ни на Западе, ни на Востоке нет почитания того бича, который Христос сплел из веревок, дабы изгнать торговцев из Храма. Так что из того, что кто-то или что-то становится орудием Божественного возмездия, никак не следует, что само это орудие достойно почитания или хотя бы уважения.

Тезис об общей вине народа очень лукав. Ибо даже если действительно виновны все, то, как мы видели выше, в разной степени. Между тем наши оппоненты, ничтоже сумняшеся, пишут:

«Элита Российской империи к началу ХХ века деградировала – сановники утратили монархическое чувство, Царь стал им мешать, они хотели установить порядки как в “передовой” Европе.

Интеллигенция была просто повально заражена толстовством, духом непротивленчества, жила какими-то сентиментальными представлениями о народе, о смысле жизни.

Народ же уже перестал думать о благе Родины, больше о себе: крестьяне думали, как бы им поживиться за счёт помещиков, рабочие (имевшие к 1917 году больше прав, чем их сотоварищи в Европе) хотели еще больше прав и были в целом не довольны жизнью, легко поддавались на агитацию, типа «долой самодержавие».

Казачество и то купилось на кадетскую пропаганду. В последней Госдуме Область Войска Донского представляли четыре кадета и один беспартийный. Ни одного монархиста! А переход на сторону бунтовщиков в Петрограде в феврале 1917 года казаков предопределил захват улиц забастовщиками. Так что разговоры о казаках-монархистах – это просто миф.

Духовенство тоже сильно деградировало, семинарии превратились в рассадники крамолы, священники перестали понимать, что их служение – это сораспятие Христу, а не получение прибыли за требы, епископат больше думал о белых клобуках, а потому радостно поддержал свержение Царя». И т.д.

Это очень лукавый текст. Начнем с деградации элиты. Конечно, это во многом так. Главная вина за революционный срыв лежит на правящих, образованных сословиях. Но в то же время очевидно, что и здесь нельзя говорить о какой-либо однородности. Наш уважаемый оппонент должен бы знать, что за время левого революционного террора погибло по разным оценкам (включая и нижних чинов) от 17 до 19 тысяч человек. И это еще до всякой революции! Среди убитых революционерами верных слуг престола: московский градоначальник Великий князь Сергей Александрович, премьер-министр Петр Аркадьевич Столыпин, министр народного просвещения Николай Павлович Боголепов, министр внутренних дел Дмитрий Сергеевич Сипягин, уфимский губернатор Николай Модестович Богданович, генерал-губернатор Финляндии Николай Иванович Бобриков, министр внутренних дел Вячеслав Константинович Плеве, Московский генерал-губернатор Павел Павлович Шувалов, военный министр Виктор Викторович Сахаров, начальник Московской сыскной полиции Александр Иванович Войлошников, вице-губернатор Тамбовской губернии Николай Евгеньевич Богданович, начальник штаба Кавказского военного округа, генерал-майор Федор Федорович Грязнов, Тверской губернатор Павел Александрович Слепцов, начальник охраны генерал-губернатора Москвы Сергей Николаевич Коновницын, командир Санкт-Петербургского порта вице-адмирал Константин Павлович Кузмич, полицмейстер Белостока Павел Павлович Дергачев, командующий Черноморским флотом вице-адмирал Григорий Павлович Чухнин, Самарский губернатор Иван Львович Блок, Пензенский губернатор Сергей Александрович Хвостов. И т. д. и т. п.

Мы перечислили лишь немногие фамилии из числа наиболее известных жертв революционного террора до 1906 года включительно. Фамилий этих несоизмеримо больше. Террор в полной мере продолжался и дальше. Спрашивается: готовы ли наши оппоненты утверждать, что все эти погибшие на боевом посту верные слуги престола несут такую же ответственность, такую же вину за революционную катастрофу, что и сами революционеры, а также те российские элитарии, которые вскоре приняли активное участие в Февральской революции?

Такая же картина и в простом народе. В списке жертв революционного террора видное место занимают не только высшие сановники, но и совсем простые люди: мастеровые, письмоводители, городовые, честно исполнявшие свой долг. Знают ли наши оппоненты, как реально организовывались забастовки? Известно ли им, что целый ряд мастеровых (то есть квалифицированных рабочих) были убиты революционерами за свое нежелание в них участвовать? Мы уже не говорим о не раз исследованной провокации 9 января, где простые рабочие вовсе не играли главной роли, а были грубо использованы эсеровскими и большевистскими провокаторами…

И даже в т.н. интеллигенции далеко не все было однородно. Да, многие представители этого сословия отпали от веры и оправдывали революционный террор, а иные и сами шли в революцию. Но наряду с ними были и настоящие подвижники – земские врачи, учителя, просветители. Которые самоотверженно и во многом бескорыстно служили народу.

Теперь о Церкви. Здесь наши оппоненты «слева» на первый взгляд, парадоксально смыкаются с некоторыми радикалами из правой монархической среды, которые любят повторять, что «Церковь предала Царя». Опять же, в Церкви были разные силы. Были те, кто потом стал обновленцами, а были будущие мученики. Уравнивать, например, осужденных в результате процесса митрополита Петроградского Вениамина (по этому абсолютно сфабрикованному делу было расстреляно 5 человек, другие получили разные сроки заключения), и обновленцев, которые против них лжесвидетельствовали, могут только очень недалекие или очень непорядочные люди.

Что же касается предательства Царя, то и здесь не все просто. Многие высшие иерархи (хотя и не все!) действительно признали Временное правительство, поддавшись революционному дурману. Но, во-первых, многие из них потом искупили этот грех своей мученической кровью. Тем, кто сегодня продолжает их осуждать, стоит об этом помнить. Кроме того, ни в коей мере не оправдывая их поступок в момент Февральской революции и считая, что в конечном счете их поведение было глубоким заблуждением, позволим себе подчеркнуть, что оно было связано со стремлением избавиться, наконец, от трехсотлетнего порабощения Церкви государственной властью, начало которому было положено секуляристскими и абсолютистскими реформами Петра I, окончательно поправшими принцип соборности и превратившими Церковь в «ведомство духовных дел». Да, иерархи не смогли оценить и понять всей духовной высоты последнего русского Царя-Мученика Николая Александровича, который как раз был настроен преодолеть пагубные последствия данного деяния своего предка (которого, по его известному свидетельству, решительно не любил). Но из этого никак не следует, что они были достойны тех массовых репрессий, что вскоре развернули против Церкви антихристовы слуги – большевики. Не говоря уже о том, что многие рядовые члены Церкви Царя не предавали и оставались убежденными монархистами.

Наш уважаемый оппонент как-то забывает, что и святые порой грешили. Начиная с самого апостола Петра, отрекшегося от Христа. Однако он (в отличие от Иуды) нашел же в себе силы преодолеть свой грех покаянием и завершить свою жизнь мученической смертью за Спасителя! Точно так же и многие наши иерархи: предав Святого Царя, они затем все же встали на сторону Христа, и теперь вместе со святой Царской Семьей молятся за нас на Небесах. Что и засвидетельствовано Церковью в известной иконе Новомучеников, где Царская Семья изображена в окружении тех самых архиереев, священников и мирян. Стало быть, для соборного разума нашей Церкви, утвердившего эту икону, противостояние изображенных на ней бесноватым сатанистам, захватившим власть в России на деньги международного финансового капитала, гораздо важнее, чем февралистский грех иерархов. Станут ли наши оппоненты утверждать, что их вразумили большевики? Или все-таки Сам Господь?

То же относится и к крестьянству и к казачеству, да и ко многим представителям интеллигенции. Те же казаки, поначалу поиграв в революцию, затем в большинстве своем опамятовались и вписали свои имена золотыми буквами в историю русской Вандеи. Правда, были среди казаков и такие, кто в конечном счете поддержал красных. Например, знаменитый командарм Второй конной Филипп Миронов. Который при этом жестко выступал против политики расказачивания. И был убит по наущению Троцкого. Я уже запутался, кто, как и чьи грехи тогда искупал… Про знаменитые крестьянские восстания, поставившие большевистский режим на грань краха, мы уже и не говорим.

Но это все, так сказать, про старую Россию.

Не станем здесь говорить о том, что и советская эпоха (которую мы никогда не считали «черной дырой») породила своих, новых святых, осуществивших духовную связь времен. У нее, у советской эпохи, есть ведь еще и свои герои, не связанные напрямую с Православием и монархией. Мы помним, что согласно странной историософии наших оппонентов, не имеющей опоры ни в Писании, ни в Предании, весь народ несет равную ответственность за свою коллективную вину. Так вот, о советских героях.

Великий конструктор ракет Сергей Павлович Королев 4 года пробыл на Колыме, катая тачки с золотоносным песком (после чего, по воспоминаниям его дочери, всю оставшуюся жизнь ненавидел золото). Его случайно узнал там один знакомый и добился пересмотра дела. После чего великий ракетчик переселился из смертного Колымского лагеря на Туполевскую «шарашку». Надо ли понимать так, что Королев и его палачи, повредившие ему челюсть на допросах, в одинаковой мере виновные в «общем грехе» народа, искупали этот самый грех таким интересным способом, в котором у каждого была своя роль?

Великий маршал Победы Константин Рокоссовский три года провел в Лубянской тюрьме. Где бы и сгинул, если бы не началась война. Мы правильно поняли, что он и те, кто его туда упрятал, для наших оппонентов тоже стоят на одном уровне?

Или вот, скажем, всем известный герой войны Александр Матросов. Не станем обсуждать детали его подвига. Факт в том, что он действительно с голыми руками кинулся на пулемет. Почему в 1943 году у бойца не оказалось ни винтовки, ни гранаты, наших оппонентов, ясное дело, не интересует. Однако стоит напомнить, что Саша, в 17 лет (согласно новому закону) призванный в армию, до этого находился в колонии для несовершеннолетних. Стало быть, и в этом случае он и те, кто поместил его туда при живых родителях (привет от сегодняшних ювенальщиков), тоже в каком-то смысле равны?

Так легко рассуждать о Божием промысле и Божием наказании, не испытав и сотой доли тех страданий, через которые прошли наши святые, которым мы молимся, чьи иконы висят у нас в храмах (а также, кстати, и включенные в советский пантеон выдающиеся люди, составившие славу нашей страны в советский период ее истории), могут только люди с каким-то уж очень специфическим сознанием. Основная черта которого, как это ни прискорбно – решительно осужденное святыми отцами «неразличение духов». Негодная основа для постижения истории.

Владимир Семенко
Сайт «Аминь»