Нынешний 2024 год объявлен Президентом России годом семьи. Уже в январе Владимир Путин подписал указ «О мерах социальной поддержки многодетных семей», установив статус таких семей – три ребенка и более, и призвав сделать многодетность нормой жизни. Сегодня мы очень далеки от этого: лишь каждая двадцатая российская семья имеет троих и более несовершеннолетних детей. Правда, количество таких семей в стране за последнее десятилетие удвоилось. Но на фоне общей демографической ситуации это похоже на красивый вымпел над разбитой волнами лодкой, терпящей бедствие.
В Российской империи, а ранее – Царстве Московском — восемь-двенадцать детей в семье было делом обыденным. И не только в крестьянской, но и в дворянской, и в купеческой. Само слово «семья» происходит от древнеславянского съмь — «работник, домочадец». Расшифровка как «семь я» – всего лишь поздняя игра слов: именно семь детей в русской семье, конечно, не было каким-то пределом или идеалом. В седой старине в иных деревнях жили и семьями в три поколения по двадцать-тридцать человек.
Мировые «семейные рекордсмены» – тоже русские. В Книгу рекордов Гиннесса занесен крестьянин села Васильевское Шуйского уезда Федор Васильев, живший во второй половине XVIII века: он стал отцом 87 детей от двух жен. При этом первая жена Валентина, родила ему 69 детей (четыре четверни, семь раз по три младенца и шестнадцать пар двойняшек). Кстати, из всех рожденных детей лишь четверо умерли в младенчестве. Екатерина II пожелала увидеть Васильева во дворце, после чего лично покровительствовала этой уникальной семье.
Но это, конечно, феномен. Обычная же многодетность была повсеместной – семья с двумя и тремя детьми (не говоря уже об одном ребенке) казалась неполной – ее жалели. Согласно историку Борису Миронову, общий коэффициент рождаемости в XVIII – первой половине XIX вв. среди православного населения был на уровне 50 рождений на тысячу человек. Интересно, что, согласно записям церковных приходских книг, не наблюдалось сколько-нибудь заметных различий в показателях рождаемости между городом и деревней и между разными сословиями. За исключением… чиновников. Немалое их количество по Петровской «Табели о рангах» относились к низшим ступеням и жили на скромное жалованье. Чтобы продвинуться по службе, надо было выглядеть прилично (вспомним «Шинель» Гоголя!), угощать иногда коллег. Поэтому они могли себе позволить жениться, лишь выслужившись до известных чинов или рискнув на лихое мздоимство.
С 1860-х гг. рождаемость стала снижаться повсеместно, но в городах быстрее, чем в деревне. В начале ХХ века суммарный коэффициент рождаемости (СКР) в России составлял более 7 рождений на женщину, в то время как в других европейских странах он не превышал трех-четырех. И даже на закате империи – перед Первой Мировой войной, когда падение нравов, особенно в городах, уже ясно обозначилось, в среднестатистической русской семье росло 5 детей.
Понятно, что для крестьян многодетная семья была синонимом выживания (при условии, что рождались не только девочки) По данным русского помещика-рационализатора и просветителя князя Александра Григорьевича Щербатова даже в конце XIX века крестьянская семья, имея в среднем 3 десятины земли на двор в нечерноземной полосе, жила впроголодь при урожае сам-3. И лишь вырастив сам-4, могла продать излишек зерна, чтобы купить другие продукты и нужные вещи. Качественно обработать имеющуюся землю малым количеством рук было нереально. Расширение же семьи давало новых работников и в перспективе – новое семейное крестьянское хозяйство со своим наделом и помощью родителям в старости. Немного подросшие дети уже активно участвовали в семейном «распределении труда», помогали нянчить младенцев. Поэтому многие века на Руси юноша имел право жениться в 15, а девушка выйти замуж в 13 лет. После чего немедленно начинала рожать. Лишь в 1830 году император Николай I специальным указом повысил брачный возраст девушек с 16 лет, а юношей — с 18 лет. Никакого, прости Господи, «планирования семьи» на Руси не ведали – рождение, как и смерть
младенца отдавали полностью в Божью Волю.
Детская смертность была в Российской империи высокой, хотя и не так уж сильно превышала таковую в странах Старого и Нового Света. При этом убийство младенца во чреве в России всегда расценивалось как тяжкое преступление. Если при царе Алексее Михайловиче за «преступное плодоизгнание» женщину могли казнить, то начиная с Петра I — и женщине и абортмахеру светил «лишь» тюремный или каторжный срок. Правда, дел таких по всей огромной империи было очень немного: боялись русские люди не столько закона, сколько Бога. Но времена меняются. И как доказывает жизнь, отнюдь не в лучшую сторону. Если говорить не про материальный «прогресс», комфортность жизни и «эмансипацию», которые как раз и сопровождались повсеместно (и сопровождаются до сих пор) падением деторождаемости, деградацией институтов брака и семьи.
В христианских и мусульманских странах эти процессы, безусловно, напрямую связаны еще с ослаблением и утерей заповедей вероучения, забвением понятия «грех». Кроме того, на них прямо влияет урбанизация и «цивилизаторство».
Примечательно, что войны, снижая рождаемость в целом «выбыванием» части репродуктивного населения, не влияли кардинально на установившееся перед этим тренды в этой сфере. Так, круто обвалившись сразу после революции и гражданской войны, коэффициент рождаемости (СКР) с началом Новой экономической политики пошел вверх, достигнув почти дореволюционных показателей к 1928 году – 44 на тысячу человек. Росла (в основном в деревне) и кривая браков, в которых тут же появлялись на свет дети.
То есть официальная пропаганда «свободы половых отношений», «раскрепощения женщины», легализация абортов, антирелигиозное беснование поначалу не слишком-то «успевали»: советские люди оставались по большей части «традиционными», в значительной степени религиозными людьми. А страна продолжала быть крестьянской.
Но с началом коллективизации – раскулачивания, индустриальных пятилеток ситуация круто изменилась – рожать начали все меньше. Женщины трудились на «ударных стройках» наравне с мужчинами, отвергая частое материнство как «отсталость»; «смычка города с деревней» вылилась в массовый исход и сгон многовековых крестьянских родов в города и фабричные поселки, на неосвоенные земли Сибири и Дальнего Востока.
Рожать в коммуналках и подвалах, фабричных бараках, как позже – в «пчелиных» городских сотах – это совсем не то, что в собственном доме на собственной земле. И именно русский народ, потащивший в основном на своем хребте индустриализацию, помощь «отсталым республикам»(где продолжали рожать помногу) все больше отучался от большой семьи, многодетности. Процесс этот продолжался все годы советской власти, не остановился и после. Так разрушение традиционного русского уклада шло рука об руку с растущей демографической бедой.
В середине тридцатых падение рождаемости было признано властью угрожающим ввиду неизбежности будущей войны. Сталинским постановлением 1936 г. были запрещены аборты, усложнены разводы, ужесточалось преследование «алиментщиков». Началась государственная пропаганда материнства, «крепкой советской семьи». Это дало краткосрочный всплеск рождаемости, который еще до начала войны закончился плавным спадом и резким «военным падением», продолжавшимся еще год после Победы.
В ноябре 1941-го, когда враг стоял под Москвой, Верховный Совет СССР ввел налог на холостых, одиноких и бездетных граждан, который шел на поддержку одиноких матерей. А в 1944 году было коренным образом пересмотрено все ранне-советское семейное право – в сторону укрепления «законного брака», материального и морального поощрения деторождения. Указ «Об увеличении государственной помощи беременным женщинам, многодетным и одиноким матерям, усилении охраны материнства и детства…» вводил выплаты не за седьмого как раньше, а за третьего ребенка, льготные отпуска по беременности и уходом за ребенком, почетное звание «Мать-героиня», орден «Материнская слава». Интересно, что при этом некоторые статьи этого указа косвенно поощряли мужчин и к зачатию детей вне брака.
Конечно, страшным ударом для русской демографии стала гибель и тяжелая инвалидность миллионов людей в результате Великой Отечественной войны. Женщинам элементарно не хватало мужчин. И тем не менее, принятые за год до конца войны меры начали положительно отражаться на графике деторождения уже с 1946-го. Уверенный рост продолжался шесть-семь лет, а затем, поколебавшись вверх-вниз, с 1955-го устремился вниз. В том году Никита Хрущев отменил «сталинский» запрет абортов, инициировал дискуссию о либерализации семейных отношений в духе ранних большевиков. Несомненно, что эти движения власти усугубили демографический провал в Советском Союзе, основной причиной которого стало «первое эхо войны».
Первым годом, когда СКР упал ниже уровня воспроизводства населения (2,15 рождений на женщину) стал 1965-й. А а в 1967-м падение достигло дна. После этого начался многолетний подъем рождаемости, связанный, в том числе – с ростом благосостояния в стране, активным жилищным строительством, общей уверенностью в будущем. Подойдя к своему пику (впрочем, гораздо меньшему, чем послевоенный) в 1983-м, «линия жизни», качнувшись долу и ненадолго возвысившись в 1986-м после начала перестройки и антиалкогольной кампании, через год-полтора стремительно обрушилась вниз. В 1991-92 гг. мы получили впервые то, что прозвали
«русским крестом»: когда кривая рождений, идущая вниз под острым углом, перекрещивается с кривой смертности, стремящейся вверх. «Ельцинско-гайдаровский мор» косил не хуже чумы! Рост рождаемости начался лишь в 1999-м, но количество смертей при этом продолжало расти. По оценкам специалистов, Россия потеряла в этот период 13, 4 миллионов человек. Сойдясь ненадолго между 2012 -м и 2015-м в жутковатый «танец» рядом друг с другом, графики жизни и смерти затем вновь начали круто разбегаться, образовав «второй русский крест» (минус 2,4 млн. чел).
Несмотря на некоторое снижение «крутизны» подъема и спуска обоих кривых в последние три года за счет государственных мер – маткапитала и других (военные потери в кривой смертности не учитываются) общая демографическая ситуация в стране остается катастрофической. По предварительной оценке Росстата в 2023 году суммарный коэффициент рождаемости в РФ снизился до 1,41–1.45. Это минимум с 2006 года. Напомним: для увеличения населения за счет рождаемости этот показатель должен превышать 2,17. До критически низких значений – СКР опустился в Смоленской области – 1,13, Ленинградской — 1,04, Томской — 1,25. Недалеко
ушли и другие «коренные» русские регионы. При этом в кавказских республиках тоже идет снижение рождаемости, но гораздо меньшими темпами. А это значит, что в ускоренном режиме вымирает именно русский народ. В прошлом году впервые за 200 лет на территории нынешней России родилось менее 1 миллиона русских. При этом число женщин активного репродуктивного возраста сокращается на 2.2% каждый год. Это уже даже не «третий звонок», а настоящий набатный колокол!
Согласно прогнозам российских ученых-демографов, если в течение ближайших пяти-семи лет не произойдет резкого всплеска рождаемости или огромного притока новых граждан извне, то к 2050 году численность населения России может снизиться до 115 миллионов человек. Вместе с недостатком молодежи и преобладанием пожилого населения – это прямая угроза потери контроля над страной! Если же этот «приток» будет не-русским, условно говоря, не-славянским, то государство, даже выжив физически, перестанет быть Россией.
А что с многодетностью? В России сегодня насчитывается около 1,9 млн многодетных семей, в которых растет 6,5 млн детей. Это лишь одна десятая часть семей страны. При этом уровень многодетности колеблется по стране от 53,4% в Ингушетии – до 1% в Санкт-Петербурге. Мэр Москвы Сергей Собянин недавно отрапортовал, что число многодетных семей за последнее десятилетие в столице утроилось. Но вот каковы национальные пропорции внутри этого утроения?! Об этом скромно умалчивается.
У нынешней демографической катастрофы длинные корни. В этой области долгосрочные тренды формируются не быстро, зато действуют долго и с «отложенным эффектом. Известно, например, что военные демографические «ямы» аукаются через десятилетия, и не один раз. Но бывают и «духовные ямы» нации: когда помрачаются ее нравственные основы. И это затмение много лет спустя отзывается на способности и желании народа воспроизводить себя. В отличие от «военных ям», из духовных оврагов выбираться гораздо труднее. И это хорошо знают их «копатели». Такой огромной «яминой» стали позднеперестроечные годы и два постсоветских десятилетия, культивировавших индивидуалистов и себялюбцев, примитивных гедонистов и космополитов. В общем, туповатых жлобов – потребителей. Дети для таких особей – ненужные хлопоты, семья – лишнее обременение, родина – место, где теплее и сытнее. Сейчас родителями становится малочисленное поколение, родившееся в последнее десятилетие XX века. Ему свойственен культ личного «успеха», нарциссизма, половой распущенности с «приправой» инфантилизма и феминизма. И вот результат. Прошлогодний опрос ВЦИОМ, проводившийся среди женщин от 18 до 45 лет, показал, что почти половина женщин в России вообще не хотят рожать. 39% в качестве главной причины назвали плохое материальное положение и отсутствие подходящего жилья. 38% заявили, что детей потом заберут на фронт или случится ядерная война. 37% отметили, что один ребенок у них уже есть и больше им не надо. Еще 36% сослались на то, что им больше 35 лет и они уже бояться рожать. И только 18% женщин пожаловались на слабое здоровье.
Но напрасно думать, что это оскудение русского духа и ума принес только дикий, антинациональный капитализм. Все началось гораздо раньше – с отступления от Божиих заповедей и норм, которыми жили веками. В самые благополучные брежневские годы при формальной пропаганде многодетных семей вся сложившаяся социальная система была рассчитана на семью с одним или двумя детьми. Причем в последнем случае – с интервалом — 5-10 лет. Иначе не хватало денег, жилплощади. Тогда вошел в широкий обиход термин «планирование семьи». Да, на всю страну становились известными семьи советских «рекордсменов» – например, Анатолия и Валентины Хромых, родивших 20 детей. Даже не такая уж большая многодетная семья Бориса и Елены Никитиных из 7 отпрысков обрела всесоюзную славу благодаря новаторской методике всестороннего развития детей, которую отец семейства пропагандировал в своих книгах.
Однако «сермяжная правда» была иной. Матери трех и более детей было гораздо сложнее устроиться на престижную работу, попасть в заграничную командировку. На многодетных родителей косо смотрели в Собесе, а окружающие – со смесью жалости и насмешки – дескать, вот чудаки ненормальные! И действительно, со средней зарплатой в обычной городской квартире жизнь многодетной семьи становилась трудным подвигом выживания. Остается она таковой и сейчас!
Речь именно о русских родителях – в Средней Азии, на Кавказе и в Закавказье и тогда, как и сейчас рожали много. А жили при этом не в пример лучше государствообразующей нации. Есть психологическая закономерность: человек, бывший в семье единственным ребенком, создав семью сам, чаще всего будет ориентирован на такой «моно-вариант». С 1960-х годов мы имеем воспроизведенный уже несколько раз – через поколения этот тупиковый путь невоспроизводства русской нации, проще сказать – ее вымирания. И замещения на этой земле другими – рожающими народами и народностями. Которые при этом не убивают массово собственных детей. По данным Росстата за 30 лет (1991-2021 гг.) в России только в официальных абортариях погибло 50,6 миллионов младенцев. А сколько их было убито за годы советской власти?!
У российских властей все еще есть время если не поднять общую рождаемость, то хотя бы – выровнять падающую кривую рождений. Безусловный материнский капитал на третьего ребенка – не менее 1 млн рублей, прогрессивная ставка по ипотеке для многодетных семей – все это нужно делать. Но как справедливо добавил 28 ноября 2023 года в своей речи на съезде Всемирного Русского Народного Собора Владимир Путин: «…Преодолеть сложнейшие демографические вызовы, с которыми мы столкнулись, невозможно только с помощью денег, социальных выплат, пособий, льгот, отдельных программ(…) Гораздо важнее жизненные ориентиры человека». И духовные ориентиры страны, общества, добавим мы.
Святейший Патриарх Кирилл в ходе соборного съезда ВРНС 27 марта 2024 года высказался об этом предельно конкретно: «Главной угрозой существованию и развитию России является переживаемая нашей страной демографическая катастрофа (…) Крепкая многодетная семья, её защита и обеспечение благополучия, рост рождаемости и борьба с абортами должны быть помещены в центр всей государственной политики».
Увы, мы не можем массово вернуться к традиционному русскому патриархальному образу жизни, не получится открутить стрелки истории назад, чтобы задним числом «заделать» те духовные ямы, которые мы когда-то наделали в истории России. Но жизненно важно осознать,
наконец, всенародно и все-властно природу этих провалов, выбраться на ровную поверхность. В демографии, в отличие от экономики, нельзя объявить дефолт. Дефолт в демографии – это кладбище. Не хотелось бы оказаться на нем раньше тех, кто нас туда тащит!
Андрей Самохин, член Союза писателей России
Журнал «К единству!»
