Разные люди по-разному понимали слово это.
Но всякий согласится, что в этом слове нужно искать тот смысл, который сам народ видит в нём… Или по крайней мере, видел. А видел он в хорошем человеке – доброту, простоту, скромность… О любви русский человек не любил говорить: высоко уж очень!
Ну, еще и терпение ценил; смирение уважал. Это – добродетели христианские, а пожалуй – общечеловеческие… Христианство довело их до вершины, до конца. Ведь и христианство само по себе есть вершина религий. Оно не только выросло и переросло еврейство; но и вообще – всякую религию.
Для выяснения этого понятия я, между прочим, расскажу еще один факт, бывший со мною.
Я был еще студентом духовной академии. Однажды я зашел к Епископу… И в разговоре, − я уже не помню о ком и о чем – стал хвалить кого-то: он хороший, хороший…
И думалось мне, что я не плохо говорил, − не бранил, не осуждал никого… Даже, вероятно, думал о себе, что через эту похвалу другого я сам стал хорошим. Кончил разговор… Молчим…
Вдруг, то есть неожиданно для меня, Епископ задаёт мне вопрос:
− Хороший-то хороший… Да ведь как узнать: кто хороший-то?
И он вопросительно, молча, стал смотреть мне в глаза, ожидая ответа от меня.
Я тогда уже читал духовную литературу; в особенности – творения святых отцов; и потому без особенного затруднения ответил Епископу:
−Хороший тот, кто – смирен.
−Да, так-то так. Но как узнать, что ты смирен?!
Вероятно, он прозрел моё несмирение внутри души и скрытое самолюбование тем, потому и спросил так. А может быть, он действительно считал, что «смирение» – недостаточно определенно и ясно тут. Не знаю. И на этот вопрос его я далее не мог отвечать. И по этому, поневоле смирившись, спросил:
− А как же, владыка?
Он, немного помедлив, сказал:
− Хороший тот, кто искренно, в сознании своём, считает себя не хорошим!
Потом, еще помолчав немного, продолжал:
− Тот только начинает быть хорошим.
Эти слова врезались мне в память. Вот прошло уже около тридцати пяти лет после того, а я их помню. Но этого мало, что помню; а я понял опытно, как был справедлив владыка, определяя: что такое «хороший». Действительно, пока человек думает о себе или о другом, что он – хорош; он − на самом деле плох еще. Такой человек, в сущности, горд; а гордость нам всегда и противна, и тяжела (во всяком случае – в другом, а не в себе). И только с той поры, когда мы видим, что другой не думает о себе хорошо и высоко, а считает себя низким, плохим, нехорошим; тогда тот начинает нравиться. А нравится нам «хорошее». Даже, если я – плохой, но хорошее я люблю: оно – родное мне и светлое…
Митрополит Вениамин (Федченков)
Из книги «Хорошие люди. Из «Записок архиерея»». М.: Правило веры, 2010
И наблюдаем во временной жизни земного пребывания в хорошем человеке – доброту, простоту, скромность…
Спасибо, Ольга Сергеевна, всё просто и понятно!