Людмила Ильюнина. Небесная Сербия

Путевые заметки

Наше паломничество в Сербию осенью 2019 года я бы могла назвать традиционно-литературно — «В поисках Небесной Сербии», но не хотелось, чтобы этот рассказ был только литературой. Чем дольше живешь, тем более возрастает опасение превратить в литературу живую жизнь. И потому признаюсь с самого начала: увиденное нами не всегда соответствовало высокому образу небесной Сербии. Но ведь и Святая Русь редко обретается на просторах нашей родины, но мы знаем и веруем, что на небесах она пребывает незыблемо, да и здесь на земле бывают Богом посланы встречи с с ней.

Так и с Сербией. Небесная Сербия — это великий сонм святых, которых явила эта малая земля на протяжении всей своей многострадальной истории, но и сейчас можно встретить отблески этой небесной славы в современной многосложной жизни.

И все-таки надо признаться, что мы намеренно ехали на встречу именно с Небесной Сербией. Потому что главной целью нашей поездки было – посетить тот монастырь, где двадцать пять лет назад приняла монашеский постриг моя дорогая подруга монахиня Пелагея. Вела нас ее душевная потребность поклониться могиле недавно почившей настоятельницы монастыря Месич – игумении Параскевы, которая была восприемницей матушки Пелагии при постриге.

Пригласил нас в Сербию известный духовный писатель и переводчик, наш многолетний друг Павле Рак. Он был нашим путеводителем по Сербии, многое мы восприняли через его рассказы. Павле человек трезвый – уже третье десятилетие он подолгу живет на Афоне (был период, когда по послушанию духовнику он полтора года был послушником в монастыре Хиландар) и потому наше романтическое настроение часто корректировал своими отрезвляющими замечаниями. Однако первое случившееся с нами на Сербской земле чудо его тоже очень тронуло.

Поездка в Месич. Хайдучицы

Монастырь Месич находится на восточной границе Сербии с Румынией (в двадцати километрах), в автономной области, которая называется со времен австро-венгерского владычества Воеводина, а в древние времена называлось Панонией. Это наименование нам знакомо по житию святых Кирилла и Мефодия – просветителей славянских. Местом их первой проповеди была древняя Панония. Здесь святые братья были арестованы, так как этой землей в то время официально владели мюнхенские (или зальцбургские) епископы, которые не потерпели «конкурентов».

Павле сказал, что ехать нам недолго (от Белграда чуть больше ста километров), но мы ехали уже два часа, а расстояние до города Вршак, неподалеку от которого находится Месич, судя по указателям, все увеличивалось. Тут следует сказать о том, что нас неприятно удивило: порядка на дорогах в Сербии, а тем более в Белграде, нет, и путешественнику тут особенно трудно – почти отсутствуют указатели направлений и километража до той или иной точки, зато все скоростные трассы платные, стоимость проезда выше, чем у нас, и топливо тоже почти в два раза дороже.

И вот мы едем и едем по Воеводине. Радуемся тому, что все поля ухожены, по пути нам постоянно встречается сельхозтехника, вполне современная, не допотопная. Время сбора кукурузы и винограда. Конец октября, а на дворе двадцать семь градусов тепла. Едем все время по равнине, гор в этой части Сербии нет. Проезжаем живописные поселки, которые свидетельствуют о том, что далеко не все жители Сербии живут трудно. Дома свежей постройки – не дома, а коттеджи, а иногда они вполне могут быть названы и дворцами, с таким размахом построены. Перед домами ухоженные участки, еще не все цветы отцвели – очень живописные виды у поселков и городков. При въезде в один из них стоит огромная телега, вся доверху заваленная тыквами разных размеров и цветов, — так и просится на живописное полотно. Но храмов в этой части Сербии не так уж много.

Потому, когда за очередным поворотом мы увидели купола храма, наш водитель сначала проехал мимо (хотелось скорее попасть в Месич, ведь в пути прошло уже три часа), а потом все-таки неожиданно решил вернуться. Так мы попали в Хайдучицы. И встретились с Небесной Сербией: здесь произошло главное чудо для нашей матушки Пелагеи.

За оградой монастыря три рядом стоящие постройки — храм, «капелица» (часовня) с трапезной и спальный корпус. Пустынно, безлюдно. Перед храмом святой источник, цветущий розарий, за капелицей тихо лает собачка. Вошли в храм и умилились. Такие радостно-детские фрески нас там встретили. Потом оказалось, что расписывали храм почти дети – современные студенты-живописцы во главе со своим профессором. Особенно постарались в притворе: изобразили сотворение мира с разными земноводными, рыбами, птицами и животными. Храм в честь святого Архангела Михаила, но и его изображение по-детски трогательно: не грозный Архистратиг смотрит на нас со стены храма, а смиренный служитель Божий.

В храме мало икон, потом мы увидели, что во всей Сербии так – икон часто всего две-три, и подсвечники перед ними не стоят. Берегут фрески, потому на улице перед храмом устанавливают большие поддоны с песком, куда и ставят свечи прихожане. В Хайдучицах главная святыня – копия с чудотворной иконы Божией матери «Троеручица». Какое-то время здесь было подворье сербского афонского монастыря Хиландар. Четырнадцать лет назад монастырь в Хайдучицах из мужского превратили в женский.

И вот мы вышли из храма, а нас уже ждут сестры, и одна из них громко восклицает по-русски: «Это ведь матушка Пелагия!» Сестра Ангелина и сестра Лидия в Хайдучицах были насельницами монастыря в Месиче, когда там принимала постриг матушка Пелагея. Потом оказалось, что в самом Месиче уже не осталось прежних сестер, и именно тут, в Хайдучицах, наша матушка Пелагея могла вернуться к воспоминаниям о начале своего монашеского пути и о доброй матушке-игумении Параскеве. Кстати, по-сербски «принять постриг» звучит как «замонашена», еще не раз мы услышим слова: «Она замонашена тут».

Сестры повели нас в капелицу угощать кофе и сладостями, подарили «дела рук своих» — лечебные мази и растирки, мед с орехами, четки. Почти во всех монастырях Сербии есть такие лавочки с природными дарами, обработанными насельниками.

И тут случилось еще одно замечательное совпадение, благодаря которому мы познакомились с замечательной семьей – отцом Радомиром, матушкой Виолетой и их дочкой. На этот день в монастыре была запланирована съемка для программы центрального телевидения «Храм», в первый раз за все существование программы ее решили посвятить Хайдучицам. Матушка Виолета работает на телевидении и приехала с мужем и с оператором на съемки. И сколько же радости они нам принесли – матушка сочиняет духовную музыку, известна как композитор и исполнитель, а поет у них вся семья. Неожиданно для нас они запели гимн Царице Небесной на слова иеромонаха Романа. И в ответ на наше удивление сказали: «Отец Роман — пустынник. Мы его знаемо, любимо».

Еще батюшка нас удивил тем, что в ответ на слова матери Пелагеи о сестричестве преподобного Серафима Вырицкого стал рассказывать случай из жития старца с присказкой «Не как ты хочешь, как Бог хочет». Забегая вперед, скажу, что в самых разных местах Сербии при упоминании имени преподобного Серафима люди начинали улыбаться, и оказывалось, что многие из них бывали в Вырице, в часовне над могилой великого старца-утешителя.

Отец Радомир прежде служил в Косово, но, жалея матушку и троих детей, перебрался в Воеводину. Веселый, улыбчивый батюшка при упоминании о Косово стал серьезным и сказал только одно слово: «Тяжко». В Косово нам во время этой поездки побывать не удалось – не по силам, болезни обострились в непривычном климате, но память о сербской трагедии нас сопровождала все девять дней путешествия.

Еще одно чудо порадовало нас при прощании с Хайдучицами. Когда мы стояли на церковном дворе, неожиданно принимая участие в съемках телепередачи, матушки стали собирать с земли грецкие орехи, а потом угостили нас со словами: «Это вороны нам приносят». Рядом нет деревьев с орехами, и вот вороны, может быть, по повелению Божию, прилетают к храму в Хайдучицах и бросают орехи под ноги матушкам, не один раз это повторялось.

Так и осталась перед глазами картина: отец Радомир с матушкой, три сестры обители стоят у ворот, машут нам на прощанье, и вдруг мать Ангелина бросается за нашей машиной и кричит: «Простите, мы вас обедом не покормили. Но мы позвонили в Месич, там вам покормят». А еще батюшка, благословляя нас, поцеловал у нас руку. Мы смутились, а Павле потом сказал, что в Сербии есть такой обычай – священники при благословении часто в ответ целуют руку, даже и у женщин. Тем самым подчеркивая, что все равноценны для Бога. Вообще в Сербии поражает близость священства и даже епископата к народу. Нет такой, как у нас, особенно в отношениях с епископатом, декларируемой дистанции.

Выехав из Хайдучиц, мы сразу нашли правильную дорогу к «матушкиному монастырю», но Павле при этом приговаривал: «Как хорошо, что мы заблудились. Бог подарил нам такую встречу!»

Ландшафт за окном машины стал меняться, появились зеленеющие горы, проехали небольшой городок Вршац, где теперь служит отец Радомир, и совсем близко от него появился указатель — Месич. Отметим эту сербскую особенность — монастыри тут называются и известны не по главному престолу в храме, а по тому месту, где он находится. Потом мы купили карту сербских монастырей – 253 действующих (только в Сербии, а немало их в Черногории, в Боснии, в Косово), и оказалось, что большинство из них названы по местности. Павле сказал: «Это чтобы различать, ведь посвящения могут быть одинаковыми». У нас не так – название местности прибавляется к имени главного храма. И еще одна особенность: почти все сербские монастыри малонаселенные, два-три, максимум десять монашествующих.

В Месиче сейчас подвизаются восемь матушек, но мы видели только трех. Остальные по благословению епископов ушли восстанавливать другие монастыри. При этом монастырь в Месиче достаточно большой. И очень древний – храм в честь Рождества святого Иоанна Предтечи был построен в 1225 году.

И храм, и просторные корпуса вокруг него, монастырские стены, дворик с цветами (и не только на земле, но и многочисленные кактусы в горшках на ступеньках лестниц) – все в идеальном состоянии. Так будет во всех монастырях, где мы побываем. Удивляешься: как малое число насельниц может поддерживать такой идеальный порядок в большом хозяйстве. Мы недаром сказали «насельниц», так как большинство монастырей в Сербии женские. Но вот что интересно: до войны в Сербии почти не было женского монашества, подавляющее большинство монастырей были мужскими. Традиции женского монашества привились, когда в Сербии появились беженки-монахини из России. Так Россия не только материально (как было не раз в истории), но и духовно помогла Сербии. Мы как будто вернули долг: в средние века Русь из Сербии получала духовную литературу, учащую умному деланию, а в новое время Россия принесла плоды этого делания приютившему беженцев Королевству Сербскому.

Но вернемся в Месич. Какое тихое безлюдное место… Матушка Пелагея вспоминает, что, когда она была тут (в 1995 году), в монастыре было много беженцев из Боснии, было многолюдно. Теперь мы долго в одиночестве стояли на могилке матушки Параскевы (+ 2017), а потом прошли в открытую книжную лавку. Здесь я впервые изумилась тому, как много русских книг переведено на сербский язык. И в других лавочках при храмах и монастырях потом заметила: любимые современные авторы тут архимандрит Рафаил (Карелин) и протоиерей Андрей Ткачёв, но есть книги святого праведного Иоанна Кронштадского, Оптинских старцев. Так же, как и в Хайдучицах, здесь представлено местное производство – мази, вино, четки, украшения.

Пришла приветливая монахиня, позвала пить кофе, а потом появилась другая матушка с пристальным взглядом и немногословной речью и пригласила нас на обед в трапезную. Потом только мы узнали, что это игумения. Такая смиренная и тихая матушка Екатерина, племянница покойной игумении Параскевы, беженка из Боснии. После трапезы позвала нас на службу в храм. В храме древние фрески и всего три иконы. Почитаемая икона Божией Матери «Милующая». Матушка Пелагея вспомнила, как по благословению игумении Параскевы она каждый день читала пред этой иконой акафист по-русски.

Уже начинало темнеть, до конца службы не выстояли. Кстати, в сербских монастырях нет традиции принимать паломников. Только если заранее позвонишь, благословишься. А так люди приезжают в монастырь ненадолго и уезжают к себе домой. Сербия небольшая, вполне можно не обременять монастырь постояльцами. Хотя и грустно было, что нигде не удалось подать на сорокоуст или на Псалтырь. Такой традиции тоже нет. Какие мы счастливые – за нас могут молиться во многих русских монастырях и на Неусыпаемой Псалтыри, и на Литургии!

На обратном пути Павле рассказывал о истории Воеводины. О том, что тут больше всего было русских эмигрантов. Здесь находятся знаменитые Сремские Карловцы, где была резиденция РПЦЗ во главе с митрополитом Антонием (Храповицким). В городе самый большой в Сербии церковно-исторический музей.

Основная часть русских беженцев оказалась в этом краю после поражения Белой армии. Из Крыма в Константинополь, а потом и на Балканы прибыло около 80 тысяч русских беженцев, многие потом эмигрировали в другие страны, но немало русских осталось в Сербии. Городок Бела Церковь воспел владыка Иоанн (Шаховской), много добрых слов написал о жизни в Сербии владыка Василий (Родзянко).

Павле рассказывает о своем друге, который живет в городе Новый Сад (неподалеку от Сремских Карловцев): он с юности много общался с русскими старичками, ухаживал за ними и спасал их архивы от уничтожения. Мы запланировали съездить в университетский городок Новый Сад, хорошо известный русским филологам, чтобы встретиться с Андреем, но болезни не дали…

После возвращения из монастыря город показался «современным Вавилоном». И оказалось, что так и есть – среди молодежи всего мира Белград славится своими ночными клубами на берегу Дуная, где позволено то, что в других местах запрещено. Музыкальный грохот не дает спать всю ночь горожанам, которые живут в районе у реки Сава.

Но о плохом думать не хочется. Бог и в случившемся с нами в тот вечер искушении – выстояв в долгой пробке, мы, тронувшись, врезались в фару ближайшего автобуса, — показал нам, что такое сербское мужское достоинство. Не только Павел сохранил спокойствие, но и водитель автобуса не кричал (мы были виноваты), постарался найти самый легкий для всех выход (чтобы еще несколько часов в пробке не ждать ГАИ), позвонил хозяину автобуса, послал ему фото повреждений, взял с нас 100 евро, а потом еще жал руки, извинялся, желал здравия. Я представила, как на его месте вел бы себя наш водила…

Белград

В квартире, в которой мы жили в Белграде, среди книг обращали на себя внимание три огромных фолианта под названием «История Белграда». Город – один из самых древних на земле. Но, увы, в современной столице Сербии сохранилось мало следов многовековой истории города. Даже название не соответствует тому, что мы видим сегодня на улицах Белграда. Не ощущение белизны (как это было при основателе столицы деспоте Стефане Высоком в XIVвеке) вызывает город, а, как ни тяжело это признавать, – ощущение грязи. В центре города дома покрыты граффити, копотью и грязью. Павле сказал, что местные ТЭЦ работают на угле, в котором много серы, поэтому и воздух в городе тяжелый. Много грязи и на мостовых. «Турецкое наследие, такая привычка» — говорят об этом сербы, сами страдая от грязи. Но все-таки есть в городе «святые островки», мы почти все их посетили и расскажем о них.

Прежде всего мы пошли в крепость Калемегдан на горе над Дунаем и Савой. В крепости сохранилась еще римская кладка и все напластования многовековой истории, когда крепость переходила из рук в руки от римлян к варварам, туркам, венграм, австрийцам и славянам, так как была пограничной. В крепости два храма. Церковь Ружица (Розочка) – построена в XVIII веке на месте одной из самых древних церквей в городе, освящена в честь Рождества Божией Матери. Церковь необычно украшена: у бокового и главного входов стоят бронзовые фигуры стражей – воин царя Душана и сербский пехотинец времен Первой мировой войны. В храме паникадило сделано из стрелянных гильз той страшной для сербов войны, также в декоре храма использованы пушечные ядра, офицерское холодное оружие, детали амуниции бойцов Салоникского фронта. Западная сторона центрального нефа покрыта росписью, изображающей Нагорную проповедь. Между слушателями – портретные изображения армейского священника Петра Трбоевича, короля Петра I, короля Александра I и королевы Марии Карагеоргиевичей и нашего Царя-страстотерпца Николая II. Автор росписи – художник русской академической школы Андрей Биценко. Церковь Ружица, действительно вся окруженная цветниками роз, а по стенам сплошь увитая зеленым плющом, является символом самопожертвования сербского народа и надежды на то, что войны прекратятся. Но, увы, «ветхий Адам» торжествует и доныне… Правда, и доныне верны слова, которые выложены на одной из наружных мозаик в крепости: «Серб Христов радуется смерти». Матушка Пелагея говорит: «Да у них у сербов, есть благодать смертная. Они отважные, не боятся смерти».

В крепости прежде находилась одна из главных святынь сербского народа – мощи преподобной Параскевы, или по-сербски Петки. Эта святая конца X века повторила подвиг преподобной Марии Египетской – много лет, до глубокой старости, подвизаясь в полном одиночестве в Иорданской пустыне. Но в Сербии (как в России) ее почитают как хранительницу домашнего очага, покровительницу женского служения. И свидетельствуют о многих чудесах по молитвам к ней. Почитают преподобную Параскеву также и в Болгарии, Молдавии, Румынии. Далее следуем житию:

«Мощи святой до завоевания турками пребывали в болгарском городе Тырново, потом в Валахии, а в 1396 году по ходатайству пред султаном сербской царицы Милицы были перенесены в Сербию, в Белград.

В 1521 году султан Сулейман II, взяв Белград, похитил оттуда честные мощи преподобной Параскевы; привезя затем в Константинополь, он поставил их здесь в своих палатах. Но многоценное сие сокровище не зате-рялось и здесь, ибо многочисленные чудеса от мощей преподобной способствовали к прославлению ее не только у христиан, но даже и среди мусульман. Последние, смутившись сим обстоятельством и убоявшись, как бы вера в чудодейственную силу мощей святой Параскевы не распространилась еще шире, передали сии святые мощи константинопольским христианам, а те с честью положили их в патриаршей церкви. В 1641 году благочестивый Василий-Лупул, воевода и господарь Молдавский, получив известие о том, что в Константинопольской патриаршей церкви находятся мощи святой Параскевы, усердно желал, чтобы они были перенесены оттуда с честью в его славный господарский округ. Константинопольский патриарх Парфений с согласия всего своего освященного собора и соизволения иных честнейших патриархов отправил честные мощи преподобной Параскевы благочестивому государю, воеводе Василию, в первопрестольный город его Яссы. Здесь в храме трех святителей с великими почестями, при большом веселии и радости жителей всей Молдавии, святые мощи и были положены в 1641 году по Рождестве Христовом, октября 14-го дня. И до сего дня они там пребывают»^[1].

По преданию, преподобная Параскева родилась в Сербии, поэтому ее называют сербской святой. В Белграде не сохранился храм, в котором почти два века пребывали ее мощи, но во вновь отстроенном небольшом храме в крепости свято хранится то место, на котором, по преданию, 500 лет назад стоял кивот с мощами. Ныне в одной из икон преподобной Параскевы (их в храме несколько) помещена частица мощей любимой сербами святой. Храм украшен современными мозаиками в народном стиле. Здесь раздают «воду святой Петки» — освященную на молебне агиасму в специальных бутылочках, потому народа всегда много. Мы попали на Литургию в этот храм и с удивлением заметили несколько смутивших моментов: служат по-сербски (а не по-церковнославянски, как и всюду в Сербии), женщины все без платков, некоторые в брюках, и так подходят ко Причастию. Также мы увидели, что в открытом вороте нет цепочки или веревочки с нательным крестом. И священники не делают замечаний! Перед отъездом я записывала для радио обзор книги о старце Николае Гурьянове и запомнила, что он провидел духом, когда на ком-то не было нательного креста, и благословлял немедля купить его и надеть. Еще одно грустное наблюдение: выйдя из храма, женщины закурили. Павле сказал, что Сербия на первом месте в мире по числу курящих женщин. Хотя в Сербии, вероятно, это не считается грехом, так как курят и священники, и дьяконы, и даже некоторые епископы, иногда на виду у паствы.

Правда, по пути из крепости домой, всматриваясь в прохожих, отметила положительный момент: нет гламурных, «стильных» женщин и девушек с нарисованными бровями и килограммами косметики на лице. Даже молодые девушки одеты очень просто, неярко, и лица естественные, открытые. Может быть, это потому, что в городе нет непристойных реклам и, как нам сказали, телевидение не так развращает людей, как у нас. Еще обратила внимание на витрины – как будто вернулись в СССР, опять-таки никакой «стильности», товары лежат рядами, и все в кучу – сумки, чашки, книги, игрушки, глобусы разных размеров, часы. Прямо на асфальт выложены кружева, вышивки, вязание – на продажу. На одной небольшой улице встретились три мастерских ремонта обуви, тоже с «советскими» витринами. Это знак того, что живут все-таки небогато, если так много ремонтируют обувь.

Вглядываюсь в лица, пытаюсь определить «сербский тип», но Павле говорит: «Теперь трудно отличить сербов от греков, турков, румын — все смешались». Хотя есть в Сербии народные традиции, которые веками хранят самобытность (а это важнее, чем внешность), об этом поговорим позднее.

А теперь расскажем о замечательных встречах с людьми в Белграде. После Литургии к нам пришла Эниса Успенская. Преподает русский язык в Академии театра и кино. Принесла Русский альманах, который с 1992 года издается в Сербии. Свежие переводы М. Чехова, Л. Добычина, Г. Иванова, Е. Водолазкина, А. Дугина. Серьезный научный уровень. Вообще наука в сербских университетах всегда была на высоте, хотя «болонская система» и здесь все уничтожает. Оказалось, что у нас с Энисой очень много общих друзей в России среди филологов и поэтов. В последнее время я вновь для себя открыла Олега Охапкина, и радостно было узнать, что Эниса переводила его стихи на сербский.

Говорили мы с сокрушением об общем культурном и духовном упадке. В Сербии те же процессы, что и у нас, об этом мы много беседовали и с Павле. Ему бы хотелось уже уйти из мира и навсегда поселиться на Афоне, но духовник опять говорит (как и много лет назад): «У тебя не тот мотив. Ты хочешь покоя, ты хочешь, чтобы никто не мешал твоей духовной жизни. Но это не монашеская установка, которая требует прежде всего самоотвержения». Так и живет Павле в миру, ухаживая за старушками, по первому зову спешит на помощь (это мы видели все девять дней), постится, молится ночами за всех нас. И все покрывает любовью. И никакой заносчивости, хотя везде, где мы побывали, услышав имя Павле, люди радостно улыбались и говорили: «Мы читали ваши книги об Афоне». Для тех, кто не знает: одна из них переведена на русский язык и дважды переиздавалась. Советую прочесть. Спаси, Господи, раба Твоего Павла за гостеприимство, доброту и скромность.

Благодарю Бога еще за одну встречу в Белграде. Редактор стихотворений иеромонаха Романа Ольга Надпорожская предложила мне встретиться с сербской писательницей Зорицей Кубурович, которая переводила стихи отца Романа на сербский язык.

Из интернета я узнала, что Зорица не только очень популярная и премированная писательница, но и опытный врач «скорой помощи». И приехала она ко мне как врач, и буквально спасла меня от тяжелого приступа застарелой болезни. При этом спрашивала: «У Вас есть лекарство для смирения? Вам нужно иметь всегда с собой лекарство для смирения». Оказывается, по-сербски «лекарство для смирения» — это успокоительное, против тахикардии. «Нет, лекарства для смирения у меня нет, во всех смыслах нет», — пришлось признаться.

В ноябре этого года Зорица должна приехать в Петербург, надеюсь, что встретимся. И также надеемся, что большое интервью с ней мы впоследствии опубликуем на нашем сайте.

А после того, как Зорица ушла, нас опять посетила Небесная Сербия — позвонила матушка Виолета, с которой мы встретились в Хайдучицах, и почти час пела нам по телефону духовные гимны. Советую и вам послушать ее: надо на YouTube набрать имя — Violeta Sandic, и дух ваш возрадуется. Ее песнопения исполняет и наш знаменитый ансамбль «Ихтиос».

Еще одной встрече в Белграде с Небесной Сербией в лице матушки Ирины Воеводович, матерью одиннадцати детей и филологом, я хочу посвятить отдельную главу. А сейчас коротко расскажу о храмах Белграда, которые удалось посетить во время нашего паломничества.

Собор святого Саввы был задуман как копия Святой Софии Царьградской. Я видела Софию в Константинополе только на фотографиях и в кино, а Павле был там и говорит, что, действительно, Белградский собор и по размеру, и во всех архитектурных деталях подобен «вселенскому собору». Построен собор на том месте, где турки сожгли мощи святого Саввы. Надо сказать несколько слов о том, что значит святой Савва для сербства. Есть такое понятие у сербов — «святосаввство»: это следование образу жизни самого почитаемого в народе святого. Святой жил в XII – начале XIII века, но для сербов, которые называют его именем не только храмы, но и библиотеки, больницы, школы, литературные премии и пр. и пр., он присутствует в их жизни доднесь. Ему удалось сделать Православие не только государственной религией Сербии, но и основой национальной культуры. После основания на Святой горе Афон сербского монастыря Хиландар святой Савва вернулся в Сербию в монастырь Студеницы (основанный его отцом — собирателем сербской державы преподобным Симеоном) и восемь лет своей жизни посвятил религиозно-нравственному воспитанию сербского народа и организационно-законодательной деятельности по урегулированию церковного быта. Сердце святого Саввы возгорелось благочестивым желанием того, чтобы все то, что он нашел на Святой Горе Афон, сделалось достоянием его народа, он хотел, чтобы та же высота веры, христианской жизни и духовного просвещения была перенесена к нему на Родину, в Сербию. Святой Савва, как апостол, ходил по всей стране, совершая Святые Таинства, насаждая добрые христианские обычаи, борясь против католического влияния и ложных верований, поучая народ истинам Православия. Своим подвигом и примером он указывал путь духовенству, особенно монахам, которых он направлял на Афон учиться настоящему служению Господу, чтобы они, вернувшись на Родину, стали истинными пастырями своего народа. Благодаря святому Савве Сербская Церковь получила независимость, вошла в ряд других Автокефальных Церквей, и он стал ее первым предстоятелем. Плодом его трудов стало появление в свет на славянском языке Кормчей книги, которой впоследствии воспользовались для церковного управления не только сербы, но болгары и русские.

Четырнадцать лет (1219-1233) управлял святой Савва Сербской Церковью. За это время Православие в стране укрепилось настолько, что он понял – уже никакая сила не будет в состоянии его поколебать. Несмотря на то, что официальная канонизация святителя Саввы состоялась только в 1775 году, благочестивый народ почитал его как святого с самого дня его кончины. С тех пор и поныне православные сербы дважды в год, 14 января и 6 мая (старый стиль), торжественно празднуют память своего великого Первосвятителя и основателя Автокефальной Церкви. День 14 января считается днем сербского Просвещения.

Храм святого Саввы в Белграде начали строить в 1930-е годы, но война и последующие неурядицы не позволили завершить строительство. Сейчас служба совершается только в нижнем храме. И он служит делу просвещения народа – потому что весь покрыт фресками замечательно тонкого, иконописного письма. Вся история «небесной Сербии» изображена здесь.

Удалось побывать и в кафедральном соборе Белграда, освященном в честь архистратига Михаила. Собор построен в начале XIX века на месте древней церкви XII века. Современный собор и внешне и внутри напоминает католические храмы, так как строился по проекту западного архитектора. Внутри огромного собора всего несколько икон. Главная святыня – икона святителя Иоанна Шанхайского с частицей мощей. Этого святого, как и у нас в России, особо почитают в Сербии. В соборе хранятся мощи сербского короля Стефана Уроша и святого Стефана Штиляновича. Здесь же погребены некоторые первоиерархи Сербской Православной Церкви — митрополиты Михаил и Иннокентий, патриархи Гавриил и Викентий, а также правители государства из династии Обреновичей. Подсвечников в соборе нет, хотя и фресок нет, чтобы бояться копоти. Мне показалось, что как-то пустовато, неуютно в этом большом храме. Правда, из динамиков тихо-тихо доносилось пение нашего Валаамского хора, и от этого потеплело на сердце. И еще привет из России – над входом икона Покрова Божией Матери. Мы думали, что это сугубо русский праздник, но и в Сербии его празднуют.

Напротив кафедрального собора здание Патриархии. Красивое, византийской архитектуры, хотя построено тогда же, когда и собор.

В Белграде есть два места, которые особо хранят память о России. Иверская часовня на Русском кладбище – в память о той, что стояла и в недавнее время была восстановлена на Красной площади в Москве. Вокруг захоронены многие русские люди — могилы 124 генералов, трех адмиралов, 280 полковников и капитанов I ранга русской армии и флота. Здесь же находятся могилы многих русских эмигрантов. Общее количество захоронений — около трех с половиной тысяч. Особо выделяется могила первоиерарха Русской Зарубежной Православной Церкви митрополита Антония (Храповицкого). В Сербии его почитают как учителя преподобного Иустина (Поповича) и других сербских священников. На территории некрополя находится памятник «Николаю II и двум миллионам русских воинов Великой войны», сооруженный в 1935 году архитектором Р. Н. Верховским. Инициатор постройки полковник Михаил Скородумов — георгиевский кавалер, раненый одиннадцать раз и потерявший на войне правую руку, организовал сбор необходимых средств. С огромным трудом русская эмиграция собрала средства на монумент, подчас жертвуя последними накоплениями. Вот она, Святая Русь!

Не удалось побывать в единственном официально закрепленном за нашей Церковью Русском храме в Белграде. Но от разных людей слышала рассказ о славной священнической династии этого храма. На протяжении более полувека настоятели храма – члены семьи Тарасьевых. В храме покоятся останки борца с большевизмом, генерала Белой армии барона П. Врангеля.

Рядом с нашим домом в Белграде – большой собор в честь святого благоверного князя Александра Невского, построенный в память о добровольцах из России, воевавших на стороне сербской армии в 1877-1878 годах против Османской империи. Храм начали строить в начале XX века, а освятили только в 1930 году. Он считается одним из самых красивых в Белграде. Церковь выполнена в стиле средневековой сербской архитектуры Моравской школы. Вскоре мы увидим древние образцы этой школы, названной так по реке Мораве, которая протекает по западной и центральной Сербии. Фасад церкви сделан из искусственного камня с очень богатыми украшениями и узорами, которые являются точными копиями украшений средневековых сербских монастырей. Мне подумалось что сербы любят святого Александра Невского еще и потому, что его судьба во многом схожа с тем, что мы знаем о сербских князьях и княгинях того времени, когда они были вассалами Османской империи и им приходилось дипломатично смиряться перед мусульманами.

В заключении главы о Белграде скажу несколько слов о Национальном музее и Галерее фресок. Вероятно, потому, что двадцать лет моей жизни были отданы музейной работе, во всех своих паломничествах я стараюсь посетить национальные музеи. Но в Белграде это сделать особенно необходимо не только музейщикам, а всем православным паломникам. Потому что посетить все знаменитые монастыри, в которых находятся великие сербские фрески, за одну поездку невозможно, а в музеях представлены их точные копии, так же как иконы разных периодов сербского иконописания. Музеи совершенно пустынные, и потому можно помолиться перед святынями. Правда, это тоже сербская особенность, – вместо старушек смотрительниц по залам музеев расхаживают молодые мужчины с рациями, но чаще они собираются скопом в одном зале и громко беседуют.

Сербские фрески действительно особые – в них мужественность, трезвенное спокойствие сочетаются с нежностью, тишиной духовной. Как и в сербском народе.

Продолжение следует.

Людмила Ильюнина
Сайт «Ветрово»
7 ноября 2019