Любить или не любить?
Одно из глубоких и естественных переживаний христианина — чувство инаковости по отношению к мiру. Не мiру как творению Божию — а тому мiру, о котором говорит святой апостол Иоанн: Не любите мiра, ни того, что в мiре: кто любит мiр, в том нет любви Отчей (1 Ин. 2:15). Благочестивый человек не может не испытывать глубокого огорчения, видя всю неправду и нечестие, богохульство, разврат и жестокость, являющиеся для падшего мiра чем-то обычным и практически не вызывающим возражений. Желание укрыться в тихой гавани церковной жизни, свести свои контакты с мiром к минимуму, тем более — оградить детей от его растлевающего влияния, совершенно понятно. Иногда, правда, оно превышает всякие разумные пределы, когда люди самовольно убегают куда-то в леса и землянки, только чтобы не видеть и не слышать мiрских соблазнов. Как же нам вести себя по отношению к мiру?
В Библии слово “мiр” используется не только в негативном значении. Например, Евангелие от Иоанна говорит, что так возлюбил Бог мiр, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную (Ин. 3, 16). Как нам отделить “мiр”, который Бог возлюбил, от “мiра” который любить нельзя?
В первые века своего существования (да и не только в первые) Церкви приходилось иметь дело с гностиками — лжеучителями, в мiровоззрении которых огромное место занимало отвержение мiра. Они охотно подхватывали библейские слова об отвержении мiра — понимая под “мiром” весь материальный мiр, от звезд до человеческого тела. “Кто заставил меня жить в Тибиле, кто бросил меня в телесный обрубок?.. Горе и несчастье, я страдаю в телесных покровах, куда они перенесли и кинули меня. Сколько еще я должен терпеть их, сколько носить их!” — восклицает автор одного из гностических текстов, “Гимна жемчужине”.
Для гностиков и весь материальный мiр, и человеческая телесность во всех ее проявлениях были чем-то невыносимо отвратительным, чем-то, от чего надлежало освободиться ради чисто духовного спасения. Гностицизм, таким образном, был религией отрицания и бегства — “мы чужие в материальном мiре”, и не случайно образ “чужеземца” проходит через всю гностическую литературу.
Стоит ли вспоминать сейчас об этих древних еретиках? Увы, да. Хотя гностицизм был осужден и отвергнут Церковью, гностические настроения склонны вновь и вновь возникать в сознании верующих. Для этого есть определенные причины — нам не слишком хорошо в этом мiре, а тела часто являются для нас источником немощи, боли и неуместных желаний. Поэтому важно не сделать гностической ошибки — и понять, что именно апостол называет “мiром”.
Святой Иоанн указывает, что характеризует этот мiр: Ибо все, что в мiре: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мiра сего (1 Ин. 2, 16). “мiр”, который мы призваны не любить,— это не люди, не материя, не тварный мiр как таковой, это определенная система ценностей и взглядов. Это отношение к жизни, которое выше всего ценит удовольствия (“похоть плоти”), приобретения (“похоть очей”) и социальный статус (“гордость житейская”). Именно этот мiр нам заповедано не любить — потому что любить одновременно его и Бога невозможно. Но нам заповедано любить людей, которые живут в этом мiре, людей, потерявшихся и обманувшихся, людей, которые нуждаются в спасительной истине Православия.
Кто побеждает?
Итак, между Церковью Христовой и “мiром сим” существует конфликт, духовная война. И, как это бывает в ходе боевых действий, нам очень важно знать сводки с фронта — как развиваются события? Иногда складывается впечатление, что Церковь — это отступающая армия, в лучшем случае — гарнизон осажденной крепости, что бои, которые она ведет, могут носить только чисто оборонительный характер — если речь вообще идет о боях, а не о паническом бегстве. Но в Новом Завете мы находим совсем другое — Христос победил мiр. Христиане, через свою веру, также побеждают мiр. Как говорит апостол, ибо всякий, рожденный от Бога, побеждает мiр; и сия есть победа, победившая мiр, вера наша. Кто побеждает мiр, как не тот, кто верует, что Иисус есть Сын Божий? (1 Ин. 5:4-5).
Непосредственный участник битвы, как правило, не может понять, как развиваются события и на чью сторону склоняется победа. Все, что он видит,— это маленький участок битвы перед собой; как развивается сражение в целом, знает только полководец, который в состоянии окинуть взглядом поле битвы полностью. Господь говорит, что Он победил мiр — значит, так оно и есть. Вспомним контекст, в котором эти слова звучат в Евангелии. Господь беседует с ближайшими учениками перед тем, как идти на муку и смерть. О какой победе можно тут говорить? Вскоре Он будет подвергнут издевательствам, истязаниям и примет лютую смерть под насмешки Своих врагов, а тогдашний мiр — мiр Римской империи — этого просто не заметит.
На величайшее событие в человеческой истории — Воскресение Господа — тогдашний мiр просто не обратил внимания. Реакция римского чиновника Феста на проповедь Евангелия и вызванные этой проповедью споры сегодня кажется невероятной: Обступив его, обвинители не представили ни одного из обвинений, какие я предполагал; но они имели некоторые споры с ним об их Богопочитании и о каком-то Иисусе умершем, о Котором Павел утверждал, что Он жив (Деян. 25: 18-19). Фесту и в голову не могло прийти, что через несколько столетий сам римский император, могущественнейший на земле человек, склонится перед Тем, кого Фест равнодушно упоминает как “какого-то Иисуса умершего”.
Иногда Евангелие кажется проигравшим, и нередко — обреченным, множество голосов — начиная с античного автора Цельса и его “правдивого слова” — предрекают ему скорое исчезновение. Многие еще помнят огромные лозунги на стенах домов — “Победа коммунизма неизбежна” — и безапелляционно провозглашаемое “неизбежное отмiрание религиозных пережитков”.
Но, несмотря ни на что, Евангелие уже две тысячи лет проповедуется “всем народам”, люди приходят к покаянию и вере, грешники благодатью Божией преобразуются в святых, сыны погибели обращаются в сынов света, Христос побеждает в душах множества людей — и Он неизбежно победит в масштабах всего мiроздания. Да, перед концом человеческой истории тучи сгустятся, зло и богопротивление переживет свое последнее временное торжество — только затем, чтобы быть сокрушенным уже окончательно и навсегда.
На Голгофе Господь одержал решающую победу над силами зла; как говорит апостол, отняв силы у начальств и властей, властно подверг их позору, восторжествовав над ними Собою (Кол. 2:15). Православные христиане живут не в тени поражения — но в тени победы, победы, которая торжественно провозглашается на пасхальной Литургии: “Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав”.
Отвоевание
Приведем пример из европейской истории. В истории Испании известен длительный период, носящий название “реконкисты” — буквально “отвоевания”, постепенного возвращения земель, ранее оказавшихся под властью мавританских завоевателей, под скипетр христианских королей. Миссию Церкви в мiре можно назвать “духовной реконкистой”, отвоеванием для Бога того, что принадлежит Ему по праву — душ людей, которых Он создал для вечной жизни.
Весь сотворенный мiр принадлежит Богу; именно Он создал его и поддерживает в бытии. “Князь мiра сего” — мятежник, который потерпел поражение и будет окончательно изгнан. Христос есть Спаситель мiра, а не Спаситель от мiра; спасение есть не эвакуация, а освобождение.
Поэтому Господь не говорит “прячьтесь”. Он говорит “идите”. И сказал им: идите по всему мiру и проповедуйте Евангелие всей твари (Мк. 16:15). Первые христиане оказались в мiре, который был едва ли благочестивее и моральнее современного; однако они не бежали и не прятались — они шли и проповедовали Евангелие. И это принесло плоды, которым современные историки не устают удивляться,— Церковь быстро росла, пока не превратилась из немногочисленной и никому не известной группы верующих где-то на окраине Римской империи в силу, определившую ход европейской и мiровой истории. Как говорит Писание: Дети! вы от Бога, и победили их; ибо Тот, Кто в вас, больше того, кто в мiре (1 Ин. 4, 4).
Поэтому нам нужно задаваться не вопросом, как нам спрятаться от мiра и спрятать от него наших детей, а вопросом другим: как нам явить мiру победу Христа, как обратить к вере наших ближних, как воспитать детей так, чтобы не мiрские люди служили им соблазном, но они сами служили мiрским людям привлекательным примером. Спрятаться, оградиться все равно не получится — невозможно не прийти соблазнам (Лк. 17:1). Но можно — как это заповедано — быть солью и светом. Пример этого показывает монашество: на поверхностный взгляд может показаться, что оно воплощает именно тенденцию к бегству, но только на поверхностный. Монахи — и монастыри — сделали для завоевания мiра для Христа больше, чем кто бы то ни было. Монастыри были светильниками мiру — множество мiрских людей приходили в них, чтобы получить совет, наставление и помощь. Самые дикие места преображались упорным трудом монахов, а обители становились центрами просвещения, накопления не только духовных, но и мiрских знаний.
И сегодня мы стоим перед задачей духовного отвоевания России, надолго попавшей под власть безбожия и переживающей теперь его последствия. Не бегства, не самоизоляции, но именно отвоевания.
Вспомним замечательные слова святого Иоанна Златоуста из его “Бесед на Евангелие от Матфея”. Рассуждая о словах Господа Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века. Аминь (Мф. 28:19-20), святой отец говорит:
“Он повелевает возвестить по всей вселенной Его учение, которое сокращенно вручил им вместе с заповедью о крещении. Но так как Он заповедал им дело великое, то, ободряя их сердца, сказал: Се, Я с вами во все дни до скончания века. Не видишь ли опять силы Его? И не видишь ли притом, с каким снисхождением Он говорит это? Не с ними только будет находиться, говорит Он, но и со всеми теми, которые после них будут веровать. Апостолы не могли пребыть до скончания века; но Он говорит ко всем верным, как бы к одному телу. Не говорите Мне, сказал Он, о препятствиях и трудностях: с вами Я, Который делаю все легким! Это и в Ветхом Завете говорил Он часто пророкам: Иеремии, когда тот указывал на юность свою; Моисею и Иезекиилю, отказывающимся, Он говорил: “Я с вами”. То же самое и здесь говорит ученикам Своим”.
Христос победил мiр греха и неправды; Он искупил мiр как творение Божие. Мы призваны сражаться, как добрые воины Иисуса Христа (ср.: 2 Тим. 2:3) — не сомневаясь в Его окончательном торжестве.
Сергей Худиев
Православие.ru
«Первые христиане оказались в мiре, который был едва ли благочестивее и моральнее современного; однако они не бежали и не прятались — они шли и проповедовали Евангелие. И это принесло плоды, которым современные историки не устают удивляться,— Церковь быстро росла, пока не превратилась из немногочисленной и никому не известной группы верующих где-то на окраине Римской империи в силу, определившую ход европейской и мiровой истории».
Здесь только умалчивается о том, что первые христиане не только проповедовали, но и умирали за свою проповедь, потому что мiр их не принимал. А когда Церковь превратилась «в силу, определившую ход европейской и мiровой истории», некоторые из них предпочли удалиться в пустыню.
И всё-таки, прп.Иоанн Лествичник писал, что отречение от мира должно быть полным и решительным, «отвержение естества, для получения тех благ, которые выше естества», т.е. противопоставляет «естественное» ради «сверхъестественного». Нет здесь противоборства естественному, но преображение (точнее сублимация) естественной свободы как начало подвига, а окончание — обретение бесстрастия. «Безмолвие ищет уединения»; «Мiр есть плотское устроение и мудрование плоти» (прп.Исаак Сирин). Так возможен ли монастырь в миру? И свт.Иоанну Златоусту немало «досталось» от мiра. Особенно вызывают смех «обвинения» в его адрес на соборе. Мне кажется, что фронт-линия принадлежит приходским священникам. Именно они в первую очередь подлежат осуждениям со всех сторон и не потому ли канонизированных в их лике так мало?