Тимур Давлетшин. Уранополитизм против православного патриотизма

Мно­гим из­вест­но имя за­ме­ча­тель­но­го под­виж­ни­ка-мис­си­о­не­ра у­би­ен­но­го от­ца Да­ни­ила Сы­со­ева. Зас­лу­ги его в де­ле про­по­ве­ди Хри­ста труд­но пере­о­це­нить. Од­нако зна­ком­ство с его у­че­ни­ем — так на­зы­ва­е­мым урано­по­ли­тиз­мом — вы­зы­ва­ет очень серь­ез­ные не­до­у­ме­ния. Это у­че­ние, о­со­бен­но пос­ле тра­ги­чес­ко­го убийс­тва от­ца Дани­ила, вдруг ста­ли ак­тив­но по­пу­ля­ри­зи­ро­вать и про­дви­гать: появилось немало последователей этого учения, именующих себя «уранополитами».

Что же такое «уранополитизм»? Сам отец Даниил Сысоев дает такое определение:

«Уранополитизм — это (от греч. uranos — небо, polis — город) учение, утверждающее главенство Божественных законов над земными, примат любви к небесному Отцу и Его Небесному Царству над всеми естественными и греховными стремлениями человека. Уранополитизм утверждает, что главным родством является родство не по крови или стране происхождения, а родство во Христе. Уранополитизм утверждает, что христиане не имеют здесь вечного гражданства, но ищут будущего Царства Бога и потому не могут ничему на земле отдавать своего сердца. Уранополитизм утверждает, что в смертном мире христиане — странники и пришельцы, а их родина на небе»^[1].

На первый взгляд, это обычное христианское учение. Для чего же отец Даниил ввел этот термин? Он отвечает так:

«Оно совершенно четко проводит грань между православным христианством и патриотическим “христианством”, отделяет православную веру и от национализма, и от космополитизма, и от либерализма»^[2].

Но что такое «патриотическое “христианство”», от которого нужно держаться подальше обычному христианину? Если речь идет о том, что зачастую некоторые православные христиане подменяют христианскую веру патриотической идеологией, Божие — кесаревым, то, конечно, от таковых нужно отличаться (хотя и необязательно выдумывать новый термин). Однако в дальнейшем из чтения статей отца Даниила выясняется, что патриотизм есть вообще нечто якобы чуждое христианству.

В своей небольшой статье «Патриотизм и христианство — внутреннее противоречие» отец Даниил заявил следующее:

«Тут патриоты мне написали: “Православные полностью согласны с уранополитами относительно Отечества Небесного и расходятся относительно Отечества земного”. Но мне тут непонятна одна вещь. Как патриоты могут быть согласны с уранополитами в отношении к Отечеству Небесному? Разве они действительно чувствуют себя на Земле странниками и пришельцами и помнят, что здесь они только в гостинице?.. Не заповеданный Богом патриотизм как служение стране не требуется христианину, вовсе не помогает ему идти к Богу, не учит любви ко всем людям — безразлично какого государства они подданные.

Напротив, эта идеология просто мешает человеку исполнять евангельские заповеди, она привязывает к тленной земле и заставляет забыть о небе. Еще раз повторюсь, что чувство, что место, где ты родился, тебе нравится, — для спасения безразлично. Это просто дело вкуса. Но превращать вкусовые пристрастия в добродетель — это значит удалять себя от Бога Небесного. Это иудеи ждали Мессию, который даст им царство земное, а потому и отвергли истинного Царя Небесного. И Сам Христос запретил служить двум господам (Мф. 6: 24), и повелел сокровища собирать на небесах, чтобы там было наше сердце (Мф. 6: 19—21). Да я собственно не понимаю, во-первых, на кой я должен отдавать свое сердце тому, что умрет раньше меня, а во-вторых, зачем той стране, где я странствую, мое сердце?»^[3]

В другой своей статье из «Живого журнала» — «О словах святителя Филарета» — отец Даниил пишет: «Нет такой заповеди, что любить земную родину, но есть прямая заповедь почитания и покорности властям… Писание и Предание (то, чему учили все, всегда и повсеместно) не признает в принципе двойной родины у христиан. У нас есть одна Родина — небо, и есть гостиница, где мы сейчас странствуем… А что касается православных патриотов, которые желают служить двум господам, то про них сказал апостол Иаков: человек с двоящимися мыслями нетверд во всех путях своих (Иак. 1: 8)»^[4].

Итак, из этих двух статей отца Даниила Сысоева следует, что христианский патриотизм, по сути, несовместим с христианством. Нельзя служить Отечеству земному и Богу одновременно, это значит — служить двум господам. Эта мысль сильно удивила меня. Во-первых, второй господин в Евангелии от Матфея — мамона, бог богатства, не имеющий никакого отношения к патриотизму, и Спаситель в этом месте изобличает стяжательство и стремление к роскоши, а никак не служение Отечеству. Я думаю, что большинство православных христиан понимают разницу между бескорыстным служением Отечеству и служением мамоне. И апостол Иаков под человеком с двоящимися мыслями подразумевал вовсе не патриотов, а тех, кто просит у Бога, сомневаясь.

Во-вторых, мне непонятно, почему человек, который любит свою земную Родину (Россию, Грузию, Сербию…), не может чувствовать себя странником и пришельцем на Земле и стремиться к Небесному Царству? И множество православных святых не видело никакого противоречия между любовью к Отечеству и любовью к Богу. К примеру, о любви к Отечеству говорили такие святые, как святитель Игнатий (Брянчанинов) — в письмах к Н.Н. Муравьеву-Карскому, святитель Филарет Московский, святитель Иннокентий Херсонский, святой Николай Японский, священномученик Иоанн (Восторгов) — он был вообще апологетом патриотизма, который подвергался поруганию в предреволюционные времена, — и многие другие. Неужели все они были идолопоклонниками или, скажем так, недохристианами?

Вообще я заметил, что, говоря об Отечестве, отец Даниил подразумевает место жительства, территорию, тогда как патриотизм подразумевает любовь не к земле (хотя отчасти и это), а в большей степени к собственному народу, эту землю населяющему (у того же апостола Павла слово «отечество» употребляется в обоих значениях). И когда, к примеру, святитель Димитрий Ростовский называет князя Димитрия Донского славным защитником Русской земли, он подразумевает то, что князь Димитрий защитил именно народ, эту землю населяющий. В «Основах социальной концепции РПЦ», принятых на Архиерейском Соборе 2000 года, патриотизм рассматривается как одна из форм служения ближнему, а никак не служение земле как территории. Но отца Даниила этот соборный документ не устраивает:

«ОСК в этом пункте крайне нетрадиционный документ. Наряду с явным исповеданием уранополитизма там есть странные и не основанные на Откровении требования к христианам, которые, будучи применены буквально, должны привести к массовой деканонизации святых (уж трех святителей точно)»^[5].

Почему эти «требования к христианам», которые провозглашены в ОСК, должны привести к «массовой деканонизации святых», я не понял. Но вообще отец Даниил, на мой взгляд, совершенно ошибочно понимает некоторые цитаты святых отцов как антипатриотические.

Приведу пример. Отец Даниил приводит «антипатриотическую» цитату одного из трех святителей — святого Григория Богослова. Из «Слова 33» он цитирует следующий отрывок:

«У всех одно отечество — горний Иерусалим, в котором скрыта жизнь наша. У всех один род, и если угодно смотреть на дольнее — это прах, а если на высшее — это дыхание, к которому мы стали сопричастны, которое заповедано нам хранить и с которым должно предстать на Суд и дать отчет в соблюдении горнего нашего благородства и образа. Поэтому всякий благороден, кто сохранил это дыхание добродетелью и стремлением к Первообразу, и всякий не благороден, кто осквернил его пороком и принял на себя чужой образ — образ Дракона. Земные же эти отечества и породы суть только забава нашей временной жизни и лицедейства. Ибо и отечеством именуется то, что каждый украл или насилием, или собственным бедствием и где все одинаково странники и пришельцы, сколько бы мы ни играли названиями»^[6].

Эта столь любимая уранополитами цитата (весьма урезанная, кстати) на самом деле вовсе не является аргументом против православного патриотизма. Если прочитать «Слово 33» целиком и вникнуть в его смысл, то обнаруживается нечто совсем другое. Там же святой Григорий пишет:

«В таких-то мыслях и по таким-то причинам пришел к вам я — человек малый, имеющий незнатное отечество, и пришел не по своей воле, не по собственному вызову, как многие ныне рвутся в предстоятели, но призванный, принужденный и покорившийся страху и Духу»^[7].

Так какое «незнатное отечество» было у гражданина великой империи? Причем отечество, отличное от отечества ариан (тоже граждан Византии), с которыми полемизирует святитель Григорий. Под незнатным отечеством святитель Григорий имел в виду не Византию, а город, в котором он сам жил:

«Говорят, у тебя город мал, и не город, а пустое, скучное и малолюдное селение. Но если это худо, наилучший, то здесь я более пострадал, нежели сам действовал. И ежели терплю не по своей воле, то я несчастен (пусть это будет сказано), а ежели терплю добровольно, то я философ. Что ж это за обвинение, ежели никто не порицает дельфина за то, что живет не на суше, и вола за то, что водится не в море, и угря за то, что он животное земноводное? — А у нас, говоришь, есть стены, и зрелища, и конские ристалища, и царские дворцы, красота и величие портиков… многолюдное торжище, волнующийся народ, похваляемое собрание мужей благородных. Но почему не говоришь о выгодах местоположения, о том, что суша и море как бы спорят друг с другом, кому из них больше принадлежит город, и своими дарами обогащают этого царя городов?.. А меня вводил в заблуждение Самуилов Армафем (1 Цар. 1: 1) — это малое отечество великого, вводил тем, что не обесчестил собой пророка и стал знаменитым не столько сам по себе, сколько через него, не послужил ему препятствием и быть посвященным Богу до рождения, и пророчествовать, провидя задолго перед тем (Ис. 41: 26) даже не это одно, но помазывать царей и священников и судить тех, которые происходили из знатных городов…»^[8].

Мысль святителя — утверждение равенства всех людей перед Богом, независимо от того, богатый человек или бедный (в цитируемом отцом Даниилом и прочими уранополитами урезанном отрывке пропущена мысль о равенстве бедняков и богачей), знатный или незнатный, столичный житель или провинциал (ариане, с которыми полемизирует святитель, судя по всему — столичные жители или жители других «знатных» городов, в отличие от святителя Григория). Как я уже сказал выше, слово «отечество» имеет два значения — территорию рождения и проживания и народ, к коему ты принадлежишь. Поэтому русские святые (к примеру, священномученик Иоанн (Восторгов) или святитель Николай Японский), равно как и «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви» рассматривают христианский патриотизм как одну из форм служения ближнему. Святитель Григорий же подразумевает под словом «отечество» в данном контексте территорию (причем даже не Византийской империи, хотя это и неважно, а своего «малого города»), а не народ. И это не единственная неправильно понятая отцом Даниилом и прочими уранополитами святоотеческая цитата.

Негативное отношение к патриотизму христиан у отца Даниила проявляется и в совершенно ином, чем у большинства православных, отношении к подвигу наших солдат в Великой Отечественной войне. В статье «Уранополитические оценки истории» он дает такую оценку событиям той войны: «Бесконечные споры на тему, кто прав, а кто не прав в той или иной исторической ситуации, связаны с тем, что не существует общепринятых норм оценки исторических событий. Если высшая ценность — белая раса, то во Второй мировой войне прав Гитлер, а если интересы мирового пролетариата и коммунистического интернационала — то СССР»^[9].

То, что нацисты напали на нашу страну и советские солдаты защищали свою Родину, свои семьи, почему-то для отца Даниила — не критерий. Очевидно, он считал, что наши солдаты в этой войне защищали безбожный сталинский режим, а не своих жен, матерей и детей. Соответственно различно и наше отношение к предательству генерала Власова. Для меня (и большинства православных христиан нашей страны, по крайней мере) его поступок однозначно является предательством, причем независимо от мотивов, которыми он руководствовался (сейчас кое-кто пытается обелить его, представить как идейного борца со сталинизмом). У отца Даниила (и его наиболее горячих последователей) иная точка зрения: «…согласно Библии, государственная измена не включена в список грехов. Так что обвинять Власова в предательстве с точки зрения Библии неправомерно. Мы знаем, что Бог наградил Раав блудницу именно за то, что она изменила своей родине — Иерихону. И Писание ставит ее в качестве примера веры (Евр. 11: 31). Иеремия был с точки зрения патриотов вообще страшным преступником. Он предлагал солдатам воюющего государства сдаваться в плен, за что его и бросили в яму. Но Бог был на его стороне, а не на стороне патриотов. Христос не одобрил освободительной войны евреев против Рима. А апостол Павел не стеснялся апеллировать к оккупантам против своего родного правительства. Преподобный Сергий предлагал князю заплатить дань, а не воевать»^[10].

Я вполне допускаю ситуацию, в которой христианину нужно сделать выбор между правдой Божией и собственным Отечеством, однако в данном случае я считаю слова отца Даниила некорректными. И слово «предательство» недопустимо по отношению к названным им библейским персонажам, за исключением разве что Раав, укрывшей еврейских разведчиков (правда, тогда бы нам пришлось сравнить Гитлера с Иисусом Навином). Но случай с Раав — это совершенно особый случай. Войны, которые вел Иисус Навин, — это были войны Бога, чего мы никак не можем сказать о Гитлере. Раав это было открыто, и потому она приняла сторону Израиля и тем самым — Бога.

А определив пророка Иеремию в изменники родины, отец Даниил просто-напросто принял точку зрения противников пророка, обвинявших его в том, что он не благоденствия желает народу сему, а бедствия (Иер. 38: 4), что на самом деле было неправдой. Пророк Иеремия любил свой народ и желал ему только блага. И то, что он призывал израильтян не сражаться с Навуходоносором, объясняется не только тем, что он выполнял волю Бога, но и тем, что сопротивление могло только повредить Израилю, что и произошло. Если бы Израиль покорился Навуходоносору, то все бы обошлось, а так он был наказан за сепаратизм (ведь до этого Израиль сам, добровольно, признал власть Вавилона). То есть пророк Иеремия, в отличие от его противников — оголтелых сепаратистов, был самым настоящим патриотом, который не хотел приносить народ в жертву национальному честолюбию. О том, что пророк любил свой народ, пусть и отступивший от Бога, свидетельствует «Плач Иеремии», в котором он оплакивает участь своего народа. К тому же не следует забывать, что Иеремия, в отличие от Власова и прочих коллаборационистов, разделил участь своего народа, а не стал приспосабливаться к завоевателям.

Так же неуместно упоминание апостола Павла при апологии предательства Власова. (Прошу простить, что здесь и в дальнейшем придется прибегать к предложенным отцом Даниилом, с нашей точки зрения, некорректным сравнениям). По логике отца Даниила и его последователей — уранополитов (я имел честь полемизировать с ними) получается, что апостол Павел — такой же коллаборационист, как Власов. Между тем ситуация совершенно противоположная. Апостол Павел потребовал суда Кесаря как римский гражданин. Ничего предательского в этом не было. Кроме того — и это самое главное: коллаборационизм, предательство подразумевают сотрудничество с врагом в ущерб своему государству (или народу, поскольку своего государства у евреев в ту пору уже не было). Мы не только не знаем фактов того, что апостол Павел возглавлял какие-то воинские соединения, воюющие против евреев, но и вообще не знаем о том, чтобы он как-то сотрудничал с Римом в ущерб израильском народу. Наоборот, как свидетельствует история, именно враждебные своим соплеменникам (таким же евреям) апостолам Павлу и Петру иудеи использовали римлян против этих апостолов. То есть, по сути, коллаборационистами оказываются как раз противники апостола Павла, а не сам Павел.

Еще более меня удивило, что в числе примеров «оправданного предательства» в указанной статье отца Даниила прозвучало имя преподобного Сергия Радонежского: «Преподобный Сергий предлагал князю заплатить дань, а не воевать». Что на это сказать? Во-первых, Власов, в отличие от преподобного Сергия, как раз предлагал советским солдатам воевать, только на стороне противника. Во-вторых, просьба святого Сергия откупиться ничуть не отвергает патриотизма преподобного. Он просто не хотел, чтобы гибли русские люди. Я уж не говорю о том, что преподобный Сергий все же благословил князя Димитрия на битву. Обратимся к источнику, откуда вообще взялась эта информация о том, что преподобный Сергий предлагал князю Димитрию откупиться. Судя по всему, это — «Повесть о Куликовской битве»:

«И он [преподобный Сергий Радонежский] велел принести освященную воду, и по окончании трапезы благословил крестом великого князя, и окропил его святой водой, и сказал ему: “Почти дарами и почестями нечестивого Мамая. Пусть Господь, увидев твое смирение, вознесет тебя, а его неукротимую гордость низвергнет”. Тот же сказал: “Я все это сделал для него, отче, но он еще больше возгордился”. А преподобный сказал ему: “Если это так, ждет его непременная гибель и забвение. Тебе же от Господа Бога и Пречистой Его Матери и всех святых Его — помощь, милость и слава”»^[11].

Святые Сергий Радонежский и Дмитрий Донской. Автор: священник Сергий Симаков

Мы видим отсюда, что и сам князь Димитрий тоже хотел сначала откупиться, но лишь столкнувшись с непреклонностью Мамая, решил дать ему бой, в чем преподобный Сергий его и поддержал. Исходя из логики отца Даниила, не причислим ли мы и славного защитника Земли Русской (как именует святого князя Димитрия Донского святитель Димитрий Ростовский) так же к изменникам Родины?

Самого Спасителя отец Даниил тоже привел как пример, оправдывающий предательство: «Христос не одобрил освободительной войны евреев против Рима». Не одобрил, да. Но осуждения вроде бы тоже не прозвучало. Если я ошибаюсь, пусть читатель поправит меня. То, что Он уклонился от участия в национально-освободительной войне, — факт. И это вполне логично: Его миссия в мире была совсем другой. К тому же попытка зелотов свергнуть иго римлян кончилась для иудеев весьма трагично — она была заведомо обречена на поражение. По-моему, Власова следует сравнить совсем с другим (отрицательным) евангельским персонажем, в чем я вполне согласен с решением Собора 1943 года (об этом — ниже).

Конечно, это вовсе не означает того, что отец Даниил одобряет поступок Власова. В конце статьи он пишет: «Он [Власов] был в трагическом тупике, и его союз с нацизмом был неправым делом, так же как неправым делом был союз Деникина с коммунизмом. Это та беда и трагедия, которая выросла из обольщения социалистическими соблазнами. И тут важно осудить не просто поступок, а ту преступную идеологию социализма, которая в двух очень похожих формах принесла страшную беду человечеству»^[12].

То есть получается, что неправым делом был только союз с нацистами, а вот если бы на месте плохих нацистов были «хорошие» американцы, то ничего плохого? Но мне интересно другое. О каком таком «союзе Деникина с коммунизмом» идет речь? Генерал Деникин отказался сотрудничать с нацистами и повел идеологическую борьбу против коллаборационизма, раскрывая русским белоэмигрантам истинные цели нацистов относительно России. Но разве белый генерал выступал в поддержку коммунизма? К советской власти он до конца своих дней относился отрицательно, хотя и радовался успехам Красной армии во Второй мировой войне. Кстати, он выступил с письмом к генералу Эйзенхауэру, в котором резко осудил выдачу пленных власовцев Советам. То есть в рядовых солдатах-власовцах он все же видел своих, русских людей и жалел их. Письмо к генералу Эйзенхауэру характеризует Деникина как настоящего христианина, а не только русского патриота. Неужели его идеологическая борьба с коллаборационизмом и нацизмом явилась для отца Даниила неправым делом?

Вообще логика отца Данила понятна — ведь у власти в России стояли безбожники, и народ, находящийся под их управлением, очевидно, отец Даниил считал таковым же в большинстве. Между тем, по данным переписи 1937 года, около половины граждан Советской России считали себя православными. И не следует также забывать, что Русская Православная Церковь в лице митрополита Сергия (Страгородского), Патриаршего местоблюстителя, призвала свою паству к защите Отечества. Отношение Русской Церкви к Великой Отечественной войне очень хорошо отражено в проповеди святого Луки (Войно-Ясенецкого):

«Сердца нацистов и их приспешников смердят пред Ним дьявольской злобой и человеконенавистничеством, а из горящих сердец воинов Красной армии возносится фимиам беззаветной любви к Родине и сострадания к замученным немцами братьям, сестрам и детям»^[13].

Уранополиты, выступая против православных патриотов, утверждают, что те делят людей на «своих» и «чужих». Это обвинение несправедливо. То, что мой народ мне ближе, еще не значит, что остальные — чужие. Ведь и моя родная сестра или жена мне ближе, чем соседка, и заботиться я должен в первую очередь о своей семье. Означает ли это, что я делю людей на «своих» и «чужих»? А вот уранополиты, утверждающие вроде бы правильную мысль о том, что духовное родство важнее кровного, действительно грешат таким делением. Вот что писал основатель идеологии уранополитизма отец Даниил Сысоев: «Господь дал нам четкий критерий того, что для нас свой, — это свои по вере. Вот христиане для нас родные, вне зависимости от их цвета кожи и языка, на котором они говорят. А нехристиане для нас чужие…»^[14].

По-моему, Господь дал нам не совсем тот критерий, о котором говорит отец Даниил Сысоев. Всем известна притча о милосердном самарянине. Святитель Иоанн Златоуст (которого уранополиты тоже записали в свои ряды) приводит ее в своем «Слове о проклятии» и присовокупляет к ней: «Не священника, не левита назвал Он ближним, но того, кто, по учению, был отвержен от иудеев, то есть самарянина, чуждого, во многом богохульствовавшего; этого одного Он назвал ближним, потому что он оказался милостивым»^[15].

То есть самарянин, по справедливому замечанию святителя Иоанна Златоуста, вовсе не был своим по вере. Но именно он, в отличие от «своих по вере» левита и священника, оказался ближним для пострадавшего от разбойников. Притча эта вовсе не обличает патриотов (если мы не имеем в виду крайние, уродливые формы патриотизма), а обличает как раз уранополитов, считающих чужими всех иноверцев. Ближний — не чужой, даже если он и не «свой по вере».

Заслуги отца Даниила Сысоева в деле христианской проповеди очень велики, и у меня нет никаких сомнений в том, что отец Даниил сейчас пребывает на небесах вместе со святыми. Однако, ценя его миссионерский подвиг, я все же смею усомниться в ценности его концепции уранополитизма. Знакомство русского общества с уранополитической концепцией этого довольно популярного церковного публициста действительно может очень сильно повредить делу церковной миссии — тому делу, которому сам отец Даниил посвятил свою жизнь. То, что Небесное Отечество важнее Отечества земного (в чем на самом деле вовсе не сомневаются патриотично настроенные православные христиане), не должно означать, что служение Отечеству надо приравнивать к идолопоклонству. Борясь с подменами и перекосами, вовсе не следует впадать в крайность.

Тимур Давлетшин
Православие.ru