Тимур Давлетшин. Иерей Даниил Сысоев и нестяжатели

Мно­гие чи­та­те­ли уже зна­ко­мы с мо­ей кри­ти­кой т. н. ура­но­по­ли­тиз­ма (не­бес­но­го граж­дан­ства), уче­ния, ос­но­во­по­лож­ни­ком ко­то­ро­го явил­ся уби­ен­ный иерей Да­ни­ил Сы­со­ев. Ны­неш­няя моя ста­тья вызва­на про­чте­ни­ем од­ной из его про­по­ве­дей, ка­за­лось бы, не свя­зан­ной с ан­ти­па­т­ри­о­тиз­мом (хо­тя на са­мом де­ле ура­но­по­ли­тизм во­все не сво­дит­ся к од­но­му только ан­ти­па­т­ри­о­тиз­му). Я имею в ви­ду про­по­ведь от­ца Да­ни­и­ла «День па­мя­ти пре­по­доб­но­го Ио­си­фа Во­лоц­ко­го».

В этой проповеди отец Даниил говорит: «Многие считают, что Церковь не должна иметь своего имущества, но такая позиция „нестяжательности“ ничего общего с нестяжательностью преподобных не имеет, а имеет общее с жидовствующими. Именно жидовствующие говорили, что у Церкви не должно быть никакого имущества, ни деревень, ни земли, Она не должна иметь ни имущества, ни денег. В Церкви должно быть все бесплатно. Она должна все всем раздавать и ничего ни от кого не брать. За этой идеологией стоит желание врагов Церкви устранить Её из всех сфер жизни общества и запереть Её в самой себе в виде некой замкнутой секты. Иосиф Волоцкий выступал за то, чтобы монастыри при внутреннем жестком уставе были богатыми для того, чтобы исполнять возложенную на них Христом роль — роль просветителей. Именно по его инициативе и инициативе святителя Геннадия Новгородского Библия впервые была переведена на русский язык. Иосиф Волоцкий написал первый учебник догматики. Он являлся духовным отцом и вдохновителем одного из знаменитых и ярких иконописцев Русской Церкви — Дионисия»^[1].

Сие утверждение убиенного иерея, кандидата богословия, чьи книги массово продаются в церковных лавках, вызвало у меня большое недоумение.

Не совсем ясно, кого имел в виду отец Даниил, говоря о том, что «многие считают, что Церковь не должна иметь своего имущества». Кто эти многие? Если воинствующие атеисты, то тут, конечно, ничего общего с нестяжательностью преподобных. Еще более загадочной выглядит его мысль о том, что «Именно жидовствующие говорили, что у Церкви не должно быть никакого имущества, ни деревень, ни земли, Она не должна иметь ни имущества, ни денег. В Церкви должно быть все бесплатно. Она должна все всем раздавать и ничего ни от кого не брать». Если у Церкви нет даже денег, то с чего она должна раздавать? Вряд ли даже жидовствующие могли толкать такие идеи. Хотя безусловно, богатства Церкви, а еще более – любостяжательность некоторых (или даже многих) духовных лиц была, есть и будет поводом для антицерковной проповеди сектантов разного толка. К примеру, до появления жидовствующих существовало еретическое движение т. н. стригольников, обвинявших Церковь в симонии. Но как бы то ни было, в «Просветителе» преподобного Иосифа Волоцкого (который отец Даниил и назвал первым учебником догматики) ничего не сказано об этом. Никакой полемики по поводу церковных богатств с жидовствующими преподобный Иосиф не вел. Хотя, наверное, жидовствующие тоже как-то педалировали тему с церковными богатствами.

Зато нам известна полемика преподобного Иосифа Волоцкого по поводу монастырских имений (именно монастырских имений, а не богатства Церкви вообще). И она велась с заволжскими старцами, последователями преподобного Нила Сорского, а вовсе не с жидовствующими. Именно последователи преподобного Нила считали, что у монастырей не должно быть «ни деревень, ни земли» (с зависимыми крестьянами, между прочим). Ведь, по сути, монастыри нередко выступали в роли неких коллективных помещиков, эксплуатирующих труд зависимых крестьян. Игнорирование сего факта и сведение этой проблемы к борьбе с жидовствующими очень странно для кандидата богословия.

Кстати, возвращаясь к жидовствующим и «Просветителю» преподобного Иосифа Волоцкого. В «Слове одиннадцатом» («Против ереси новгородских еретиков, хулящих иноческое житие») «Просветителя» у преподобного Иосифа содержится блестящая апология иноческого жития вообще, а о монастырских имениях, вообще богатстве, — ни слова.

О нестяжателях. Есть такой замечательный памятник литературы того периода — «Письмо о нелюбках». Автор — явный иосифлянин, сторонник преподобного Иосифа Волоцкого (по мнению историков, автором является Досифей Топорков). Письмо сие явно тенденциозно, полностью ему доверять, я думаю, не следует, но кое-какие факты в нем отражены. И главный факт — то, что полемика нестяжателей началась именно с преподобного Нила Сорского, а вовсе не с его нелюбезного некоторым православным авторам ученика старца Вассиана Патрикеева. И никакие жидовствующие здесь ни при чем.

Автор «Нелюбок» сообщает:

«И егда совершися собор о вдовых попех и диаконах, и нача старец Нил глаголати, чтобы у монастырей сел не было, а жили бы чернецы по пустыням, а кормили бы ся рукоделиием: а с ним пустынники Белозерские. И сие слышав Игумен Иосиф нача им вопреки глаголати, приводя на свидетельство святого преподобного Феодосия, общему житию начальника, и святого преподобного Афанасия Афонского и святых преподобных отец Антония и Феодосия Печерских чудотворцев, и иных многих монастырей, еже у них села. Таж и се глагола: аще у монастырей сел не будет, како честному и благородному человеку постричися? И аще не будет честных старцев, отколе взяти на Митрополию, или Архиепископа, или Епископа и на всякия честные власти? А коли не будет честных старцов и благородных, ино веры будет поколебание. То первая нелюбка!»^[2]

Лично у меня большие сомнения вызывает аргументация преподобного Иосифа Волоцкого в этом памятнике. Сильно подозреваю, что автор «Нелюбок» приписал ему свои собственные мысли. Потому что строгий подвижник и выдающийся богослов того времени преподобный Иосиф наверняка в качестве аргументов привел что-то посущественней, чем заботу о «честных и благородных человеках», желающих постричься в монахи. Почему для того, чтобы вступить им на этот подвиг, их должны обеспечивать зависимые крестьяне? Кстати, по иронии, главным оппонентом преподобного Иосифа явился ученик преподобного Нила — Вассиан Патрикеев, бывший знатный и заслуженный воевода, князь из рода Гедиминовичей. Куда уж благороднее?

Но все же главное в письме отражено — первым против монастырских стяжаний выступил именно преподобный Нил Сорский. И белоезерские пустынники его поддержали. Нестяжательские идеи, к слову, прозвучали и в его сочинении — «Предании о жительстве скитском». В предании о жительстве преподобный Нил Сорский пишет следующее:

«Святыми же отцами строго предано нам то, дабы ежедневную пищу и прочее нужное, что Господь и Пречистая Его Матерь для нас устроят, приобретали мы себе от праведных трудов своего рукоделия и работы. Не работающий, – сказал апостол, – да не ест (см. 2 Сол. 3: 10), ибо жительство и нужды наши от наших собственных трудов должны устраиваться. А делать подобает то, что возможно под кровом. Если в общежитиях по нужде похвально и под открытым небом, например, упряжку волов гнать пахать и иное что-либо тяжелое своими силами делать, говорит Божественное Писание, то для живущих уединенно это достойно укора. Если же в нуждах наших не удовлетворимся мы от работы своей, по немощи нашей или по иной какой-нибудь уважительной причине, то можно принимать немного милостыни от христолюбцев — необходимое, а не излишнее. Стяжания же, принудительно от чужих трудов собираемые, вносить к себе отнюдь нам не на пользу, ибо как, их имея, можем сохранить мы заповеди Господни: Хотящему с тобою судиться и взять твою рубашку отдай и верхнюю одежду (см. Мф. 5: 40) и другие подобные, – будучи страстными и немощными? Но должны мы таких стяжаний, как яда смертоносного, избегать и отвергать их…»^[3]

Что значат слова преподобного Нила: «Стяжания же, принудительно от чужих трудов собираемые»? Видимо, здесь преподобный как раз имел в виду эксплуатацию монастырями зависимых крестьян. Т. е. монастыри выступали в роли коллективных помещиков. Думаю, что преподобный имел в виду именно это, и его последователи, вступившие в полемику о монастырских имениях, действительно следовали его заветам.

Интересно, что преподобный даже церковное благоукрашение не одобрял: «Об украшении же церковном пишет святой Иоанн Златоуст: „Если кто-то советуется с тобой, желая принести в церковь священные сосуды или какое-либо иное украшение, повели ему раздать нищим. Ибо никто, – сказал он, – никогда за неукрашение церкви не был осужден“. И другие святые так говорят. Преподобная же мученица Евгения и принесенные ей священные сосуды серебряные не приняла, говоря: „Инокам не подобает во владении серебро иметь“. Потому и нам сосуды золотые и серебряные, даже и священные, не подобает иметь; также и прочие украшения излишни, но только необходимое для церкви можно приносить» (там же).

Ученик преподобного, Вассиан Патрикеев, вступил в полемику уже после смерти преп. Нила, о чем также ведает все тот же автор «Нелюбок»:

«Как не стало старца Нила, а ученик его Князь Вассиян Косой, Княже Иванов сын Юрьевича, и нача сей Князь вельми поборати по своем старце Ниле, еже бы у монастырей не было сел, и с ним сташа иные старцы, с ними же святогорцы. Се же бысть при Великом Князе Васильи Ивановиче всея Руси. И не попусти сему бытии, и им мнение на Иосифа же. То вторая нелюбка!»

Фигура старца Вассиана Патрикеева для многих является спорной, поэтому я воздержусь здесь от цитирования его аргументов, высказанных, к примеру, в «Слове ответном». Кроме Вассиана Патрикеева, по словам автора «Нелюбок», «с ним сташа иные старцы, с ними же святогорцы». Иные старцы — это заволжские старцы, разделявшие идеи преподобного Нила, а под святогорцами автор, видимо, имел в виду преподобного Максима Грека, ставшего на сторону нестяжателей. Вот его я и процитирую. Есть у него такое сочинение, которое называется «Слово 3. Прение о твердом иноческом жительстве, где лица спорящие суть: Филоктимон и Актимон, то есть, любостяжательный и нестяжательный». Это слово как раз представляет собой спор иосифлянина (которого преподобного Максим назвал любостяжателем) и нестяжателя. Цитирую:

«Любостяжатель.

Перестань уже, человече, от этого долгого твоего пустословья. Никакому мы не подлежим осужденью по причине стяжания имений и владения землями и селами, потому что ни у кого нет ничего своего, и нет возможности кому либо взять что нибудь из этого и отнести в другое место. Поэтому мы по справедливости можем называться настоящими нестяжателями; ибо никто ничего не приобретает своего, а все общее.

Нестяжатель.

Смешное что-то ты мне говоришь, и ничем не отличающееся от того, что если бы некоторые многие беззаконно жили с одной блудницей, и, будучи в этом обличаемы, каждый из них стал бы говорить о себе: я тут ни в чем не погрешаю, ибо она одинаково составляет общую принадлежность; или, если бы кто-нибудь со многими разбойниками вышел на разбой и вместе с ними награбил бы много именья, потом по случаю был бы пойман разыскивающими разбойников и, будучи предан пыткам и допросам, отвечал бы: я ни в чем не виноват; у них все осталось, а я из награбленного имущества ничего не взял. Все это, добрейший, пустой извет и очень смешной. Во всяком случае, пред праведными судьями твой ответ окажется пустословьем, а не мой. Хотел бы я предложить тебе достоверные свидетельства и неопровержимые доказательства от многих древних боговдохновенных мужей, чем и показал бы тебе, что незаконно и ничем не может быть оправдываемо то, чтобы инокам опять окружать себя житейскими попеченьями и молвами, брать проценты и различно притеснять бедных убогих людей».

Впоследствии преподобный Максим Грек и старец Вассиан Патрикеев впали в немилость великому князю, чем и воспользовались их противники-иосифляне. Оба были осуждены на заточение во враждебном им Иосифо-Волоцком монастыре. Из жития преподобного Максима Грека, несправедливо осужденного на заточение в Иосифо-Волоколамский монастырь: «Преподобный Максим шесть лет прожил в заточении в Волоколамске в тесной, темной и сырой келье. Его страдания усугублялись тем, что келья не проветривалась, из-за чего в ней скапливался дым и запах гнили. Не обладая хорошим здоровьем, он не раз был близок к смерти: отвратительная пища, холод и постоянная изоляция делали свое дело. Больше всего его печалило отлучение от Святого Причастия. Ему не дозволялось посещать церковь…». Надо заметить, что это заточение преподобного Максима случилось уже после смерти преподобного Иосифа Волоцкого.

В заключение все же хотелось бы сказать о преподобном Иосифе Волоцком, чтобы у некоторых читателей не сложилось превратное мнение. Сам преподобный в личной жизни был нестяжателем. Монастырские имения, которые он отстаивал, действительно имели большое значение для развития просвещения (здесь отец Даниил совершенно прав). Кроме того, и это немаловажно, во время голода Иосифо-Волоколамский монастырь кормил большое количество окрестных крестьян. Очень странно, что отец Даниил не указал на сей немаловажный факт. Этот факт, по моему убеждению, полностью оправдывает позицию преподобного Иосифа. Однако владение селами с зависимыми крестьянами явно развращало многих монахов. Все-таки роль коллективных помещиков явно противоречит духу монашества. Поэтому после смерти преподобного Иосифа его монастырь сильно отступил от той задумки, что была у преподобного, и играл порою не только роль помещика, но и, как видим на примере преподобного Максима Грека (и Вассиана Патрикеева), роль тюремщика. И так было не только с этим монастырем.

Не знаю, что обусловило эту довольно странную для кандидата богословия проповедь отца Даниила Сысоева. Тут либо свидетельство о больших проблемах в качестве семинарского образования, либо — попытка подогнать исторические факты под свою идеологию. А скорее всего — и то, и другое вместе. Думаю, вовсе не случайно то, что этот проповедник, часто подменяющий в отдельных цитатах Нового Завета и творений отцов нестяжательский (по большей части) смысл на смысл антипатриотический, в этой проповеди также совершил подмену (наверняка не специально, а по недомыслию), по сути, спутав нестяжателей с жидовствующими.

А вообще проблема, которую подняли в свое время нестяжатели, существовала и существует до сих пор. Понятно, что у Церкви должна быть какая-то финансовая база, необходимая и для просвещения, и для дел благотворения, для зарплат церковным служащим, в конце концов. Но важно, чтобы при этом не было никаких злоупотреблений. А то кое-кто из «ревнителей» доходит до того, что заявляет, что мирянину должно быть стыдно, если у архиерея автомобиль хуже, чем у него. Я как-то писал об этом в статье «В защиту свободы: ответ протоиерею Алексию Чаплину».

Кто-то может упрекнуть меня в том, что я тут придираюсь к ошибкам убиенного иерея. Я бы не придирался, если бы его труды не распространялись в нашей Церкви, не продавались массово в церковных лавках, и не висели на авторитетных православных сайтах.

Тимур (Сергий) Давлетшин
Сайт «Ветрово»
8 апреля 2024