Александр Буздалов. Патриотизм как религия

Неодобрение президентом России В. Путиным мозаики с его (и других действующих российских политиков) изображением в готовом к сдаче Главном храме Вооруженных сил России и последующее решение о демонтаже панно мотивировано, судя по всему, общим трендом политики нынешнего президента, а именно, ее западноцентризмом, ориентированностью на «европейские ценности», постоянной оглядкой на них… Переименовывать столицы в свою честь и причислять себя к лику святых при жизни – это все-таки «не наши методы», это подход ближневосточных сатрапий и крайне-восточных тираний. Поэтому президент Путин, видимо, и принял это решение, прежде всего, памятуя о том, что об этом подумают «в просвещенной Европе» и в еще более «просвещенных» США. А подумают об этом там, разумеется, очень и очень плохо, то есть введут новые экономические санкции, расценив увековечивание аннексии Крыма в религиозном сооружении в столице России (а именно в таком контексте находилось изображение главы Российского государства на политически забракованной мозаике) как плевок на мнение «мировой общественности» по этому вопросу.

Другим мотивом (вторым по значимости), побудившим президента отказаться от этой затеи, по всей видимости, стал свойственный ему в целом рационализм или даже вкус, потому что историческая натяжка и элементарная безвкусица изображения действующих политиков в сакральном пространстве православного храма, посреди святителей и преподобных, святых пророков и апостолов, архангелов и Пресвятой Богородицы, одесную Самого Господа Бога – это все-таки слишком очевидные вещи, чтобы не обратить на них внимание, даже будучи убаюканным профессиональной лестью карьеристов и конформизмом приближенных. Царь, войдя посмотреть возлежащих, увидел там человека, одетого не в брачную одежду, и говорит ему: друг! как ты вошёл сюда не в брачной одежде? Он же молчал. Тогда сказал царь слугам: связав ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю… (Мф. 22:11-13). В данном случае царь, войдя, посмотрев на самого себя со стороны и слегка покраснев, сказал шепчущему ему в левое ухо подобострастному экскурсоводу в погонах, что не надо, мол, этого было бы, уважаемый… как-то это не совсем того… чересчур это как-то приятно для меня…

Разумеется, совсем иначе мотивы и причинно-следственные связи этого политического события видятся глазами наших профессиональных патриотов, исповедников национал-мессианизма, или «гражданской религии России», как остроумно называет это явление недавно запрещенный в служении протодиакон Андрей Кураев. Исповедники данного квазирелигиозного культа, конечно же, увидели в данном демонтаже происки либеральных сил, опрометчивую уступку власти «пятой колонне», символический реванш «необелогвардейцев», «неотроцкистов», «неосатанистов» и т.д. При этом еще больший протест, чем отказ от изображения действующего президента, вызвал у них возможный отказ от изображения на другой мозаике знамен с «ликом Сталина».

«Эту историю даже нельзя назвать скандальной. Потому что Сталина пытаются соскрести со всех мозаик, со всех портретов, со всех постаментов и обелисков. Его пытаются выдавить из русской истории на протяжении многих десятилетий. Хрущёв, перестройка Горбачева, нынешние либералы — все они выдавливают Сталина. Но разве можно выдавить звезду с неба? Он не выдавливается, он постоянно возвращается. Он возвращается в народных мифах о Сталине, он возвращается во множестве так называемой народной литературы о Сталине, он возвращается в календарях с портретами Сталина, он возвращается во всё большем количестве бюстов, которые ему ставятся. Теперь он дошел до алтаря, потому что это естественно, это Церковь» (Проханов А. Сталин у алтаря).

Действительно, «естественное вхождение» (внесение «верующими») «иконы» Сталина в «алтарь Церкви» – это органичное явление для гностической «церкви» этого национал-мессианизма, гражданско-религиозного культа власти, предков, военных побед и прочего неоязычества. Сакрализированный патриотизм здесь – не более чем разновидность того же самого религиозного гуманизма, который исповедуют основные противники этой идеологии, то есть либералы, с той лишь разницей, что там он уже перешел в стадию постгуманистического распада как самоотрицания, а здесь он (этот же самый квазирелигиозный гуманизм, или гностицизм) все еще пытается симулировать Христианство, Традицию, истинную Религию. Там предмет гностической сакрализации – права человека, свобода человека, нравственность человека, разум человека и т.д.; здесь предмет аналогичного квазирелигиозного действия – историческая жизнь народа, то есть все то же самое, только в масштабе одного народа, одной исторически сложившейся общности. Отсюда и такая напряженная идеологическая борьба между этими религиозно-политическими, или «гражданско-религиозными» партиями, или гностическими «церквями».

В последней цитате мы видим не что иное как актуализацию классической языческой формулы «глас народа – глас Божий» (лат: «Vox pópuli vox Déi»). Что бы ни делал народ – это и будет истиной в последней инстанции, потому что народ – это и есть верховное божество этого религиозного сознания. При этом народ в массе своей может даже ничего этого и делать (никуда «лик» Сталина не вносить): достаточно, чтобы это делал и даже просто этого желал сам исповедник этой «гражданской религии», чтобы в его солипсическом сне (в его идеологии) это осуществлялось как бы Самим Богом. «Да, это ещё не та великолепная сверкающая серебром и золотом мозаика, которую я видел в Волгограде, когда в волгоградском планетарии открыли замурованное, замалёванное изображение вождя, где генералиссимус в белом кителе стоит среди цветущей сирени. Это ещё не сталинский монумент, который мог бы украсить собою одно из величайших полей сражений Великой Отечественной войны. Но это – Сталин, который появился в атмосфере храма, в атмосфере святости» (Проханов А. Сталин у алтаря). Гностическому «народу» в лице его гностического «пророка», как принцу датскому, явился «дух отца» в ореоле гностической «святости», и народ-сын-божий явил икону своего вождя как олицетворения самого себя, свою инкарнацию, своего аватара в главном храме своих Вооруженных Сил, на Марсовом поле своего самосознания… то есть самосознания самого гностика, исключительно в голове которого существуют эти идеологемы и мифологемы.

Аналогичная гностическая процедура осуществляется на электронных страницах ресурса РНЛ. Только в данном конкретном случае акцент делается на изображении действующего президента (хотя и по поводу «кощунственного» демонтажа «иконы» Сталина, конечно, здесь тоже раздается сдержанный плач и проклятия), удаление которого из храма расценивается (вырастает в духовно-недужном воображении национал-мистика) как символ политического поражения власти, как историческое событие, ритуально-религиозное значение которого столь велико, что за этим могут последовать катастрофические последствия в качестве «небесного воздаяния», «кары небесной». «Надеемся, что строители храма не пойдут на поводу у либералов и необелогвардейцев и не решатся демонтировать изображение Сталина. Власть не должна допустить этого вандализма, в противном случае она проиграет. Демонтировав мозаику с образом Путина, они уподобились политагитаторам времён хрущёвских гонений, вымарывавшим изображения Сталина в учебниках истории. А либеральные СМИ с удовольствием демонстрируют фотографии с разрушенной мозаикой. Не является ли это символическим низвержением Путина?» (Редакция «Русской народной линии». Символическое низвержение Путина?). Это и говорит о том, что негодование идеолога отождествляется в его сознании с «гневом Божиим», который должен неотвратимо последовать за нарушением его «божественной» воли.

«К сожалению, не на высоте оказались ближайшие помощники Президента, которым не хватило мудрости и мужества признать, что национальный лидер уже давно не принадлежит себе, что он часть русской истории и российской государственности. Они совсем не изучают уроки истории. Совсем недавно другой лидер Иосиф Сталин тоже сопротивлялся установке памятников в свою честь, но его соратники говорили: “Товарищ Сталин, надо уступить. Народ велит”. И вождь смирялся» (Редакция «Русской народной линии». Символическое низвержение Путина?). Политический лидер (кем бы он ни был, к какой бы партии ни принадлежал и даже какую бы политику не проводил) себе не принадлежит, потому что он автоматически переходит в разряд религиозных фигур, каждое действие которого и само положение которого (манифестация «российской государственности») сакрально в сознании данной разновидности гностического гуманизма. Ведь о каком «историческом уроке» идет здесь речь? – О гностическом «смирении» генсека партии большевиков перед подобострастием дрожащих от страха пред ним как Верховным Жрецом (гностического «страха Божия») его социалистических «диаконов», не более того.

Само псевдоколлективное авторство статьи («Редакции “Русской народной линии”») здесь несет идеологическую нагрузку, симулируя «глас народа» (он же «глас Божий»). И без того низкий рейтинг Путина в российском обществе на фоне многолетнего экономического кризиса (у которого, конечно, есть объективные геополитические причины, независимые от внутренней политики президента) стремительно приближается к нулю в связи с его резким обострением и как реакция на непопулярные меры в борьбе властей с эпидемией коронавируса. А мифический «народ» РНЛ тем временем требует увековечивания величия личности действующего президента на стенах монументального православного храма… Это уже само по себе говорит о том, насколько данная идеология оторвана от реальности, в каких гностических сновидениях пребывает это сознание. Только за те полчаса на «Ютуб-канале» РБК, что ваш покорный слуга читал, мягко говоря, неодобрительные комментарии, то есть реальный «глас народа», под последним обращением президента к россиянам, модератор «смотал» пару раз по 4 тысячи дизлайков (и, соответственно, «накрутил» лайков, потому что буквально ни одного одобрительного комментария не было на десятки и сотни размещенных). Так и в «гражданской религии России» Верховному Понтифику «накручиваются» гностические добродетели и сакральные атрибуты, то есть сами атрибуты его политической власти сакрализируются. «Путин руководствуется нравственным чувством – не хочет, чтобы его имя прославлялось в изображении на витраже. Но в демократическом государстве, каковым де-юре является Россия, последнее слово должно быть за народом. А вовсе не за кучкой либералов и необелогвардейцев, поднявших гвалт в СМИ» (Редакция «Русской народной линии». Символическое низвержение Путина?).

Между тем о принадлежности сторонников «патриотической религии» к одной идеологии (гностическому гуманизму) с их основными оппонентами (необелогвардейцами и либералами) лучше всего свидетельствует одновременно проводимая первыми политика гражданского «всепримирения», то есть диалектического синтеза всех идеологий и политических сил российского общества в стройном движении одного национал-мессианизма, включая сюда и самих необелогвардейцев и либералов всех мастей. И красные, и белые должны у Степанова и Проханова объединиться в одном розовом квазихристианстве, во всероссийском «православном социализме», то есть в идеологии их мистического патриотизма, разумеется, как в «истинном гнозисе» «живой жизни». «Либералы и примкнувшие к ним необелогвардейцы пытаются доказать, что именно они выражают мнение народа. Хотя в действительности они представляют лишь незначительную его часть» (Редакция «Русской народной линии». Символическое низвержение Путина?). Однако поскольку народ здесь, как было сказано, наделен божественными атрибутами, постольку и любая его часть, как бы сильно она не уклонилась и исторически не заблудилась, оказывается частью этой «божественности», с который необходимо считаться как с антитезисом насущным… Схожую историософскую доктрину исповедовали почвенники (и даже Герцен отчасти), намеревавшиеся «примирить» западников и славянофилов, хотя и те, и другие сами по себе (без вспоможения «всеотзывчивых» почвенников) были такими же гегельянцами и шеллингианцами, как сами почвенники, то есть представителями той же гностической философии всеединства, только других оттенков «розового». Эта готовность на любой компромисс с основными своими идейными противниками ради каких-то выгод и практической пользы и говорит о субъективно-идеалистическом (софистическом) характере этой религиозности, не имеющей никакого отношения ни к объективной истине, ни к реальной истории, ни – тем более – к христианской Церкви и вере.

Александр Буздалов
Сайт «Ветрово»
4 мая 2020