«Археологи приблизились к разгадке тайны рва, окружающего египетскую пирамиду Джосера. «Сухой ров» в некрополе Сакарра под Каиром является трехмерной моделью пути фараона в загробную жизнь, считает археолог Камиль Курашкевич из Варшавского университета. Он представляет собой прорубленную в скале огромную траншею глубиной 20 и шириной 40 метров. Группа археологов под руководством Курашкевича ведет работы в Сакарре более 20 лет. В ходе раскопок они обнаружили низкие горизонтальные коридоры, которые, предположительно, построили еще при возведении самой пирамиды. Долгое время ученые не могли определить их предназначение. Один из таких коридоров, ведущих к пирамиде, имеет длину около 20 метров и заканчивается небольшой комнатой. Внутри нее египтологи нашли ритуальный гарпун, украшенный резными изображениями змей. По мнению Курашкевича, оружие могло быть одной из опасностей, ожидающих фараона, или, наоборот, средством для защиты на пути в загробную жизнь. «Согласно египетским верованиям, путь в загробный мир был трудным и опасным. Прежде чем покойный мог насладиться вечной жизнью, ему приходилось преодолеть ряд препятствий и столкнуться с опасными существами», — пояснил археолог» (РИА-Новости. В древнейшей пирамиде нашли «путь в загробный мир»).
Интересно сопоставить это языческое религиозное представление с ортодоксальным учением о мытарствах, где, на первый взгляд, обнаруживается нечто общее: «ряд препятствий», столкновение с «опасными существами», «вечная жизнь»… Однако принципиальным отличием здесь будет конечный пункт этого опасного пути, потому что «насладиться вечной жизнью» душа умершего язычника, согласно церковному вероучению, не может по определению. Иными словами, некоторая приоткровенность тайн загробного мира для языческого сознания обусловлена опытом так называемых «пограничных состояний» (клинической смерти), где отчасти доступным для познания становился ближайший отрезок времени жизни после смерти, а именно то, что в Священном Предании и называется «мытарствами». Основное же содержание «вечной жизни» оставалось недоступным эмпирическому познанию язычника, поэтому становилось объектом религиозной мифологии, или – в терминах церковного Предания – «прелести». Аналогичный характер обольщения (мнимо «духовного», или мнимо «блаженного» состояния или переживания) носят рассказы современных безбожников, переживших клиническую смерть. Они тоже, в большинстве своем, говорят о «свете в конце туннеля», то есть предвкушают загробный хэппи-энд своей земной жизни.
Напротив, свидетельства людей православных, души которых, по промыслу Божьему, были возвращены в свои тела после непродолжительной физиологической смерти, в целом подтверждают церковное учение о мытарствах и аде (из вызывающих наибольшее доверие можно рекомендовать свидетельства р. Б. Андрея и Любови Гогичаевой), то есть оставляют в сознании слушателя не благостное ожидание «наслаждения вечной жизнью», но страха Божьего или даже просто страха за свою посмертную участь.
Александр Буздалов
10 июля 2019
Сайт «Ветрово»
Если кто-то хочет более подробно и основательно изучить вопрос «клинической смерти» в рамках православного учения, посоветую прочитать книгу иеромонаха Серафима (Роуза) «Душа после смерти». В ней отец Серафим очень подробно исследует данный предмет, а также встречи с «инопланетянами» в концепции христианского учения на основе жития множества святых. В книге, отец Серафим приходит к выводу, как я это поняла, что момент «клинической смерти» не является кратковременной смертью в нашем понимании или «переходом», а является пограничным состоянием души и тела, в результате которого душа способна видеть духовный мир, но не может проходить мытарства. Вообще его книга полезна для того, чтобы раз и навсегда определиться, кто такие инопланетяне и кого и почему видят во время «клинической смерти» протестанты и язычники.
«И что-то особенное около нас, невидимое и страшное. Они стерегут, чтобы ухватить душу, а душа трепещет и плачет — “увы мне, окаянная я!”» (Шмелев И. Лето Господне). Иными словами, всякая душа, христианина и язычника, веровавшего при жизни и не веровавшего, но действительно (а не «клинически»), или уже необратимо умершего человека, видит после разлучения с телом свое «окаянство», то есть не просто свою греховность, но и то, что ее неотвратимо ждет за это. Следовательно, то, что в Священном Предании называется «прелестью», а именно, искажение самосознания в сторону неоправданного оптимизма, неспособность человека видеть себя и свои действия, свое духовно-нравственное состояние объективно, оценивать их должным образом, все это обусловлено телом, а именно, тем «законом греха», который «всеян» в тело после грехопадения прародителей. Это «тело греха» и делает ум человека «падшим» и его духовные познания «лжеименными». Поэтому разлучение с этим «телом греха» возвращает душе умное «зрение», способность объективного оценочного суждения и, в частности, адекватное самосознание. В то время как физический интеллект (умственная способность как процесс нервной системы) накладывает на все суждения человека свой неизгладимый отпечаток лжи («прелести»), прежде всего, конечно, в оценке «добра и зла», которая становится субъективной, эгоцентрической. И смерть становится для такого («ветхого») человека поистине страшным «откровением».
«…придет, други, час смерти; разлетятся мечты эти, как призраки, и существенность предстанет во всей своей неумолимости. Что тогда?. . . Бедное время наше! Ухитрился враг губить души наши. Знает, что страх смерти и суда самое сильное средство к отрезвлению души, — и заботится всячески разогнать его, и успевает. Но погасни этот страх, отойдет страх Божий; а без страха Божия совесть становится безгласною. И стала душа пуста, стала облаком безводным, носимым всяким ветром учений и всякими порывами страстей» (свт. Феофан Затворник. Мысли на каждый день года).
***
Мiр обносился, обветшал до дыр.
И всё, что в нем, давно уже немило.
О, сколько приходило в этот мiр!
О, сколько в эту землю уходило!
Как мало было счастья под луной!
Как много было горя, слёз и крови!
Но, как и прежде, каждою весной
При соловьях разглаживаем брови.
Отпел счастливый голос о любви,
Отожидалась у окошка пряха.
Куда ушли? Зови иль не зови,
Давно певец с певуньей стали прахом.
Я свадеб сторонился с детских дней:
Видать, звала несхожая дорога.
Смотрел на юность в юности своей
И понимал, что это ненадолго.
И тосковал, не в силах разрешить,
Как избежать потерь на белом свете,
И где найти опору для души?
Но был вопрос без Бога безответен.
Теперь томленье по вине иной.
О вы, которых все уже забыли,
Ужель напрасно были под луной?
Ужель за осужденьем приходили?
Иеромонах Роман
22 ноября 2003
Скит Ветрово
http://vetrovo.ru/mir-obnosilsya-obvetshal-do-dyr/