Архимандрит Рафаил (Карелин). О грехе демоноуподобления

В борь­бе са­та­ны про­тив Бо­га, бес­смыс­лен­ной и об­ре­чен­ной на по­ра­же­ние, в борь­бе жес­то­кой и мрач­ной, че­ло­век встал на сто­ро­ну са­та­ны и, же­лая стать как Бог, сде­лал­ся по­до­би­ем де­мо­на. Все со­бы­тия, ко­то­рые про­ис­хо­дят на зе­мле, име­ют не­ви­ди­мую нам ме­та­фи­зи­чес­кую сущ­ность, по­э­тому бы­тие че­ло­ве­ка мно­го­пла­но­во. Грех Ада­ма с са­мой страш­ной си­лой про­я­вил­ся в ме­та­фи­зи­чес­ком ми­ре. Человек стал больше, чем рабом демона. Рабство в какой-то степени внешнее состояние, а здесь произошло гораздо большее: человек выпал из поля божественного света в метафизический мрак. Рай, который был в душе Адама, сменился состоянием ада: человек стал принадлежать демоническому миру, с которым у него образовалось внутреннее созвучие.

Христос искупил человека. Это искупление в метафизическом плане освободило человека от насильственной власти демона. Человек получил новую возможность выбора, который определяет его вечную жизнь. Однако человек не получил безгрешность и невинность Адама до грехопадения. Ему предстоит осуществлять этот выбор через борьбу. Вечная смерть, как необходимость, была уничтожена, но телесная смерть, будучи следствием греха, осталась: через нее, как через горнило, должен пройти человек.

Никто не рождается безгрешным и никто не достигает безгрешности. Господь искупил нас, заменив в метафизическом плане каждого человека Самим Собой. Он послал освящающую силу, без которой невозможно воссоздание личности, — это благодать Духа Святаго. Инерция греха действует в каждом из нас. И чем более познает себя человек, тем яснее он видит черные пропасти своей души.

Грех пленителен для человека. В картинах убийства, пыток, всевозможных грехов для человека есть какая-то демоническая сладость, похожая на ощущения игрока, который ставит на карту свою собственную жизнь. Римская чернь требовала не только хлеба, но и зрелищ, при том кровавых зрелищ. На боях гладиаторов присутствовали как простой народ, так и высшая аристократия во главе с цезарем, который был одновременно верховным жрецом. В ложах Колизея находились философы и поэты, жрецы и жрицы. Что могло привлекать их в картинах человеческих страданий и смерти? После боев гладиаторов многие бросались на арену цирка, чтобы пить текущую из ран умирающих и трупов кровь.

В смутные времена истории, когда ломаются структуры государств, зверство людей проявляется с особой силой. Особенно демонизм в коллективных формах, как вспыхнувшая эпидемия, проявляется во время революций. Здесь не только убийство миллионов людей, но наслаждение пытками и страданиями, наслаждение осквернением святынь. Не будем перечислять те ужасы, которым не подходит даже слово зверство. Но мы хотим сказать, что грешник превращается в подобие сатаны.

Для нас будет непонятно само искупление, если мы забудем о метафизической стороне греха, о духовном мире, где другие законы и другие емкости греха. Грех человека относится не столько к антропологии, сколько к демонологии. Почему в настоящее время демонизм, убийство и разврат занимают значительную часть информации, которую получает человек? С одной стороны, демонизм культивируется сознательно, но с другой стороны, он является не чем-то внешним, а живет в душе человека. Значит, здесь происходит синергизм мирового зла с тем злом, которое находится в недрах самого человека. Современный человека у телевизора срывает с себя маску того, что недавно называлось культурой и удовлетворяет свои страсти, главные из которых жестокость и похоть. Поэтому во время будущих катаклизмов и катастроф человеческое зло примет такие чудовищные размеры, что прежний садизм революций и деспотизм покажутся только предварительной репетицией.

Вечное спасение – это пребывание души с Богом. В самом человеке нет источника жизни. Грех переходит в вечность, как ненависть к Богу; поэтому нераскаянный грешник становится человекодемоном, — в этом метафизический ужас греха, о котором старается забыть современное человечество.

Люди, учащие о всеспасении, игнорируют демоническую метафизику греха. Для них грех это оскудение добра, этическая дисгармония в отношении между людьми, изъян, дурная привычка и т.д. Эти люди игнорируют бытие демонического мира и общение человеческой души с ним, а если упоминают, то, как бы вскользь – даже не поймешь, что они подразумевают под демонами: реальные существа или аллегории. Впрочем, они иногда говорят о демонах опять-таки для того, чтобы дать понять собеседнику, что грех это нечто внешнее для человека, что человек совершает грех под влиянием со стороны, будь то общественный строй, социальная несправедливость или демоны. Однако влияние демонического мира на людей не одностороннее действие: не только демон ищет человека, но и человек ищет демона; не только демон захватывает человека в поле своего притяжения, но человек открывает свою душу демону. Спасение это процесс синергии, где участвуют две воли – божественная и человеческая. Вечная гибель это тоже синергия двух воль – демонической и человеческой.

Ребенок рождается с потенциалом первородного греха, однако он отличается тем, что у него еще нет привычки греха, комплексов греха, как зацикленных страстей, ставших типом его поведения, у него грех еще не проявляется в области сознания. Однако грех активно живет в ребенке. Уже со времени первых проблесков нашего сознания мы можем обнаружить в себе такие действия греха, как гнев, похоть и ревность. Одна женщина вспоминала, что, будучи еще маленьким ребенком, пыталась выколоть глаза своему младшему брату за то, что его ласкала мать. Поэтому говорить о детской безгрешности можно только очень условно, как о еще не оформившихся и не вышедших на поверхность сознания страстях.

В христианстве нет дуализма как двух начал мироздания. Но в христианстве есть «дуализм конца» — дуализм между жизнью и смертью, спасением и погибелью, дуализм, который не существовал изначала, а образовался в мире разумных существ после грехопадения.

Некоторые либеральные богословы считают, что у ребенка повреждена грехом природа, но не воля, которая еще не образовалась. Это не верно. Воля является одним из качеств природы и поэтому поражена грехом, как и все свойства природы. Преподобный Максим Исповедник отличал в самой воле еще «хотение», как временную направленность воли, и гномическую волю – способность принимать решения.

Человек еще на земле не определил себя до конца как личность, он находится в состоянии постоянных колебаний. Но спасение и гибель это не только сумма его поступков, это внутренний лик его души. Кого изобразил там невидимый художник: лик Христа или лик демона? Смерть снимает покров с этого лика и человек увидит сам себя, каким он есть на самом деле.

Спасение – это общность души с Богом, приближающаяся к единству. Основа единства – подобие и любовь. Грешник не может полюбить Бога, а Бог не может стать подобным грешнику. Поэтому мир оканчивается эсхатологическим дуализмом – вечным разделением между спасенными и погибшими, жизнью и смертью.

Почему ломка нравственных традиций в XIX столетии и борьба антихристианских сил за владычество над умами породили такое явление, как декадентство – культ смерти, тления, греха и разврата, которое трансформировалось в XX веке в сюрреализм и экзистенциализм? Почему искусство, как будто потеряв удерживающую силу, все более превращается в театр ужасов и разврата? XX век ознаменовал себя не только двумя самыми кровопролитными в истории человечества войнами и двумя революциями, которые унесли с собой жертв не меньше, чем эти войны, но также таким явлением дальнейшего нравственного витка вниз, как фрейдизм, который не ограничился одной психологией, но пропитал собой литературу, искусство, всю культуру Европы и Америки XX столетия. Что привлекает человека в сатанинские секты? Почему современный человек делает себе идолов из грязи и крови? Неужели человечество обезумело?

Человек несет в себе грех и узнает его как сродное своей душе. Что заключено в первородном грехе? Во-первых, союз с сатаной: демон стал не только внешней силой, но и фактом внутренней жизни человека. Грех Адама – это желание ложной свободы через отвержение Бога. Эта свобода от Бога приняла форму непослушания, противления воле Божией. Этот импульс богоборчества передается из поколения в поколение.

Грех – это вид непослушания, через который человек хочет быть полновластным хозяином своего бытия. Поэтому в самых глубоких и изощренных степенях греха человек ищет внутреннюю свободу от Бога. Демон обещал Адаму богоравенство и обманул его. После изгнания из Эдема он обещает человеческой душе наслаждения, подобные блаженству, но вместо взлета ввысь Адам падает вниз. И каждый грех оканчивается не полетом, а падением. Адам прячется от Бога, он потерял любовь к Богу, теперь для него Бог стал карающей силой.

И теперь грешник бежит от Бога, бежит куда попало, закрыв глаза, бежит в темноту метафизической ночи; он готов заняться чем угодно, лишь бы вытеснить из памяти и сознания мысль о Боге и смерти.

В искусстве отражается общее состояние человечества. Даже нерелигиозное искусство может быть барометром религиозной жизни человека. Если можно охарактеризовать современное искусство в нескольких словах, то мы назвали бы его бегством от Бога к диаволу. Это жажда к демоноуподоблению, а в метафизическом плане – влюбленность в собственную смерть.

Единственная сила, которая может противостоять магии греха – это благодать Божия. Действие Духа Святаго – это созидание образа Христа в душе человека. Страшный суд подразумевает разделение, дифференциацию добра и зла. Он назван страшным потому, что он окончателен. Тьма не может превратиться в свет, а свет – во тьму.

Архимандрит Рафаил (Карелин)