После Второй мировой войны СССР всерьёз готовился к новой — на этот раз со странами Североатлантического блока. Угроза была реальной — уже летом 1945 года премьер-министр Британии Уинстон Черчилль был готов вторгнуться в СССР, его еле остановили аналитики, объяснившие, что СССР имеет преимущество перед англосаксами во всех войсках, кроме флота. Вскоре перед миром замаячила перспектива ядерной войны. В 1945 году США испытали свои бомбы на японцах, сбросив их на Хиросиму и Нагасаки, а СССР в 1949-м успешно провёл первые испытания своей ядерной бомбы.
В 1954 году советское правительство под руководством Никиты Хрущёва решило провести масштабные учения с использованием атомной бомбы под кодовым названием «Снежок». Командовать операцией было поручено маршалу Георгию Жукову. Для проведения выбрали Тоцкий полигон под Оренбургом.
Фотография: Оренбургская политика
Ядерная гонка
Широкомасштабная подготовка к учениям шла в обстановке строгой секретности. В них приняли участие 45 тысяч военнослужащих из 212 воинских частей. Палаточный лагерь военных растянулся на 42 километра. На полигон было доставлено 600 танков и самоходок, 500 артиллерийских орудий, 600 БТР, 320 самолётов, 6000 машин. Невольными участниками событий стали и около десяти тысяч местных жителей.
Расстояние от эпицентра взрыва до ближайших сёл было минимальным. До деревни Маховки всего пять километров, до Тоцкого — двенадцать километров, до Бузулука — сорок. Территорию учений разделили на зоны: мирных жителей из ближайшей зоны (до восьми километров) эвакуировали, из второй (от восьми до двенадцати километров) отвели в овраги. В зоне номер три мирным жителям приказали отойти от домов и лечь на землю, а в четвёртой зоне жители, наоборот, должны были укрыться в домах, чтобы избежать радиационного поражения, возможного из-за ядерного облака.
Западные СМИ уже после развала СССР стали утверждать, что Хрущёв якобы хотел изучить воздействие радиации на людей. Мол, США в этом смысле опередили СССР — Страна Советов стремилась наверстать упущенное за счёт своих граждан. Американцы действительно тогда хладнокровно изучали облучённых японцев, обследовали их больных детей, накапливали опыт. Испытуемых даже не лечили — врачам из США нужно было узнать, как протекает лучевая болезнь, если в неё не вмешиваться.
Но цель «Снежка» была иной. Главной задачей было выяснить, способны ли войска в условиях ядерной атаки взломать оборону противника, что происходит с людьми в эпицентре в момент взрыва. Разумеется, в эпицентре солдат не было, их заменял скот — коровы, лошади, овцы. Командование интересовал главный вопрос: возможно ли войскам пройти через ядерный взрыв и сохранять при этом боеспособность. Об отложенных последствиях облучения никто не думал. Не было в СССР и выстроенной системы, которая могла бы их отследить.
Кстати, США не были в этом смысле ни гуманнее, ни осторожнее. Притчей во языцех стали американские девушки, которые после войны носили украшения из радиоактивного фосфора и умирали от лучевой болезни. Начиная с 1951 года в США на полигоне в Неваде проводились учения с применением ядерного оружия Desert Rock, в них приняла участие 21 тысяча человек. На учениях армия США проводила манёвры, имитировала танковую и вертолётную атаку. В отличие от СССР, США изучали течение лучевой болезни у своих солдат — то есть намеренно вели эксперименты над своими гражданами.
Разумеется, это не оправдывает руководство СССР. Среди 45 тысяч военных было только шесть тысяч кадровых офицеров, остальные молодые срочники. Помимо них были ещё и вольнонаёмные, в том числе девушки из Бузулука. Их снабдили газоанализаторами и отправили вместе с бойцами на полигон.
Из защиты — противогаз и плащ-палатка
Атомная бомба была сброшена на полигон в 9:30 утра 14 сентября 1954 года. Заряд в 40 килотонн взорвался на высоте 350 метров над землёй. Он полностью уничтожил скот в эпицентре, сжёг дома в Маховке и выжег глаза домашним и диким животным на многие километры вокруг. В радиусе 25 километров вылетели стёкла из окон. Горели дома в посёлках Елшанка-2, Ивановка и Орловка.
Командный состав наблюдал за взрывом с командного пункта, устроенного в 15 километрах от эпицентра. Помимо Жукова там были маршалы Рокоссовский, Василевский, Конев, Малиновский. Приехали посмотреть на испытания министры обороны дружественных стран — генералы Мариан Спыхальский, Людвиг Свобода, китайский маршал Чжу Дэ и кореец Пэн Дэхуай. За день до испытаний приехал Хрущёв в сопровождении Булганина и Курчатова.
Участник учений срочник Леонид Погребной через годы рассказывал, что лежал в траншее в шести километрах от эпицентра вместе с другими солдатами. О радиации никто не думал, все считали, что главный урон нанесёт ударная волна. Из защитного обмундирования у солдат были только плащ-палатки и противогазы. Взрывная волна атомной бомбы буквально похоронила их заживо. Погребной признавался, что обгоревшие животные снились ему всю оставшуюся жизнь. У одной из бузулукских девушек при виде их случилась истерика.
Но учения шли своим чередом. Уже через пять минут после взрыва началась артподготовка наступления, и сразу после неё к эпицентру послали радиационную разведку. Она установила, что уровень радиационного загрязнения в центре составляет 50 рентгенов в час, на расстоянии в 300 метров — 25 р/ч, на расстоянии в 500 метров — 0,5 р/ч.
Через 40 минут после взрыва военные имитировали атаку: сначала условного врага потеснила мотострелковая дивизия, а затем и остальные войска колоннами прошли через полигон. Заражённой пылью дышали все — и пехота, и танкисты, и связисты, и врачи. После прохождения эпицентра пришёл приказ снять противогазы, и пыль тут же забилась в глаза, рот, за ворот. В воздухе самолёты пролетали через «ножку» атомного гриба.
17 сентября ТАСС отрапортовал об успешном проведении испытаний. После учений никто даже не подумал провести какие-то дезактивирующие манипуляции: все срочники отбыли в свои части и даже демобилизовались в той же форме, в которой прошли через полигон. Со всех участников была взята подписка о неразглашении сроком на 25 лет. Даже умирая от радиации, они не имели права признаться врачам, что облучены.
Спасти мир ценой собственной жизни
О тоцкой трагедии заговорили только в конце 1980-х. Выяснилось, что мирные жители вернулись в свои дома сразу. Многие отнеслись к эвакуации легкомысленно, ведь никто ничего не объяснял, всё было скрыто завесой секретности. Жители в ужасе смотрели на сгоревшие дома, на ослепший скот, на обгоревших слепых кошек и собак, мечущихся по огородам. Женщины рыдали. Солдаты тут же забирали животных и увозили их.
Крестьяне возвращались в уцелевшие дома, ремонтировали пробитые стены, брали к себе оставшихся без жилья соседей. А ещё резали и ели скот, собирали на полигоне обгоревшую шерсть овец, пряли, вязали одежду, собирали дрова. Пили воду из колодцев. На следующий год радовались необычайно большому урожаю грибов и ягод… Через год некоторые заболели раком.
В разных городах СССР умирали от белокровия, болезней почек и печени. Девушки выходили замуж и рожали нежизнеспособных детей. Иногда у сравнительно молодого человека было сразу пять-шесть диагнозов. В 1989 году на ленинградское телевидение в программу «Пятое колесо» приехал директор мебельной фабрики и на весь Союз признался: после Тоцкого он сделал десять операций, пережил двадцать клинических смертей и ослеп.
Впрочем, воздействие радиации всё-таки изучали: Леонид Погребной входил в бригаду, которая отбирала на полигоне более-менее уцелевших животных, их отправляли в Москву. Из девяти членов бригады Погребного в живых вскоре остался только он один. Всю оставшуюся жизнь он мучился страшными головными болями, которые унаследовали и его дети.
Советская власть отрицала свою вину. Считалось, что меры, принятые на полигоне, были достаточными. В эпицентр, где уровень радиации был выше 25 р/ч, солдаты не заходили. Во время взрыва они находились на расстоянии в семь с половиной километров и были укрыты в траншеях. Кроме противогазов и плащ-палаток для защиты у них были перчатки и чулки. Броня танков понижала уровень проникающей радиации в пять раз. Через шесть часов после учений была дезактивирована и помыта вся техника, солдаты прошли обработку и поменяли всю одежду. Радиоактивное облако от ядерного взрыва очень удачно ушло в сторону, где не было поселений. Согласно исследованиям 1991 и 1994 годов, радиация в районе полигона была равна естественному фону, а частота онкологических заболеваний среди местных не превышала среднестатистических значений по региону.
Только в 1991 году Верховный Совет РФ отнёс участников «Снежка» к ветеранам подразделений особого риска с предоставлением им выплат и льгот. А в 1994 году на Тоцком полигоне был установлен памятник, посвящённый всем участникам учений.
Маршал Жуков в воспоминаниях оценивал учения так: «Когда я впервые увидел взрыв и осмотрел технику и местность после взрыва, то пришёл к убеждению, что войну с применением атомного взрыва ни при каких обстоятельствах вести не следует. Но… навязанная нам гонка вооружений требовала от нас принять все меры к тому, чтобы срочно ликвидировать отставание наших вооружённых сил в оснащении ядерным оружием. В условиях настоящего шантажа наша страна не могла чувствовать себя в безопасности». Тяжело давалась безопасность нашему народу.
Майя Новик
LIFE
