Юрий Серб. Русские поэты сокрушают правило троцкистов

…миновали предмѣстiе и увидѣли нѣсколько разбросанныхъ куреней, покрытыхъ дерномъ или, по-татарски, войлокомъ. Иные уставлены были пушками. Нигдѣ не видно было забора, или тѣхъ низенькихъ домиковъ съ навѣсами на низенькихъ деревянныхъ столбикахъ, какiе были въ предмѣстьи.
Н. В. Гоголь. Тарас Бульба, глава ΙΙ. Изданiе В.Шенрока, 1860-е годы

Сравните два стихотворения:

Если мы к форме того же слова, но без мягкого знака, добавим «и», то получим: в облачении, в нетерпении, в падении…

Что случилось с русским языком, с его падежами в третьем тысячелетии? Ничего не должно случиться, — отвечает Анна Ахматова, получившая классическое образование в русской гимназии, и доказывает это своим творчеством: не меняет окончания -и в предложном падеже существительных среднего рода на -ье, несмотря на присутствие мягкого знака. Нет никаких причин для этого. А вот в недавно изданной «Антологии современной русской поэзии» (2010) мы видим «химическую реакцию» замещения: появление мягкого знака меняет и на е. Это, оказывается, действует «правило мягкого знака», придуманное «реформаторами» языка.

Зачем это нужно «реформаторам», очевидно: их политическая задача — в разрушении русского языка, потому что они недоброжелатели русского народа. И потому для вас, читатель, это вопрос уже не столько вашей грамотности, сколько вашей совести, вашей чуткости к родному слову и верности ему.

Чтобы прояснить окончательно злонамеренность «правила мягкого языка», от которого не смеют отступить услужливые редакторы, и против которого, увы, не всякий автор нынче восстаёт, приведём еще примеры нашей русской поэзии и русских поэтов, которым на ухо медведь не наступил (даже если они не кончали гимназий).

Все примеры взяты из антологии «Петербург в русской поэзии XVIII- начала XX века», Изд. Ленинградского университета, 1988

Как видим, и «перестройка» не помешала университетскому издательству отнестись уважительно к традиционному русскому правописанию.

Очевидно, сразу после войны редакторы не смели покуситься на предложный падеж таких существительных, навязав ему окончание именительного, либо ещё это «правило» не родилось в ангажированных мозгах учёной интеллигенции. Тут, кстати, и рифма воспротивилась — иначе пришлось бы писать и петь «товарищи мое»!

Зато современные петербуржцы и москвичи-омичи неукоснительно пишут (либо доморощенные редакторы их безответственно правят): В гулянье шумном новогодней ночи/ Остался никому не нужный дар… // И слышится в сиянье тех лучей,/ Что нет служенья ратного нужней… // Но именно те, кто народ ослепляет враньём,/ Всех громче кричат о невиданном нынче прозренье…

А как правильно? Да, вы правы: в гуляньи, в сияньи, о прозреньи… Я так уверенно говорю читателям: «вы правы», потому что их большинство ещё слышит русское слово, — свидетелем тому — моё общение с читателями и неравнодушные читательские комментарии к моим статьям. Зато неуёмное общение друг с другом пишущих «петухов и кукушек», их упование на собственную «авторскую редакцию» или на самонадеянных редакторов, присягнувших «реформаторам», оказывает медвежью услугу не только им, затупляя стрелы их поэзии, но также вредит и самому языку. В котором, ни больше ни меньше, — залог существования России.

В заключение — и в утешение горе-реформаторам — укажем им то место, где «правило мягкого знака» ничего не портит: в жилье, в белье, в тряпье, во вранье — потому что враньё, тряпьё, бельё, жильё и т.п. (всё существительные на -ьё). Им, реформаторам, тоже там самое место.

Юрий Серб,
филолог, прозаик, переводчик, член Союза писателей России (Санкт-Петербург)
Русская народная линия