Иерей Георгий Селин. «В третий бо день живописуется сердце…»

Часть первая

I
Вы ду­ма­е­те, это стро­ка сти­хо­тво­ре­ния? Да, чи­та­тель, это по­э­зия, ко­то­рая зву­ча­ла в пра­во­слав­ных хра­мах. Сей­час по­чти не зву­чит, по­то­му что ред­кий на­сто­я­тель бла­го­сло­вля­ет чи­тать Си­нак­сарь за Бо­го­слу­же­ни­ем, да ещё на цер­ков­но­сла­вянс­ком язы­ке. Я услы­шал эту по­э­зию в мо­нас­ты­ре.

«Тре­ти́­ны убо тво­рим, яко в тре­тий день че­ло­век ви­да из­ме­ня­ет­ся. Девяти́ны, яко тогда все растичется здание, храниму сердцу единому. Четыредесяти́ны же, яко и самое сердце тогда погибает. И рождения бо сице происходит: в третий бо день живописуется сердце, в девятый же составляется в плоть, в четыредеся́тый же в совершенный вид воображается. За сию вину душа́м память творим».

В этих словах Синаксаря субботы мясопустной даётся объяснение причин принятого Православной Церковью поминовения усопших в 3-й, 9-й и 40-й день после кончины, т.е. третин, девятин и сороковин. Не в один день кончается человек, но умирает как минимум сорок дней. И рождение не вмиг совершается: «и рождения бо си́це происходит…». Странная для нас связь смерти и рождения для святых отцов не представляется трудной. Они легко соединяют смерть и рождение, потому как смерть это также рожденье. Об этом мы поговорим по ходу статьи, а пока несколько слов о том, что такое Синаксарь.

Синакса́рь это сборник (συναξις — греч. «церковное собрание, сборник») кратких сказаний о праздниках и о святых, которые читаются за Богослужением, поскольку в них раскрывается содержание празднуемых событий и подвиги святых. Эти тексты помещены в Триодях, а также в книге, называемой Про́лог. Составителем синаксарей Постной и Цветной Триодей является монах Никифор Каллист Ксанфопул († ок. 1350), которого часто отождествляют с его современником, святителем Каллистом I Святогорцем, патриархом Константинопольским, одним из писателей «Добротолюбия». Что ж, зная о святости автора Синаксаря, тем охотнее приступим к его изучению.

Прежде всех два недоумения возникают по прочтении вышеприведённых слов. Первое. Зачем для поминовения души усопшего наблюдать за изменениями его тела? И второе. Как святые отцы могли знать, что происходит в материнской утробе в 3-й день от зачатия, а именно — «живописуется сердце»? Не имея ни рентгена, ни узи, ни другого подобного оборудования, как они могли узнать, в какое время у зарождённого в материнском чреве тела образовывается сердце? Уму непостижимо, и вот «кипит наш разум возмущённый…».

Да, я засомневался. Хотя и говорил, что не нужны мне никакие медицинские сайты, и что, если открою интернет, то не для того, чтобы медициной проверить отцов, но чтобы отцами проверить медицину, не алгеброй гармонию, но гармонией алгебру… Говорил себе и то, что, если показания медицины будут противоречить свидетельству отцов, я откажусь верить медицине и признаю правоту за отцами, и т.д., и т.п. Однако сомнения тяготили. И потом, думалось мне, зачем, молясь о душе, рассматривать тело? Неужели только потому, что «сердце тогда погибает», мы становимся на усиленную молитву об усопшем в 40-й день? Но это значит поминать разлагающееся тело, а не вечную душу…

Ну так что? Выходим в интернет? Будем искать подтверждение словам святых отцов в этом океане неправд и нечистот? Будем утолять жажду знаний солёной водой этого мутного информационного источника? Будем брать в судьи над святоотеческими писаниями науку? О времена, о нравы… Или не будем ничего этого делать? Не будем печатать в строке поисковика неудобопроизносимые слова «зародыш», «эмбрион», «выкидыш»? Положимся на чистое слово святых отцов? Но тогда скажут: а-а, напугались церковники, света не взлюбили, во тьме сидят и другим просвещаться не дают. Не хотят говорить о жизни, как она есть, всё сказки выдумывают. Упрёк как будто справедливый. Действительно, чем дальше, тем больше жизнь и Церковь расходятся. С известного ленинского декрета об отделении Церкви от государства жизнь стала жить сама по себе, чтобы стать лучше и веселей. Однако, отделив себя от Церкви, жизнь отделила себя от Жизни и стала смертью.

Почему сказанного в Синаксаре кажется недостаточно? Что ещё помимо написанного в нём нужно знать о начале и конце наших дней? Почему нужны научные доказательства? Какие ещё анализы, снимки, рентгенограммы необходимы? В этих пяти предложениях сказано так много, что дай Бог сил вместить сказанное. Для жизни знать более ничего не нужно. Именно для жизни, потому что всё другое, что говорится о рождении и смерти помимо Синаксаря, говорится для другой цели. Какой?

Говорить можно по-разному. Можно по-русски, а можно по-церковнославянски, можно по-английски, а можно по-латыни. Какой разговор будет правдивее и точнее? Тот, который духовно выше. Ведь и в уличной подворотне можно узнать то, о чём мы прочли в Синаксаре, а можно и в интернете, можно в институтской аудитории, а можно и в семейном кругу. Будет ли разница в разговорах? Информационной разницы не будет никакой, зато возникнет другая разница — духовная. Что же делает духовно разными одинаковые по сути сведения? Язык. Именно он, язык разговора, возносит на высоту или низвергает в мерзость наше общение и наши знания. Итак, если вы ещё не расхотели проверить сказанное святыми отцами, извольте, проверим.

II
«Зародыш (синоним эмбрион) — организм, развивающийся внутри яйцевых оболочек или в теле матери. Под зародышевым, или эмбриональным, развитием у человека понимается ранний период развития организма (до 8 недель), в течение которого из оплодотворенной яйцеклетки образуется тело, обладающее основными морфологическими признаками человека. После 8-ми недель развивающийся организм человека называют плодом.
Эмбриональное развитие делят на ряд периодов.

1. Период одноклеточного зародыша, или зиготы, кратковременный, протекающий с момента оплодотворения до начала дробления яйца.

2. Период дробления. В этот период происходит размножение клеток. Получившиеся при дроблении клетки называют бластомерами. Вначале образуется кучка бластомеров, напоминающая по форме ягоду малины, — морула, затем шаровидная однослойная бластула; стенка бластулы — бластодерма, полость — бластоцеле.

У человека оплодотворение происходит в маточной трубе (яйцеводе). Процесс дробления совершается в течение 3-4 суток, когда зародыш продвигается по маточной трубе к матке». (http://www.medical-enc.ru/8/zarodysh.shtml).

Мы прочли помещённое в Медицинской энциклопедии описание первых дней жизни человека. Как ваши уши, читатель? Анатомические подробности если и режут слух, то лишь поначалу, потом привыкаешь. Зато мы стремительно приближаемся к истине, не так ли? Теперь мы знаем, что самое начало человеческой жизни медицина разбивает на два периода: зародыша и дробления. И вот что ещё полезно нам знать (или повторить для тех, кто знает): что слово «период» в буквальном переводе с греческого означает «путь по окружности».

«Ну и зачем нам это знать? — спросит читатель. — Вот о том, что человек проходит два периода в начале своего внутриутробного развития, знать необходимо. А зачем знать, как переводится слово «период»? По окружности это путь или по радиусу?»

Я думаю, что языковедческие познания для нас не менее полезны, чем медицинские, если не более. Языком мы пользуемся как инструментом, и чем лучше, разнообразнее и острее инструмент, тем качественнее добываемые знания. Точно так, как в медицине. Чем стерильнее бинт, тем меньше опасность заражения. А под разнообразием инструментов я разумею словарный запас языка: чем больше в нём слов — тем больше инструментов, но что такое острые слова? Это слова, отточенные шуткой, остротой, язвительностью? Нет, конечно. Великим русским острословом был и остаётся Александр Семёнович Шишков. Всю свою жизнь он отдал русскому языку и оттачивал его слова тем, что открывал их корни, потому что острие слова — это его корень. Остроумное слово — это слово, употреблённое в согласии со своим корнем. Подлинно остроумная беседа углубляет понимание словесных корней и тем самым даёт возможность лучше понять предметы, о которых идёт речь. Самая остроумная русская книга — Псалтирь в церковнославянском переводе. В ней можно найти ответы на все жизненные вопросы, потому что они даются самим словом. Как понять это предложение? Так и понять, что Псалтирь не с помощью слов нам объясняет нечто, но через слово действует на нас.

Что мы делаем, когда хотим что-то объяснить? Мы начинаем излагать с помощью слов то-то и то-то. В Псалтири же — самое слово объясняет себя, и через это объяснение раскрывается существо вопроса, о котором размышляет читающий. Удивительная книга! Но разве русский перевод Псалтири не даёт таких же объяснений? Конечно, не даёт, потому что русский язык гораздо хуже понимает себя, чем церковнославянский. Церковнославянский язык — целен, вот как можно кратко отличить его от русского языка, который утратил целомудрие мышления, далеко ушёл от своих корней и сильно расстроил память о своих началах.

А. С. Шишков: «Мало того, что незнание начал языка, то есть коренной мысли, руководствующей в производстве слов, заводит нас в погрешности; оно же самое ещё и препятствует нам распространять и устанавливать язык свой сообразно его свойствам. /…/ Пример тому выражение мерцание рассветающего дня, где слово мерцание принято за некое слабое поутру сияние света; но согласно ли это с разумом языка? Мерцание происходит от слова мрак, и есть то же, что смеркание, постепенное уменьшение света или увеличение мрака, темноты: мерькну, мерцаю, смерькаюсь. Каким же образом постепенное уменьшение света может быть при рассветании дня?»

В этой выдержке из трудов патриарха отечественной словесности приведён пример неостроумного словоупотребления, где корень слова и значение, которое оно призвано передать, противоречат друг другу. А если число таких словоупотреблений в языке будет измеряться не единицами, но сотнями и тысячами, как мы назовём такой язык? Тупым и бессмысленным.

Поскольку корни заимствованных слов нами, как правило, не понимаются, то все такие слова должны быть названы неостроумными. Сказанное не значит, что нужно исключать иностранные слова из русской речи. Вовсе нет. Нужно использовать в русском языке всё лексическое богатство мира, все те слова, что Бог дал народам, но использовать их нужно разумно, к чему нас постоянно призывает Александр Семёнович. Как мудрые домоправители, мы должны знать, на какое место какое слово ставить. На ключевые посты, отвечающие за работоспособность языка, его управление и производительность, должны поставляться родные слова, а на подсобные, служебно-информационные работы — слова пришлые и чужие.

Как хирург медицинским инструментом раскрывает внутренние части тела, чтобы видеть причины заболеваний, так мы словами стараемся добраться до сути произносимого. Поэтому от состояния словесного инструмента, насколько он остр, крепок, чист, и от того, насколько сообразно назначению мы его используем (т.е. не пользуемся ли скальпелем как пинцетом), зависит успех наших словесных операций. Действительно, мы тогда скорее и яснее выражаем мысли, когда понимаем слова́ до глубины корней. Стало быть, не зря мы сказали, что знать значение слова «период» для нас не менее (если не более) важно, чем знать то, что происходило с нами в материнской утробе. И зная, что «период» по-гречески значит «путь по окружности», мы уже иначе видим картину, которую рисует нам Медицинская энциклопедия.

Итак, два круга очерчивает человек в первых три-четыре своей жизни. Два круга… Как всё-таки меняется наша речь, когда мы говорим по-русски, а не по-гречески. Как торжественно и в то же время скорбно она зазвучала. Торжественно от того, что мы можем поздравить человека с первыми прожитыми кругами, а скорбно от того, что слово «круг» звучит, на мой взгляд, замкнуто и обречённо.

Первый круг краток, как вспышка. Он настолько мал, что медики называют его «кратковременным». Сущим безумием являются человеческие попытки проникнуть в этот круг. Но так хочется знать, что было в начале. В начале жизни, в начале смерти, в начале мiра… Что там? В начале было — начало. В начале сотворил Бог небо и землю (Быт.1:1). Это первое предложение Священного Писания можно назвать исчерпывающим объяснением всех начал. Почему? Потому что «потому» окончается на «у». То же самое можно сказать и про начало. С чего оно началось? С начала. С краткого, как миг, и долгого, как вечность, начала. Кажется, я сказал глупость? Нет, всё верно. Миг равен вечности, а вечность — мигу хотя бы потому, что ни того, ни другого нельзя измерить. Итак, если в первом жизненном круге-миге человеку даётся вечность, то во втором круге у него образовывается сердце.

Продолжение следует.

Иерей Георгий Селин
Сайт «Ветрово»
20 июля 2020