Фотография: РИА Новости
Прошедшее 19 июля в Троице-Сергиевой Лавре Архиерейское совещание (малый собор) Русской Православной Церкви приняло ряд решений по злободневным вопросам церковной жизни. Большинство из них относится к антиканоническим действиям некоторых Поместных и самоуправляемых Церквей, а именно, Украинской Православной Церкви (бывшего Московского патриархата, а ныне – «Феофанийского», или неопределенного статуса), Латвийской Православной Церкви (бывшего Московского патриархата, а ныне – «Латвийского сейма») и Константинопольского патриархата. Ряд известных церковных аналитиков уже успели положительно оценить принятые решения. В частности, отмечается соборное признание (на основании доклада Патриарха Кирилла) киевской власти «прямой наследницей большевиков-богоборцев» за «воздвигаемые гонения против Православной Церкви». Также приветствуется осуждение новой «восточно-папистской» экклезиологии Константинополя как лжехристианской (на основании доклада митрополита Венгерского и Будапештского Илариона «Об искажении православного учения о Церкви в деяниях Константинопольского патриархата и выступлениях его представителей»). Нам, в свою очередь, хотелось бы обратить внимание на другую особенность решений итогового Постановления Архиерейского совещания, если рассматривать его как единое целое.
Проблема заключается в том, что в современном состоянии Вселенского Православия уже невозможно судить ни об антиканоничности политики одной Поместной Церкви с позиций другой как совершенной в каноническом плане, ни о ложности одного поместного учения о Церкви с позиций другого как догматически безукоризненного. Потому что это – закономерный итог экуменического богословия и экуменической политики всех Поместных Церквей последнего века, где Русская Церковь шла бок о бок с Константинопольской в общем стремлении к «восстановлению единства христиан» всего мира, то есть, реабилитации всевозможных ересей и расколов. Что и предполагает нанесение «ущерба каноническим устоям Церкви, ее единству самочинными действиями» (из доклада Патриарха), вроде совместных молитв с еретиками и схизматиками, допущения их к богослужению и прочих бесчинств, а значит, производит обратный результат. Если, «к сожалению, одним из орудий борьбы против Православия стал Константинопольский Патриархат» (из доклада Патриарха), то к не меньшему сожалению, таким же орудием неоднократно являлась и сама Московская Патриархия, «ополчившаяся на Святую Русь» (из Постановления Архиерейского совещания), то есть, на Русскую Церковь наряду с «брани хотящими» супостатами иностранных держав. И вот настало время пожинать плоды этого романтического утопизма и либертарианского релятивизма.
В том-то и беда, что в русской доктрине о Церкви давно уже царит такая же беспринципная софистика, та же самая пародия на ортодоксальную экклезиологию, что и в доктрине греческой. Поэтому и в решениях последнего Архиерейского совещания, по большому счету, нет ничего другого, кроме продолжения этой «неопатристической» диалектики, то есть, неизбывной концептуальной двусмысленности и церковно-политической сиюминутности принимаемых решений. Ведь чем, по сути, отличается неопределенная политика Московского Патриархата в отношении УПЦ в ее нынешнем состоянии Феофанийского раскола от политики Фанара в отношении ПЦУ как «легализации раскола» (из доклада Патриарха)? Напомним, в двух заявлениях Синода РПЦ сразу после киевского собора в Феофании в мае 2022 г. (провозгласившего самочинную «незалежность» и прекратившего поминовение законного Московского Патриарха) говорилось о том, что такие действия следует характеризовать как раскол:
«в ряде епархий Украинской Православной Церкви прекращается поминовение Патриарха Московского и всея Руси, что уже привело к разделениям внутри Украинской Православной Церкви и что противоречит 15 правилу Двукратного Собора» (Журналы Священного Синода от 29 мая 2022 года);
«самочинные действия по изменению статуса Украинской Православной Церкви могут привести к появлению нового раскола внутри нее» (Журналы Священного Синода от 7 июня 2022 года).
Казалось бы, теперь, год спустя, это еще раз повторяется: «Прекращение поминовения за богослужением Предстоятеля Поместной Православной Церкви является открытой дверью к сползанию в раскол» (из доклада Патриарха).
Но в том-то и суть, что расколом де-юре этот раскол де-факто Московская Патрирахия назвать по-прежнему воздерживается. Раскол уже совершен, но для Москвы он еще только может стать расколом в будущем. А значит, раскол это уже не раскол, а нечто только похожее на него, или раскол отчасти (а отчасти – Православие). В итоге, где раскол, а где Церковь, понять уже невозможно. Если латвийская автокефалия, провозглашенная под давлением светских властей, это «лже-автокефалия» (из доклада Патриарха), то почему наместник Киево-Печерской Лавры митрополит Вышгородский и Чернобыльский Павел «является исповедником, остающимся верным своей архиерейской присяге и единству наших Церквей», если он точно так же прекратил поминовение Московского Патриарха и принял самопровозглашенную в Феофании автокефалию под аналогичным политическим давлением? Это и есть официальная экклезиология РПЦ последнего века во всей красе экуменически исчезающих «границ церкви». Поэтому в итоговом Постановлении акцент «великодушно» делается на «частичном православии» УПЦ, а именно, на претерпевание репрессий тех же феофанийцев, что (как бы «авансом») ставится в один ряд с подвигом Новомучеников и Исповедников Российских, принявших гонения от советской власти.
Вот если бы преступный киевский режим преследовал митр. Павла и иже с ним за то, что они продолжают поминать Московского Патриарха, это, действительно, было бы исповедническим подвигом Христа ради. Но ведь гонят-то феофанийцев совсем не за это, а за то, что они не делают последнего шага в своем отступничестве и не переходят в ПЦУ. То есть, на них потому и продолжают политически давить, что они уступили предыдущему давлению (отреклись от Матери-Церкви и перестали поминать своего канонического «Господина и Отца»). А значит, с точки зрения Православия как такового, это никакое не исповедничество, но такая же пародия компромисса, как московская экуменическая доктрина неопределенных «границ церкви» является пародией на ортодоксальную экклезиологию.
Концептуально избегая называть раскол – расколом, а ересь – ересью, по догмам «православного экуменизма», рассматривающего то и другое как «частично-благодатные» протоцерковные феномены, в которых продолжается сакраментальная и харизматическая жизнь, а значит, и возможность спасения, богословы МП неукоснительно придерживаются этой стратегии и в докладе «Об искажении православного учения о Церкви в деяниях Константинопольского патриархата и выступлениях его представителей», в котором ни разу употреблен термин «ересь» в отношении папистких претензий Константинопольского Патриархата. Речь идет только о нарушении канонов (что, повторим, делают все Поместные Церкви, включая Русскую). Собственно, весь «православный экуменизм» про это: про то, что раскол и ересь (нарушение канонов и искажение догматов) это не так страшно, как считалось раньше (в «темные века» византийского средневековья). Как Феофанийский раскол для МП – это еще не раскол, но только предпосылка для него («дверь»), так фанарская ересь папизма («Константинопольского сверхъепископства», «первого без равных») – это еще не ересь, но только «искажение учения»… Такие либерально-уклончивые оценки и означают, что раскол и ересь – это вполне допустимые в Церкви вещи, которые «по икономии» («ради мира всему миру сему») могут иметь место.
Ну, тогда и получайте новые расколы – только уже в собственной Церкви. Почему бы латвийцам и украинцам свои церковные майданы (лжесоборы) не собрать и независимости на них не объявить, если самим Московским Патриархатом десятилетиями проводилась политика по антиканоническому «уврачеванию» расколов и ересей (методами нетрадиционной экуменической «медицины») как попыткам их «легализации»? Сами иерархи РПЦ так много и долго «попирали каноническую правду», «ради церковного мира, шли на определенные компромиссы» (из доклада Патриарха), так часто пренебрегали канонами в отношении «остального христианского мира» (древних расколов и ересей), называя их «неработающими» в современном мире, что они перестали работать и в отношении новейших расколов.
Поэтому первый приз лучшего комментария к решениям Архиерейского совещания РПЦ 19.07.2023 в нашем рейтинге получает… приглашение верховного Римского схизматика и ересиарха Франциска Московскому Патриарху на еще одну «встречу в аэропорту». Словно бы посмотрев в текст итогового Постановления собрания иерархов РПЦ и что-то родное и близкое увидев в нем между строк, «Папа римский Франциск предложил патриарху Московскому и всея Руси Кириллу провести встречу в одном из московских аэропортов, сообщил глава Всемирного союза староверов Леонид Севостьянов, поддерживающий связь с понтификом.
«Папа римский предложил патриарху Кириллу встретиться в одном из аэропортов Москвы в период дозаправки самолета понтифика в российской столице во время его полета в Монголию или обратно 31 августа или 4 сентября соответственно», – рассказал он РИА Новости. По словам Севастьянова, такая встреча состоялась в 2016 году в аэропорту Гаваны.
«Если со стороны патриарха будет такой отклик, то, не откладывая в долгий ящик, такая встреча могла бы произойти», – сказал глава Всемирного союза староверов.
Радио Sputnik также сообщило, кого папа римский назначил главой мирной миссии по Украине» (РИА-Новости).
Вот именно. Если тысячелетний римский папизм с некоторых пор не мешает иерархам Московского Патриархата проводить встречи с папами и кардиналами на предмет «восстановления единства церквей», иметь общие миссионерские проекты, «богословские диалоги» и т.д., то почему бы и к «восточному папизму» Константинополя уже не стать более толерантным? И если в отношении старообрядческого раскола с тех же самых экуменических пор в РПЦ проводится политика резиновой «икономии», то отчего же к уже, считай, «традиционным» украинским расколам УАПЦ и УПЦ КП (тем более – уже «уврачеванным» Царьградом в ПЦУ) такая железобетонная «акривия»?
Вот и получается, что для канонической принципиальности ни у одной из Поместных Церквей с ее собственной почти вековой экуменической повесткой не осталось объективных оснований и вразумительных принципов, а значит, и оснований для требования ее от других. Богословский вес соборных решений по вопросам любых расколов (включая новейшие) безнадежно девальвировался, чтобы приниматься кем-то всерьез, ввиду общей нестабильности и неопределенности позиции самих авторов соборных документов.
Александр Буздалов
Сайт «История идей»
27 июля 2023
