Ольга Надпорожская. Против течения

Не так давно посмотрела ролик известного белорусского миссионера отца Александра Кухты «Лайфхаки для грешников», который он записал вместе с диаконом Димитрием Павлюкевичем. Подумалось, что, поскольку видео посвящено как бы теме борьбы с грехом, его можно было бы опубликовать с заголовком «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное», без лишних комментариев. Получилось бы самое настоящее кощунство — может быть, кто-то и задумался бы о том, все ли методы допустимы в миссионерском служении. Глядя на то, как отец Александр в шортах прыгает по траве, а отец Димитрий (в Сети его называют отец Дима) намекает подписчикам на то, что неплохо было бы компенсировать им потраченные на съёмках деньги, подумала: «Скоро они наденут клоунские носы и будут, как Бим и Бом, обмениваться дурацкими шутками». И, как выяснилось, почти угадала.

На днях появился новый совместный ролик отцов Александра и Димитрия – «Дело апостола Павла». Он снят достаточно профессионально, в стилистике известного советского фильма «Шерлок Холмс и доктор Ватсон», с двумя главными героями – «мудрым» мистером Павлюкевичем и «простодушным» мистером Кухтой. По задумке авторов, ролик должен раскрыть смысл слов апостола Павла: Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю (Рим. 7:19). Однако во время просмотра ролика о словах апостола Павла думаешь меньше всего. Честно говоря, даже менее значимые реплики героев не воспринимаются — настолько захватывает видеоряд. Слово становится ненужным, как в цирке, где всё рассчитано на зрелищность — и стоящая в седле наездница, и жонглёры, и канатоходцы, и даже клоуны с их незамысловатыми репризами. Но если говорить о зрелищности более высокого уровня, то в связи с роликом отцов Александра и Димитрия вспоминается театр 90-х годов. Тогда режиссёры хорошо поняли (или смогли воплотить то, что поняли уже давно): если актриса на сцене начнёт раздеваться, это мгновенно захватит зрителей, к ней будет привлечено внимание всего зала. Причём произносимые ею или другими актёрами слова будут уже не важны. Когда приём приелся, раздеваться начали актёры. Когда приелось и это, появились спектакли вроде «Идеального мужа» Богомолова.

Никогда бы не подумала, что церковная проповедь пойдёт по такому пути. Но вот посмотрите: два священнослужителя, исполняя роли самих себя, отправляются к реке, чтобы, погрузившись в её воды, опытным путём проверить слова апостола. Мистеру Кухте, по его словам, нужно сгонять в кустики, откуда он возвращается в купальном костюме и с розовым надувным кругом в виде фламинго. Мистер Павлюкевич раздевается, не выходя из кадра. Далее разворачивается основной конфликт: мистера Кухту уносит течением (параллель с властью греха: злое, которого не хочу, делаю), а мистер Павлюкевич выручает его, кинув верёвку. Чтобы не плыть по течению желаний собственной плоти, говорит он, нужно креститься! И даже показывает, как: переворачивает надувной круг мистера Кухты, окуная приятеля с головой, что, по-видимому, Крещение и символизирует.

Вспомнились давние слова отца Андрея Кураева: «Толики здравого смысла достаточно, чтобы понять, что общество, в котором шуты (по-нынешнему — “сатирики”) воспринимаются в качестве экспертов в области богословия и духовной жизни, весьма больно. Болеет оно как минимум утратой чувства юмора: оно уже не способно смеяться, видя, как шут залезает на проповедническую кафедру». Теперь получается наоборот: не шут залезает на кафедру, а священники сами рядятся в шутов. А уж если вспомнить рассуждения отца Георгия Максимова о том, что священнику и за пределами Храма лучше ходить в подряснике, потому что это может помочь кому-то прийти к Богу… В самом деле, почему не в купальном костюме?

Мне пришлось несколько раз пересмотреть ролик отцов Александра и Димитрия, чтобы уловить его богословский смысл, и всё это время нужно было следить за тем, чтобы в комнату не вошли дети. Мне и так часто приходится краснеть за то, что происходит вокруг, и выкручиваться, объясняя им, почему по радио так странно шутят и звучат такие песни, или что такое пилон, или почему мальчик из соседнего класса думает, что он на самом деле, может быть, девочка. Единственная норма, которая однозначно остаётся в нашем мiре, на которую можно сослаться в таких разговорах, — это Церковь. Священник — носитель Истины, наша совесть, человек, который становится свидетелем нашей исповеди — а это всегда тяжело. Встреча со священником всегда заставляет как-то подтянуться, взять себя в руки, и даже, увы, постараться казаться лучше, чем ты есть на самом деле. Перед священником всегда становится стыдно. Но получается, что теперь некоторых священников нужно прятать от детей, чтобы из-под ног у них не была выбита последняя опора. Священники и сами должны бы подтянуться в нашем присутствии, чтобы подтянуть нас — но они не хотят, у них другие методы, а мы подтянуть их не можем. Как будто это представление о священнике-образе Божием остаётся только в нашем сознании, но и там уходит всё глубже, и мы уже сами начинаем сомневаться — а не закоснели ли мы в ханжестве и фарисействе?

В последнее время умерло столько хороших священников — кого-то из них я знала только по проповедям, с кем-то кратко соприкасалась и с благодарностью вспоминаю даже самые малые встречи. И мне очень страшно, что прежние священники исчезнут совсем, что через двадцать, тридцать лет (если будем живы) появится новое поколение священнослужителей, у которых будет совсем иной статус — они будут участвовать в концертах, футбольных матчах, съемках зажигательных роликов, в чём-то ещё, чего мы сейчас и представить себе не можем. Они будут звёздами и суперменами, но не будут говорить о покаянии, или будут говорить о нём так креативно, что мне, старухе, будет стыдно на них смотреть. И мой рассказ о первой исповеди, когда передо мной, как мне казалось, стоял Сам Христос, покажется внукам замшелой древностью, каким-то старообрядческим преданием, странной фантазией.

Священники-миссионеры, думая, что идут навстречу нам, на самом деле нас же и обворовывают. Мiр всё больше становится театром, и они изо всех сил стараются стать его частью, лишая нас возможности быть вне его, плыть против течения. Если страшно увидеть любимого человека в неприглядном, позорном виде, страшно узнать, что он стал ничтожеством, то тем более страшно увидеть таким того, кто должен быть образом Божиим. Конечно, у нас остаётся Христос, но ведь нужен и тот, кем можно попытаться Его измерить.

Ольга Надпорожская
Сайт «Ветрово»
31 октября 2020