Воскресенье. Солнечное утро. Проснулся рано — самое время собираться в храм. Без двадцати девять. Успею. Вот только по-быстрому соберу табуретку, недоклеенную с вечера, а пока сохнет, шахматную доску пройду лаком. Пустяки, на пятнадцать минут. Доделал. Солнце забралось на стол, на мои руки, изгвазданные клеем и краской, на будильник с треснувшим стеклом, который показывал одиннадцать тридцать. Вот и сходил в храм. Ну как так?! На душе сделалось гадко, и даже во рту появился противный вкус, словно я облизал серу со спички.
Что уж теперь, буду дальше ковыряться с поделками. Уселся напротив компьютера, включил лекции священника, который мне очень нравится, и, чтобы хоть как-то компенсировать своё нерадение, настроился вкушать пищу духовную, при этом не забывая перебирать мелкую фурнитуру для шахматной доски. С экрана монитора вещал уважаемый батюшка. Всегда со вниманием слушаю его лекции и ответы на вопросы. Сейчас он говорил о нравственности в Советском Союзе, о том, как его научили завязывать галстук, переводить бабушек через дорогу…
— В моём детстве не было порножурналов, мы читали хорошие книги, — продолжал священник, подчеркивая хорошие стороны советской жизни. А мне почему-то прилезла в голову картинка о том, как в отрядах «Гитлерюгенд» повязывают галстуки. И лица всё такие жизнерадостные, жизнеутверждающие, точь-в-точь как на советских плакатах. У меня вертелись в голове картинки с бодрыми детьми в шортах, коричневых рубашках и галстуках, а батюшка продолжал:
— Советский период — это органичный этап жизни Святой Руси… православные коды сохранились при атеизме… бесплатный спорт, техническое творчество, один за всех и все за одного — это были Библейские вещи.
«Спорт, техническое творчество», — повторил я мысленно. И все бы ничего, но за этими словами я опять увидел спортивных, подтянутых, белозубых арийцев, играющих в подобие нашей «Зарницы», запускающих авиамодели и лихо гоняющих футбольный мяч.
Батюшка коснулся виска, на секунду задумался и выдохнул:
— Ругать за то, что можно ругать, и хвалить за то, что можно хвалить. Советский Союз совершил культурную революцию, он победил неграмотность на самой большой территории… если не брать ленинизм, троцкизм, разрушение храмов… Нам говорили о добре и зле, нас учили уважать старших. Это была Библейская эпоха.
Может быть, я и хотел бы согласиться с таким радужным описанием Советского Союза, ведь это время моего детства и юности. Но после слов «культурная революция» в основном вспоминались именно взорванные храмы, «добро» на аборты, зубрёжка истории КПСС, стукачество, запрещенные писатели. Вспомнилось, как я доставал Библию, купить её было невозможно, а когда показал маме свою драгоценную добычу на болгарском языке, понял, что теперь её будет томить беспокойство за меня. Она хорошо знала, почему наши родственники вдруг оказались в Воркуте. Я думал, что же можно взять из СССР и чем хорошее нашей «красной» страны отличается от хорошего «коричневой чумы»? И там, и там учили переводить бабушек через дорогу, читать хорошие книги, уважать старших, восхищаться вождем, заниматься в бесплатных секциях, быть «один за всех и все за одного». А эти чудесные программы материнства и детства! А эти полные энергии плакаты! Лозунги! И музыка похожая, как два близнеца.
Стоит ли отыскивать хорошее в конструкции на песке? Не только на песке, но и на крови. Надо ли восхищаться тем, как здорово сделаны крючки на форточках, когда здание покосилось и рухнуло? Возможно ли восторгаться чертежами уродливого строения? Ведь вместе с этим мы невольно будем принимать и архитекторов этого безобразного дома, будем платить за иллюзию благополучия своей душой.
Георгий Росов
Сайт «Ветрово»
29 марта 2020
О советской эпохе: «Это была Библейская эпоха.» (из слов неназванного батюшки)
Ну да, «безбожные пятилетки», существовавшая система доносов на ближнего и раскинувшийся на просторах страны ГУЛАГ — это все во исполнение главных Евангельских заповедей: «возлюби Господа Бога твоего всем сердцпем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим» и «возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Матфея 22: 37-39). Хотя, это такая мелочь по сравнению с бесплатным спортом.
Позвольте расширить Ваши слова, уважаемая Людмила Николаевна, цитатой из повести Леонида Ивановича Бородина († 2011) «Без выбора».
«Велико счастливы люди, чьи пути-дороги нигде и никак не пересекались с тропами рабов! Сколь же радостно и благостно должно быть мироощущение тех, что рабских троп не пересекали и скопищ рабских не зрели, но полагали по счастливой наивности, что это «простые советские люди» сотворили оружейный арсенал под названием «Норильск», что они же с энтузиазмом возводили первые «великие стройки коммунизма», что они очертя голову полезли в урановые рудники, что добрая половина тысячекилометровых железных дорог, как и другая половина, — тоже их рук дело. Что вообще в мерзлоте российской аграрности фундамент индустриализации выдолблен и бетоноисполнен исключительно социалистическим энтузиазмом. Что наша великая «оборонка»… Да что «оборонка»!
/…/
Тридцать лет назад, комсомолец из комсомольцев, я сам впервые по-настоящему был неизлечимо ранен открывшейся второй стороной социалистической медали. Поначалу мое ранение, естественно, было «детоарбатского» типа. Дескать, как же так! Герои революции, маршалы всякие, да верные ленинцы, да мудрецы-марксисты… Да что же это такое?! Но когда в поисках «полной правды» попал в Норильск, кого я там увидел? Прежде всего солдат и офицеров доблестной Красной Армии; затем «остербайтеров», людей, угнанных в Германию и «возвращенных»; далее — жителей оккупированных областей; далее — всякую «мелочь»: «белоэмигрантов», точнее, их детей; «колосошников» (за колоски, померзшую картошку, капусту, морковь и т.п.). Большинство из таковых остались в Норильске по доброй воле. Не в колхозы же возвращаться! Были и бендеровцы, и прибалтийские «зеленые», и немцы Поволжья… И уголовники, конечно. Но большая часть их как раз получила по амнистии полную волю и смоталась на «материк».
Шесть громаднейших рудников, столько же угольных шахт, крупнейшая в стране обогатительная фабрика, заводы и «подземки-секретки» — все это преогромнейшее хозяйство в руках зэков. Правда, когда я туда прибыл, зэки уже были вольными. Но приписанными к Норильску трудиться на благо Родины теперь уже не «задарма» и не «за» проволокой. Впрочем, проволока там всегда была лишь для порядка — бежать некуда. Зэками же построенная железная дорога от Норильска до Дудинки просвечивалась насквозь. А на юг — мертвая тундра на пару тысяч километров.
Это только Норильск. А Воркута, а Колыма, а Мордовия, а Пермь, а Тайшет… Воистину архипелаг. Точнее названия А.Солженицын и придумать не мог. Когда прочитал книгу, содержанием поражен не был. Поражен был единственностью названия.
Когда из Норильска вернулся «на материк», приглядывался к людям, знают ли то, что узнал сам, догадываются ли, кто страхует их скромное благополучие? Если догадываются и тем более знают, что в душе? Пригляделся и понял.
А НИЧЕГО! Решительно ничего! И вот тогда впервые сказал себе: «Нет, что-то очень неладно в Датском королевстве! За это самое «ничего» когда-нибудь наступит страшная расплата! Я, конечно, до нее не доживу, как-никак, но «семимильными шагами идем к торжеству социализма».
/…/
Уголовники? Паханы? Воры в законе? Они сидели у костров и потом в отчетных ведомостях делили выработку. План давали «мужики», миллионы русских мужиков и баб, забытых и преданных другими миллионами баб, мужиков и интеллигентов. Никакой самый ударный труд советских людей не давал такой «дармовой» себестоимости нужнейшей для страны продукции: угля, руды, золота, леса. За счет неслыханной разницы в себестоимости писатели получали гонорары, о каковых нынче тоскуют, ударники комтруда — льготные санаторно-лечебные месяца, партийные работники вторые зарплаты в конвертах; всяк имел хоть кроху, хоть не кроху от преданных и забытых».
Леонид Иванович говорит о той стороне советской эпохи, которую не замечают неназванные священники (у Бородина назван один писатель, подобный этому священнику, но я его, по примеру Георгия Росова, пропустил в многоточии). Я же хочу сказать о духовной стороне.
Известно, что советская «библейская эпоха» была временем духовного плена. Что это такое? Можно охарактеризовать это состояние словами Господа: СИМОНЕ, СИМОНЕ, СЕ, САТАНА ПРОСИТ ВАС, ДАБЫ СЕЯЛ ЯКО ПШЕНИЦУ: АЗ ЖЕ МОЛИХСЯ О ТЕБЕ, ДА НЕ ОСКУДЕЕТ ВЕРА ТВОЯ (Лк. 22:31,32). Пищей сатане, или брашном чуждему был каждый советский человек.
Отец Роман говорит об этом так: «Был бы рад за людей, если б те не платили душой». Это и была, на мой взгляд, самая страшная беда советского времени, вообще всякого безбожного общества, каждой безбожной души. Поэтому в состоянии нынешнего пленения от короновируса будем вместе со святителем Андреем Критским молиться: Не послушах гласа Твоего, преслушах писание Твое Законоположника; но в покаянии мя приими, и в разум призови, да не буду стяжание, ни брашно чуждему, Спасе, Сам мя ущедри.
Не послушах гласа Твоего, преслушах писание Твое Законоположника; но в покаянии мя приими, и в разум призови, да не буду стяжание, ни брашно чуждему, Спасе, Сам мя ущедри.
Спаси, Господи, отец Георгий.
«Советский период — это органичный этап жизни Святой Руси…» — как это ужасно, СССР был убийцей России, её полным антиподом. Для немцев самообман закончился в 45-ом году, а здесь и по сию пору живут в этом дурмане.