— Еда есть?
— Каша.
— Какая?
— Пластиковая.
«Кин-дза-дза»
Когда-то мне казался смешной фантастикой диалог о пластиковой каше. Теперь, по прошествии лет, не смешно. Совсем не смешно. И появление на прилавках искусственных куриных яиц, риса, мяса и молока озадачивает. Яйца не портятся, молоко не киснет, мошки, рыдая, обходят рис стороной. А все такое красивое, блестящее, без сучка и задоринки. И вроде неплохо. Картошку не грызет злой жук, яблоки не дырявит противный червяк. Живи да радуйся! Одним словом — красота, другим словом — искусственная, третьим — прогресс!
Но почему-то не хочется искусственных яблок, поэзии made in нейросеть, эрзац-радости и голливудовской любви.
Именно по этой причине я покупаю еду на рынке, насколько позволяют финансы.
— А почем яйца?
— Сто двадцать.
— Свежие?
— С вечера собирала.
— Эх! Два десятка, пожалуйста.
— А молоко?
— Утрешнее. Так сказать, натурально сливки!
— Два литра тогда, еще зеленушки и колечко колбаски…
Ударили в колокола к Литургии. Я прислушался да так и замер с пучком петрушки в руке.
— Это у Петра и Павла звонят, — пояснила продавщица.
— Красиво.
— Некрасиво у них не бывает. Без сучка, так сказать, и задоринки.
Я унес добычу в машину и поспешил в храм. Хотелось познакомиться со звонарем: как говорят дети, он просто круто колоколит! И голоса колоколов звонкие, сочные, до неба долетают, не то что наши «колокола» в деревенском храме, сочиненные из газовых баллонов и железных труб разной длинны.
— Простите, — обратился я к свечнице, — я пономарь и чтец, и певец, и на дуде игрец, вот хотел бы с вашим звонарем познакомиться. Поучиться бы…
— Не получится.
— То есть?
— Это машина.
— Машина, — повторил я растерянно, а свечница, продолжая раскладывать крестики за стеклом, улыбнулась и дополнила:
– Не ошибается, не опаздывает и есть не просит. Просто нажми кнопочку.
Я вышел из храма. Зачем-то повторил несколько раз полушепотом: «Просто нажми кнопочку, просто нажми кнопочку, просто…», и на душе сделалось скучно и пусто. В кармане зазвонил телефон.
— Алло.
— Дядя Вова, — раздался детский голос, — а мы сегодня будем заниматься? Ну, колоколить учиться?
— Будем, Веруша, непременно будем.
— А звать Мишку, Пашку, Ваську, Кольку?
— Конечно, звать! И Ваньку зови.
— Да он еще мало́й! Накосячит опять и нас только сбивать будет.
— Всех зови. Ивана обязательно, а ошибется — поправим, мы же живые. Мы же люди.
Георгий Росов
12 июня 2023
Сайт «Ветрово»
Картина Ивана Коваленко «Заброшенная колокольня»
И такое теперь бывает в нашей жизни земного пребывания.
Пусть Ванька накосячит, этим Ванька и отличается от синтезированного Ivona. Люди вообще существа слабые, постоянно ошибаются и косячат, но именно этим они и отличаются от машин. Век компьютерных технологий, но при записи музыкальных партий в PianoRoll на компьютере, как ни смешно, композиторы стараются имитировать особенности человеческой игры, вместе с её ошибками и неточностями. Как человечество стремилось все оцифровать, и теперь, оцифровав, завистливо, с грустью оглядывается назад, на время ошибок, косяков и всего живого, человечного. Чтобы понять это, достаточно послушать живые старые записи музыкальных композиций — и сколько в них было жизни!