Ольга Надпорожская. «Белый квадрат» Игоря Растеряева

К творчеству Игоря Растеряева отношусь довольно тепло — с тех пор, как лет десять тому назад подготовила о нём материал, во время работы над которым не только послушала отдельные песни, но и побывала на концерте. Песенное творчество Растеряева стоит немного особняком — он и не бард, и не рок-певец, а скорее сродни Высоцкому: тоже актёр, но не с гитарой, а с гармошкой. Правда, многие тексты Высоцкого можно читать как стихи, а песни Растеряева как поэзия воспринимаются хуже: им нужна не только музыка, но и непременно авторское исполнение. Автор поёт их в манере простого парня, который сидит на завалинке с гармошкой и тешит друзей-соседей незамысловатыми переборами и куплетами о том, что хорошо знакомо каждому из них, в то же время по-своему философствуя. Хотя и у него есть удачные и очень щемящие строчки. Например, в одной из первых песен, «Ромашки», он так рассказывает о деревенском кладбище, где лежат его «погибшие от алкоголя» друзья: «вместо Васи и Ромы — лишь васильки да ромашки». И совсем печальны финальные строки:

На днях увидела в Интернете клип к новой песне Игоря Растеряева — «Тишина», и мне захотелось послушать её ещё раз, а потом и прочитать текст. Не потому, что в нём автор поднимается к необыкновенным поэтическим высотам, а потому, что зацепил его смысл: и с культурологической, и, если так можно выразиться, с психологической точки зрения — стало интересно, что происходит с его автором. Поскольку, как уже было сказано выше, с текстами Растеряева лучше знакомиться именно в его исполнении, предлагаю читателям посмотреть клип «Тишина», тем более что в этой песне не только образ автора, но и содержание кадра в целом имеют значение.

Во-первых, бросилось в глаза, что автор изменился даже внешне. Хотя в начале песни он говорит о том, что «не будет петь про айфон с позолотой», всё же явно выглядит благополучнее, чем прежде, особенно когда идёт по центру Петербурга и намеревается побывать в Летнем саду (хотя и говорит об этом со своим обычным простодушием):

Образ Летнего сада в творчестве того, кто пел о жизни «далеко от больших городов, там, где нет дорогих бутиков» — это неожиданно, но, в конце концов, честно: что вижу, о том и пою. Дело, конечно, не в этом, а в том, зачем вообще автор идёт по северной столице: он несёт людям плоды своего творчества. Из текста мы узнаём, что он собирается: сложить песню, показать (то есть снять) фильм и нарисовать картину. При этом в песне будут «тишина и молчание», в фильме — одни «бесконечные титры», плывущие в тишине, а картина окажется просто чистым листом. Пачку таких листов он и несёт с собой по городу, чтобы на Невском раздавать их прохожим, как раздают рекламные флаеры. Неудивительно, что никто их не берёт, кроме ребёнка (и у того лист тут же забирает мама и бросает на мостовую).

Тема «тишины и молчания» очень глубока и не раз поднималась в русской поэзии — вспомним «Молчи, скрывайся и таи» Тютчева или четверостишие Ахматовой:

Здесь степень горя показана через нарастающее молчание и неподвижность: если Магдалина бьётся и рыдает (конечно, в трактовке Ахматовой, потому что и Евангелие, и православная иконопись говорят о предстоящих Кресту гораздо сдержаннее), то святой Иоанн Богослов «каменеет», а страдание Божией Матери таково, что на Неё никто не может взглянуть — Её для наблюдателей словно нет.

У иеромонаха Романа в стихотворении, посвящённом Страстной седмице, есть строчка «Где нужно плакать, там слова подсудны», а в более раннем песнопении — известное высказывание: «Лучшая поэзия – молчание». (Об этих словах мы не так давно горячо спорили с одним петербургским поэтом: она (поэт) утверждала, что молчание не может быть поэзией, поскольку поэзия — это слово.) Молчание, о котором говорит отец Роман, не от пустоты сердца, а наоборот, от его наполненности, от того, что оно занято духовным художеством – молитвой. Как говорит он в другом стихотворении:

Духовным поискам в песне Игоря Растеряева посвящён последний куплет, в котором говорится о картине (то есть как раз о художестве в прямом смысле слова):

Мне кажется, читая эти строки, можно сделать вывод о том, что автор обращается к «тишине и молчанию» не от обретения особой внутренней глубины, а скорее от отчаяния. Да, он знает, что Церковь поливают грязью и не станет рисовать «поповские» лимузины и дачи, но не станет рисовать и купола — они для него сродни «умилительной блажи». (Здесь вспоминаются слова Высоцкого: «Нет, и в Церкви всё не так — всё не так, как надо!») Лирический герой Игоря Растеряева не с теми, кто кидает камни в Церковь, но и не в церковной ограде — и думаю, что в этом и есть ключ к объяснению того, что с ним происходит.

В последних словах песни автор намекает на то, что хотел бы передать в своей картине саму суть Божества — Свет (в авторском написании — свет, со строчной, то есть всё-таки тварный). Но, увы, свет, воплощённый в белом листе бумаги, не есть Слово. Это то молчание, которое, может быть, предшествует его обретению, но никак не «высшая поэзия». Мне кажется, здесь выражена усталость автора не только от себя самого, но и от непонимания публики: говоришь людям слова — благодарят и восхищаются, но не понимают и не меняются, а значит, смысла в твоих словах нет; раздаёшь чистые листы бумаги — опять не понимают и теперь уже не берут. И даже если в поэзии зазвучит подлинное Слово как отголосок Евангельского, его ведь тоже примут единицы.

Хорошо, что в творчестве Игоря Растеряева появился «белый квадрат», а не чёрный. И всё же это тоже ничто. Это, в лучшем случае, только преддверие того, что должно появиться позже.

Ольга Надпорожская
Сайт «Ветрово»
13 апреля 2021