Рецензия на книгу Нины Павловой «Пасха Красная. О трёх оптинских новомучениках, убиенных на Пасху 1993 года»
В 2012 году в Оптиной пустыни я познакомилась и с автором этой рецензии – иеродиаконом Платоном, и с автором книги «Пасха Красная» Ниной Павловой. Оба запомнились мне надолго. Отец Платон – тем, что был очень внимателен: сразу прочитал и одобрил мою рукопись книги об Оптинских старцах, написанную для детей, организовал для нас экскурсию по монастырю и показал то место, где когда-то находился в заключении старец Нектарий Оптинский. Во время разговора отец Платон по монашескому обычаю не смотрел в глаза и то и дело очень сердечно спрашивал: «Что я еще могу для вас сделать?»
Нину Павлову мы повстречали, гуляя за воротами монастыря. Мои спутники были давно с ней знакомы, и она пригласила нас на веранду домика, в котором жила уже много лет, и угостила чаем с конфетами. Поразила она меня своей деревенской простотой – никак в этой бабушке в платке нельзя было узнать автора известных книг, а в прошлом – московского драматурга и журналиста. И говорила она не столько о литературе, сколько о хозяйстве, о кошке, которая все время приносит столько котят, что хозяйка не знает, куда их девать. А из того, что сказала тогда Нина Александровна о литературе, мне запомнились слова: «Любая литература — это драматургия». Потом, читая ее документальные рассказы (которые считаю написанными на высоком профессиональном уровне), я обратила внимание на то, что они действительно очень драматургичны, и подумала, что автор намеренно заостряет характеры и усиливает противоречия. Появляется ли при этом в её историях вымысел? Не берусь сказать точно, но предполагаю, что да. Ведь даже пересказывая кому-то произошедшие с нами события, мы, сгущая краски, чтобы произвести впечатление на слушателей, часто переходим в область художественной полуправды. Может быть, именно поэтому книги Нины Павловой так захватывают и так легко прочитываются.
Питая теплые чувства и к отцу Платону, и к Нине Александровне (ныне покойной), понимаю: ни он, ни она во время той встречи не сказали мне главного. Того, что, когда говоришь о святых или о почитаемых подвижниках, усопших или ныне живущих, да и вообще о любых реальных людях, нельзя допускать вымысел, даже в мелочах. А ведь именно этот вопрос больше всего мучил меня, когда я работала над книгами о святых, предназначенными для семейного чтения, и не понимала, что должна создавать: икону или живописный портрет? Прочитав эту рецензию отца Платона, подумала, что, может быть, он просто меня пожалел.
Возможно, рецензия отца Платона будет болезненно воспринята почитателями творчества Нины Павловой, но думаю, что прочитать её важно – в продолжение беседы об искусстве и творчестве, которая часто ведется на сайте «Ветрово».
Ольга Надпорожская
Книга Нины Павловой «ПАСХА КРАСНАЯ. О трех Оптинских новомучениках, убитых на Пасху 1993 года» вышла в свет в 2004 года, а затем неоднократно переиздавалась большими тиражами. Содержание книги посвящено трем насельникам монастыря, трагически погибшим от рук психически больного: иеромонаху Василию (Рослякову), инокам Ферапонту (Пушкареву) и Трофиму (Татарникову).
Журналистский талант автора книги, писательницы Нины Павловой, позволил ей создать произведение, отвечающее запросам людей, в основном неофитов, потянувшихся к вере после празднования 1000-летия Крещения Руси и после падения богоборческого коммунистического режима. Злодейское убийство трех оптинских монахов получило широкую огласку в средствах массовой информции. Люди были потрясены трагедией в Оптиной в пасхальную ночь. Книга вызвала огромный интерес не только у православных людей, но и в широких кругах общественности.
Книга представляет собой художественное произведение, стилизованное под агиографический жанр. Автор избранно цитирует мемуары, тексты дневниковых записей самих монахов, воспоминания родственников, лиц, знавших погибших. Эти материалы сопровождаются эмоциональными авторскими комментариями, интерпретацией и оценкой духовного смысла описываемых событий, духовного состояния самих монахов. Не познав опытным путем внутренней духовной жизни общежительного монастыря, автор не смогла дать правильную оценку происходившим событиям и поступкам насельников обители, безосновательно наделяя их особенным чудодейственным смыслом, уводя читателя из духовной реальности в мир собственных иллюзий и мифологизированных образов.
Вместо летописного изложения, автор использовала внеисторический, по существу – пропагандистско-журналистский подход, имеющий целью не столько зафиксировать события во всей их доступной полноте и достоверности, сколько посредством субъективного подбора и цитирования материала представить читателю собственную интерпретацию. Входя в пространство духовных смыслов, автор исскуственно драматизирует, трактует их вне канонических установлений Церкви и, предвосхищая соборное определение Церкви, самочинно причисляет убиенных монахов к лику святых новомучеников.
Нина Павлова помещает в книге текст телеграммы Святейшего Патриарха Алексия II: «Господь, призвавший их [убитых братьев] в первый денъ Святого Христова Воскресения через мученическую кончину, соделает их участниками вечной Пасхи в невечернем дни Царствия Своего». Автор не могла не обратить внимания на то, чтоСвятейший называет злодейски убитых монахов «участниками вечной Пасхи», но не «святыми новомучениками».
Красной нитью от обложки до последней страницы книги проводится мысль о святости убиенных монахов. При этом критерии и определение канонизации, утвержденные Архиерейским Собором Русской Православной Церкви, для автора не существуют. Для вынесения соборного решения о причислении к лику святых потребовалось бы досконально рассматривать жизнь каждого из монахов и до монастыря, и в монастыре, и его кончину. Писательницей данный подход объективно не принимается, а святость констатируется.
Искусно выдавая за безусловное собственную оценку духовного состояния жертв злодейского убийства, автор умалчивает о греховно-скорбных обстоятельствах жизненного пути погибшых монахов и эксплуатирует такие понятия, как Пасха, монах, убийство за Христа. Она, возможно неумышленно, использует психотехнику открытого сознания и вводит в заблуждение людей с ослабленными критическими способностями и достигает своей цели путем возбуждения чувств, а доверчивый читатель является жертвой ее эмоциональности.
Сведения о домонастырской жизни братий она черпает в основном у родителей монахов, обильно цитируя свои диалоги с матерями убитых. Между тем такие сведения обычно страдают необъективностью. Не зная монашескую жизнь изнутри, автор попадает в плен собственных иллюзорных представлений, допуская опасные суждения и оценки.
Книга формирует у читателя представление, что убийство, насильственная смерть монашествующих является достаточным основанием для причисления их к лику святых новомучеников. Оптинская трагедия не вписана автором в общий контекст церковного осмысления подвига новомучеников. Иначе пришлось бы отвечать на вопросы, почему три оптинских монаха, случайно оказавшиеся на пути убийцы в 1993 году, являются новомучениками, а об убиенных на монастырской мельнице до революции оптинских послушниках никогда так вопрос не ставился. Не стоял он и об убиенных архим. Лазаре (Солнышко), прот. Александре Мене и др. священнослужителях, принявших неожиданную насильственную смерть. Автор не пишет о том, что насильственная смерть сама по себе не является критерием святости, что гибель одних есть путь к святости, другим она будет, возможно, – во отпущение грехов.
В книге не показано, что основным критерием мученической, святой кончины является свобода выбора. Человек был свободен осознанно решить – скрывать или не скрывать свои убеждения, лжесвидетельствовать ли в угоду следствию, или, претерпевая боль и страх, не оставлять служения Богу и Церкви.
Автор рекомендует молиться погибшим монахам, опираясь на ореол их народного почитания. Но народное почитание само по себе не является определяющим критерием святости, поскольку церковный народ доверчив к печатному слову, а люди вообще часто ошибаются. Автор не может не знать, что молиться Церковь рекомендует только прославленным святым.
Видимо, понимая, что выходит за грани канонических норм РПЦ и защищая свою самобытную концепцию, автор оправдывает свое право причисления погибших монахов к новомученикам тем, что в первые века христианства не существовало определенного чина канонизации.
Книга успешно эксплуатирует духовно неокрепшее религиозное сознание верующих, тягу народа к идеалу, усиливает в людях жажду чудес, способствует уходу от вопросов спасения своей души в мир иллюзий. Читатель подвергается эмоциональному давлению автора. Книга колоссально ретуширована: содержит постоянные преувеличения, передергивание фактов, гротеск, умышленную драматизацию и нагнетание.
Монах Платон (Рожков),
Сотрудник издательства монастыря Оптина пустынь
25 октября 2011
Разумеется, что советы писательницы молиться погибшим монахам — это всего лишь её мнение. Но ведь и Ксению Петербуржскую канонизировали тоже не сразу. Народное признание значительно опережало официальную канонизацию. Это очень сложный вопрос. Он выходит за рамки бюрократической машины — пока не дали «добро», вы права не имеете. Не думаю, что игнорирование народного движение, презрительное отношение к людям, как к баранам, которых легко ввести в заблуждение, способствует сбережению церковных правил. Время покажет, кто прав.
Прославление святых случается разными способами и по разному это происходит . Я думаю , что Господу было угодно прославить этих мучеников. Почему мучеников ? Потому ,что монах уже добровольно возводит себя на крест , он готов к смерти за Христа. Это стремление ясно видно по записям в дневнике иеромонаха Василия (Рослякова). Может в книге «Пасха Красная » и есть драматургия , но эта книга и не претендовала на
«жития святых» -это рассказ и воспоминая конкретных очевидцев их субъективное мнение. Притом нужно смотреть и на пользу которую приносит такая литература как «Пасха Красная » , «Несвятые Святые» и подобные книги. Конечно это не творения Святых Отцов, но эти книги многих привели к вере, дали ориентиры в жизни. Как младенцам нужна мягкая пища , так и новоначальным необходимы такие книги написаные простым доступным языком. Мне понятно почему монах дал такую рецензию- эта книга не для монахов , она для мирян которые всеми силами хотят оторваться от суеты и прикоснуться к святости , не той стариной , а к этой святости наших современников и ровесников.
И ещё вымысел в жизнеописаниях не допустим , а некая драматургия , правильно расставленые акценты возможны , это зависит от литературного таланта автора.
Крайне неоднозначная статья.
Само ее начало содержит некую недоговоренность, возможно даже полуправду.
Цитата: «Содержание книги посвящено трем насельникам монастыря, трагически погибшим от рук психически больного»…
Последнее интервью с убийцей Николаем Авериным абсолютно четко и убедительно доказывает, не психическое заболевание, а демоническую одержимость этого человека. Ведь человека, поклоняющегося сатане, называют сатанистом, а не психически больным.
«Идет война между Богом и сатаной, я, можно сказать, был одним из лучших его учеников. Я против Бога, да, и рад, что я с сатаной. Потому что я — добро»- свидетельствует о себе Аверин.
https://www.youtube.com/watch?v=DLwALIUGxHQ
(можно посмотреть с 18 минуты). (Советуем смотреть именно с этой минуты, потому что фильм, хотя и является документальным, пронизан нездоровым мистицизмом и содержит кадры, не имеющие прямого отношения к случившемуся в Оптиной пустыни — для нагнетания эмоций (к вопросу о подаче документальных материалов). — Прим. ред.)
В контексте вышеизложенного, а также памятуя о надписи на мече, однозначно можно говорить, что убийство монахов Оптиной пустыни было ритуальным. Это была казнь именно на Пасху, именно Православных монахов и именно за то, что они служат Богу. Только в данном случае не убийца выбрал себе жертв, а Господь избрал Себе мучеников.
Хотелось бы отметить, что почитание убиенных оптинских монахов православным народом началось задолго до выхода в свет книги «Пасха Красная».
На сайте монастыря есть страница, посвященная убиенным на Пасху 1993 года оптинским братиям: иеромонаху Василию, инокам Трофиму и Ферапонту:
https://www.optina.ru/martyrs/
Цитата с сайта: «Вот уже много лет в монастыре Оптина Пустынь ежедневно поминают за Божественной Литургией убиенных братьев – иеромонаха Василия (Рослякова), инока Трофима (Татарникова) и инока Ферапонта (Пушкарева). Многочисленные паломники прибывают отовсюду поклониться их святым могилам и попросить благодатной помощи в духовных и житейских нуждах.
За это время слава об убиенных монахах распространилась не только по всей России, но и далеко за ее пределами. Бог прославляет избранных своих, отдавших жизнь ради имени Его Святаго.
Известие о мученической смерти трех Оптинских насельников от руки сатаниста на Пасху 1993 года подобно грому небесному прорезало обычную повседневность жизни, потрясло людские души и сердца».
А вот выдержка из жизнеописания инока Ферапонта, также размещенного на сайте монастыря ( там же можно прочесть жизнеописания иеромонаха Василия и инока Трофима):
«Ферапонт упал. Лицо его, обращенное на восток, застыло в безмолвном спокойствии. — Он всегда стремился к тому, чтобы хранить в душе своей мир, который приял от Сладчайшего Иисуса, с ним и вошел он в вечную радость Воскресшего Христа. Перед Пасхой Ферапонт раздал все, что имел. Теперь он с радостью отдал и последнее, что у него было — свою временную земную жизнь.
Вслед за Ферапонтом был убит инок Трофим, а недалеко от скитской башни — иеромонах Василий.
Многая скорбь объяла сердца верующих. И как тут не восплакать, понеже дети Христовы ныне приобщишася крови (Евр. 2, 14). Но Воскресение Христово есть свидетельство того, что братья не умерли. Они лишь призваны Христом к другому служению — Небесному.
Их земная жизнь, исполненная подвига любви, окончилась и стала проповедью Воскресения Христова.
… В день погребения вдруг пошел мокрый снег. Белые хлопья падали на землю и тут же таяли. Людей было много, как на Пасху. Отпевание, совершавшееся по Пасхальному чину, подошло к концу. Когда гробы мучеников понесли на монастырское кладбище, из-за туч неожиданно показалось яркое весеннее солнце и своими животворными лучами осветило землю, как бы напоминая, что кровь, пролитая Оптинскими мучениками, не простая, что это кровь, достойная Небес, кровь святая, напояющая землю душ людских верою и любовию ко Христу».
https://www.optina.ru/martyrs/ferapont3/
Следует также заметить, что Нина Александровна на страницах своей книги неоднократно называет убиенных монахов новомучениками, а не «святыми новомучениками». И думается, что если бы поистине народное почитание непрославленных еще святых шло вразрез со святоотеческой традицией, монастырь старался бы всячески оградить верующий народ от этого.
Касательно слов монаха Платона о том, что автор не может не знать, что молиться Церковь рекомендует только прославленным святым хочется привести слова преподобного Афанасия Паросского:
Возлюбленный во Христе мой брат, радуйся о Господе!
«1. Ты написал мне, что недавно, в день памяти св. Иоанна Богослова, у тебя с друзьями возник разговор о новомучениках, и что некоторые из них, не только малознающие, но и ученые, утверждали, что святых мучеников нельзя почитать без разрешения Великой Церкви, а ты вроде бы и хотел возразить, но засмущался, боясь, как бы их слова не оказались справедливыми. Ты пишешь, что написал мне сие, дабы я посмеялся, но я не посмеялся над этим потому, что хотя и достойны смеха те, кто высказывают подобные суждения, сама тема – не смешная, но благопристойная и святая. Поэтому я больше огорчился; особенно же меня огорчило то, что образованные люди говорят как неученые и малограмотные. Где прочитали о сем эти «ученые», да и где это слыхано в Церкви Божией, чтобы святые мученики ожидали земного суждения об их мученичестве, чтобы этот земной суд свидетельствовал о тех, кто запечатлел свой конец исповеданием святой веры и кого Подвигоположник Христос сразу и немедленно сподобил небесного венца?
2. Что иное есть праздник, как не ублажание, прославление и чествование празднуемого святого, как не желание иметь его перед Богом ходатаем и заступником нашим, чтобы получить от Бога исцеление своей души от страстей? Чем же еще может быть праздник, кроме этого? Вероятно эти умники, чтобы не называть их каким-либо неблагозвучным именем, никогда не слышали, что как только упадет на землю глава мученика, присутствующие при этом христиане, радуясь от всей души и сердца, прославляя Бога и ублажая мученика, с крайним благоговением делят между собой его окровавленные одежды и даже веревки, которыми он был связан или на которых повешен. Даже землю, которая была обагрена его кровью, христиане берут и хранят со всей честью, желая иметь готовую помощь в своих нуждах.
3. И все это делают христиане везде, и почитают, и прославляют, и чествуют пострадавшего без всякого официального разрешения Великой Церкви. Поэтому «ученые» эти несут такой же вздор, как и неученые…
Чем больше знаний они имеют, тем большего смеха бывают достойны, когда повторяют мнения неученых. Это церковное разрешение требуется и дается, брате, только в отношении преподобных, святость которых не всем известна. Церковь, совершив точное дознание и убедившись из жития и чудес преподобного, что его прославил Бог, уверяет своим церковным авторитетом всех христиан, что такой-то отец свят и всякий желающий может беспрепятственно праздновать его память…
…4. Будут ли препятствовать, таким образом, эти неученейшие люди воздавать победоносным, божественным и святым мученикам сразу и на месте подобающую и принадлежащую им честь? И неужели эти безумцы не думают о том, что не только справедливо – и в высшей степени справедливо – почитать и праздновать память добре подвизавшихся, но что это еще и весьма полезно, поскольку такое почитание согревает души верующих и побуждает их к подражанию….
Драматургия присутствует везде, где есть конфликт – можно сказать, что и в самой жизни тоже. Иногда столкновения противоборствующих сторон очевидны, иногда – нет (например, когда конфликт происходит в душе человека – об этом знает только он сам, хотя этот конфликт может быть не менее серьезным, чем сражение на поле боя). Если мы начнем описывать жизнь святого воина или мученика, вскрыть конфликт будет просто, и светский беллетрист может создать на основе такого жизнеописания приключенческий роман. Если станем описывать жизнь преподобного, конфликт останется вне поля нашего зрения – о нем можно только догадываться, это – невидимая брань, о которой писал преп. Никодим Святогорец.
Вспомнила еще об одном диалоге с отцом Платоном, который состоялся тогда же в Оптиной пустыни. Воспроизвожу так, как запомнила.
— Отец Платон, почему раньше в житиях преподобных, например, в житии святого Сергия Радонежского, так подробно описывалось их восхождение в святости, все их искушения, а в житиях, написанных в более позднее время, этого нет? В житиях Оптинских старцев всё очень просто – дается только внешняя канва: проходил послушания, принял постриг, болел, затворился, принимал посетителей, скончался — но что происходило при этом внутри человека, непонятно.
— Потому что о древних святых писали люди, которые проходили тот же самый путь, некоторые из них сами были святыми. А в наше время о святых пишут люди, которые не могут знать этот путь изнутри.
***
И в самом деле, лучше умолчать о чем-то, чем приврать, исказить облик святого.
Обычно мы рассказываем истории, в которых очевиден конфликт – пересказать что-то сокровенное гораздо труднее. Поэтому, кстати говоря, таким спросом пользуются рассказы о явных чудесах: в центре каждого чуда находится яркое и ошеломляющее событие. Но со временем понимаешь, что подлинное чудо – то, о чем другому и не расскажешь, хотя для тебя оно непреложно. Посмотрите, как бережно, целомудренно написано Евангелие, как оно светится внутренним светом, а не блистает яркими красками живописца. И как порой колоритно написаны жития мучеников… Христос совершал много чудес, но всё же учеников Он привлек к Себе иным – тем, что трудно передать обычным человеческим словом, тем, что дышит в Евангелии.
И вот, Господь пройдет, и большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом, но не в ветре Господь; после ветра землетрясение, но не в землетрясении Господь; после землетрясения огонь, но не в огне Господь; после огня веяние тихого ветра (3 Цар.19:11-12).
Журналист, чтобы привлечь читателя, заостряет конфликт и берет краски погуще – иначе есть риск, что его текст не будет пользоваться спросом (особенно это заметно в «жёлтой журналистике» — часто она вообще оторвана от реальности и представляет собой просто захватывающее чтиво). Хороший писатель постарается выразить более глубокие вещи, но и читатель у него тоже должен быть не «массовый». Имеяй уши слышати, да слышит.
Это всё к вопросу о драматургии в жизни, житии, литературе и журналистике… Кончина оптинских монахов – такова, какова она есть, независимо от того, как мы будем о ней рассказывать. Но только Церковь имеет благодать Духа Святаго во всеуслышание свидетельствовать о чьей-либо святости.
Важен факт смерти за Христа. Св. мч. Вонифатий до своего страдания не отличался целомудрием и благочествием, как и его госпожа, по-видимому, до прихода и осознания веры просто суеверная язычница. Оптинские братия кровью и смертью исповедали Христа Воскресшего. Это само по себе говорит об их святости как мучеников. Они были убиты как христиане и именно за имя нашего Спасителя. Сам факт смерти за Христа любого человека Православного вероисповедания — уже мученичество. Рецензия мон. Платона попахивает тем, что Отцы называли «плотским мудрованем», даже есть оставить в стороне эмоциональный тон и слог рецензируемой книги.
Странно, что автор рецензии не видит разницы между убиенными на монастырской мельнице до революции послушников и убиенных на Пасху монахов. В том случае был грабеж и украли муку. Следствие нашло воров. ими были обычные спившиеся крестьяне, пожелавшие обогатиться. В случае же с убиенными на Пасху 1993 года известно, что убивец Николай Аверин на следствии признал, что хотел таким образом досадить Богу. Что его убийство носило ритуальный сатанинский характер, что свидетельствует о смерти монахов за православную веру, за Христа.
Андрей Переверзев, Москва, 03.12.2019 в 07:26
«Странно, что автор рецензии не видит разницы между убиенными на монастырской мельнице до революции послушников и убиенных на Пасху монахов».
Просто монахи по другому смотрят на некоторые вещи. Вспомните историю прославления святого Силуана Афонского.
1 декабря 2019 г. после продолжительной болезни, находясь в больнице, на 53 году жизни, отошел ко Господу насельник Введенского ставропигиального мужского монастыря Оптина пустынь иеромонах Платон (Рожков), известный многим как неутомимый труженик на поприще книгоиздания…
https://www.optina.ru/19_ieromonah_platon_rozhkov/
Упокой, Господи, душу раба Твоего новопреставленного иеромонаха Платона , и прости ему вся согрешения его вольная и невольная и даруй ему Царствие Небесное.