Наталия Ластовская. Встреча с отцом Романом в скиту Ветрово 7-9 октября 2016 года

Рассказ паломницы

 Стихи отца Романа я полюбила сразу и навсегда. Ведь не полюбить их просто невозможно. Моё сердце до краёв наполнялось его поэзией, впитывало каждую букву, каждый звук и не могло насытиться. Передо мной открывались тайны веры и жизни чистой души, приводя в изумление и благоговейный восторг. Часто мне приходило сравнение поэта с одинокой птицей, самозабвенно прославляющей Творца, песней своей несущей радость и вселяющей надежду, несмотря на всю беспросветность окружающего. Образ такой замечательной птицы есть в одном из ранних его стихотворений.

Луна обречённо скиталась,
Не зная, куда себя деть.
Ее вековая усталость
Светилась во мне, как в воде.

Земля от весны заболела.
От сырости – лужи и грязь.
Но птица какая-то пела,
Меж мокрых ветвей затаясь.

И я, это пенье услышав,
Не в силах поверить ушам,
Скорее увериться вышел,
Как чья-то ликует душа.

Мотив незатейливый, милый,
Забытый, немодный, простой…
Но что-то тотчас защемило
В душе моей тяжко-пустой.

Давно позабытые слёзы
Размазали мир голубой,
И вдруг я увидел, что звёзды,
Как в детстве, галдят меж собой.

И вмиг от того не осталось,
Что прежде давило тоской.
Луны вековая усталость
Сменилась на ясный покой.

И даже земля отхворала,
Забыла про слякоть и грязь.
И всё неизвестной внимало,
Что пела, от всех затаясь.

…Ты что ж натворила, пичуга?
Приникнув к стволу головой,
Рыдал, как последний пьянчуга,
Единственный слушатель твой…

В то же время я всегда помнила, что отец Роман не только поэт, но и священник. Потому, во время затянувшегося духовного кризиса, мне и пришла мысль искать у него поддержки и утешения. Не будь отец Роман священником, об этом не могло бы быть и речи. О том, достойна я такой чести или нет, не думалось. И вот я, по милости Божией, почти чудесным образом оказалась на берегу речки со странным названием Лочкина. Под этим именем она значится в государственном водном реестре. Лочкина — приток реки Чёрной. Её длина 51 километр. В другие времена она называлась Лудвой или Лудвицей. Рядом со мной — Ольга и Ирина. Именно благодаря Ирине путь от Санкт-Петербурга до деревни Боровик неожиданно стал для нас быстрым и комфортным. У самого берега стояла газель с белорусскими номерами и лежали два штабеля досок и брусков. Пятеро мужчин только что закончили разгрузку. Все ждали отца Романа. Послышался звук лодочного мотора.

Моё волнение усилилось, но это был не отец Роман, а его помощник Вячеслав. Наконец, на своей замечательной сдвоенной лодке появился Батюшка. Я никогда не была особенно робкой, но перед священниками всегда очень теряюсь. Перед отцом Романом я потерялась совсем. С этого момента жизнь пошла как в тумане. На деревянных ногах я вместе со всеми подошла под благословение.

Отец Роман оказался не очень похожим на свои известные фотографии. На фото и кинокадрах он выглядит высоким и величественным. В реальности облик его оказался более духовным, если так можно сказать. Волосы и борода заметно поседели. Замечательно красивый нос не так выделяется на лице, светлые внимательные глаза прячутся под кустистыми бровями, а лицо его временами выглядит очень бледным и усталым. Но двигается он легко и ходит быстро.

Началась погрузка пиломатериалов в лодки. На первую лодку уложили целую гору досок, а во второй разместились мы втроём и отец Роман. Во время посадки он спросил, кто может задержаться и побыть подольше. Неожиданно для себя я выпалила, что могу остаться даже насовсем. «Не знаете, на что подписываетесь», — сказал отец Роман. Видно, такая перспектива его не обрадовала. Я смутилась и притихла.

 Батюшка мастерски управлял груженой лодкой. Речка Лочкина петляла по болотистой низине, заросшей осокой и камышами. Наконец, мы причалили к пристани скита Ветрово. Плавучий причал устроен перпендикулярно берегу из пенопластовых плит синего цвета. Батюшка предупредил, что при выходе из лодки становиться надо на середину плиты. Мы сошли на берег и попали в другую жизнь.

Было заранее решено всё тщательно рассмотреть, сфотографировать и запомнить. Но из этого ничего не получилось. Вот если бы снова вернуться в скит, тогда бы я… А теперь, что есть, то есть. Заранее настроившись запоминать каждое слово, я быстро поняла, что ничего ТАКОГО отец Роман не изрекает. Он охотно шутил, а поначалу даже немного юродствовал, отыскивая верный тон общения с группой очень разных людей, которые несомненно чего-то от него ждали. С этой задачей Батюшка справился довольно быстро. Возникло чувство, что общение проходит не на уровне слов, а на уровне душ. Потому-то в самых обычных словах, думаю, не только я услышала и поняла нечто важное для себя. Эта, хочется сказать, простота свойственна и творчеству, и жизни отца Романа, к которой больше подходит название житие. Отец Роман никого не поучает и не наставляет в вере. Он просто всецело посвятил свою жизнь Богу, и это действует сильнее любых слов.

Не успев даже толком оглядеться в скиту, я попросила отца Романа о личной беседе. Тогда мне казалось, что только так можно разрешить мои неразрешимые проблемы. Он обещал найти время. Забегая вперёд, скажу, что на первой же трапезе ( а именно во время трапез проходило общение с Батюшкой) отец Роман, сам того не подозревая, ответил на главные мои вопросы. Не могу воспроизвести содержание разговора, но в какой-то момент я вдруг отчётливо поняла, почему ЭТО со мной случилось и что мне теперь НАДО ДЕЛАТЬ. Дай только, Господи, сил и решимости. Всё оказалось просто, но, если бы не отец Роман, я долго бы ещё блуждала в потёмках. Когда же Батюшка пригласил для беседы, все приготовленные слова куда-то испарились, и я стала что-то мямлить о духовных проблемах своих ближних. Батюшка был великодушен и обещал помощь, если, конечно, они сами этого захотят. Ключевые слова здесь, понятно, — САМИ ЗАХОТЯТ. Видимо, мои жалобы произвели на него тяжелое впечатление. Неожиданно Батюшка спросил, сколько мне лет. Отвечать почему-то очень не хотелось, но пришлось сознаться, что мне уже — шестьдесят восемь. Имел ли он в виду, что я до старости дожила, а ума не нажила, сказать не могу. Мой ответ он не прокомментировал. А, может, я не услышала? На самом деле, жизнь как в тумане — вовсе не фигура речи. Надеюсь, некоторые смыслы проявятся позже. Еще запомнилась фраза, что времени осталось очень мало. Её можно истолковывать по-разному, но в любом случае оптимизма это не добавит.

И всё-таки я вышла от него с душевным подъёмом, надеждой и верой, что ОНИ ЗАХОТЯТ, а Батюшка помолится. Про свои аудиозаписи я сказать не решилась. Всё получилось само собой. Батюшка прослушал их, когда я дала ему флешку для скачивания книг. Понятно, что записи далеки от совершенства. Отец Роман отнёсся по-доброму к моим стараниям и обратил моё внимание, над чем ещё можно поработать. А потом он сказал именно те слова, которые я мечтала от него услышать. Но это было потом.

 А пока нас в летней трапезной встретила Лена и, приготовленный ею, горячий борщ. Лену можно считать местной жительницей, хотя сейчас она живёт во Пскове. Когда скит Ветрово был ещё деревней, её прадед построил здесь дом и посадил аллею из двенадцати дубов, которые растут до сих пор. Недавний ураган сломал один дуб, оказавшийся гнилым внутри. Слушая мой рассказ об этом, внук Серёжа заметил, что апостолов было двенадцать , а Иуда оказался гнилым. (Интересные мысли приходят в голову детям, сутками сидящим в компьютерных играх.) Теперь дом предков Лены перевезён в деревню Боровик, и постоянно там живут её родители.

Даже при беглом знакомстве понимаешь, что Лена — очень светлый человек и настоящая православная христианка. В отличие от меня, пришедшей в Церковь перед пенсией, она воспитывалась в вере с детства, и это очень заметно. В этом году она поступила на богословский факультет псковского университета.

Дом отца Романа стоит уже более шестидесяти лет. Он ровесник своего теперешнего хозяина. С одной стороны перед домом причудливо раскинулась огромная старая яблоня.

Возможно, это её очень вкусными и красивыми плодами отец Роман угощал всех в первый день. С другой стороны к дому примыкает внушительная хозяйственная постройка, на чердаке которой и были уложены привезённые доски и бруски. Но перед этим надо было тщательно (на этом настаивал отец Роман) счистить с них кору. В этой операции приняли участие и мы с Ольгой. (Лена хлопотала на кухне, а Ирина была уже на полпути к Санкт-Петербургу. По семейным обстоятельствам она не могла остаться в скиту и, зная, что домой придется возвращаться в этот же день, всё же решилась на поездку. Так сильно было её желание увидеть Батюшку. Нам она ничего не сказала до самого скита.) И вот, торжественно проводив до пристани Ирину, с утешительными подарками от отца Романа и Вячеслава, который должен был доставить её до деревни, где осталась машина, мы приступили к работе.

 Всё происходило во внутреннем дворике между домом, большим дровяником и летней трапезной с кухней, прикрывающей территорию со стороны реки. По дворику проложены дорожки из тротуарной плитки. Ещё в скиту есть баня и колодец с очень чистой водой.

Отец Роман выдал нам перчатки и большие острые тесаки. Мужчины действовали топориками. Работа спорилась ,и скоро все доски оказались в укрытии. Мы собрали рассыпанную по двору кору, и в это время начался дождь, который, то усиливаясь, то переходя в еле заметную морось, продолжался всю ночь и весь следующий день. Большой милостью Божией было, что мы успели вовремя управиться с этой работой. Батюшка вспомнил прошлогодний случай, когда за несколько минут до начала сильного ливня удалось убрать весь утеплитель, привезённый для нового дома.

Теперь можно было и чаю попить. Во время чаепития возникла тема веры и искусства. Отец Роман часто высказывает обличительные суждения по поводу того, кому служит светское искусство, очень непривычные для некоторых мирских ушей, но справедливые. Об этом он говорит и во многих своих стихотворениях, например: «Не делайте кумиров из поэтов…», «Не Шекспиром и не Рафаэлем…», «Господам лицедеям» и других.

Тема приобрела актуальность в связи с совершенно безумной идеей канонизировать наших классиков. Отец Роман откликнулся на этот вызов замечательным стихотворением «О святости».

Как говорится, ни прибавить, ни убавить.

Во время нашего пребывания в скиту стихотворение ещё не было завершено. Я сидела в лодке рядом с Ольгой, редактором стихотворений отца Романа, когда они обсуждали различные варианты начала второй строфы. Одновременно отец Роман управлял лодкой, которая теперь несла нас в обратном направлении — к деревне Боровик. Стороны, казалось, пришли к согласию, но через несколько дней был опубликован совсем другой текст. И новый вариант оказался ешё лучше прежнего.

Ольга была редактором нескольких сборников отца Романа. В свободную минуту она часто достаёт блокнот и что-то записывает. Это вызывает у меня особое к ней уважение. Мне очень нравится её слог. С удовольствием читала заметки о поездке с отцом Романом на его родину в Брянскую область и другие публикации. Я никогда не делала никаких записей, но встреча с отцом Романом представляется мне настолько значительным событием моей жизни, что возникло желание хоть что-то записать по горячим следам.

Батюшка никогда не вступает в споры и любит повторять: «Я никого не убеждаю. Это просто моё мнение. Вам жить.» А мнение, выстраданное всей жизнью, дорогого стоит.

Каждый, кто побывал у отца Романа, стремится сюда вернуться. Если бы в скит была дорога, можно было бы сказать, что она никогда не зарастёт. Но так как дороги нет, будем просить Бога, чтобы речка Лочкина не обмелела, а у Батюшки хватало сил и на нас грешных. Конечно, для него это тяжёлый крест, но, по любви, пока терпит.

Храм в честь иконы Богородицы «Взыскание погибших», как говорится, — архитектурная доминанта скита. Всё в нём выполнено старательно и с любовью. Великолепна резьба Царских врат и большое резное распятие. Отец Роман показал случайно найденную им в мусоре, на месте разобранной церковной сторожки, икону «Взыскание погибших». Он очистил её, украсил золотистой фольгой и закрыл толстым стеклом. Когда наступило время освящения нового Храма, старец Николай Гурьянов благословил освятить его в честь иконы Богородицы «Взыскание погибших». О находке отца Романа он, конечно, не знал. Батюшкой написано много прекрасных икон Спасителя и Богородицы.

 Кажется, что с иконы «Взыскание погибших», Богородица смотрит не в вечность, как в большинстве случаев, а прямо в душу.

А этот образ Спасителя встречал нас в келье отца Романа, куда мы собирались для молитвы.

Слева позади Храма построен небольшой добротный дом. Сейчас он служит кельей для паломников-мужчин.

Уютная келья для женщин возведена на другом краю скита.

Хотя в скит недавно проведено электричество, во всех помещениях сохраняется полумрак, а отец Роман по-прежнему любит зажигать свечи. При таком освещении часто трудно разглядеть что-то, кроме лица собеседника.

 Входящий в дом отца Романа, слева видит лесенку наверх, а справа — большое хозяйственное помещение, как в старинных северных избах. На площадке перед входной дверью все разуваются, надевают мягкие тапочки и проходят в квадратную прихожую. Прямо – вход в келью отца Романа, куда мы собирались для молитвы. Направо, за дверью с большим восьмиконечным крестом, — домовой Храм, освященный в честь Преподобного Серафима Саровского. Храм устроен в почти квадратной комнате, где левый дальний угол отгорожен под Алтарь. За престолом помещена очень красивая икона Спаса Нерукотворного работы отца Романа.

Не о ней ли написаны эти строки?

Отгородясь от всех паломников,
Молитвой дело освятил.
На доску паволоку ровненько
Горячим клеем закрепил.

Затем, разгладив седмерицею,
Совокупил и клей, и мел.
И, как крещальною срачицею,
Левкасом девственным одел.

Потом неровности продольные
Поправил лезвием ножа.
Тёр наждаком, хвощём, ладонями –
Доска готова отражать.

(Так и душа, Водой омытая,
Стоит, являя красоту.
Но, Божьим Духом не повитая,
Легко теряет чистоту.)

Под краски взял вино прозрачное,
Желтка живую благодать.
Творю санкирь – основу брачную –
И приступаю выплавлять.

Сначала первое охрение,
Румянцы сразу (не в конце!),
Подбивка, сплавка, наложение
Светлейших бликов на Лице.

Ещё плавление от дробности,
Движки и опись в самый раз.
…И вот уже с великой кротостью
Глядит Нерукотворный Спас.

Несу в алтарь на место горнее,
На свет лампадного огня,
Чтоб Источенье Животворное
Касалось полночью меня.

…Внимая правилу вечернему,
Гляжу, не насыщая глаз.
О Красото Неизреченная!
О мой Всемилостивый Спас!

Перегородка и боковой дверной проём выполнены из обычных брусков и досок. Царские врата украшены изящно вырезанной виноградной лозой. Зелёная завеса открывается и закрывается натягиванием шнура. Аналой из светлого дерева совсем миниатюрный, так как места очень мало.

Ночная литургия в домовом Храме прошла торжественно. Батюшка служил в светлом облачении из серебристо-голубоватого льна. Такого же цвета была его борода и вьющиеся волосы, когда он снимал куколь. Я ожидала, что голос отца Романа будет звучать с особенным пафосом, но он звучал обычно и даже глуховато, что только подчеркнуло подлинность происходящего.

После службы Батюшка дал всем по просфоре и чашечке запивки. Один из трёх Владимиров, разливая по чашечкам запивку, пролил немного на столик. Отец Роман сказал, чтобы впредь не он, а кто-то другой, более аккуратный, делал запивку.

Чаепитие после службы продолжалось до четырех часов утра, как на Пасху. И, как всегда, застолье было по-семейному теплым. Тон задавал, конечно, отец Роман.

В летней трапезной Батюшка занимает место за малюсеньким столиком, придвинутым к торцу большого стола, за которым свободно размещаются десять человек. Вкушает он из глубокой белой чаши, с синим рисунком и волнистым краем. Такая же у него и чашка. Деревянная расписная ложка уже изрядно потёрта и немного треснула. За трапезой отец Роман внимательно следит, чтобы ему ничего не подкладывали, а еда была как у всех.

Когда мы направлялись в келью, сквозь просветы в облаках наконец-то появились крупные звёзды. Но надежды на солнечный день не оправдались. Небо снова затянуло низкой облачностью.

Утреннее правило в скиту читается обычно в 6 часов утра. Но на этот раз отец Роман позволил всем поспать лишний часик. До отъезда предстояло ещё выполнить важную работу: поставить и закрепить мачту и настроить усилитель сигнала, что должно улучшить качество связи.

 Этим, конечно, занимались три Владимира, Вадим и Рустам Рашидович. А мы с Ольгой и Леной должны были готовить обед, но они великодушно отпустили меня немного доспать, от чего я не смогла отказаться.

Наконец, все работы завершены. Прощальные снимки на пристани — и лодка отчаливает от берега. Уезжать не хотелось. За эти три дня Батюшка стал для нас и отцом, и матерью, и строгим духовным наставником, и мудрым собеседником, другом и гостеприимным хозяином. Его любви хватило на всех, и каждый отошел утешенным.

 Теперь, по прошествии некоторого времени, в душе остается и сокрушение о своей никчёмности и духовном убожестве, и радость от встречи с удивительным человеком, иеромонахом Романом, который своей чуткостью, терпением и любовью помог вновь обрести уверенность, надежду и перспективу, как бы мало времени уже ни оставалось.

Было бы несправедливым не упомянуть про старожила скита Барсика, который в обществе отца Романа дожил в этом райском уголке до глубокой старости. Батюшка сказал, что Барсик поневоле постится вместе с ним.

Наталия Ластовская
19 октября 2016
Великий Новгород

Наталия Ластовская. «Пасха Всечестная» в русской поэзии