Отрывки из книги «Государственный язык как орудие власти»[1]
Самая большая ценность народа — это язык, —
язык, на котором он пишет, говорит, думает. Думает!
Акад. Д. С. Лихачёв
Предисловие
Представьте себе страну, в которой прекратилось деторождение. Население восполняется только за счёт иммиграции иностранцев. Более того, иммигранты вытесняют с рабочих мест трудоспособных коренных жителей страны.
Этим иностранцам разрешено не соблюдать законов государства, в которое они приехали, а жить по своим законам. Более того, приезжие распространяют свои законы и обычаи на коренных жителей.
Что можно сказать о будущем этой страны? Что его нет.
А ведь описанная страна — это русский язык, а её граждане — русские слова.
Русского словообразования не стало. Мы разбавляем наш язык словами-иммигрантами, с каждым годом всё быстрее.
Слова-пришельцы живут в нашем языке по своим законам, они всё чаще не подчиняются правилам русского языка. Более того, они стали подчинять своим правилам наш язык.
Значение языка в жизни общества и государства в России сильно недооценено. Власть над словом нужна государству не меньше, чем законодательная, судебная и исполнительная власть.
Россия состоит из трёх необходимых для существования частей:
— Люди — население России,
— Земля — территория РФ, и
— Язык.
Для уничтожения России достаточно уничтожить одну из этих трёх частей.
Или истребить население России.
Или отобрать у него землю и разогнать людей по другим странам, растворить в других народах.
Или лишить языка.
Кажется, это заключение безспорно. Однако, как ни странно, наше государство — Российская Федерация — защищает всё, кроме языка. Защищает свою землю, имея мощные вооружённые силы. Защищает экономику таможенными пошлинами. Защищает население — как мерами здравоохранения, так и защитой от смертности на дорогах и на рабочих местах. Но не защищает тело русского языка, его словарный состав и его правила словоприменения.
Мы вешаем третий замок на кованую дверь, когда наше окно защищено лишь занавеской.
Слом правил русского языка
Твёрдо стали англичане
Править русскими речами.
Представьте себе дорожное движение. Кто-то проехал на красный свет. Нарушение правил? Нет, это же «скорая» проехала, со спецсигналами. Это — исключение из правил, законное исключение.
Теперь представьте, что иностранцам с жёлтыми номерами разрешают, как исключение, ездить на правах пожарников и полиции — на красный, по встречке, как угодно. Гражданам страны — правила, и наказания за их нарушение, а иностранцам — вседозволенность. Они — исключение.
Именно такой порядок действует сейчас в русском языке. Русским словам — правила. Иностранным — вседозволенность. Хотят- склоняются, не хотят — не склоняются. Хотят – согласуются по роду и числу, не хотят — не согласуются.
Раньше, когда ещё было русское словообразование, чужие слова, приходя в наш язык, подчинялись нашим правилам. Они начинали склоняться, к прилагательным добавлялось соответствующее русское окончание. Русские суффиксы могли преобразовать слово в глагол, в существительное или в прилагательное: «шифровать», «шифрование», «зашифрованный», «шифровальщик».
Предложения строились по русским правилам — существительное, к нему- прилагательные и глагол. Все слова согласовывались по роду: «пришла симпатичная курсистка».
Увы, теперь уже не так: «пришла симпатичная логист». Ещё в 20-м веке говорили «гимназистка» и «телефонистка» — но теперь «программистка» и «логистка» уже не говорят.
«Телефонное бронирование»- в прошлом. Теперь- не «онлайновое», а «онлайн бронирование»; не «интернетный», а «интернет банкинг».
Русский язык подчинился английским правилам.
ООН, США, ЦРУ- раньше словосочетания переводились на русский язык, а затем сокращались. Но с недавних пор и это правило сломалось. СМС, WiFi- сокращать мы стали английские словосочетания, не переводя их, а зачастую даже и с написанием упорно лезущей к нам латиницей.
И читать мы стали по-английски! «Информационные технологии» читаем по-новорусски не [итэ] а [айти]. «Российское телевидение» даже французы читают [эртэ], но мы, русские- только по-английски: [арти]!
Если иноязычные слова приводят к нам со своими правилами, то это уже не слова- иммигранты, а слова- оккупанты!
ЛГБТ-словесность
Попробуем разобраться с потерей русским языком женского рода – почему эта потеря произошла, чем она грозит?
Вымывание женского рода из русского языка значительно ускорилось со смутных 1990-х годов, и продолжается до сих пор. Из употребления выходят названия профессий и занятий, имевшие женский род — крестьянка, колхозница, работница, доярка… Взамен приходят исключительно однородные названия профессий — менеджер, логист, программист…
Заметьте, что подобные слова, пришедшие ранее, имели женский род, а пришедшие позднее — уже нет. «Акушерка» и «курсистка» говорят, а «менеджерка» и «логистка»- нет. В бабушкиной трудовой книжке значилась должность «фельдшерица». Теперь же «курьерицы» уже не сыскать.
Сейчас, в 21-м веке, даже ранее имевшие женский род существительные все чаще теряют женский род: победитель Иванова, участник Маша, представитель Ирина и т.д.
Решающее влияние на изменения в языке оказывает политика. Общеизвестным политическим явлением последних лет является так называемое «ЛГБТ-движение», продвигающее однополую любовь. Его цели- разрушение семьи со снижением рождаемости, сокрушение морально-нравственных устоев человечества с ростом преступности, извращение взаимоотношений между полами, Содом на всю планету. Слава Богу, в России эти цели «ЛГБТ- движения» были своевременно поняты и оно получает отпор.
Но… не во всем. В русской словесности этому Содому- «зелёный свет».
К сожалению, современные российские политики пока не поняли, что люди думают словами. И от того, какими словами люди думают, сильно зависит образ их мысли. Именно «образ», точнее слова не найти. Родное слово создаёт в сознании человека образ, а чужое слово или не создаёт никакого образа, или создаёт ложный образ.
Какой образ женщины создаёт её название словом мужского рода? Никакой. Слово мужского рода создаёт образ мужчины.
Этот словесный содом имеет свои последствия, он прямо противодействует такой заявленной цели российской политики как повышение рождаемости.
Ведь если учитель живёт с токарем, если поженились воспитатель и преподаватель, то в нашем сознании возникает образ двух мужчин. Образ однополой четы. Вместе с однополыми словами в нашем уме приживается приемлемость однополых человеческих пар. Предметы — трёх родов, животные — двух родов, люди — одного рода.
Какая хорошая тётя Маша.
Какой хороший учитель тётя Маша.
Какой хороший тётя Маша.
Он прекрасный супруг дяде Пете.
Один сторонник «обогащения» русского языка иноязычными словами заявил, что русский язык останется русским до тех пор, пока «мама ушла, а папа пришёл».
Хороший учитель тётя Маша из нашей школы «ушла»? Или «ушёл»?
Вымывание женского рода напирает сверху, а сопротивление снизу продолжается до сих пор. Из делового русского языка уже совершенно выдавлено слово «учительница», но в разговорной речи оно сохраняется, вместе с сокращением «училка».
Схожая борьба шла во Франции, где два премьер-министра — Лоран Фабиус и Лионель Жоспен — издали свои постановления специально о женском роде названий профессий. Была учреждена отдельная, 19-я по счёту терминологическая комиссия специально для создания слов женского рода. В итоге французы отстояли женский род своих женщин, они победили! И рождаемость во Франции стала, как Монблан, возвышаться над среднеевропейской: 2,00 на фоне 1,45. Причём рост рождаемости на 85% достигнут парами, франкоязычными от рождения; на 12%- смешанными парами, и только на 3%- за счёт иммигрантов. Понятно почему: слово действует на ум только того, для кого оно — родное. Почему они смогли, а мы не можем?
Потому что во Франции с давних пор созданы и работают государственные органы языковой политики, которые согласованно и целенаправленно отстаивают и развивают родной язык. И не только во Франции. Такие органы работают в большинстве стран.
Но в России государственная языковая политика направлена, увы, на размывание русского языка, на словозаимствование, на пресечение родного словообразования, на слом исконных правил языка. И, как следствие, на снижение рождаемости русскоязычных граждан России. Радеют за русский язык лишь безправные одиночки.
Наша армия разбита, но остались партизаны.
Языковая борьба
… и открывали борьбу против великой славянской державы, которая к середине XX столетия должна будет закончиться торжеством англосаксонской расы на всем земном шаре.
А. Е. Вандам. Наше положение. 1912 г.
На первом съезде «Общества русской словесности» 26 мая 2016 года впервые «с высокой трибуны» был озвучен факт ведения языковой борьбы против русского языка. Профессор СПбГУ М. А. Марусенко в своём докладе упомянул о секретной англо-американской конференции 1961 года по преподаванию английского языка. «Английский должен стать господствующим языком, заменяющим другие языки и создаваемые ими мировоззрения». Англосаксы считают, что весь мир должен перейти на английский язык и на их культуру, подчиниться им духовно[2] .
Ещё раньше, в 1947 году, США, Великобритания, Канада, Австралия и Новая Зеландия создали глобальную разведывательную сеть «Эшелон». Одной из её целей полагалось достижение всемирного господства английского языка.
«Обучение английскому носителей не от рождения может радикально изменить всё мировоззрение тех, кто его изучает»[3].
«Америка — это не просто государство, она стремится изменить весь мир по определённой модели»[4].
В 1997 году ЦРУ сделало доклад, в котором отмечалось, что ближайшие годы станут решающими для укрепления английского в качестве единственного международного языка. Особый акцент делался на быстроте действий, «пока ещё во всём мире не развернулись враждебные реакции против США, их политики американизации планеты»[5].
Безусловно, чтобы начать большое коммерческое дело, нужно вложить в него немалые деньги. США после победы во второй мировой войне стали самой богатой страной в мире, и смогли себе позволить начиная с 1950-х годов вложить в распространение английского языка поистине огромные государственные и частные деньги. «Речь идёт, вероятно, о самых больших в истории человечества суммах, потраченных на распространение языка»[6].
Как земля, так и язык никогда не остаётся без управления. Если мы перестанем управлять какой-нибудь областью и защищать её — она непременно перейдёт под управление и защиту другого государства. Так же и наш русский язык: если им не управляем мы, то им управляют другие. В своих, конечно, интересах.
Отказ России от языковой борьбы неизбежно ведёт к потере независимости.
Сегодня русский язык находится в опаснейшем положении. Словообразования нет. Принадлежащие международному банковскому капиталу транснациональные корпорации (ТНК) и средства массовой информации (СМИ) являются сейчас единственными действующими органами русского «словообразования» — а точнее, словозаимствования. Они же определяют «правила» языка. Русский язык, русская культура вместе со всеми пушкиными и тютчевыми, русский народ с его самобытностью, да и вся наша Россия им совершенно безразличны. Их дело — прибыль, и удобство. Дешевле и удобнее пользоваться одинаковыми словами во всех подразделениях одной корпорации — и в индийском, и в турецком, и в русском. Конечно, английскими словами. Такими, как «трейд-ин».
После рекламы в СМИ по действующим в России «правилам» слово «трейд-ин» уже считается применимым в государственном языке. А на созданное народом слово «тырдын» тотчас набросятся доктора и профессора от лингвистики и филологии: «ах ужас, говорите по-русски правильно!».
Единственный российский закон о языке, 53-ФЗ 2005 года, предписывает (ст.1.п.6) не использовать иностранные слова, если есть общеупотребительные русские[7].
Однако считается «правильным» не исполнять это требование закона. Ведь наказания за его невыполнение не предусмотрено. И все — и СМИ, и органы власти — сплошь и рядом говорят и пишут «спонсор» и «волонтёр», хотя русские слова «благодетель» и «доброволец» — общеупотребительны. Даже наши русские филологи, призванные, казалось бы, защищать и преумножать русский язык, в своих работах используют поистине карикатурное множество иноязычных слов, подавляющее большинство которых можно совершенно безболезненно заменить общеупотребительными русскими словами.
Эвидентно эксцессивный узус русскими лингвистами акцептированных идиом креирует им субмиссивный имидж и демонстрирует их сервильность Западу.
Выходит, правильно — то, что незаконно.
Русский язык не сам собой меняется, но находится под целенаправленным враждебным воздействием хорошо организованной, тщательно спланированной и щедро оплаченной языковой борьбы англоязычных держав.
Цель этой борьбы англоязычные державы заявили прямо и открыто:
«достижение всеобщей покорности».
Некоторые люди утверждают, что заимствование слов языку не вредно и не опасно, что русский язык всегда заимствовал слова, что без заимствований язык зачахнет, и что другие языки тоже заимствуют из английского.
Но раньше русский язык заимствовал мало и осторожно, только путём прямого устного общения с другими народами. Слова переделывались на русский лад ради благозвучности, и непременно подчинялись правилам русского языка.
Много слов из немецкого и французского заимствовал не русский язык, а говор узкой прослойки образованных людей, не превышавшей 1,5% от численности народа. В русский язык эти слова стали вливаться только после 1917 года.
Другие языки заимствуют из английского гораздо меньше, чем русский. Наш язык считается самым обангличаненным из 10-ти крупнейших языков мира. Взять хотя бы слово «компьютер»: по- чешски- «почитач», по-немецки- «рехнер», по-французски- «ординатёр», по-фински- «тиетоконе».
Не зачахли без заимствований ни французский язык, ни финский. Последний- вообще, твёрд как гранит. Даже такие ставшие международными слова, как «телефон» и «электричество» по-фински- «пухелин» и «сяхкё». Разве Финнляндия- отсталая страна?
Другие народы успешно сопротивляются. А мы, русские, без сопротивления сдаёмся на милость победителей. Горько и обидно видеть как русский народ, поражённый языковой толерантностью, потерял способность к борьбе и безучастно взирает на жестокую разправу над своим родным языком.
О вражеских Сусаниных в современной русской языковой политике
Представьте, Вы подбегаете к раненому, у которого из ноги хлещет кровь. Тут же к Вам подходит некий человек и, показывая Вам белую повязку с красным крестом на руке, говорит: «я — врач!» Отодвинув Вас от раненого, он начинает накладывать ему на руку лангет. Вы ему кричите, что нужно срочно жгут на ногу наложить, а то раненый скоро погибнет от потери крови. Но Вас отстраняет подошедший полицейский, ведь Вы — не врач, Ваше дело — в сторонке постоять.
Примерно так действует современная языковая политика России. Смертельно опасных для языка явлений — отсутствия словообразования, размывания словарного состава и правил языка — титулованные филологи и лингвисты даже не замечают. Главное, по их мнению, говорить по-русски «правильно».
Под сенью первых лиц государства созданы органы, ведающие языком — Общество русской словесности при Патриархе, Советы по русскому языку при Президенте и при Правительстве Российской Федерации. Принят закон о языке, подзаконные акты, издаются словари.
Однако корпус русского языка остаётся совершенно беззащитным. Без преувеличения, совершенно беззащитным, — его не защищают ни государство, ни общество. Русский дух исходит из русского языка слово за словом, из года в год, и остановить это испускание духа русским языком не пытается никто, даже задачи такой не ставит.
«Война — это путь обмана». Увод противника от направления главного удара, создание видимости угрозы там, где никакого наступления не будет — один из способов достижения успеха на главном направлении.
Так, в экономике усилия деятелей либерального толка направлены на увод от ключевого вопроса — банковской системы и денежной эмиссии. За этот увод наши великие экономисты и получают учёные степени, гранты, должности, зарплаты, эфирное время и тиражи книг. Даже о независимости центробанка России от государства и правительства РФ многим нашим согражданам неизвестно.
В языковой же борьбе главное направление наступления противника — это корпус языка, а главный способ его борьбы- подавление наших органов языковой политики и размывание нашего языка иноязычными словами.
Мы видим, что в России наш враг преуспел. Все наши деятели языковой политики, все российские лингвисты, находящиеся в общегосударственном информационном поле, работают на врага, тщательно скрывая от общества главные угрозы русскому языку, и отвлекая внимание на мелочи вроде «какого рода слово кофе».
Цель размывания русского языка — отрыв русского народа от корня.
Какова судьба оторванного от корня дерева? Стать бревном при постройке чьего-то дома, и, частично, дровами для его отопления.
Для России губителен любой увод русской языковой политики от ключевых проблем- отсутствия словообразования и размывания языка иноязычными словами- к второстепенным проблемам.
Правописание — второстепенная проблема. Нас учат: «Говорите и пишите по-русски правильно! Не «шипшанглер» а «шипчандлер», не «маршиндайзер», а «мерчендайзер». По-русски, по-петербургски, правильно говорить «трейд-ин», а не «тырдын» и т.д.
Но правильным написание тех или иных слов в разных областях России считалось разное. Яркое тому доказательство — словарь «живаго великорусскаго языка» Даля.
Великорусский язык был живым, а теперь он «условно живой». Как больной в реанимации, подключенный к техническим средствам поддержания жизни, русский язык зависим от принудительного словозаимствования.
Если будут писать не «смазка», а «смаска» — угрозы языку не возникнет. Опасно, что вместо «смазка» теперь пишут «лубрикант». Ведь язык без словообразования, с ускоряющимся замещением родных слов чужими — как народ без деторождения, обречён на вымирание.
Язык без «перевариваемости» иноязычных слов обречён на смерть — как организм без пищеварительной системы.
Понятие «правильно» в данном, конкретном случае относительно. Например, правильно ли, что центробанк независим от государства, но подчинён международным банковским структурам? Смотря с какой стороны смотреть. Для международных банкиров это — правильно. Для нас — нет. Правильно ли говорить «транспондер», а не «приёмоответчик»? Для них — правильно. Для нас- это как Курилы отдать.
Всегда ли мы понимаем, о чём говорим?
Многие иноязычные слова несут смысловые ошибки. Например, французские слова «ремонт» и «пальто» во Франции никто не поймёт. «Фуршет»- это «вилка» по-французски, а никак не мероприятие с угощением. «Бутик» — это просто лавка. «Автосервис» в Испании- это самообслуживание. Подобных примеров — множество.
Некоторые заимствованные слова просто вредны, ибо дают скверному явлению невинное, не несущее отрицательного образа название.
Например, «суицид» — мы это явление поощряем, или боремся с ним? Если боремся, то почему такое невинное название для самоубийства настойчиво вводится в употребление? Например, 12 марта 2017 в программе «Вести недели» с Киселёвым ведущий репортёр Зарубин шесть раз использовал «суицид» против одного раза «самоубийство». Общий счёт в программе — 7:3 в пользу «суицида», а из трёх «самоубийств» одно произнёс Путин, одно — Яровая. Очередной пример того, как СМИ вводят слово в общенародное употребление.
«Аборт». Когда это слово пришло в наш язык, задачи роста рождаемости не стояло. Сами аборты были редким явлением. Возможно поэтому слово не получило должного отпора со стороны государства и общества. Но сейчас, когда рождаемость в России низкая, когда государство принимает меры для её повышения, почему не используется такой инструмент государственной власти, как язык? Можно перенять польское или чешское слово — «потрат», «скрёбанка» или «пораненье»; можно придумать своё — «выскреб», «вытрав» или подобное, несущее яркий отрицательный образ.
«Суверенитет» — дословно значит «верховенство», «главенство». В ряде случаев, как, например, «суверенная эмиссия денег» — подходит. Но иногда, понимая изначальный смысл слова, его применение кажется не вполне уместным. Например, «национальный суверенитет» — верховенство какой нации? В многонациональной России, по нашим убеждениям, все нации равны. В мире — тоже. Попахивает господством какой-то нации. Может быть неверно понято. Верно и точно было бы сказать «государственная независимость», как говорили ещё 20-25 лет назад.
Слово «национальный» достойно отдельного разговора. Оно нам принесено в окаянные девяностые для разрушения в нашем подсознании государственности. Оно прямо подменяет священное слово «Родина». Оно вносит путаницу в понимание России как многонародной нации или многонационального народа — в общем, бьёт топором по нашему корню. С этим словом нас и до многогосударственной российской нации доведут.
«Национальный» — буквально значит «к нации относящийся, нации принадлежащий». Стало быть, «национальный российский» — значит, «относящийся к нации Россия».
Но Россия — не нация!
Тем более что прилагательное «национальный» происходит не от слова «нация», а от существительного «национ»- nation. Смысл этого слова- совсем другой. «Ра»- крыса- «ратон»- крысёнок, «урс»- медведь- «урсон»- медвежонок, «ша»- кот- «шатон»- котёнок. «Детский» суффикс –он показывает, что «национ»- это нация в младенческом состоянии, по-русски- «народёнок». Что и понятно, ведь слово придумали французские революционеры для обозначения только что родившегося, как тогда говорили, «nation republicaine»- «республиканского национа». Хотите называть нашу Родину «народёнком»- говорите «российский национальный». Но у меня язык не повернётся.
По сути, изторгая из употребления слово «государство», «государственный» в отношении России, некие враждебные нам силы наносят ущерб российской государственности. Ведь в нашем русском понимании слово «нация» соответствует по смыслу слову «народ», а вовсе не слову «государство».
Да, есть силы, заинтересованные в размывании российской государственности, и термин «национальный» применительно к России введён ими в употребление не случайно. Наши западные партнёры своей наступательной языковой политикой пытаются внедрить нам свой образ мысли, своё мировоззрение, лишить нас нашей самобытности. Понемногу, по словечку, наш язык делают всё менее русским. А вместе со словами мы импортируем и смысл.
Замена слова «государственный» на слово «национальный» является ярким примером импорта смысла. Ведь в старом, советском понимании, слово «нация» означало «народ». В советских паспортах в графе «национальность» значилось «русский», «якут», «киргиз» — но вовсе не «СССР», как писали советским гражданам в графе «национальность» во Франции.
Про террориста, устроившего взрыв в метро Петербурга 3 апреля 2017 года LeMonde написал: «il ait acquis la nationalité russe»[8] — «он принял русскую национальность». Разве так говорят по-русски? По- нашему: «он принял российское гражданство». Мы импортировали ИХ смысл слова «национальность», и используем сейчас у себя.
Слово «национальный» вызывает путаницу в словах, понятиях и смыслах.
Например, пресс-релиз: «В конференции по национальной безопасности России приняли участие представители 65 национальностей». В одном предложении одно слово употребляется в двух разных смыслах.
Подобная двусмысленность присуща не только слову «национальный», но и другим заимствованным словам. Например, «экология» также употребляется в двух смыслах — в советском смысле науки, и во вновь заимствованном с Запада смысле состояния окружающей среды.
Совершенно прав профессор Марусенко, заявляя что языковая политика России «зачастую прямо работает против национального единства и территориальной целостности государства»[9].
Язык – оружие господства
Главной «приманкой», главным доводом в пользу мирового господства английского языка в науке и образовании, а также широкого использования англоязычных терминов во всех языках мира, считается денежная выгода.
Господство одного языка, по сравнению с многоязычием, позволяет экономить деньги на переводах. ВУЗам, научному сообществу — на переводах книг, пособий, статей. Предприятиям — на переводе специальной литературы и документации. Это — немалая экономия.
Отсутствие своего словообразования позволяет стране экономить на органах, этим словообразованием ведающих. Не нужно институтов языка, терминологических комиссий, ответственных за терминологию лиц на предприятиях… Бери себе бездумно и беззатратно английские термины, пиши их буквами своей азбуки — и будешь «в тренде».
Однако господствующее положение английского языка в мире нарушает принцип справедливости, давая неконкурентные преимущества англоязычным странам, их науке, образованию, их коммерческим фирмам и людям — носителям английского языка от рождения. Ведь все страны и народы тратят деньги на переводы, а англоязычные- нет. Все народы тратят деньги и годы жизни на изучение английского, а англоязычные- напротив, получают огромные деньги за то, что учат других.
Поэтому, даже если рассматривать вопрос исключительно с рыночной точки зрения, довод денежной выгоды от «прогиба» языковой политики страны под английский язык является ложным.
Во-первых, потому что выгода от такого «прогиба» лишь краткосрочна. Она даёт экономию прямо сейчас, но лишает страну, её предприятия и её граждан, рыночного конкурентного равенства в будущем, отдавая преимущество гражданам и предприятиям из англоязычных стран, и самим этим странам.
Во-вторых, «раздвоение» терминологии на новую английскую и старую советскую вносит в России путаницу и неразбериху и прямо препятствует развитию науки, образования и экономики, о чём уже прямо заявляют наши экономисты.
Опыт Швеции, пошедшей было по пути свободного заимствования английских терминов и резко свернувшей с этого пути, поняв его губительность для страны, должен и нас, русских, навести на размышления, и приступить хотя бы к изучению вопроса терминообразования и словообразования.
Но и ложный довод краткосрочной экономии от «прогиба» под английский язык затрагивает лишь рыночную выгоду, совершенно упуская из виду выгоду нерыночную.
Ещё древний Рим использовал насаждение своего латинского языка в завоёванных странах для навязывания своих обычаев, культуры, религии, и своей модели общества. Иными словами, для колонизации этих стран.
Поэтому главный довод сторонников патриотичной языковой политики, сторонников сохранения своего языка и охраны его от размывания словами из других языков — это отстаивание культурной и духовной независимости, сохранение возможности потомкам пользоваться духовным и культурным достоянием своих предков.
Наши славные предки совершали чудеса героизма, отстаивая русское слово.
Cражаясь за Родину, наши русские герои безспорно сражались и за русское слово, за право своих потомков думать и говорить на русском языке, читать русские книги, петь русские песни.
Но не только на поле брани боролись наши славные предки за русский язык.
Мало кто знает, что Михаил Ломоносов был даже приговорён к смертной казни и ожидал своей участи в тюрьме за то, что рьяно отстаивал русскую речь в Академии наук.
Ломоносов боролся за термины. Используемые в то время только в узком кругу учёных, и не оказывавшие совершенно никакого влияния на русский язык в целом. Кислород, водород, кислота, вещество — тогда только очень умный человек мог предвидеть, что эти слова войдут в общенародное употребление, в русский язык.
Многим нашим современникам кажется, что перенятие иноязычных терминов, употребляемых в ограниченном кругу пользователей этих слов — людей одной профессии, одной отрасли, а то и вообще узких специалистов или служащих одной компании — не грозит всему русскому языку, на котором говорят миллионы людей.
Но Ломоносов уже двести пятьдесят лет назад понимал, что это не так. И не просто понимал, но рисковал карьерой и самой жизнью ради защиты русского слова в науке, ради защиты русского термина.
Нужна ли нам иноязычная терминология?
Весьма значительная часть иноязычных слов, размывающих русский язык, прокралась в него изначально в качестве терминов. Для простоты общения с иностранными учёными, наши учёные и специалисты не выдумывают свой термин, а перенимают иноязычный.
Но задумайтесь, сколько слов, общеупотребимых сегодня, вначале были лишь терминами, используемыми только узкой группой лиц! Взять хотя бы автомобильную тему, включая и само слово «автомобиль». Карбюратор, стартёр, жиклёр, трамблёр, фильтр, лонжерон, капот, бампер, радиатор, дифференциал, суппорт… Сегодня этими словами пользуются все, слова перестали быть терминами.
И посмотрите, как изменилось за сто лет восприятие русским языком иноязычных терминов. Если в автомобильной области всё же есть много терминов на русских корнесловах — крыло, днище, коленвал, сухарь, клапан, маховик, сцепление, зажигание — то в области вычислительной техники почти все термины сплошь англоязычные.
Мы полностью утратили терминообразование, и получили мощный поток иноязычных слов, размывающих русский язык, а вместе с ним — русское самосознание.
Автору довелось побывать членом комиссии по терминологии, созданной ещё в далёкие советские годы. Вот, как это было.
Первый, узнавший о новом предмете или явлении, докладывал об этом в свою ведомственную комиссию по терминологии. Прилагалось описание предмета, и его название на языке страны происхождения.
Получив такое сообщение, комиссия по терминологии собиралась и решала, каких учреждений — институтов, предприятий, органов управления — этот термин может касаться. И рассылала сообщение им всем. Затем следовала переписка. В комиссию стекались предложения о названии предмета в русском языке. В итоге, обычно через несколько месяцев, комиссия рассматривала все полученные предложения и решала, как назвать предмет. Решение рассылалось всем учреждениям и публиковалось.
Далее, комиссия получала сообщения о нарушителях использования термина, и высылала им предписания использовать именно тот термин, что был принят комиссией. Иногда приходилось прибегать к административным мерам воздействия.
Конечно, советская система терминообразования обладала рядом недостатков, главным из которых представляется отсутствие стремления к использованию в терминах русских корнесловов. Однако, тогда и размывание русского языка происходило в десятки раз медленнее, чем теперь, и угрозы русскому языку не представляло. Работала система медленно. Но тогда и средством связи была почта, и скорость внедрения новшеств была в разы ниже, чем теперь. Новые слова не входили в общее употребление за несколько месяцев, как, например, недавно введённое слово «транспондер» взамен русского термина «приёмоответчик».
Зато все специалисты СССР могли быть уверены, что понимают друг друга правильно и точно. А это понимание совершенно необходимо в любом большом деле, которое делают много людей. Уместно вспомнить Вавилонскую башню.
Что же происходит с русскими терминами сейчас?
Отвечу на этот вопрос вопросом: а Вы знаете, что такое болт?
В среде специалистов по крепежу ясности с этим термином нет. Спор идёт уже лет десять-двадцать, но нет органа, способного обязать все самостоятельные коммерческие организации — а сегодня таковыми являются даже заводы-гиганты, вроде Магнитогорского — применять единый термин. В итоге, одно и то же изделие часть людей называют винтом, а другая часть людей — болтом. Двухметровую шпильку, продающуюся буквально в каждом строительно-хозяйственном магазине страны, называют: кто — шпилькой, кто- штангой, кто — резьбовым прутом.
Если для столь простых вещей нет единых слов, то что уж говорить о более сложных понятиях!
Чем транспондер отличается от приёмоответчика? Ничем. Просто пришёл иностранный термин и прогнал из русского языка термин русский, заняв его место. Никто за русский термин не вступится, так устроено языковое законодательство России.
По сути, то же самое, что Ганс пришёл со шмайсером, убил Ивана и поселился на его земле. Но Ганса потом прогнали, а кто прогонит слово «транспондер»?
Часто объясняют русскую тягу к иноязычным заимствованиям тем, что чужие слова короче. Да, зачастую так, но не всегда.
Например, «купец» короче, чем «бизнесмен».
«Лихва» гораздо короче, чем «банковский процент» и чем «кредитная ставка». Короткое, понятное слово – «лихва». В 1930-е годы в русском языке это слово использовалось открыто и официально. А теперь из употребления вышло. Или умышленно выведено? Банкирам это слово, конечно, невыгодно, ибо несёт отрицательный оттенок: «лихва, да лесть — дьяволу честь».
«Перевозка» — короче, чем «транспортировка».
«Чинить» — короче, чем «ремонтировать».
«Зараза» короче «инфекции».
«Народный» короче «национального».
«Личный» короче «персонального».
«Сжатый» короче «спрессованного».
«Отсев» короче «скрининга».
«Барыш» короче «дивиденда», и так далее.
Языковая борьба ведётся исподволь, скрытно. Термины пробираются в язык «невинными овечками», и не прямо, а окольными путями — через научные сообщества, через узкоспециальную литературу, через жаргоны сообществ по увлечениям.
Только думающие люди — такие как Михаил Ломоносов — способны предвидеть, что значительной доле терминов в будущем суждено стать общеупотребимыми всем народом словами языка.
Большинство же людей произносят слова, не задумываясь над их смыслом и над последствием их использования, с единственной целью — быть понятыми.
Человеку свойственно идти по пути наименьшего сопротивления, по простейшему пути. Для учёного и технического специалиста такой путь — принятие уже готового термина от иностранного коллеги. В задачу учёного не входит забота о языке, его задача — сделать изобретение, внедрить его, развить науку, усовершенствовать технику. Забота о родной словесности его только обременяет. Выработка нового термина потребует от него каких-то действий, не связанных с решением стоящих перед ним задач — что-то писать, доказывать и спорить.
Простому обывателю психологически проще впустить в свой лексикон «невинную овечку»-термин, чем общеупотребимое слово. Как будто размывается этим термином только некий узкоспециальный лексикон, а не русский язык как часть России и достояние всего народа. Многие люди, не очень образованные и не блещущие умом, пытаются создать у окружающих видимость образованности использованием множества иноязычных слов и терминов. К несчастью русского языка, учёное сообщество им в этом потакает, применяя в научных трудах избыточное число малопонятных иноязычных слов. Даже наши родные языковеды, именуемые ныне «лингвистами», переполнили свои труды заимствованными словами безо всякой меры и нужды. Кажется что дай им волю, и они превратят родной язык в лингву сциантифичную с минимальной аддитицией русских идиом.
Читая труды французских языковедов, я не перестаю удивляться: как же они, бедняги, обходятся одними только французскими словами? Как не стыдно им писать простым языком хлеборобов и плотников? Удивительно, но у них и законы так же написаны: во Франции есть госпрограмма — сделать все законы понятными каждому французу старше 13-ти лет.
Противники русского словообразования приводят довод, что перенятие чужих слов упрощает взаимопонимание с другими народами и облегчает общение, особенно деловое и научное.
Я бы добавил: но только на короткое время, и то не во всех случаях.
Как пьянство. Упрощает взаимопонимание, пока похмелье не настало, и если выпить немного, но несёт ряд угроз.
Во-первых, если пить всё время с одним человеком, то обидятся другие наши родные, друзья и соседи. А мы заимствуем слова преимущественно из английского языка, хотя англичане- не второй по численности народ России.
Во-вторых, если выпить лишнего, то неизбежно наступит тяжкое похмелье. А в последние 25 лет скорость перенятия слов из английского языка в русский явно зашкалила — хлещем стакан за стаканом.
В-третьих, если выпивать регулярно, то и здоровье будет подорвано, и трудоспособность утрачена, и жизнь сокращена. Именно это с нами, русскими, сейчас и происходит- запой английскими словами, несущий ряд угроз. Это — утрата способности народа к словообразованию на родном языке. Это — размывание народного самосознания, ослабление духовной способности сопротивления. Это – разрыв языковых связей с народами России и отрыв русского народа от корня своих предков, становящихся нам непонятными и чуждыми.
Язык – народу!
Язык народа, безспорно, главнейший и неисчерпаемый родник наш.
В. И. Даль
Русский язык создан не лингвистами, не журналистами, не телевидением, не интернетом, и не им принадлежит.
Русский язык создан русским народом, принадлежит народу, и дело словообразования и совершенствования правил языка может, и должно стать делом всенародным.
Из известнейших борцов за русское слово — Ломоносов, Шишков, Даль — ни один не был лингвистом.
Не строитель решает, что строить — храм или супермаркет.
Не лингвисты должны управлять языковой политикой России.
Конечно, без лингвистов русскую языковую политику не построить — как не построить дом без строителя. Но специалисты знают лишь КАК строить; а ЧТО строить – решают идеологи.
Определять языковую политику России должны её граждане через своих идеологов и политиков — политиков, служащих России, а не формально числящихся на службе России, но действующих в интересах другого языка и других держав.
Доверить лингвистам определять направление языковой политики — всё равно что у таксиста спрашивать, куда нам ехать, в бар к друзьям или домой к семье.
Предложения
Россия нуждается в стройной системе языковой политики — в законах, правилах, и государственных органах.
Представляется, что в области языкового законодательства нужно:
Создать действенную систему государственных органов языковой политики, включая головной орган, органы словообразования, и орган для выявления нарушителей норм и правил русского языка и привлечения их к законной ответственности.
Разработать, утвердить и ввести в действие порядок быстрого образования русских слов и аббревиатур для обозначения вновь появившихся предметов и явлений.
В случае образования слова на основе иноязычного, предусмотреть порядок его написания, произношения, склонения, спряжения, согласования по роду и числу по правилам русского языка, применяемым к русским словам.
Для названий занятий, профессий, званий и должностей определить порядок образования женского рода.
Учитывая возросшую скорость распространения информации, обеспечить непрерывное слежение за русской языковой средой, быстрое выявление вновь появившихся предметов и явлений и быстрое (до года) образование новых русских слов. Публиковать вновь образованные слова в ежемесячном правительственном издании.
Обязать юридические лица России соблюдать правила русского литературного языка, использовать только установленные слова и термины, и ввести для юридических лиц ответственность за использование неустановленных слов и терминов, а также за нарушение правил русского языка.
Нужно изучить опыт стран, уже прошедших путь языкового обустройства- Франции, Швеции, Финляндии и других- и перенять полезный опыт, не повторяя их ошибок.
Нужно посчитать, наконец, прибыли и убытки от тех или иных действий в области языковой политики.
Общий смысл вышепредлагаемого — отобрать власть над русским языком у СМИ и ТНК, и дать эту власть государству и обществу.
Правила русской орфографии 1956-го года устарели.
Правила были составлены в обстановке, в корне отличающейся от современной. Условия жизни и развития языка изменились с 1956 года настолько, что старые Правила более не удовлетворяют требованиям времени и должны быть безотлагательно пересмотрены.
«Определение в словарном порядке» написания каждого в отдельности иноязычного слова было допустимо в 1956 году, когда были написаны Правила, но теперь эта вседозволенность стала недопустимой из-за резко возросшего притока в русский язык иноязычных слов. Составители словарей попросту не в состоянии справиться с определением и опубликованием правил написания и произношения каждого заимствованного слова в отдельности.
Современные средства связи, интернет и электронная почта, многократно ускорили словозаимствование. Теперь новое слово укореняется в языке задолго до того как оно будет включено в словарь.
Кроме того, старые Правила содержат ряд крупных пробелов, таких как обязательность склонения существительных и прилагательных, обязательность форм женского рода, согласования по роду и числу и т.д.
Неизбежность мер принуждения
В 1970-е годы вся Франция водила автомобили, не зная ограничения спирта в крови. Даже в комплексные обеды в столовых для дальнобойщиков входила одна бутылка вина 0,7 литра на двоих.
Но теперь в этой стране с тысячелетним обычаем питья вина садятся за руль только трезвыми.
Помнится, в СССР и я ездил на своём «Запорожце» всегда, в том числе выпив спиртного.
Так приучил меня отец — он тоже так делал.
И в 1990-е мы ездили нетрезвыми.
Но как-то постепенно реже, реже… и теперь я уже опасаюсь кар за нетрезвую езду.
Понятный ход событий. Машин стало гораздо больше, и если раньше в масштабе страны нетрезвая езда, запрещённый выезд на встречку и прочие шалости не были бедствием, то теперь они стали заметной проблемой, и за её решение серьёзно взялись.
Так же и со словесностью.
Лет 30-40 назад новых иноязычных терминов и слов появлялось в языке, по теперешним меркам, мало. Ныне их число возросло многократно и продолжает непрерывно расти. Безпорядок в словозаимствовании и в терминологии стал заметным бедствием. Пришла пора браться за борьбу с размыванием языка, как взялись за борьбу с нетрезвой ездой.
Была малая беда — и меры борьбы с ней были малые.
Беда выросла — и меры выросли (про езду), и должны вырасти (про словесность).
Приходилось слышать и возражения. Например, во Франции введение наказания штрафами за нарушения закона о языке не решило проблему в корне. Потому что штраф в 5000 ЕВРО для, например, Кока-Колы — как укус комара.
Но, возвращаясь к образному сравнению с дорожным движением, у нас водители тоже не сразу отучились ездить нетрезвыми и по «встречке». Также как Кока-Кола во Франции — платили штрафы и продолжали нарушать. Но если власть полна решимости искоренить зло, она действует пусть не быстро, но настойчиво. Не достаточен назначенный штраф — значит, увеличим его размер. Не эффективна и эта мера — станем лишать прав, начнём пропаганду в СМИ, усилим контроль, поставим стальные барьеры между встречными полосами… Эти меры не помогут — придумаем новые.
Заключение
Поражение – не фатально, победа – не вечна, главное – решимость продолжать борьбу.
Уинстон Черчилль
Если напавший на нашу страну враг разбил нашу армию в первом сражении, во втором и в третьем- разве это значит, что наше сопротивление безсмысленно? По-моему — нет! История России ясно нам показывает, что если не опустить руки и бороться с врагом решительно, то даже после взятия им Москвы он всё равно будет разбит и победа будет за нами.
Если Россия твёрдо решит защитить родной язык, как она всегда защищала родную землю — пусть не сразу, не с первой схватки с врагом, но победу она одержит.
Неизбежность языковой борьбы очевидна, способы борьбы ясны.
Чем раньше мы начнём борьбу за наш русский язык, тем легче и быстрее победим.
Вадим Рыбин
Сайт «Ветрово»
8 марта 2019
[1] СПб: Питер, 2018. ↩
[2] Марусенко М.А. Эволюция мировой системы языков в эпоху постмодерна: последствия глобализации. М: Изд. ВНК, 2015. стр. 384. ↩
[3] Phillipson R. Linguistic Imperialism. Oxford University Press 1992 p. 167. ↩
[4] Hobsbawm E. Les enjeux du XX siecle. Bruxelles, Edition Complexe, 2000, p. 58. ↩
[5] Crystal D. English as a Global Language. Cambridge University Press, 2003. ↩
[6] Troike C. The Future of English. The Linguistic Reporter, may 1977, p.1-5. ↩
[7] 6. При использовании русского языка как государственного языка Российской Федерации не допускается использование слов и выражений, не соответствующих нормам современного русского литературного языка (в том числе нецензурной брани), за исключением иностранных слов, не имеющих общеупотребительных аналогов в русском языке. ↩
[8] http://www.lemonde.fr/europe/article/2017/04/04/l-auteur-de-l-attentat-de-saint-petersbourg-identifie-comme-un-homme-d-origine-kirghize_5105455_3214.html#dIQ73YDvVQzeoff2.99 ↩
[9] Марусенко М.А. Новый мировой языковой порядок. (Ещё не издана.) ↩
Вадим Рыбин: Какой образ женщины создаёт её название словом мужского рода? Никакой. Слово мужского рода создаёт образ мужчины.
Г.С.: А как нам быть, если у нас редактор О. С. Надпорожская? Называть её редакторшей? Редактриссой? Первый вариант не очень, а второй мне нравится. Спросим Ольгу Сергеевну, если она не против быть «уважаемой Редактриссой», то поддержим благой почин уважаемого Вадима Викторовича Рыбина, ударим по ЛГБТ-словесности разделением слов на мужской и женский рода!
Очень нужная статья, жаль, что почин идёт от мiрян. Высшее руководство — светское и духовное, совсем не озабочено защитой родного языка.
«Сейчас буллинг приобрел совершенно иную форму, но по степени жестокости он ничем не уступает тому, через который проходили верующие дети в послевоенных средних школах. Конечно, явление буллинга нельзя рассматривать изолированно от всего того, что происходит в обществе. В каком-то смысле это одно из проявлений нравственного кризиса и падения уважения к достоинству человека. Несомненно, это еще и результат дефицита школьного и семейного воспитания», — сказал предстоятель РПЦ.
https://ria.ru/20190301/1551487291.html
Отец Георгий, Вы, конечно, понимаете, что мне не хотелось бы быть ни редакторшей, ни редактриссой — это неминуемо будет вызывать комический эффект. Слово «редактор» позволяет оставаться немного в тени, что, как мне кажется, очень уместно на сайте «Ветрово». В этом вопросе я поддерживаю Марину Цветаеву, которая не желала быть поэтессой, только поэтом (и действительно: ну какая она поэтесса?). Также не хотелось бы попасть на приём к докторше или врачихе. По-видимому, есть профессии, которые вынуждают человека в каком-то смысле забыть о своей женской природе (по крайней мере, на рабочем месте). То есть, делая операцию, нужно быть не женщиной, а хирургом, снимая фильм — режиссёром. Та, кто хочет всегда оставаться женщиной, может быть просто женой и матерью, и это, я думаю, для многих лучше всего.
По-видимому, всё это языковые отголоски тех времён, когда женщины не работали. Решила работать, сравняться с мужчиной — вот и получи.
Согласна с Редактором!
Язык не поворачивается сказать редактора.
.. Согласна, что русский язык теряет старославянскую мелодичность или уже потерял её. Однако, смешно слушать иностранные названия профессий с русским суффиксом на конце:
Фармацевтша лейтенантша, инженерша, кинологша, инженериха…аналогично поварихе, майорша, полковница, офтальмологша, биологша, антикварша, сек’юрша, пилотша,.. логистша, диспетчерша, диджейка, менеджерша, копирайтша, , рентгенологша, таксидермитша, патологоанатомичка….Ну…..совсем не благозвучные слова….
И, чтобы мужчинам не было обидно, прибавим суффикс и к словам, обозначающим мужские профессии:
шофёрец, пилотец, инжерец, директорец, докторец… и т.д. Мало что-то слов вспомнилось. Может, добавите?!
Представьте теперь, что пара … _беллетрис-тер и фрилансёрша поженились! Ух, сколько деток они теперь нарожают…..
Может, дело не в суффиксах, а ритме жизни. Сидели бы жены дома и рожали бы детей….
Вспомнила, есть слова, обозначающие женские профессии с укоренившимся суффиксами: билетер-ша, лифтер-ша, вахтер-ша.
Звучит такой вариант произношения — унизительно для женщины.
Унизительное, чем КрасавЕц.
Отец Роман, позвольте возразить. В обществе в последние лет тридцать сложилось мнение, что во всех наших бедах виновата либо светская власть (с Путиным во главе), либо духовная (с патриархом). Не зря же в интернете гуляет шутка о том, что Путин виноват во всём, даже в том, что ваш малыш наделал в штанишки.
То, что сегодня называется «буллингом» я испытывал 60 лет назад. Потом на службе. Вы знаете что такое годки на флоте? Дедовщина в армии отдыхает. Это можно назвать буллинг в кубе. Или того более.
Владимир Иванович, речь не о поиске виноватых, а о том, что у слова «буллинг» есть совершенно равнозначная ему, русскоязычная замена — «травля».
Итак, что мы ответим господину Рыбину по прочтении главы «ЛГБТ-словесность» из его книги «Государственный язык как орудие власти»? Ответим, что его стремление разделить слова, обозначающие профессии, на мужской и женский род на Ветрово.ру не находит поддержки. В самом деле, поставят на пост премьер-министра вместо г-на Медведева женщину, и что, как её называть? Премьериха-министрисса?
Однако вопрос остаётся.
Г-н Рыбин: «Схожая борьба шла во Франции, где два премьер-министра — Лоран Фабиус и Лионель Жоспен (оба мужчины. – Г.С.) — издали свои постановления специально о женском роде названий профессий. Была учреждена отдельная, 19-я по счёту терминологическая комиссия специально для создания слов женского рода. В итоге французы отстояли женский род своих женщин, они победили! И рождаемость во Франции стала, как Монблан, возвышаться над среднеевропейской: 2,00 на фоне 1,45. Причём рост рождаемости на 85% достигнут парами, франкоязычными от рождения; на 12%- смешанными парами, и только на 3%- за счёт иммигрантов. Понятно почему: слово действует на ум только того, для кого оно — родное. Почему они смогли, а мы не можем?»
Отец Георгий, тогда для начала нужно перевести на русский язык слово «премьер-министр» — думается, тогда к нему легко можно будет подобрать форму женского рода. Ошибка была совершена, по-видимому, тогда, когда в состав языка включили заимствованные слова, обозначающие профессии, вместо того, чтобы «перевести» их на русский.
Что касается французов, то они действительно очень трепетно относятся к своему языку. Не знаю, как сейчас, но некоторое время назад на улицах во Франции можно было делать вывески только на родном языке. Мне довелось побывать во французской деревне примерно в двух-трех часах езды от Парижа. Наши хозяева, пожилые фермеры, не знали английского языка (как мы поняли, из принципиальных соображений). Это затрудняло общение, но вызывало уважение: это были совершенно самодостаточные люди, чужой язык им был ни к чему. Также они подчёркивали, что почти не бывают в Париже — жили своим трудом, своей жизнью. При этом они не были серыми или дремучими, наоборот — казались душевно здоровыми. На прощание они сказали (на неком межъязыке, на котором мы и общались), что уважают нас за то, что мы «чтим русские традиции». Получается, взаимное уважение вызвала самобытность, а не некое глобалистское единство.
Здравствуйте, досточтимые отцы, братья и сестры!
Не только названия профессий в женском роде, но и многие наши родные слова вызывают, увы, если не смех, то пренебрежение и несерьёзное отношение. Как например слово «ремесло», в той же Франции широко употребимо «metier», мы же его вместе с множеством родных слов поместили в музей между лаптями и сохой. И если своё родное, в данном случае- своё правило родного языка именовать женщин в женском роде- кажется нам чуждым и смешным, то бить в набат нужно. Ведь сдвинулось наше основание, наше мировоззрение, наше понятие «что такое хорошо а что такое плохо». Ещё в 1930-е годы ни «акушерка- фельшерица», ни «орденоноска, стахановка» не вызывали ни насмешек ни сомнений в правильности.
На мой взгляд, кстати описанный выше, иноязычное слово может быть заимствовано в русский язык, если оно способно подчиниться нашим правилам. Как, кстати, и человек, если он не способен жить по законам России, то его в Россию пускать нельзя. Если «праймериз» не имеет благозвучных множественного числа и склонений (праймеризы, на праймеризе, из праймеризы)- то и не место этому слову в нашем языке. Если слово «редактор» не имеет благозвучного женского рода, то и ему не место. А например «издательница» вполне благозвучно. Но ведь его теперь не употребляют, ни «победительница», ни «участница». Мировоззрение съехало с основания и ползёт. Тревога!
Вадим Викторович, думаю, каждое слово — это особый случай. «Орденоносец, стахановец» и в мужском роде не самые гладкие слова. «Акушерка» в женском роде звучит очень естественно, гораздо естественнее, чем «акушер» — наверное, потому, что это по природе женская работа. Точно так же хорошо звучит «учительница» — она как мать своим ученикам. «Редакторша» — плохо. А редактор и издатель(ница) — разные профессии (точнее, виды деятельности). «На мой взгляд, кстати описанный выше, иноязычное слово может быть заимствовано в русский язык, если оно способно подчиниться нашим правилам. Как, кстати, и человек, если он не способен жить по законам России, то его в Россию пускать нельзя» — да, этот принцип хорошо бы соблюдать! Если ещё не упущено время.
«Не только названия профессий в женском роде, но и многие наши родные слова вызывают, увы, если не смех, то пренебрежение и несерьёзное отношение».
К сожалению, не только родные слова, но даже обычаи и одежда вызывают несерьёзное отношение. О погибающем мiре молчу — американизированы и млад, и стар. Взгляните на монашествующих: все, кроме Патриарха, заштатного иеромонаха и редких любителей старины, обрядились в греческие клобуки (неужели для того, чтобы надеть рускiй куколь, нужно стать Патриархом или уйти за штат? Некогда обыденная норма стала исключительным правом?). В чём только не обвиняют носящих рускiе куколи. А ведь подражающий всегда ниже того, кому подражает. Разумно ли ожидать уважения от братьев по вере, если сами не уважаем святых своих сродников, заменив родные куколи на греческие колпаки? Околпачили Русь и теперь получаем от греков — кому подражаем не одно столетие. Доподражались…
«На мой взгляд, кстати описанный выше, иноязычное слово может быть заимствовано в русский язык, если оно способно подчиниться нашим правилам. Как, кстати, и человек, если он не способен жить по законам России, то его в Россию пускать нельзя».
Полностью поддерживаю уважаемого автора. Чтобы нас не обвинили в поисках виноватых (хотя эти вопросы должны решаться на государственном уровне), предлагаю начать с себя. Предлагаю на усмотрение всех.
Редактор — руководительница, распорядительница, заведующая, ответственная руководительница, главная сотрудница, издательница.
Вадим Викторович, но ведь в русском языке есть слова общего рода — например, «неряха». Мужчину «нерях» никак не назовёшь, даже в рамках борьбы с ЛГБТ.
Слово «птица» всегда женского рода, и мы называем так и ласточку, и коршуна. «Рыба» тоже женского рода, хотя окунь и ёрш — мужского. Самец ласточки — тоже ласточка, а жена рыбы бычка — бычок. А если заимствованные слова должны вести себя, как исконно русские, значит, и дядя Ваня, и тётя Маша могут быть докторами, а Анатолий Степанович и Ольга Сергеевна — редакторами.
Редактор , 09.03.2019 в 04:59
Владимир Иванович, речь не о поиске виноватых, а о том, что у слова «буллинг» есть совершенно равнозначная ему, русскоязычная замена — «травля».
Ну, во-первых, в отклике отца Романа об этом ничего. Там только цитата. И понимай её кто как пожелает.
Во-вторых, дело не в поиске виноватых, а в том, что мы вольно невольно стараемся переложить ответственность за все наши проблемы на власть.
В-третьих, языком должны заниматься языковеды, а не мифическая «власть» или «государство». Удел которых законодательно оформлять процесс развития языка. Если же они возьмутся руководить развитием языка, то получится очень плохо.
В-четвёртых, в русском языке огромный пласт тюркских заимствований. Например, мы ведь считаем слова «богатырь, шатёр, лошадь, орда» исконно русскими, да вовсе не так. Их лет восемьсот как привнесли печенеги и половцы.
Или «деньги, барыш, казна, тамга/таможня; ямщик, казак; сабля, кинжал, атаман; арбуз, брага;
сундук, стакан; туман, ураган; кафтан, фата, сарафан; алмаз, серьги; артель, баклажан, боярин, жемчуг, кабан, айда (пошли!) и многие многие другие. Их сотни, если не тысячи. Делать что будем? Возвращаться к певучему старославянскому, о котором у нас слишком смутное понятие (там ведь тоже заимствований выше крыши). Ведь этот язык формировался в процессе миграции праславян с северных Карпат к Дунаю, на Балканы, в Северное Причерноморье, по Днепру к его истокам. Соседствуя, общаясь, смешиваясь с самыми разными народами, заимствуя и отдавая.
Сегодня в нашу жизнь дружной толпой входят англицизмы. Как войдут, так и выйдут. Что-то необходимое останется, наносное уйдёт. Более серьёзная проблема сегодня это завершение украинизации и белоруссизации/литвинизации русских на Украине и в Белоруссии. От русского народа отрывают по живому несколько десятков миллионов русских людей. И в языковом плане тоже. Вот где проблема, вот где беда!
Владимир Иванович, смысл отклика отца Романа был ясен из контекста, он предварил цитату словами: «Высшее руководство — светское и духовное, совсем не озабочено защитой родного языка». Иностранные слова уместны там, где их нельзя заменить русскими, в других случаях они показывают или недостаточную грамотность говорящего, или его стремление быть «своим» среди тех, для кого эти слова привычны. Бывает еще, что употребление малопонятных, «умных» слов (например, терминов) становится приёмом для того, чтобы подавить собеседника своим кажущимся превосходством. Но для того, чтобы быть услышанным, нужно стараться говорить просто и от сердца — обратите внимание на то, как написано Евангелие.
Вы пишете: «Во-вторых, дело не в поиске виноватых, а в том, что мы вольно невольно стараемся переложить ответственность за все наши проблемы на власть». Но ведь не простые жители деревень и городов устанавливают указатели с иностранными надписями. Во Франции только на французском, в Германии на немецком, в Италии на итальянском. И только наши чиновники пишут на английском названия сёл и городов, желая угодить… кому? Ясно, что не своему народу.
Дело ведь не столько в самих словах, сколько в причинах их появления (утрата своего, родного) и в том духе, который они приносят с собой — духе поверхностности и фальши.
Дорогие мои, простите меня грешного Христа ради.
Бог простит Вас, Владимир Иванович, и Вас, Людмила. Простите и вы нас, если чем-то невольно обидели. Как мы уже написали на главной странице сайта, на первой неделе Великого поста приостанавливаем публикацию комментариев, за исключением просьб о молитвенной помощи. Божией помощи всем вам во дни Великого поста! Да не пройдут они для нас понапрасну!
Не думал, не гадал, что моё по большей части шутливое предложение о переименовании должности главного действующего лица сайта станет предметом обсуждения. А зачем предлагал? Признаюсь, испытывал затруднение при обращении, п.ч. написать: «уважаемый редактор Ольга Сергеевна» не поднималась рука, но и выражение «уважаемая редактор Ольга Сергеевна» тоже казалось странным.
Нельзя не согласиться с наблюдающим грандиозные перемены в русском языке и бьющим по этому поводу тревогу Вадимом Викторовичем Рыбиным, который пишет: «Предложения строились по русским правилам — существительное, к нему – прилагательные и глагол. Все слова согласовывались по роду: «пришла симпатичная курсистка». Увы, теперь уже не так: «пришла симпатичная логист». Ещё в 20-м веке говорили «гимназистка» и «телефонистка» — но теперь «программистка» и «логистка» уже не говорят».
Г.С.: Ещё в 20-ом веке все революционерки (ну, какие они революционерки) на плакатах страны СССР изображались в платочках. Я, например, свою бабулю,
1908 г.р., только однажды видел без платочка, когда она причёсывалась, п.ч. для неё оказаться простоволосой на людях, даже ближайших, было бесчестием. А теперь что? И что делать? Предложить государственным органам надеть всем женщинам платки на головы?
В.В. Рыбин: К сожалению, современные российские политики пока не поняли, что люди думают словами.
Г.С.: Они давно всё поняли и всё прекрасно знают, уважаемый Вадим Викторович. Они сообразительнее нас. И ПОХВАЛИЛ ГОСПОДИН УПРАВИТЕЛЯ НЕВЕРНОГО, ЧТО ДОГАДЛИВО ПОСТУПИЛ; ИБО СЫНЫ ВЕКА СЕГО ДОГАДЛИВЕЕ СЫНОВ СВЕТА В СВОЕМ РОДЕ (Лк. 16:8). Они думают о земном, и своё земное благополучие устраивают. Вот и всё. В московском метро уже более года название станций дублируют по-английски.
В.В. Рыбин: Этот словесный содом имеет свои последствия, он прямо противодействует такой заявленной цели российской политики как повышение рождаемости. Ведь если учитель живёт с токарем, если поженились воспитатель и преподаватель, то в нашем сознании возникает образ двух мужчин.
Г.С.: Согласен и не согласен. Живут семейной парой всё-таки не токарь с учителем, но муж с женой. Токарями и учителями они являются на работе, а при входе в дом профессия с человека снимается, как верхняя одежда, и токарь входит в семью мужем или женой, сыном или дочерью, а учитель – отцом или матерью. Если учительница и дома остаётся учительницей, это беда для семьи.
В.В. Рыбин: Какой образ женщины создаёт её название словом мужского рода? Никакой. Слово мужского рода создаёт образ мужчины. /…/ Родное слово создаёт в сознании человека образ, а чужое слово или не создаёт никакого образа, или создаёт ложный образ.
Г.С.: Согласен и не согласен. П.ч. правила создания словом образа – неправильны, т.е. не имеют раз и навсегда определённых правил. Какой образ создаёт слово «царь»? А слово «тварь»? Букварь, пескарь, хмарь, бунтарь, киноварь, пекарь, гарь, дикарь… Одна и та же словоформа, а рода разные, стало быть, и образы, которые она вызывает – разные. Другой словесный ряд: Господь, Триодь, заводь…
Власть, которой облечена на сайте Ветрово.ру его редактор О.С. Надпорожская, как и всякого другого издания редактор, можно сравнить со священнической. «Написанное пером не вырубишь топором», — говорит пословица, а редактор может вырубить, и «вменить бывшее яко не бывшее». Пример тому – недавний случай с уважаемой Зоей. Тогда редактор на законном основании, пользуясь данной ей властью, исправила написанное, и, можно сказать, «простила и разрешила». К чему я это говорю? Мне думается, что не солидно такую власть обозначать словом женского рода.
Церковно-славянское слово «гортань» – мужского рода. См. пс. 68:4). И Псалтирь (старообрядцы пишут: псалтырь) – мужского рода. См. пс. 32:2 и 143:9.
В Прощёное воскресенье хочу попросить прощения у всех форумчан за слова и помышления, которыми согрешил в отношении вас.
«В Прощёное воскресенье хочу попросить прощения у всех форумчан за слова и помышления, которыми согрешил в отношении вас».
Присоединяюсь к словам отца Георгия и призываю Божие благословение на желающих неосудительно пройти Спасительный Путь Великого поста.
Аяяй Ольга Сергеевна! Нехорошо троллить (подшучивать,иронизировать) уважаемых людей,это что за «жена рыбы бычка — бычок»? Предлагаю свой вариант редактора,это начальник базы.
Всецело разделяя тревогу г-на Рыбина В.В. по поводу навязывания русскому языку «вавилонского смешения» родов (см. примеры Вадима Викторовича о программистках и логистках, которые должны были бы быть в русской речи, но их уже нет), хочу заметить, что выражения «симпатичная логист» и «уважаемая редактор» всё же могут существовать в русском языке, как например, выражение «строгая мадам», потому что род слов в русском языке определяется не только формой слова, но и закреплённым за ним смыслом.
Например, слово «мадам» по форме мужского рода, а по смыслу – женского. А слова «собака» по форме женского рода, но часто употребляется в живой и литературной речи в мужском роде. Сергей Иванович Гусев-Оренбургский (1867-1963) пишет: «Собака еще долго продолжал лаять и ворчать».
http://www.kadet.ru/library/litera/Glujoy_prihod.htm
И отчего, спрашивается, такие одинаковые по форме слова, как царь, тварь, букварь, пескарь, хмарь, бунтарь, киноварь, пекарь, гарь, дикарь и т.д. имеют разные родА, если не от смысла, в них вложенного? А у слова «судья» нет женского рода. Судья Иванова И.И. – только так и никак иначе.
Вообще же мне думается, что сохранение женского рода в грамматике русского языка важно не само по себе, а для языкового целомудрия. А то родА можно сохранить, целомудрие же утратить. Так же, как в жизни: родА сохраняются, а грех умножается. Недопущение смешения мужского и женского родов в языке важно с целью сохранения и упрочения его целомудрия. Что есть сие? «Целомудрие есть всеобъемлющее название всех добродетелей» (Лествица, Слово 15:4).
https://azbyka.ru/otechnik/Ioann_Lestvichnik/lestvitsa-ili-skrizhali-dukhovnye/20
Да, отец Георгий, сегодня ОППП ( в хорошем смысле пациентка)), что она до 1953 года училась в женской школе — гимназии, а мальчики учились в мужской. Вероятно, это способствовало ( или думали, что способствовало) сохранению целомудрия. А с 1953 года школы стали смешанные. Возможно, с родАми в языке дела обстоят так же.
Tempora mutantur, et nos mutamur in ills…
«… не ложьте зеркало в парту» — https://youtu.be/-313NhEtm4k
Почему можно класть, но нельзя ложИть (или лОжить?)? Почему можно положить, но нельзя покласть? УчителЯ или учИтели? ДокторА или докторы? ТракторА или тракторы? ЮнкерА или Юнкеры? ПоясА или пОясы? СортА или сОрты? ТортЫ или тОрты? Кто ответит, как правильно? ДИтмар ЭльЯшевич Розенталь! Он учил нас правильному русскому языку.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Розенталь,_Дитмар_Эльяшевич
— Вы упомянули о системе ударений. Меня уже несколько лет мучает вопрос, как правильно: нАчать или начАть?
Д.Э. Розенталь: — НАчать – это неграмотно, кто бы так ни произносил.
https://gailochka.livejournal.com/142469.html
Но именно так произносить это слово нас учит не только вождь и учитель М.С. Горбачёв, но и Священное Писание в церковнославянском переводе: …и мы во обновлении жизни ходити нАчнем (Рим. 6:4).
Мужской, женский и средний рОды, родА, родЫ? Мне нравится армейский вариант произношения — родА, но могу иной раз сказать и рОды.
http://molbiol.ru/forums/index.php?showtopic=103824
Кому нравится рОды, пусть говорит рОды. А как правильно? Это знал только Розенталь, но он умер в 1994 году и похоронен на «еврейском» Востряковском кладбище в Москве. Умер и унёс с собой правильный ответ в могилу. Почти как Пушкин. «Пушкин умер в полном развитии своих сил и бесспорно унес с собою в гроб некоторую великую тайну. И вот мы теперь без него эту тайну разгадываем», — последние слова Пушкинской речи Ф.М. Достоевского.
Вот ещё интересные наблюдения над словами «судья» и «мудрец».
https://rus.stackexchange.com/questions/36609/Он-мудрец-она?rq=1
Есть мvроносица, но можно ли сказать: мvроносец? Знаменосец есть. А знаменосица?
«Доживём до понедельника» не смотрел в сознательном христианском возрасте. Смутно помню отрывки. Как-нибудь можно посмотреть обновлёнными глазами. Наверняка, что-либо пушкино-розентальское по содержанию, т.е. грамотное по букве и мертвящее по духу.
«…грамотное по букве и мертвящее по духу»…
Если посмотрите обновлёнными глазами, уважаемый отец Георгий, поделитесь впечатлениями. Интересно…
По поводу рОдов и родОв, по-моему, второй армейский вариант звучит адекватнее ( в детстве мечтала послужить и «пугала» школьного военрука изложением работы частей и механизмов АК )). Вы, вероятнее всего, в армии служили, но не присутствовали при рОдах.
«Каждый из нас едва ли не ежедневно сталкивается с весьма болезненным явлением — с грубейшим искажением норм литературного русского языка. Язык SMS, мессенджеров и социальных сетей уже практически не знает правил орфографии и пунктуации. Не может не вызывать беспокойство и то, что подобный малограмотный способ общения переходит в повседневную живую речь. Общество русской словесности, несмотря ни на какие веяния, призвано терпеливо отстаивать и культивировать использование норм литературного русского языка. Огромная ответственность здесь лежит на средствах массовой информации, имеющих большое влияние на умы людей».
Из вступительного слова Патриарха Кирилла на заседании Президиума Общества русской словесности 21 мая 2019 г.