Ольга Надпорожская. Царский язык

Художник Сергей Курицын

Летом хожу в маленький сельский Храм, построенный на средства дачников: возвели его на пустыре возле железной дороги, на том месте, где когда-то уже стояла Церковь, сгоревшая во время войны. Мне нравится, что для немногих постоянных прихожан Храм — словно дом родной, они чувствует свою к нему причастность, как будто строили своими руками. Я ощущаю себя в нём больше гостьей, но благодарна Богу за то, что и летом могу бывать на Литургии, да и дорога к Храму хороша — полчаса на велосипеде. Ранним воскресным утром все спят, на пути почти никого не встречаю и, возвращаясь домой, всегда удивляюсь, что для кого-то день только начинается. А по будним дням, когда остаюсь дома, ветер иногда доносит из-за леса гул колокола, напоминающий о минувших веках и в то же время о грядущем Страшном Cуде.

Однажды на престольный Праздник в Храм приехал епископ и после Литургии вручил настоятелю «Апостол» на русском языке: «Читайте его за богослужением для просвещения народа», — сказал он. Нет слов, как я огорчилась. Почему же опять оказывается, что «просвещение» — ступенька вниз, а не вверх, что люди заведомо признаются неспособными постигнуть то, что раньше понимали с лёгкостью? Ведь понимание церковнославянского языка — во многом просто вопрос внимания и терпения. Помню, как когда-то ни слова не понимала из богослужения, но постепенно в потоках слов стали возникать осмысленные островки, которые становились всё шире, пока, наконец, внешняя сторона Службы не стала в целом понятна. Так путешественник, приезжая в другую страну, не ждёт, что услышит родной язык; напротив — если хочет остаться в ней навсегда, изучает местный. Если мы входим в Церковь как в Царство Христово, то неужели ждём, что там начнут говорить по-нашему, а не наоборот — мы выучим новый язык, святой, царский, прежде не ведомый?

Конечно, я и сейчас не знаток церковнославянского, и порой не могу ответить на вопросы детей о значении того или иного слова — ну что же, тогда мы вместе ищем перевод на русский. Но то, что глубины церковнославянского не исчерпать мерками русского, знаю очень давно. Вот недавний пример – небольшое открытие во время чтения того же «Апостола»: Яко во мнозем искушении скорбей, избыток радости их, и яже во глубине нищета их избыточествова в богатство простоты их (2 Кор. 8:2). А вот тот же стих по-русски: Ибо они среди великого испытания скорбями преизобилуют радостью; и глубокая нищета их преизбыточествует в богатстве их радушия. Мне кажется, в славянском тексте речь скорее о блаженстве нищих духом; в русском — о неунывающих бедняках. И даже если говорить просто о красоте слова, церковнославянский — это поэзия, русский — проза; кому придёт в голову пересказывать поэтические произведения своими словами? Может быть, для «просвещения народа» — например, школьников — надо всю русскую поэзию пересказать в прозе, да так и включить в учебники?

Придя в Храм в следующий раз, услышала, что «Апостол» и вправду читают по-русски по новой, подаренной книге. Но спустя какое-то время настоятель в проповеди неожиданно сказал: «И если нам завтра скажут, что надо служить по-русски, то что, мы должны бездумно это исполнять?..» Приехав в Храм в этом году, услышала, что «Апостол» за Литургией читают по-славянски, а позже, перед Причастием, повторяют тот же отрывок по-русски — восполняя тем самым то, что мы должны бы делать дома, но не всегда получается.

Так каждая книга и каждый язык нашли своё место в Храме. Думаю, то же может быть дома: можно прочитывать отрывок из Священного Писания по-церковнославянски, а потом сверять его с русским текстом — так удастся и ускользающий смысл прояснить, и беднее при этом не стать. Те же, кто думают, что, упростив язык богослужения, Церковь станет доступнее для оглашаемых, ошибаются: в таком случае, «упростить» надо и содержание Службы, потому что любое Таинство — нечто совершенно невместимое для ума. Церковнославянский язык помогает прикоснуться к Тайне, всегда открывая новое и в то же время давая понять, что исчерпать её до конца невозможно.

Ольга Надпорожская
Сайт «Ветрово»
2 июля 2020