Александр Шадурин. Что посеешь…

У входа в Храм после Крестного хода меня остановила пожилая прихожанка. Голос её дрожал, говорила сбивчиво, и оттого не мог понять, что довело её до слёз. Оказывается, она убила… майского жука! Я недоумевал: конечно, жука жалко, но не до такой же степени, да и зачем надо было убивать? А убила просто потому, что жук сел на облачение священника. При её чистом, трепетном отношении к сану насекомое было воспринято как нечто грязное, и потому одним движением руки было сброшено на землю и оказалось под подошвой. Дальше — хуже. Она замечает, что её поступок видели маленькие участники Крестного хода! «Что я наделала! Как я могла! Какой пример подала детям!» — только и слышал в ответ на все мои неумелые утешения. Немного успокоилась лишь после совета как можно скорее исповедаться.

Детей она очень любила: при встречах с ними в Храме общалась со всеми тепло и просто. Видимо, в мудрой старости есть что-то важное для юных, если детские души тянулись к ней. Но с годами юные повзрослели, а прихожанка ещё больше состарилась, и в один из дней завершился её земной путь. Тихо отошла в вечность душа той, которая в слезах сокрушалась о своём греховном поступке, и после её ухода мне уже никогда не доводилось видеть в Храме, как старость благоговейно целует руку детству. Зато стало как-то особенно заметно, что мудрая старость — это дар Божий, и получает его не каждый дошедший до почтенного возраста.

Как бы в подтверждение этого вспомнился случай с мёртвой бабочкой, которую нашёл, расчищая от мусора оконный проём недостроенного дома. Бабочка сохранилась так, что казалось, стоит её отогреть — и она оживёт. Нет, не ожила и не улетела, но так и осталась лежать с расправленными крылышками на столике в холодном доме без оконных рам.

Владельцы дома появлялись наездами, и в один из таких дней вместо бабочки на столешнице увидел старательно разложенные кусочки её маленького тельца и крылышек. «А-а, это Лизка…», — беспечно махнула рукой хозяйка дома в ответ на моё недоумение, тем самым давая понять, что её внучка ничего предосудительного не сделала и говорить тут не о чем. Действительно, что тут скажешь, если мудрость — это свойство души, а не возраста.

А может быть, по давней привычке сгущать краски всё преувеличиваю, и поступок ребёнка не имеет никакого отношения к тому, с чего начинается человеческая жестокость? Возможно. Только чем тогда объяснить желание шестилетней девочки разорвать бабочку, пусть мёртвую, вместо того, чтобы полюбоваться её красотой? И что посеяла бабушка в душе любимой внучки своею беспечностью? Человеку преклонного возраста должна быть известна опасность омертвения и ожесточения душ, которые даже в благополучной обыденности часто приобретают самые уродливые формы.

Трудно понять, например, жестокость человека возрастом далеко за семьдесят, решившем восстановить справедливость в своём дворе… среди котов. Улучив момент, хозяин двора закрыл соседского кота на чердаке сарая за то, что тот был сильнее его кота, и с интересом ждал, когда невольник погибнет без пищи и воды. Старательно считая дни, прислушиваясь к слабеющему голосу животного, с удовлетворением отметил: кот продержался девять суток.

Тот, кому хоть самое короткое время приходилось страдать, знает, что это срок немалый. Но исполнителю злого эксперимента в своё время пришлось уже «держаться» гораздо дольше бедного животного, и прежде чем умереть — настрадаться и высохнуть так, что, глядя на своё истощённое тело, смог лишь с горечью выдохнуть: «Неужели это я?!». Относилось ли его вопросительное восклицание не только к бренному телу, но и к вечной душе, заглянул ли он при этом в свою душу — не знаю. Но очень хотелось бы, чтобы заглянул и успел покаяться, вразумлённый словами народной мудрости: что посеешь, то и пожнёшь.

Александр Шадурин
Фотография автора
Сайт «Ветрово»
16 июля 2024