col sm md lg xl (...)
Не любите мира, ни яже в мире...
(1 Ин. 2:15)
Ветрово
index.php

События

Бобры

И это тоже утешенье:
Дождаться зоревой поры,
Стать на причале без движенья,
Глядеть, как плавают бобры.

Везде поют, кричат и плещут,
Повсюду жизнь, она чиста.
В кругах воды животрепещет
Бобрам светящая звезда.

Я рад, что вы в моей округе,
Тут безмятежная юдоль.
Не причиню вам боли, други:
Мы знаем, что такое боль.

Десницы Божьей узнаванье
Душе являет час святой.
Под журавлиные взыванья
Бобры играют со звездой.

иеромонах Роман
18 апреля 2001
скит Ветрово

На Пасху

Как на Красную Пасху, на Пасху Великую
Собирались отцы, собирались пустынники,
Приходили в обитель, звенели веригами
И младые монахи, и древние схимники.

И во Храме Пречистой душой возносилися,
Не таили слёз радости в день Воскресения,
Обымали друг друга, любовью светилися
Той Пасхальной порой своего избавления.

А под утро незваные гости являлися,
Обнажали мечи, полагали всех рядышком.
Хоть на Пасху поклоны всегда отменялися, —
Как один, ударяли челом в землю-матушку.

Кто на схиме лежал, кто на залитой мантии,
Как вином упилися за трапезой брачною.
Кто-то выдохнул: — Пасха Священная, братие.
И заплакал, увидев венцы огнезрачные.

Иеромонах Роман
16 апреля 2001
скит Ветрово

Христос Воскресе!

Христос Воскресе! Пасха Всечестная!
Да просветимся ныне Торжеством!
— Христос Воскресе! — ближних обнимаю.
— Христос Воскресе! — плачу над врагом.

И велий Свет струит порой ночною!
И Радость, как Архангела труба:
— Ты был! Ты есть! Ты будешь! Остальное —
Прах под ногами Твоего раба!

15 апреля 2001
Пасха Господня
Скит Ветрово

«Знать, не было от мiросотворенья…»

* * *

Знать, не было от мiросотворенья
Страшнее дня Великого Пятка.
Глумленье твари. Богоубиенье!
Тоска в народе, в Небесах тоска!

Померкло солнце. И бездушный камень
Под каждою стопою задрожал.
Но Ты и пригвождёнными руками
От разрушенья Землю удержал.

Ты – Бог! Тебе не невозможно это!
В ответ на зло, на принятый позор,
Благословил Крестом все части Света
И для объятий руце распростер!

Так возлюбить! До Смерти! Боже! Боже!
Кого? За что? И кто вместил сие?
Собор убийц Любовь познать не может —
И Мёртвого пронзает копие!

Иеромонах Роман
13 апреля 2001, Великий Пяток
Скит Ветрово

«К великой милости взывает…»

* * *

К великой милости взывает
Страстной Великий Четверток.
Творенью ноги омывает
Сам Бог!

И мы как должное приемлем,
Не ужасаемся душой,
Что Сотворивый Словом Землю
Служить творению пришёл.

Черёд Иуды. Без смущенья
Он молча ногу протянул.
И Тайновидец помышленья
Его стопы не оттолкнул.

Иеромонах Роман
12 апреля 2001
Великий Четверток
Скит Ветрово

«Жалею, что пустое собирал…»

* * *

Жалею, что пустое собирал.
Что много прожил без любви и страха.
Полученное в детстве — растерял,
Хотя и не такой уж растеряха.

О, как любил я отроком Христа!
Гляжу на Млечный Путь, а сердце тает.
Легко любить, когда душа чиста.
О детской вере многие мечтают.

Как близок и понятен был Господь!
Как просто и легко, когда Он рядом!
И чудилось: не месяца ломоть,
А Он меня обогревает взглядом.

10 апреля 2001
скит Ветрово

«Христос Воскрес! Но с Ним ли мы?..»

* * *

Христос Воскрес! Но с Ним ли мы?
Слезит грехов рукописанье.
И в запоздалом покаяньи
Не Божий свет, а царство тьмы.

Но царство это не страшит,
Кто на Распятого взирает:
Воскресший ныне озаряет
Тридневный гроб любой души!

Иеромонах Роман
10-11 апреля 1999. 4.30 утра.
Пасха Христова
Минск

У поля Косова

Я гляжу на великий погост,
Исполняюсь звучаньем особым.
Здравствуй, Косово! Я твой гость.
Отчего же прискорбны оба?

Этой встречи так долго ждал!
Но прости, собирался не споро.
И на столько веков опоздал,
Что не умер в блаженных просторах.

Чудо-Косово. Райская цветь.
Что сказать мне в свое оправданье?
Жаждал песню заздравную спеть,
Да душа в погребальном рыданьи!

Но напрасно злорадствует враг,
Отымая и горы, и долы.
Сердце Сербии, сербский стяг!
Ты уже у Христова престола!

Иеромонах Роман
26 июня 1999
Гргетек, Сербия

«Не день, а сказка! Солнце и лазурь!..»

* * *

Не день, а сказка! Солнце и лазурь!
Блистанье снега непосильно оку!
В засеребрённом царственном лесу
Всё светится поэзией высокой.

И лес стоит величественно-нем
И посыпает кочи белой грустью.
Вбираю в грудь поэму из поэм
И радуюсь, что вырос в Святорусьи.

Иеромонах Роман
19 февраля 1999
Скит Ветрово

«А мне зима всё более по нраву…»

* * *

А мне зима всё более по нраву.
Старею ли, смиряюсь? – Не понять.
Люблю смотреть на стылые дубравы
И ничего ни от кого не ждать.

Ночь. Полнолунье. Божья благостыня.
Душа вбирает неземной покой,
Где светлая безмолвная пустыня
Искрит над головой и под ногой.

Царит луна в прозрачности великой.
Ей хорошо с премiрной высоты
Пылающей хрустальною веригой
Одаривать деревья и кусты.

Стою, гляжу на чудное свеченье
Прилунного морозного столбца…
Прекрасен мiр! Зело добро творенье!
Но что сказать о Красоте Творца?

Иеромонах Роман
30–31 января 1999
Скит Ветрово

Матушке Зосиме

Матери моей посвящается

Я заболел – с простудами дружил.
Хотя откуда? Помню – было лето.
Скорее, Милосердый посетил,
Чтоб мне коснуться Неземного Света.

Ты стала чадо чтеньем утешать,
А я глядел на чудные картины.
И встрепенулась детская душа —
Узнала Человеческого Сына.

Вот Он идет. За Ним – ученики,
Вот что-то пальцем на земле рисует.
А вот стоят с колами мужики,
Иуда рядом — страшный, а целует.

Вот Он раздет, а вот Ему сплели,
Смекаю, не ромашковый веночек.
А вот Его на горку повели.
Мать говорит: — И за тебя, сыночек.

И вот висит, прибитый, как злодей!
— Мам, почему? Рассказывай, ты знаешь!
За что Его? Он так жалел людей!
Не плачь, ну что ты книжку закрываешь?

…О, приснопоминаемая мать!
Ты, надрываясь, плакала украдкой,
Что не могла порою детям дать,
Как говорится, малого достатка.

Но даже если б в рубище ходил,
Я всё равно б тебя благословил!

По гроб должник! Чем за твоё воздать?
Ты Бога мне дала, святая мать!

иеромонах Роман
10 апреля 2001
скит Ветрово

«Боюсь елейных глаз и прогибанья…»

* * *

Боюсь елейных глаз и прогибанья,
Высоких слов, медоточи́вых уст,
Уничиженья, самобичеванья,
Восторженных, непокаянных чувств.

И сласть, и горечь — всё непостоянно.
Душа двулика, помыслы слепы́.
И потому распни таит осанна,
И вайи претворяются в шипы.

9 апреля 2001
скит Ветрово

«Грядет Господь на вольное страданье…»

* * *

Грядет Господь на вольное страданье.
Играют дети радостно пред Ним.
Всё впереди — и терн, и оплеванье,
Ну а пока — ликуй, Ерусалим!

Ты нынче уподобился ребёнку
В порыве очистительном, святом.
Одежды стелешь под ноги ослёнку,
Но так же поревнуешь и потом.

Твои деянья более чем странны.
Кромешной тьмою подступают дни,
Когда нелицемерное осанна
Сметёт нелицемерное: — Распни!

иеромонах Роман
8 апреля 2001, Вход Господень в Иерусалим
скит Ветрово

Благовещение

А день не очень солнечный случился.
Но, в память о Всехвальной Госпоже,
Пречудный Свет до вечера струился
И во дворе, и в келье, и в душе.

И на заре, под радужным сияньем,
Без звонаря заколоколил Храм.
И всё слилось в Архангельском лобзаньи:
— Господь с Тобою, Дево Мариам!

7 апреля 2001
Благовещение Пресвятой Богородицы
скит Ветрово

Деревья. Листьев увяданье

* * *

Деревья. Листьев увяданье.
Стена приюта. За стеной
Сидит в казённом одеяньи
Не нужный никому больной.

Его забыли все на свете –
У каждого свои дела.
Он в тягость и жене, и детям.
Жила бы мать, она б пришла.

И только нянечка присядет
(Хлебнула горюшка сама),
Седую голову погладит
И молвит: «Худо без ума».

Он согласится оживлённо
И скажет косным языком:
«На что мне ум необновлённый?
Уж лучше буду дураком.

Всё проходящее пустое,
Чертог почти уже сложил…»
Его безумие святое
Я перед всеми ублажил!

Иеромонах Роман
7 апреля 2001
Благовещение Пресвятой Богородицы
Скит Ветрово

«Полночь. Храм. Над куполом луна…»

* * *

Полночь. Храм. Над куполом луна.
Колыбелит душу Млечный Путь.
— Господи! Какая тишина! —
Словно в детстве, выдыхает грудь.

Красоты устам не передать.
Разве Божье людям по плечу?
— Господи! Какая благодать! —
Как ребёнок, в Небеса шепчу.

И, как в детстве, слёз не утаю,
Услыхав Архангельскую Весть…
Что мне рай! Я и сейчас в раю.
Главное, что Ты на свете есть!

7 апреля 2001
Благовещение Пресвятой Богородицы
скит Ветрово

«Ходить пред Богом и в большом и в малом…»

* * *

Ходить пред Богом и в большом и в малом –
Любви блаженной Ангельская мера.
А ты, душа, ещё не приступала
К себе самой для испытанья веры.

«К чему мне честь? – Она гордыне сводня.
К чему вещей заведомая утлость?
Зачем мне дом, когда земля — Господня?
Зачем мне ум, когда есть Божья Мудрость?»

5 апреля 2001
скит Ветрово

Бродяга

Шел по селам и весям бродяга,
Лет за сорок, болящий мужик.
Глянешь бегло – простой бедолага,
А присмотришься – светится лик.

Полотенцем повязан заветным,
Всем кивает: «Долги оплачу.
Я богатый богатством несметным,
Дайте хлеба кусок богачу».

Люди что-то ему подавали
И смеялись над ним, кто как мог.
Даже в мыслях своих не держали,
Что богатство убогого – Бог.

Иеромонах Роман
3 апреля 2001
скит Ветрово

«Посмотри, как притихла природа…»

* * *

Посмотри, как притихла природа,
Всё и вся устремилось горе́.
Расстаются со льдинами воды:
Благовещение на дворе.

Камыши, Откровенью внимая,
Оживляются святостью вод.
Небо Землю дитём прижимает,
К Чаше Радости кроху несет.

3 апреля 2001
скит Ветрово

Серапион

О старче! Что с тобою приключилось?
Разут-раздет, едва тебя признали.
К какому князю ты попал в немилость?
Какие тати на тебя напали?

Сидишь в пыли, на пропитанье клянча.
Имел друзей, именье – в чем же дело?
…Он поднимал Евангелие с плачем
И говорил – Оно меня раздело.

2 апреля 2001
скит Ветрово

Последний снег

Последний снег меня всегда печалит,
Как старая ненужная фата.
Никто его уже не привечает,
Напротив, ждут ухода в никуда.

Среди весны тебе давно не место,
И здесь обиды могут быть к лицу:
Не ты ли землю красил, как невесту,
Готовил, будто завтра ей к венцу?

А нынче, под весенние причуды,
Терзается подошвами фата.
…Ты не жалея отойдёшь отсюда,
Где ветошью – былая Чистота.

Иеромонах Роман
1 апреля 2001
Скит Ветрово

Не знаю, что со мною происходит…

* * *

Не знаю, что со мною происходит:
При слове Бог – туманятся глаза.
И думы к Милосердному возводит
Нежданная-незваная слеза.

Откуда ты, посланница Прощенья,
Являешься незримо каждый раз?
Ужель мои убогие моленья
Тебя призвали в полуночный час?

Не выразить и малого словами:
Высокий слог – всего лишь только слог.
И сердце отзывается слезами
При чудном и животворящем – Бог.

31 марта 2001
скит Ветрово

«И за что мне сие? Не казни Милосердием, Боже!..»

* * *

И за что мне сие? Не казни Милосердием, Боже!
Чашей Милости верных до смерти сынов обогрей.
Заглянул невпопад на огонь, как случайный прохожий,
И в небрачной одежде неловко стою у дверей.

Ах, какие дороги-пути перевыстрадал за день!
Диво то, что дошёл, хоть и места небитого нет.
Что не спросишь меня, почему я не в брачном наряде?
Видно, знаешь, что мне просто нечего молвить в ответ.

Всё Твоё растерял. Что теперь призывать оправданья?
От сиянья венцов и от белых одежд — как слепой.
Онемел мой язык, сотрясают утробу рыданья
В благодарность за Радость — Блаженство сидящих с Тобой.

иеромонах Роман
30 марта 2001
скит Ветрово

Отшельник

Он полюбил ночное предстоянье,
Творил молитву, духом сокрушась.
И сердце отзывалось призыванью,
И радовалась Имени душа.

Но иногда случались наважденья:
Душа вступала в холод и тоску.
И не было ни слез, ни умиленья,
И сердце не внимало языку.

И, направляясь к ложу на рассвете,
Он воздыхал: забыл меня Христос.
…Он получил и даже не заметил:
Без Благодати – что́ бы он понес?

6 марта 2001
скит Ветрово

Родная речь

Родная речь – Отечеству основа.
Не замути Божественный родник.
Храни себя: душа рождает слово –
Великий святорускiй наш язык!

Иеромонах Роман
4 марта 2001
скит Ветрово

Юрод

Прослыл для всех юродом и блажным.
Любой мог улюлюкать за спиною.
Но был Господь в уединеньи с ним
И дал ему моление ночное.

Он отошёл от жирных пирогов,
Стремился к Правде не за ради куса.
Он всех простил, он позабыл врагов,
Дыханьем призывая Иисуса.

Его душа уже не знала бурь,
Она постигла чудные границы.
Он мог заплакать, глядя на лазурь,
На лилию, снежинку, на блудницу.

Он черпал из колодца Красоты,
Мог до утра стоять под небесами.
Он понимал мерцание звезды
И шел на ложе с мокрыми глазами.

Он отряхнул и славу, и позор,
Впускал стучащих, не взирал на лица.
Он водрузил над плахою топор
И ожидал, как Ангела, убийцу.

Он приготовил посох и суму,
Хотел страдать, но видел утешенье.
Он возлюбил премного, потому
У ног Христа трапезовал с прощеньем.

Он не нуждался более ни в ком,
Не ждал, не звал – он выстрадал Свободу!
Любил ходить в рубахе, босиком,
Как, впрочем, и положено юроду.

Властей имущих мог изобличить,
Оставить всё и побрести по свету…
Юродам невозможно повредить,
Они у Бога под особой метой.

2 марта 2001
скит Ветрово

«Я пока не позабыл былого…»

* * *

Я пока не позабыл былого,
Отчий край во мне еще живёт…
Ах, как пели сестры Ковалёвы!
Нынче так никто уж не споёт.

Брат играл, гармоника грустила,
Изливая жалю на село.
Русь моя! Ужели это было?
Русь моя! Ужели всё прошло?

Пели сестры. Я стоял и слушал
В полоне сиреневой волны.
Воздымались, разливались души
Половодьем матушки Десны.

О девичье счастье, ты непрочно.
Всё равно растаешь на пути.
Слезы песни застилали очи,
Слезы жизни ждали впереди.

Где они? Куда они пропали?
Нет певуний, детства не вернешь.
Сколько мы талантов закопали!
Сколько душ сгубили ни за грош!

И теперь не те – напев и слово.
Вечерами Родина молчит…
Ах, как пели сестры Ковалёвы!
Ретиво́е до сих пор щемит.

Иеромонах Роман
27 февраля 2001
Скит Ветрово

«Всё пред Тобой – мимоходящий дым…»

* * *

Всё пред Тобой – мимоходящий дым.
Подобно свитку, небеса совьются.
Склоняюсь пред Могуществом Твоим,
Но возлюбил как Человеколюбца.

О Милующий, Любящий спасать!
Чем отплатить за все благодеянья?
Я только приготовился воззвать,
А Ты услышал ранее воззванья!

Не обошёл погибельные рвы…
О Сердцеведче, всё моё Ты знаешь!
Хотел исполнить заповедь – увы!
Но Ты и помышление лобзаешь.

Дышать Тобой – познать благую часть.
Истаивая, стыну у Распятья.
Я даже не успел к Тебе припасть,
А Ты уже раскрыл Свои объятья!

25 февраля 2001
скит Ветрово

Живая Смерть

И снова сон – хоть не смыкай глаза.
Одна и та же мука до рассвета.
Опять нам угрожают небеса.
Опять несётся страшная комета.

Как молния, пронзила небосклон
И пала в море, погреблась волнами.
И поднялись ветра со всех сторон,
И понеслись на землю скакунами.

Ужасны вы, исподние сыны!
Стопам не обрести желанной тверди.
Дрожит, гудит – ни солнца, ни луны.
Кругом тоска и призыванье смерти.

О Господи! Ужели доживу
С живою Смертью наяву свидаться?
В безумии хватаюсь за траву!
О травы, травы – нам не удержаться!

Несёт меня – душа кричит без слов!
А как же Храм? Рванулся что есть силы…
Стоит мой Храм. Стоит без куполов.
Живая Смерть, дай околеть, помилуй!

Но ты бежишь, бушуешь за спиной.
О Боже Правый! Отыми виденье!
Всё что угодно сотвори со мной,
Но сохрани Свой Дом от сокрушенья!

22 февраля 2001
скит Ветрово

Блудный сын

Одно из мест Евангельского чтенья
Волнует сердце скорбью без конца.
…Юнейший сын, взяв долю от именья,
Пошёл далече от Любви Отца.

И, окунаясь в блудные стремнины,
Познал впервые мрак голодных дней.
И прилепился к жителю чужбины,
И тот его послал пасти свиней.

Здесь отроча хлебнул тоски-печали.
Не насыщаясь, с мукой на лице,
Хватал рожцы. Но от корыта гнали.
И, издыхая, вспомнил об Отце.

(Прости, Отец, лукавство человечье.
Зело непостоянен род людской.
Нас одари – и мы уже далече.
И только голод нас влечёт домой.)

— Зачем я здесь лежу и умираю?
Наемник у Отца не рад хлебам.
Пойду к Нему. Он Милосерд, я знаю,
И так скажу, припав к Его стопам:

«Я согрешил пред Небом и Тобою.
И совестью, и голодом гоним,
Молю – покрой падения Любовью
И сотвори наемником Своим».

И тотчас встал – надежда укрепляет.
И поспешил на правый Суд Отца.
В нечистоте, в лохмотьях – он не знает,
Что ждет его у Отчего крыльца.

…Отец его увидел издалеча.
И, радостью великою светясь,
Раскрыв объятья, Сам бежит навстречу
И лобызает бедное дитя.

А в горле комом: грешен пред Тобою.
И называться сыном нету сил.
Отец в ответ одеждой дорогою
И чудным перстнем чадо одарил.

Отцовский перстень по руке пришёлся.
И громкий глас раздался над толпой:
— Мой сын был мёртв. И ожил. И обрёлся.
Придите все, порадуйтесь со мной.

А старший сын, дивлясь на пир богатый,
Сказав Отцу укорные слова,
Не пожелал узреть родного брата…
О праведность, всегда ли ты права?

Права ли ты, трудясь за награжденье?
Но, даже и достойная венца,
Отказывая плачущим в прощеньи,
Стоишь далече радости Отца.

Одна Любовь приемлет и спасает.
Она уже – награда без наград.
А праведность без оной обрекает
Стоять столпом у растворённых Врат.

Отец отцов! Единый Сердцеведче!
Прости меня, юнейшего умом.
И я наследство расточил далече
И, издыхая, помянул Твой Дом.

Я жрал рожцы мечтаний и деяний
И был рабом у общего врага.
Изведал горе горькое скитаний
И не дерзаю пасть к Твоим ногам.

И, все-таки, когда приду с надеждой,
Убогости моей не отвратись.
Я обойдусь без дорогой одежды –
Мне без Тебя уже не обойтись.

Иеромонах Роман
13-14 февраля 2001
Скит Ветрово

«Ты воздохнул: «Так хочется покоя!..»

* * *

Ты воздохнул: «Так хочется покоя!
А жизнь такая!» — и махнул рукой.
Но я не верю. Что махать рукою?
Расстанься с бурей — обретёшь покой.

Готов ли сам к тому, что сердце просит?
Желанный Край не всякий понесёт.
Там нет волны, которая возносит,
И нет волны, которая зальёт.

Ночь никогда туда не подступает,
Печаль-кручина не надсадит грудь.
Там паруса никто не подымает:
Зачем они, когда закончен путь?

Душа животворится отпущеньем,
Не опрокинет высь девятый вал.
Одна лазурь — таи́нница прощенья —
Лазурит гладь зеркальнее зеркал.

Там зелены́ луга не выгорают
И каждый светел, радостен и тих.
Живущие уже не умирают,
И нет неправды ни в одном из них.

Суши весло. Намореходил вдосталь.
Она в тебе — заветная Страна.
Но буря держит, вырваться непросто
Тому, кого баюкает волна.

9 февраля 2001
скит Ветрово

«И вижу сон – великая луна!..»

* * *

И вижу сон – великая луна!
С попутчиками еду на повозке.
Дорога незнакома и темна,
И по краям кустарник да берёзки.

Светило в надписаньях, не поймёшь,
Испещрено повсюду именами.
И я гляжу, испытывая дрожь,
И чаю что-то страшное над нами.

И видно по всему — выходит срок.
Луна иная восстаёт на эту,
Плывёт навстречу, ударяет в бок!
Искренье! Дым! Огонь! Кончина света!

Ещё толчок! И Небеса свились!
Земля рванулась, прекратив круженье.
И мы в такую бездну понеслись,
Откуда не бывает возвращенья!

Всех раскидало! Кто ныряет в грязь,
Кто хочет и не может помолиться.
И я бегу, за голову держась,
В какой норе от камнепада скрыться!

Кошмарный сон! Безмолвствует язык!
Наверно, Судный день не за горами.
…И всматриваюсь в ясный лунный лик,
Плывущий безмятежно с куполами.

4 февраля 2001
скит Ветрово

Гильотина

Я видел сон, наверно, неспроста.
Передо мной большая гильотина.
И нужно распластаться за Христа,
Но я позорно медлю пред кончиной.

Никто меня не тащит, не ведёт.
Они стоят и смотрят отчуждённо.
И острый меч вовек не упадёт,
Пока не будет головы склонённой.

Молился я, и мне Господь помог.
Но так ломало, чуть не отвернулся.
И всё-таки, и всё-таки я лёг!
И нож упал. И тут же я проснулся.

Открыл глаза. Увы! Ещё живу.
Спасён был там. Зачем же пробудился?
Я устоял во сне. А наяву…
Дай, Бог, чтоб этот сон когда-то сбылся!

Иеромонах Роман
3 февраля 2001
Скит Ветрово

Рускiй куколь

Когда уныние иль скуку
Навеет враг со всех концов,
Я надеваю рускiй куколь —
Наглавие святых отцов.

И чудо: жаждется смиренья,
Нести напраслин тяготу́
И, постигая всепрощенье,
Припасть разбойником к Кресту.

И вот уже в лазури мчится
Преображённая душа.
И сердцу радостно молиться,
Христовым Именем дыша.

Иеромонах Роман
30 января 2001
Скит Ветрово

«Надмiрный Путь лампадно просветлён…»

* * *

Надмiрный Путь лампадно просветлён.
Струится, как молитва боголюбца.
И звёздам тесен чистый небосклон —
На грешный дол Благою Вестью льются.

Не может радость быть в себе самой.
Ей нужно изливаться для чего-то.
Она подобна туче дождевой,
И всё равно, где горы, где болото.

Оставь земное. Выйди к Небесам.
Расстанься на немного с суетою.
Творение апостольствует нам,
А мы закрыли души на святое.

О, Таинство великой Тишины!
О, Красота, не взысканная нами!
Премудрости и Святости полны
И во́ды, и земля под Небесами.

Не ведает страданий Красота!
Тоска-печаль — когда Её заглушим.
Душа без Красоты что сирота.
Не сироти́те, обожи́те души!

Иеромонах Роман
28 февраля 2001
Скит Ветрово

О молитве

Мы молимся, но для чего — не знаем.
Все в ожиданьи благ, и млад и стар.
Каких ещё даров мы ожидаем? —
Быть на молитве — это ли не дар?

Стоять пред Богом! Вдумайтесь! Вместите!
Откройте дверь Источнику даров.
Дитём Господним молча припадите,
Не надмеваясь умноженьем слов.

Но мы и здесь своё ничто возносим,
Желая втайне прорицать, целить.
Иль просим дар чудес — того ли просим?
Доколь мольбу гордынею сквернить!

Нам только — дай! На паперти и в Храме.
Но гляньте, есть ли место для даров?
Нутро — что свалка: в мусоре и хламе,
Для Божьего — ни полок, ни углов.

Что толку теплохладными устами
Одно и то же клянчить без конца?
Зачем просить, коль некуда поставить?
Очистите от рухляди сердца!

Мы блудники, живущие усладой.
Но ветхосладость пагубна душе.
Слепцы, слепцы! Нам не увидеть злата,
Лаская ухо звяканьем грошей.

Так и обходим Бога стороною.
Самих себя лишенцами творим:
Ведь рай желанный есть ни что иное,
Как предстоянье в Вечности пред Ним.

Иеромонах Роман
12 — 18 января 2001
Скит Ветрово

«А я уже стою над перевалом…»

* * *

А я уже стою над перевалом.
Среди людей — душой всегда один.
Молю, чтоб суета не закрывала
Сияние Божественных вершин.

К чему слова? Уже ль они вмещают
И поясняют сокровенный чин?
Ведь горные потоки заглушают
Небесное молчание вершин.

21 марта 2000
Минск

«Вот и солнце взошло. Хорошо!..»

* * *

Вот и солнце взошло. Хорошо!
Без него и зима метит о́ бок.
И стою, обнимая душой
Голубые проталины облак.

О лазурь! О cвятая Краса!
Без тебя и земля захворала.
Только радости ей – Небеса.
Впрочем, это, наверно, не мало.

Ничего утверждать не берусь,
Но узрел в торжествующей выси:
Не оставлена Господом Русь,
Коль она в Богородичной ризе.

16 января 1999
скит Ветрово

«И метёт, и метёт, и метёт…»

* * *

И метёт, и метёт, и метёт.
Спит камыш, наяву коченея.
Не приедет никто, не придёт, –
Благодарность тебе, снеговея.

Полюбил я тебя привечать,
Слушать сердцем твои величанья.
Хорошо просто так помолчать, –
Что целебней простого молчанья?

Светит праздник во мне целый день,
Неспроста снеговея кружится.
Отмела от зверья, от людей,
Чтоб сильнее к Творцу прилепиться.

15 января 1999
скит Ветрово

«Что, душе́, дала тебе пустыня…»

* * *

Что, душе́, дала тебе пустыня?
Что познала ты в уединеньи?
«Прежде сокрушения – гордыня,
Прежде дарования – смиренье».

Лобызаю авву Исаака,
Впитывая каждую страницу.
Кто какой слезою должен плакать
И какого плача удалиться.

В дивной книге – отраженье Неба,
В каждом слове – чудо-наставленье.
«Скорбь не может причинить ущерба,
Кто отверг покой и наслажденье».

Словно в келье воскурили ладан,
Слышу отзвук Богохвальной песни.
«Всяк, идущий по дороге Правды,
Повстречает горе и болезни».

Льется в сердце сладостным мотивом,
Что потом послужит в укрепленье:
«Кто желает жить благочестиво,
Тот претерпит многие гоненья».

13–14 января 1999
скит Ветрово

«Огонёк от свечи восковой…»

* * *

Огонёк от свечи восковой,
Запах ладана с келией дружен.
Никого у меня, никого.
И, по правде, никто мне не нужен.

Хорошо отродясь не иметь
Ни супруги со чады, ни друга.
Лучше нет – на иконы смотреть
В освещённый лампадами угол.

Отражает лампады киот,
Чуть светлеет резное распятье.
Что мне мiр, если сердце живёт
Тем, Кто знает меня до зачатья!

За окном ничего не видать,
Только ветер над крышею бредит.
Благодать у меня, благодать,
Потому что никто не приедет.

Иеромонах Роман
12 января 1999
Скит Ветрово

«Блажен живущий в отдаленьи…»

* * *

Блажен живущий в отдаленьи
Без треволнений и забот:
Кто не отринул попеченья,
Тот кротости не соберёт.

Что толку слыть анахоретом,
В затвор забрав мирскую сеть?
Душа заботная – без света,
Увязшей птице не взлететь.

Закон безмолвия известен –
Навек умолкнуть для всего.
Не домогаться глупой чести,
Не знать, не слышать ничего.

Молитвой отогнать кручину,
Постом живот опояса́ть,
Собраться духом воедино
И так до гроба пребывать.

Ночами возглашать стихиры,
Служеньем разгоняя тьму…
О, удаление от мира,
О, приближение к Нему!

12 января 1999
скит Ветрово

«А мы идём по лезвию ножа…»

* * *

А мы идём по лезвию ножа.
Кого сюда, кого туда бросает.
Поэты головой не дорожат
И потому легко её теряют.

Какую песню думаем пропеть,
До помраченья в пустоте копаясь?
Что голова – душой бы уцелеть,
Не продаваясь и не покупаясь.

Вбирай в себя страны недужной боль,
Не распыляй дары по белу свету.
Увы! Поэты возятся с собой
И только носят звание поэтов!

Но мало проку звание носить,
Дышать и жить одною похвальбою.
Поэт — кто верен Богу и Руси
И пишет песню собственной судьбою.

11 января 1999
скит Ветрово

«За окном – бахрома, бахрома…»

* * *

За окном – бахрома, бахрома.
Всё под солнцем играет, искрится.
Белоризица наша зима,
За морями сие не приснится.

О, лазури великая звень!
Чудо-липы мерцают порошей.
В царской шубе довольный плетень
Притулился до Праздника тоже.

Праздник-батюшка третий денёк
Православную Русь украшает.
Ясну радугу враз истолок
И по лику земли рассыпает.

Снегирям и в мороз весело́,
На кустах, на снегу полыхают.
Святорусью и в Святки тепло:
Святорусье Господь согревает.

Иеромонах Роман
10–11 января 1999
скит Ветрово

«Язык народа мудростью красив…»

* * *

Язык народа мудростью красив.
Одрагоценен поэтичным слогом.
Комета, говорили на Руси,
Метёт путину Млечную пред Богом.

Идёт Господь с возмездием Святым,
Несёт земле и водам наказанье.
Веками огнезрачные хвосты
Живущих призывали к покаянью.

Но миру призыванья не впервой.
Живём и умираем, как придётся.
Не потому ли огненной метлой
Опять путина Млечная метётся?

9 января 1999
скит Ветрово

«Наконец-то и снег заскрипел…»

* * *

Наконец-то и снег заскрипел,
Словно песню запел под ногами.
Патриарший клобук на трубе –
Рождество на Руси со снегами.

И мороз подрядился на пост
Легким инеем нежить былинки.
Аки меньшая братия звезд,
Заискрились на окнах снежинки.

Благо есть и моим камышам:
Полыхают, а всё ж – не сгорают.
До чего же земля хороша,
Коль она Небеса отражает!

8 января 1999
скит Ветрово

«И в душе, и вокруг – просветленье…»

* * *

И в душе, и вокруг – просветленье,
По-иному трезвонит звонарь.
Ночь поста миновала мгновеньем,
Вот и Праздник – всему господарь.

Постаралась вовсю снеговея,
Показала своё мастерство.
Так бело – не бывает белее –
Рождество! Рождество! Рождество!

И леса, и пустыни, и степи
Отражают небесную водь.
Благодать и в разбойном вертепе,
Если там возлегает Господь.

иеромонах Роман
6–7 января 1999
скит Ветрово

«Где бы ни искали день вчерашний…»

* * *

Где бы ни искали день вчерашний –
Возвратимся из чужих краёв.
За́ морем веселье, да не наше,
А у нас и горе, да своё.

Нет нигде такой заветной выси,
Нам и в оскуденьи – Благодать.
Ничего, что голо – нечем высечь,
Налегке удобней выплывать.

На чужбинке словно в домовинке,
Здесь же – неоглядные поля.
И крестьяне мыслят по старинке:
Русским Богом держится земля!

4 января 1999
скит Ветрово

«Отчего всё поёт ключевою водой…»

* * *

Отчего всё поёт ключевою водой,
И светло, и покойно в природе?
Это свет Рождества Вифлеемской звездой
Над голгофой Росiи восходит.

Нам смеются в лицо. Скоморохов не счесть.
И поносят, поносят без меры.
Называют пещерными – нам это в честь:
Что дороже Христовой пещеры?

По-над Родиной свет. На душе благодать!
Оживают глаголы у сердца.
И готов вместо хлеба солому жевать,
Лишь бы в Яслях увидеть Младенца!

Иеромонах Роман
3 января 1999
Скит Ветрово

Спас

Отгородясь от всех паломников,
Молитвой дело освятил.
На доску паволоку ровненько
Горячим клеем закрепил.

Затем, разгладив седмерицею,
Совокупил и клей, и мел.
И, как крещальною срачицею,
Левкасом девственным одел.

Потом неровности продольные
Поправил лезвием ножа.
Тёр наждаком, хвощём, ладонями —
Доска готова отражать.

(Так и душа, Водой омытая,
Стоит, являя красоту.
Но, Божьим Духом не повитая,
Легко теряет чистоту.)

Под краски взял вино прозрачное,
Желтка живую благодать.
Творю санкирь — основу брачную —
И приступаю выплавлять.

Сначала первое охрение,
Румянцы сразу (не в конце!),
Подбивка, сплавка, наложение
Светлейших бликов на Лице.

Ещё плавление от дробности,
Движки и опись в самый раз.
…И вот уже с великой кротостью
Глядит Нерукотворный Спас.

Несу в алтарь на место горнее,
На свет лампадного огня,
Чтоб Источенье Животворное
Касалось полночью меня.

…Внимая правилу вечернему,
Гляжу, не насыщая глаз.
О Красото Неизреченная!
О мой Всемилостивый Спас!

Иеромонах Роман
1–2 января 1999
Скит Ветрово

«А я под солнцем места не нашёл…»

* * *

А я под солнцем места не нашёл.
Какое место страннику под солнцем?
Не бьёт бока полупустой мешок,
Где сухарей на раз не наберется.

О, воля, воля! Скудным языком
Не описать паломнический праздник!
Молдавским домотканым рушником
Красуется у пояса подрясник.

Мой путь от родника до родника,
От Храма к Храму, от села к селенью,
Иду, благословляя облака,
Лачуги, облачённые сиренью,

Старух и стариков, кого ж ещё? –
Их семя по распутьям да темницам, –
И пастуха с оборванным плащом,
С одною думой – где б опохмелиться?

О, Родина! Упасть и зарыдать!
Но, слава Богу – колокольный пóзыв.
Гляжу на поределые стада
И вновь бреду, отталкивая посох.

И в лад ходьбе, по чёткам, не спеша,
Тяну молитв словесную обнову.
Земля – Господня, потому душа
В любом краю – у очага родного!

31 декабря 1998 – 1 января 1999
скит Ветрово

«Печаль не навсегда, и горе не навечно…»

* * *

Печаль не навсегда, и горе не навечно.
Все отойдёт, замрёт, утихнет эта боль.
Что изводить себя кручиною сердечной? –
Выдь ночью к небесам, побудь сама с собой.

Увидишь, над землёй – созвездья милость прочат
И тайну Млечный Путь из вечности несет.
Открой глаза слезам – вода и камень точит,
Не утирай её – Господь слезу утрёт.

Благословенье вам – зовущие к святому!
Мерцайте до утра, напутствуя рассвет.
Когда б не ваша явь, светящая любому,
Кто мог бы восприять Тот Невечерний Свет?

30–31 декабря 1998
скит Ветрово

«Кто корит времена, кто судьбу обвиняет…»

* * *

Кто корит времена, кто судьбу обвиняет.
Кто грозит невпопад, позабыв, что всегда
Без вины и без пользы никто не страдает.
Значит, в нас и от нас, разумейте, беда.

Не по се́рдцу сие? А какое лекарство по сердцу?
Может, сладким лечить? – Я не против причуд.
В этот пагубный век всё приемый спасется,
Обративый страданье в благодарность Врачу.

30 декабря 1998
скит Ветрово

«Как быстро почки распустились…»

* * *

Как быстро почки распустились,
Закону Божьему верны.
Сады цветеньем обновились –
Нарядом радостной весны.

Как быстро лето наступило,
Ветра сорвали лепестки.
И солнце рябью ослепило
Стрекоз полуденной реки.

Как быстро листья пожелтели,
Уже и жатва позади.
И снова хлопья полетели
От стужи землю оградить.

И на глазах, в одно мгновенье,
Следы позёмка замела.
Пришла зима, неся забвенье…
Как быстро эта жизнь прошла!

Иеромонах Роман
29–30 декабря 1998
Скит Ветрово

«Не знающий большего плачет о малом…»

* * *

Не знающий большего плачет о малом,
Ища утешенья в слезах.
О том ли, о том ли душа горевала,
Утратой затмив Небеса?

О, наши утраты, о, наши потери,
Глашатаи Надбытия.
Куда б ни отпали, в земном богатея, –
Вернёмся на кру́ги своя!

Доколе, доколе невидящим оком
Святые Суды постигать?
Мы всё потеряем по здешним дорогам –
Не дай, Бог, Тебя потерять!

Иеромонах Роман
21–22 декабря 1998
Скит Ветрово

«А на Белой Руси – снега…»

* * *

А на Белой Руси – снега,
Там уже, говорят, намело.
Не пыли, не страши, пурга,
Мне всегда у сябро́в тепло.
И камин, и свеча впопад
Разгоняют густую тьму.
И хозяин приезжим рад,
Как хозяюшка рада ему.

Ой ты, Белая, Белая Русь!
Я как будто в Полесье рос.
Я давно о тебе молюсь,
Да услышит меня Христос!

А на Белой Руси – Кресты
Охраняют покой дорог,
Чтоб всегда с неземной высоты
Призирал на сябров Бог.
Я зайду в недостроенный Храм
С непокрытою головой.
И скажу я своим сябрам –
Я приехал к себе домой.

Ой ты, Белая, Белая Русь!
Я как будто в Полесье рос.
Я давно о тебе молюсь,
Да услышит меня Христос!

иеромонах Роман
6 декабря 1998
Минск–Петербург

Крестный ход

Я шёл один. Свеча и Крест в руке.
Десная фимиамом воскуряла.
И столько было силы в огоньке,
Что тьма, обуревая, не объяла.

Я пел Христу об ангельской хвале,
О том, что Небеса полны свеченья,
О том, чтоб чистым сердцем на земле
И нас сподобил славить Воскресенье.

— Христос Воскресе! – осенял Крестом,
В таком безлюдьи отклика не чая,
Но роща и река, и эта топь,
— Воскресе! – тихим эхом отвечали.

Выходит, не один взирал горе́?
И не один стремился Крестным ходом?
Со мной, благоговейно замерев,
Встречала Праздник Божия природа.

Места мои! В забытой стороне
Познал я, лобызая Воскресенье,
Что Ангелы слышнее в тишине
И ближе Небо в здешнем отдаленьи.

Иеромонах Роман
19–20 апреля 1998
скит Ветрово

«Лазурь! Лазурь! Заветная лазурь!..»

* * *

Лазурь! Лазурь! Заветная лазурь!
Цвет ликованья, чистоты, прощенья.
Сдается мне: Кто сотворил красу,
Зовет народы ею к обновленью.

Лазурь! Лазурь! – молитвенно шепчу,
Вобрав душой небесные разливы.
Ах, если б все прияли, хоть чуть-чуть
Твоё молчанье и твои призывы.

Лазурь! Лазурь! Спасительный залог.
Зеркалят воды голубым свеченьем.
Знать, на Синае неслучайно Бог
Тебя оставил людям в утешенье*.

Иеромонах Роман
25 февраля 1998
Скит Ветрово

* Исх. 24: 10.

Родителям

Я с детства на табак косился букой.
Но, если бы ввели такой предмет,
Пущал бы кольца, следуя науке,
Травился б самосадом с малых лет.

Но есть отрава — на уничтоженье!
Да умолчит глашатай сатанин,
Внедряющий пособие блуженью
Для заполненья адовых глубин!

Вы слышите, имеющие уши?!
Не допускайте растлевать детей!
Не отдавайте голубины души
Заезжим блудодеям всех мастей!

Отверзите невидящие очи!
Над юным поколением — беда!
Какие нравы силятся упрочить
Помеченные бесами блуда?

Они явились, рукоделы клятвы,
С печатью преисподней на челе,
Возвестники антихристовой жатвы
На нашей обезкровленной земле.

Но вы-то, вы! Куда же вы глядели,
Дав узаконить в детских душах срам?
И что потом? Назвать страну панелью
На радость обреченным школярам?

Иеромонах Роман
24 февраля – 1 марта 1998
Скит Ветрово

«Двадцатый век почти на издыханьи…»

* * *

Двадцатый век почти на издыханьи.
Без двух минут – и он уже в пути.
Ну что ж, прощай. Тебя бы не стихами –
Вселенской панихидой провести.

Ты был жесток, нещаден на расправу, –
Ещё бы – силы ада поднялись! –
И, называя правое неправым,
Водил низы на голубую Высь.

Нас страшно покорёжило в те годы,
Да и поныне на виду рубцы.
Но многие от нашего же рода
Сплели себе нетленные венцы.

А где венцы – там, значит, и победа!
Повержен ад – и смерть, как тать, бежит!
И Русь моя, исполненная Света,
Пред Божиим Престолом предстоит.

И как бы мир ни собирал каменья,
Ни призывал идти в последний бой,
Русь устоит и в будущих сраженьях,
Встречая верных в Выси голубой.

23 февраля 1998
скит Ветрово

«А Ироду спасения не чаять…»

* * *

А Ироду спасения не чаять:
За злодеянье милостей не ждут.
Младенцы, умерщвлённые мечами,
Доныне у Престола вопиют.

Их много тысяч! Страшное счисленье!
История свершённое хранит.
Которое по счету поколенье
Царя жестокосердого клеймит?

О нём ли речь! Что нового на свете!
Поистине, Терпенье без границ.
О матери! Прости меня, Содетель,
Что называю так детоубийц!

И всё-таки! О матери! Доколе!
Я заклинаю! Ради всех святых!
Не убивайте жмущихся от боли
Незрячих, безголосых, но живых!

Не умножайте горя над страною!
Не слушайте губительных речей!
Но лекари недаром белизною
Задёрнули обличье палачей.

О Родина! Ты словно в исступленьи
Себя решила извести совсем.
Какого мы хотим благословенья?
На каждый день – кровавый Вифлеем!

Кровавит мир! Кровь всё-таки водица!
По всей земле великий недород!
О Пресвятая Дево! Как молиться?
Стал иродом-народом мой народ!

Но жив Господь! Любое преступленье
Несёт с собою высший приговор:
Родившиеся станут отомщеньем
За убиенных братьев и сестёр!

Иеромонах Роман
22 февраля 1998
Скит Ветрово

«А что не по плечу – не понести…»

* * *

А что не по плечу – не понести.
Не призывай напрасно воздаянья:
Лишь только до единого простив,
Достойны мы высокого страданья.

Закон об Искуплении не нов,
Как жажда оправдания извечен.
Страдание – отличие сынов,
Блажен, кто этой метою отмечен.

И наша жизнь не стоит ни гроша,
Коль нету кровоточин в жизни нашей.
Чем тоньше, благороднее душа,
Тем большую она приемлет Чашу.

Не отврати от Милости лица,
Не отвергайся Божьего с досадой.
Страдание всегда о двух концах:
Доводит до Престола или ада.

Нежданно подношение её,
Не торопи, не прилагай стараний:
На тело неомытое своё
Не возлагай священных одеяний.

20 февраля 1998
скит Ветрово

« Мы к золотой серёдочке негожи…»

* * *

Мы к золотой серёдочке негожи,
Оборотились к похотям своим.
Одни рисуют роги у прохожих,
Другие — нимбы мёртвым и живым.

И то, и сё сдается нёким блудом,
Мы все, увы, предвзятостью больны.
От ваших нимбов я святей не буду,
Но и рога мне даром не нужны.

Я не виню незрелость и зелёность
Желающих на лаврах почивать.
Но так претит, претит самовлюбленность,
Что я готов ей роги рисовать!

Не поклонись кумиру — час неровен,
Не превращай спасение в игру.
Но ты молчишь, сурово хмуря брови,
Над головой вычерчивая круг.

18 февраля 1998
скит Ветрово

«Святится полночь тайной мирозданья…»

* * *

Святится полночь тайной мирозданья.
Играют снеги, отражая высь.
И в небесах над северным сияньем,
Похоже, все созвездья собрались.

О небеса! Никто вас не отымет.
Глубинный свет мне сызмала знаком.
Сияние миров! Но кто обымет
Безмерный космос мерным языком?

О, наша ограниченность плотскáя!
О, заземлённость – смертоносный лик!
Мы гасим свет, земному потакая,
И множим притяжение земли.

Но что душе земное тяготенье!
Она летит в мерцающую синь
И славит Бога, дивного в твореньях,
Что всё премудро сотворил еси.


Иеромонах Роман
18 февраля 1998
Скит Ветрово
Было северное сияние

«Как важно знать свои границы…»

* * *

Как важно знать свои границы,
Порой невидимую нить.
И в нужный миг остановиться,
Не наступить, не преступить.

Чужое — ничего не значит.
Родные земли распаши
И накорми того, кто алчет,
Пшеницей собственной души.

А коль не так — иную долю
Самонадеянно пожнёшь:
Загубишь сорняками поле,
Да и себя едва ль спасешь.

Иеромонах Роман
21 февраля 1998
Скит Ветрово

«Вбираю в себя откровенье…»

* * *

Вбираю в себя откровенье
Болотной своей стороны:
Полночную радость моленья
Лампады, свечи и луны.

Пред тайной душа замирает.
Стою, затаясь, у окна.
Мерцает, горит и сияет
Лампада, свеча и луна.

О дивное светозвучанье!
Тебя языку не возмочь.
И стынет в великом молчаньи
Такая трисветлая ночь.

Не чудо ль свечение это?
Гляжу, от всего отрешась.
И славит Создателя светов
Объятая светом душа.

21 января 1998. Ночь
скит Ветрово

«Хоть богословская наука…»

* * *

Хоть богословская наука
Нужна, чтоб малых защищать,
Но для меня такая скука
Рассудок в скальпель превращать!

И я нырнул бы, словно в омут,
Да вот сломался на одном:
Не обращаться, как к Живому,
А только рассуждать о Нём.

И о Едином на потребу,
Как о прохожем, говорить.
Но алчущему свойством Хлеба
Желанный Хлеб не заменить.

А может, это наказанье —
Неме́римое измерять
И на заумном заседаньи
Зевки ладонью прикрывать?

Нет, не по мне сие веселье,
Ступеня явно не моя.
Уж лучше я закроюсь в келье:
Та любит неучей, как я.

И буду ждать в уединеньи,
В безмолвном воздеяньи рук —
Кто выше всех определений
И человеческих наук.

21 февраля 1998
скит Ветрово

«За что, за что сие, не знаю…»

* * *

За что, за что сие, не знаю,
Видать, чтоб исцелить нутро,
Мне дал Господь в пустынном крае
Внимать, что есть зело добро.

И я познал в уединеньи
(Не из прочитанных страниц)
И благость Божьего творенья,
И милость, милость без границ.

О, Христокрасная пустыня,
Боголюбезные места!
Здесь всё мне видится святыней,
От звёзд до кочки и листа.

Здесь всё исполнено свеченья,
Здесь всё напоено мольбой.
Здесь нет греха. Здесь – отпущенье,
И всё живет одним Тобой.

И мир души не отзовется,
Не потревожится мечтой.
И только сердце в плаче бьётся:
За что мне, Господи, за что?

13 января 1998
скит Ветрово

«Не отмолить прошедшего пути…»

* * *

Не отмолить прошедшего пути.
Не оправдаться в Страшный Судный час.
О Ты, Пришедый грешников спасти,
От них же первый — окаянный аз.

Я заковал в железо плоть свою,
Я спал в гробу в бесовском дерзновеньи.
Но не стяжал заслуг по житию:
Не принесло железо примиренья.

И, спотыкаясь всюду, как слепой,
В полубреду просил себе мученья…
Когда же я заплакал пред Тобой,
Тогда Ты дал мне даром отпущенье.

9 января 1998
скит Ветрово

«Не всё, что движется, – живёт…»

* * *

Не всё, что движется, – живёт.
Не всякое ученье – впрок.
Не всяко сборище – народ.
Не всяк пророчащий – пророк.

1 января 1998
скит Ветрово

«Искусство. Творчество. Два брата-близнеца?..»

* * *

Искусство. Творчество. Два брата-близнеца?
Да не прельстит вас пагубное сходство.
Один во власти падшего уродства,
Другой внимает Красоте Творца.

Двум господам служить никак нельзя.
Искусство тешит ветхое творенье,
А творчество взывает к обновленью.
Искусство – идол, творчество – стезя.

Куда стезя? Отнюдь не на Олимп.
Служенье музам смертоносно многим,
А творчество смиренное о Боге
Явит Адама первозданный лик.

Иеромонах Роман
21 октября 1997
Санкт-Петербург

«Поревновав лукавой воле…»

* * *

Поревновав лукавой воле,
Я снова от Тебя отпал.
Доколе, Господи, доколе
Не наказуеши раба.

Вонми безумному моленью
Поверженного на краю.
Оставь другим долготерпенье,
А мне воздай по житию.

Не отымай крестоношенья.
Познал я то, что не вместить:
Ты в силах воздвигать прощеньем
И милосердием казнить.

24 мая 1997
скит Ветрово

«Дорогие мои! Что же мы натворили, наделали?..»

* * *

Дорогие мои! Что же мы натворили, наделали?
Опорочила всё, растерзала Отечество гнусь!
Триединая Русь! Русь Великая, Малая, Белая,
Кто тебя разделил, неделимая Русь?

Отстрадали отцы, отошли во обители лучшие.
Нам бы веру и мужество их в искупительный час!
А братаясь вовсю с палачами безвинно замученных,
Попираем отцов-матерей, убиенных за нас.

Триединая Русь! Ты земное подобие Троицы.
И прискорбна душа за напо́енный ложью народ.
Возрождайся, ликуй перезвоном воссозданной звонницы,
Триединая Русь, православный оплот.

Иеромонах Роман
14 мая 1997
Полоцк

«Смири себя. И Бог тебя простит…»

* * *

Смири себя. И Бог тебя простит.
И узришь естество в ином звучаньи.
И звёздный мир и дол сорастворит
В непостижимом таинстве молчанья.

Молчание, зовущее горе́
Великим ладом полнится творенье,
И в свете звёзд, и в чуткости дерев –
Во всём я узнаю Богоявленье.

Как близок Бог! Умом не разуметь.
Глаголом не коснуться дивной сути.
И только сердце не престанет петь,
Что Благ Господь! И Милостив! И Чуден!

Иеромонах Роман
19 января 1997, Крещение Господне
Скит Ветрово

«Дорогие мои, это всё!..»

* * *

Дорогие мои, это всё!
Отовсюду хула и глумленье!
Нас теперь только чудо спасёт,
Да хотим ли мы сами спасенья?

Где народ мой? Ау! Что со мной?
Я не вижу родимого люда.
Потому-то и правят страной
Подлецы, проходимцы, иуды.

Наши души пускают на слом.
Нам шипят, указуя на стойло.
И молчим, позабыв обо всём,
Всё меняя на горькое пойло.

И не чуя особых утрат,
Мы таскаем чужие обноски,
И в припадках заходимся в лад
Жеребцам и кобылам с подмостков.

Окропить бы Крещенской водой
Одержимых безудержной корчью.
Русь моя! Боль моя! Что с тобой?
Кто навел эту тяжкую порчу?

Горе, горе над Руской землёй!
Разгулялись в открытую бесы.
Размелькались, под хохот и вой,
И рога, и копыта, и пейсы.

О народ мой! Довольно дремать.
Помолись перед Подвигом Богу.
Православная Родина-Мать,
Двери ада тебя не возмогут!

16 января 1997
скит Ветрово

Молись, народ!

Мне говорят (уж эти богословы!) —
Господь один, да разные пути,
Пора забыть оплошности былого
И вместе ко спасению идти.

Даёшь любовь! Да здравствует терпимость!
Никто не прав! Никто не виноват!
Вне всяких вер над всеми Божья Милость!
Всё хорошо, и Ангел бесу брат!

Несутся отовсюду кривотолки:
Кто, дескать, может Истину объять?
Мол, зеркало разбилось на осколки,
И наша цель – всё заново собрать!

Лукавый люд! Почто блукать словами?
Да сгинут Православия врази!
Ведь зеркало, составленное вами,
Обезобразит, но не отразит.

О древней башни новые прорабы,
Кому на пользу вавилонский лад?
Я и гроша за истину не дал бы,
Которую сплели из полуправд!

Неслыханное прежде ослепленье,
Подмен или измен угарный дым:
Величить отступленье — просвещеньем,
Гордиться отступлением своим!

Охальники родимого порога,
Доколе околесицу пороть?
Да, Бог один. Откуда ж истин много?
Или уже не Истина — Господь?

А тьме и Свету — не соединиться!
Не прогадай, благовеститель лжи.
Коль издыхал у собственной пшеницы —
Спасешься ли у сорняков чужих?

О сеющие пагубное семя!
Не за горами воздаянья час!
Что широта, возлюбленная всеми?
Бог уготовал узкий путь для нас.

Экуменизм — постылая блудница!
Она душой о чадах не болит.
И дом её со срамом разорится
Погаными, с кем пред детьми блудит.

О кривовер! Не сам ли раздвоился,
Головушкой вертя по сторонам?
Иль позабыл? Христос не разделился,
И вера благодатная — одна!

Молись, народ, о Чистоте радея,
От Храма Божьего не отврати лица.
Не отпадай, внимая блудодеям,
Но стой за Православье до конца!

иеромонах Роман
12 августа 1996
скит Ветрово

«Я не ходил по жизни недотрогой…»

* * *

Я не ходил по жизни недотрогой,
Хоть изнывал под ношею Креста.
Я видел смерть – благодаренье Богу,
Омылся кровью – тоже не роптал.

Я понимал, за что мне наказанье,
И, не вступая с Судиёю в суд,
Как воду, пил болезни, оплеванья…
Но милостей Твоих я не несу.

Царю́ Небесный! Всяк Тобой живится!
Не премолчи, душа моя слепа.
Не стою я и малыя крупицы,
Что так смиряешь Своего раба?

Не утешай, Единственная Радость.
Познав Тебя, о чем еще жалеть?
Молю о горьком. Отыми усладу.
Оставь мне плакать на моей земле.

3 июня 1996
скит Ветрово

«Пойду за поля, в перелески…»

* * *

Пойду за поля, в перелески,
Туда, где овраги и рвы.
Зароюсь в зеленые блестки
Берёзовой шумной листвы.

Внимая благому струенью,
Забуду и сан, и лета.
И там задохнусь от волненья,
Лицом припадая к листам.

Иеромонах Роман
День Святого Духа. 3 июня 1996
Скит Ветрово

«Царю́ Небесный! Творческая Сило!..»

* * *

Царю́ Небесный! Творческая Сило!
Уте́шитель! Источник всяких благ!
Дух Истинный, Который не вместила
Земля, не сотворённая для зла.

Ты подаёшь просящим обновленье,
И напояешь души Красотой,
И призываешь вся к соединенью…
Кто слушает Тебя, о Дух Святой?

Иным, иным наполнены народы,
Оземленев, окаменев нутром.
И воздыхает о царях природы
Земная тварь пред Истинным Царём.

Одна она о вечном изнывает,
Всегда верша служение своё,
И, чая избавления, играет
Коленцами незримых соловьёв.

Иеромонах Роман
2–3 июня 1996
Скит Ветрово

«Всезнайства ослепляющие блики!..»

* * *

Всезнайства ослепляющие блики!
Безумен, кто идет по острию
И льстит себе, цитируя великих,
Их правду выдавая за свою.

Всезнайство говорит о мелководьи,
О скудости несудоходных рек.
Слывущий мудрецом в простонародьи,
Что знаешь ты, о гордый человек?

Бог судит не по знанью – по смиренью.
Что наше знанье? – тягостный обман…
Господь взыскует нашего горенья,
А не потуг холодного ума.

Не потому ль так тянется прохожий
На огонек, светящийся в ночи?
…Огарок, но горящий, мне дороже
Большой непламенеющей свечи.

Иеромонах Роман
1 июня 1996
Скит Ветрово

«Не омрачить бы ненароком совесть…»

* * *

Не омрачить бы ненароком совесть,
Не обрести злосилие в руке.
На Троицу в зелёную весёлость
Я окунусь душой в березняке.

Не поломаю ветки ни единой,
Не трону животворные листы.
Я стану здесь родным, не господином,
Роднясь со всеми Духом Всесвятым.

Я надышусь берёзовым настоем
И нагляжусь на чудо Торжества.
И радостью великою святою
Наполнит боготканная листва.

30 мая 1996
скит Ветрово

«Ах, как птицы поют! Так в неволе не спеть…»

* * *

Ах, как птицы поют! Так в неволе не спеть!
Ублажаю тебя, Божье слово – свобода!
Соловьи, соловьи! Я б хотел умереть
Под Акафист подобного рода.

Не ищите во мне злоязычества суть,
Кто ж меняет Творца на творенье?
Отложите пока человеческий суд,
Распахните сердца на мгновенье.

Так ликуй же, ликуй, непогоде на зло,
Окажи зде живущим услугу.
Совершай до утра прославленье без слов,
Призывай благодать на округу.

Что вас манит сюда из заморских широт,
Там гораздо сытней и красивей.
Или воля не та, или воздух не тот?
Знать, и вам не прожить без России.

Где ж вы, судьи мои? Я пред вами стою
И готов головой заручиться,
Что, покуда у нас так пред Богом поют,
Ничего на Руси не случится!

29 мая 1996
скит Ветрово

«Когда земля исполнится порока…»

* * *

Когда земля исполнится порока
И правый не отыщется нигде,
Пошлет Всевышний Своего пророка,
Дабы хоть кто-то спасся из людей.

И ты придешь, благовеститель Божий,
Посмешищем у сильных и шутов.
И твой народ, от ближних до прохожих,
Не облечётся плачем и постом.

И побредёшь скитаться одиноко,
Постясь и плача за погибший край…
О ты, напоминающий о Боге,
Не умолкай!

26 мая 1996
скит Ветрово

Сиреневый рассвет

Ночное пенье многих оживило.
Закончу Службу, ощущая Свет,
Задую свечи, погашу кадило
И попаду в сиреневый рассвет.

Ликует мiр, Тобою сотворённый,
Благовествует радость бытия.
И птахи славословят антифонно
По знаку канонарха соловья.

И, восторгаясь богозданным Храмом,
Стою один у радостных ветвей,
Где липовым сладчайшим фимиамом
Кадит рассвет Премудрости Твоей.

Иеромонах Роман
26 мая 1996
Скит Ветрово

«Доколь искать пленительное счастье…»

* * *

Доколь искать пленительное счастье?
Что даст оно страдающей душе?
Разменивая целое на части,
Мы и в духовном плачем о гроше.

О, причитанья, полные лукавства, –
О славе, чести, о богатых днях.
Имеешь Бога? Бог твое богатство.
Ужель и с Ним ты все-таки бедняк?

Не удостоился учёных званий?
И вообще не знаешь ничего?
Ты знаешь Бога! Выше всяких знаний
Немеркнущая истина Его.

И если уж достиг подножий Царских,
Забудь о рабстве, помяни родство.
Не мелочись, выпрашивая цацки,
Не оскорбляй величие Его.

О Милосердный! Припадая долу,
Готов поклясться волею своей, –
Всё отыми, пусти по свету голым,
Но только будь Одеждою моей.

Есть только Ты, всё прочее излишне.
И жизнь, и смерть проходят суетой.
Возьми, что есть, и сродников, и ближних, –
Я при Тебе не стану сиротой!

Нужны ль дары скорбящему о большем?
Твоим дарам Тебя не заменить.
Подай просящим, Милостивый Боже,
А мне с Тобою непреложно быть.

Иеромонах Роман
Утро. 26 мая 1996
Скит Ветрово

«О Сербия – ведомая к пропятью…»

* * *

О Сербия – ведомая к пропятью!
Лампада в окружении ночи.
Росiюшка! Не наши ль это братья?
Братушки сербы, что же мы молчим!

И ложь и зло со славою творится!
Не от кадильниц – от пожарищ дым.
О Сербии кричать или молиться.
Братушки сербы, что же мы стоим?

Иеромонах Роман
Рассвет. 26 мая 1996
Скит Ветрово

«Люблю смотреть на звёздное скопленье…»

* * *

Люблю смотреть на звёздное скопленье
Под ликованье потаённых птиц,
И проникать в созвучное моленью
Свечение Туманного Пути.

И ожидать у нощи на исходе,
Когда луна над миром отпарит,
В зеленоватом ясном небосводе
Сиреневые полосы зари.

Отходит ночь. Богохвалебным ладом
Истаевает сотворённый лик.
И дышится, как плачется, – отрадно
От примиренья Неба и Земли.

23 мая 1996
скит Ветрово

«А завтра – Вознесение Христово…»

* * *

А завтра — Вознесение Христово.
Душа живёт возвышенной волной.
Омоется туманами Ветрово,
Омоюсь я молитвою ночной.

Застыну перед Ликом на убрусе,
Едва шепча молитвенный напев.
Благодарю, Сладчайший Иисусе,
За это чудо — пребывать в Тебе.

О благодать ночного Единенья!
О Таинство, дарованное всем!
Приди и пей из чаши умиленья,
Сорастворись Божественной росе.

Блаженна ночь, когда она — Христова.
Блаженно всë, что тянется к Нему.
О Обещавый Духа Всесвятого,
Пошли и нам, да не отыдем в тьму.

Иеромонах Роман
22–26 мая 1996
Скит Ветрово

«А зимний лес особенно торжествен…»

* * *

А зимний лес особенно торжествен,
Надмирен и величественно тих.
Сказать бы – уподобился невесте,
Но чистота сегодня не в чести.

Деревья преисполнились покоя,
Их не тревожит дятлов разнобой.
Как хорошо, оставив всё мирское,
Придти сюда, побыть с самим собой.

Застыть на миг. Коснуться опушенья
Рукой благоговейною своей.
Благодарить за чудопревращенье,
За этот снег, что сыплется с ветвей.

И замолчать под пологом небесным,
Светлея запорошенным лицом.
И предстоять с собранием древесным
В великом аллилуйя пред Творцом.

21 января 1996
Скит Ветрово

«Жизнь прожить – не поле перейти…»

* * *

Жизнь прожить – не поле перейти.
Жизнь моя! Как будто и не жил!
Что-то я сегодня загрустил,
Стоя одиноко у межи.

Был я никудышным ходоком,
Падал, разбивался, ковылял.
Не припомню дня без спотыков,
Но одним доволен – не вихлял.

Никого локтями не толкал
И не урывал кусок большой.
Да и что от этого куска,
Если всё окончится межой?

Не скакал на белом скакуне
И не красил клячи в белый цвет.
Я любил при полной тишине
Радоваться молниям комет.

Отходил, отпадал, отследил.
Поле жизни, я не твой, прости…
А лазурь такая впереди,
Что не жаль прошедшего пути.

16 января 1996
скит Ветрово

«Умирать в постели нам не светит…»

* * *

Умирать в постели нам не светит.
Кто про что, а я опять про это.
Если убивают на рассвете —
Я жилец до первого рассвета.

И хотя считал я сны за бредни,
Высмеяв наивные приметы,
Как паломник ждёт своей обедни,
Ожидаю своего рассвета.

Я приму любое обвиненье,
Лобызая строгость приговора…
Но пока, Господь, пошли прощенье
Ждущему рассвета из затвора.

2 января 1996
скит Ветрово

«Мой старый друг. Когда на склоне дня…»

* * *

Мой старый друг. Когда на склоне дня
Устану петь, сомкну глаза свои,
Запеленай в безмолвие меня,
Водою умиленья напои.

И положи, прошу, в сосновый чёлн,
И отпусти на тихое теченье.
Я поплыву, не мысля ни о чём,
Вручив себя Христову всепрощенью.

О лилии! Не следуйте за мной.
Давным-давно я вами отнедужил,
Небесною, святой голубизной
Уврачевав мятущуюся душу.

Я не вернусь, я больше не вернусь.
Прощай, земля, и этот край болотный.
Как тесно жить в твоих просторах, Русь,
Одна утеха – умирать вольготно.

Безветрие. Неведомый покой.
Зеркальна гладь. Любвеобильны дали.
Пустынной, безымянною рекой
Плыву по небу, в Небеса впадая.

1 января 1996
скит Ветрово

«Луна. Мороз. И никого вокруг…»

* * *

Луна. Мороз. И никого вокруг.
Блаженная пора уединенья.
Благословляю воздеянье рук
В молитвенном полночном обновленьи.

Мне больше не осталось ничего.
Но эта малость – зримая подмога:
Быть одному. Размолвиться с молвой
И понимать, что не отринут Богом.

Потрескиванье слабое свечи,
Лампады голубое угасанье.
Я постою, я помолчу в ночи,
Благодаря за светлое молчанье.

В моём окне, в единственном окне
Вовсю искрит студёное цветенье.
Как мало нужно и тебе, и мне:
Молчать пред Богом, опустив прошенья.

О чём просить? О чём еще жалеть?
Что умножать безумные глаголы?
…Несет упокоение земле
Дрожащая лампада за престолом.

иеромонах Роман
30 декабря 1995
скит Ветрово

Господам лицедеям

Что есть правда, что ложь, господа лицедеи?
Чем таскать не своё, отвечайте – и дело с концом.
Что бы я ни пропел, вряд ли ваши ряды поредеют –
Это праздный вопрос к потерявшим лицо.

Ты в героях ходил: к сожалению, только на сцене.
Остроумьем чужим то и дело срывая хлопки,
Чем прославился сам, чем Отечеству ценен?
Знать, героем быть в жизни – совсем не с руки.

Ну, а ты потешал, в скоморошье вживаясь обличье.
Корчил рожицы всласть, не жалея своей седины.
Кушал хлеб шутовской и прославился до неприличья…
Лишь бы славы твоей не стыдились, взрослея, сыны.

А тебе чем хвалиться? Кафтан негодяя был впору.
И пришлась по душе эта новая гнусная роль.
Процветал в подлецах, был завистником, шулером, вором.
И кого ж обокрал ты? Себя – недостойной игрой.

О тебе бы молчать! Ты Офелию ныне сыграла.
Хоть сродни Мессалине, но сцене позор – не в позор.
Не скорбит ли нутро, что его к чистоте приближала
Не твоя добродетель, а зрелый в неправде гримёр?..

Как же вы, господа, жемчуг свой разменяли на блёстки?
Или смерть не для нас? Иль она подождет на земле?
Что собрали душе, подвизаясь на этих подмостках?
Что вы дали бессмертной, раздирая на клочья ролей?

От себя не уйти, как бы рампы слепить ни пытались!
Разве ваши партнеры уже не оставили вас?
Так побудьте собой, отыщите своё, что осталось,
Ведь ещё предстоит повстречаться с душой без прикрас.

Иеромонах Роман
15 декабря 1995
Скит Ветрово

«Я пойду, где стоят корабли…»

* * *

Я пойду, где стоят корабли,
Поплыву просто так, в никуда.
От прекрасной, но чуждой земли,
По прекрасным и чуждым водам.
Под табачный угар и галдёж
Непонятно счастливых людей
Я начну выковыривать ложь
Неустроенной жизни моей.

Буду я отрешённо глядеть,
Всем ветрам подставляя лицо,
Ощущая в такой красоте
На глазах своих влажную соль.
Каюсь я, не всегда собирал,
Не желая отнюдь расточать.
И теперь запоздало познал:
Много пел я – пора б замолчать.

Я старался держать по прямой,
Невзирая на сложность пути.
И таранил подчас головой
То, что было б легко обойти.
И не знал, не хотел, не умел,
Как порою поладить с собой:
Иль солёным столпом каменел,
Или плакал кровавой слезой.

Я не ставил чины ни во грош,
Потому состоял в гордецах.
Высоко не летал, ну и что ж?
Но зато не ходил в подлецах.
И когда на всемiрном торгу
Кто трухой, кто душой торговал,
Слава Богу, я не был в долгу:
Никого не купил, не продал.
Замерзая, пытался согреть
Теплотою озябшей души.
И готов был за всех умереть,
Не умея для каждого жить.
Я пресытился раем земным,
Надышался красотами всласть.
И душа исстрадалась одним:
В этом рае так просто пропасть.

Ах, какая луна поднялась
Развевать непроглядную темь.
И звезда, одиноко искрясь,
Говорит об иной Красоте.
Как давно, как давно я мечтал
Кроме звезд, ни на что не взирать…
Я свое на земле отжелал,
Мне теперь бы свое отстрадать.

1–2, 21 ноября 1995
Патмос–Афины–Ветрово

«Земную твердь луна оголубила…»

* * *

Земную твердь луна оголубила,
Голубизной природу напоив.
И мой забытый край не позабыла –
Исходит светом возле лип и нив.

Подлунный мiр сорастворился с вышним.
Куда ни глянь – покой и благодать.
Таинственная ночь. Слова излишни.
Молчание ничем не передать.

Молчание всегда превыше слова,
И тайное – глубиннее, чем явь.
Внимай себе, коли душа готова, –
Приемли сокровенность бытия.

Безмолвие. Ни шороха, ни скрипа.
Торжественна мерцающая пыль.
Парит луна, раскинув крылья липы,
Парит душа, земное позабыв.

Иеромонах Роман
6 августа 1995
скит Ветрово

«Горит свеча. Псалтырь на аналое…»

* * *

Горит свеча. Псалтырь на аналое.
Благословен молитвословья час!
Лобзай, душе́, стояние ночное
Пред образом Молящейся о нас.

О Чистый Цвет! Благоуханный Крине!
Земле Надежда! Небесам Хвала!
Сладчайшая Святейшая Святыня!
Не отступи, изгладь мои дела.

Потоком льётся лунное свеченье,
Мiр полуночный покаянно тих.
Твержу без слов, забыв о псалмопеньи:
«Прости, прости, мне не к кому идти».

О Милосердный! В келии безлюдной
Ты дал блаженство мне не за труды.
Молчать и плакать пред иконой чудной,
Благоговеть до утренней звезды.

иеромонах Роман
6 августа 1995
скит Ветрово

«Изнемогая от потерь…»

* * *

Изнемогая от потерь,
Взываю слёзною мольбой:
Не верь мне, Господи, не верь,
Непостоянен голос мой.

Подобно Лотовой жене,
Пытаюсь кары избежать.
Спешу к желанной стороне,
Взирая, окаянный, вспять.

Прости меня, когда, молясь,
В земных поклонах бью челом,
Перебираю чёток вязь
И стыну соляным столпом.

иеромонах Роман
5 августа 1995
скит Ветрово

О лилия!

Земное воплощенье чистоты,
Дыханье вод, божественный цветок.
О лилия! Благословенна ты:
Из всех цветов тебя возвысил Бог.

Невинность, непорочность – всепокой.
Мой белый цвет, склоняюсь над тобой.
Ты беззащитна пред любой рукой,
Доверясь, как дитя, руке любой!

Я отплываю молча, не дыша,
Веслом волнуя зыбкие листы.
Хвала Творцу! Жива моя душа,
Пока ещё взыскует чистоты.

Иеромонах Роман
31 мая 1995
Скит Ветрово

«Видать, до гробового вздоха…»

* * *

Видать, до гробового вздоха
Душой на перепутьи стыть.
Мне хорошо, когда мне плохо,
Кого винить?

О, переменчивость природы —
То этот дождь, то этот снег.
Что клеветать на непогоду?
Она — во мне.

Не сам ли сеял у дороги?
Что ж от кручины издыхать?
Чего глазеть на злак убогий?
Готовься жать.

О, непролазное безпутье,
О, двоедушное нутро!
А роковое перепутье —
Как мир старо.

2 января 1995
скит Ветрово

«Исполнился мой дом нечистоты и мрака…»

* * *

Исполнился мой дом нечистоты и мрака.
Хозяин занемог, и ночь зело темна.
Не потому ль вчера так безутешно плакал
Какой-то сирый птах у моего окна.

Ах, как он изводил тугою и томленьем,
Затронул, защемил раскаянной струной.
В чём горюшко твоё, о чём твое жаленье,
Что надо мной пропел мой плакальщик ночной?

Я подошёл к окну – дыханием горячим
Убрал причуды льда, узорную листву.
И вспомнил о Творце… Душа коснулась плача.
И тотчас замолчал нечаемый певун.

3 января 1995
скит Ветрово

«Да будет всё по Милости Господней!..»

* * *

Да будет всё по Милости Господней!
Что сотворим в теперешнем году?
Ещё одно движенье к преисподней —
Иль покаяньем отвратим беду?

Грядущее отнюдь не осчастливит…
Кто ищет счастья в золотом тельце,
Наверняка последнее отымет —
Не нынче, так когда-нибудь, в конце.

Что впереди? Смятение, разруха?
Иль Божий гнев обыдет стороной?
Но вижу я — и ужасаюсь духом:
Несётся Бледный Всадник надо мной.

Который Ангел протрубил Вселенней?
Какая чаша пролилась на нас?
Ослепшее земное поколенье,
Не в этом ли году прииде час?

Всё может быть! Жнивьё давно готово.
Но верного — ничем не одолеть.
Кто разлучит ны от любви Христовой?
Ни теснота, ни нагота, ни смерть.

Иеромонах Роман
2 января 1995
Скит Ветрово

«Село Рябчёвск! Отечество без звона!..»

* * *

Село Рябчёвск! Отечество без звона!
Что помнится за столько лет и вёрст?
Дым самосада, запах самогона
И небеса в больших лампадах звёзд.

О небеса! Отверстые, без края.
Вы были так прозрачны и близки.
И я стоял, молитвенно взирая
На чистые, живые светляки.

Я усмотрел отверженную Вечность,
В заветной выси — Высшее постиг,
Благословляя огненную Млечность
Неезжего туманного Пути.

И как бы там гармонь ни зазывала,
Напоминая сердцу о земном,
Моя душа Небесному внимала,
Блаженствуя в звучании ином.

1 января 1995
скит Ветрово

«Когда часы пробьют двенадцать…»

* * *

Когда часы пробьют двенадцать,
Напоминая о былом,
Не торопитесь подвизаться
За шумным праздничным столом.

Не призываю к воздержанью:
Глухим призванья ни к чему.
Иная жизнь, иное званье —
Дай, Боже, выплыть самому.

Но призадумайтесь, кто слышит,
С вас не убудет коньяку:
И мальчик радуется лыжам,
Не зная, что свернет башку.

Но что слова? Гремит гитара,
И кто-то пляшет от души.
А новый год — брательник старым,
Давай, губерния, пляши!

А в пляске той — ай показалось? —
Весёлости на медный грош.
Что ж, хоронясь за разудалость,
Об пол ногой с тоскою бьешь?

Угомонитесь, в самом деле!
Гулянье катится к утру.
Ах, это бурное веселье,
Как говорится, не к добру.

Затихнут гульбища мiрские,
Когда последнее допьют…
И если праздники такие,
То что же будни? Бедный люд!

иеромонах Роман
1 января 1995
скит Ветрово

«Похоже, осень возвратилась…»

* * *

Похоже, осень возвратилась,
Последний снег прибрал туман.
И ночь на землю опустилась,
Не ночь — египетская тьма!

Мiр полунощный затаился,
Во мраке чая белый свет.
Стоит ветряк, отлопотился:
В моем Ветрове ветра нет.

И это — первый месяц года?
И это — первое число?
Погода — зеркало народа:
И по делам, и поделом.

1 января 1995
cкит Ветрово

«Я проплывал на старой барже…»

* * *

Я проплывал на старой барже
Под колокольный перезвон.
Налево – люд, направо – башни,
А дале – чистый небосклон.
Мне говорил рыбак пропитый
О том, о сём – похоже, врал –
И головою непокрытой
Моё молчанье одобрял.

Кричал на ухо одесную,
Мол, окрещён, хоть нет креста.
Рукой, что помнит мать родную,
Иконку стёртую достал,
И, показав, вложил обратно,
И замолчал, и закурил.
Болтало от волны накатной,
И он опять заговорил.

И так стоял в обновке ватной,
Наивно душу отводил.
Иваном звать. Давно понятно,
Иначе б по-другому плыл.
Ах, перевозчик мой случайный,
Туда ли правишь, дорогой?
…Всё тише звуки, всё печальней.
Вот и умолкло за спиной.

31 декабря 1994
Скит Ветрово

«Как мы жили? Себя похабили…»

* * *

Как мы жили? Себя похабили,
Не искали другого метода.
Воровали, блудили, грабили —
Хлебанули мы, больше некуда.
Лагеря не считали карою,
На этапах по-разному тешились:
Кто картишками, кто гитарою,
Шумно дрались и тихо вешались.

Жён своих (если были) отвадили
И дома позабыли отчие,
Стаю волчью винили и хаяли
В том, что сами выли по-волчьему,
Волю вольную спьяну отдали,
Измеряли карцеры метрами.
Согласились и стали уродами,
Несогласные стали жертвами.

Э, да что теперь. Жизнь протопали,
И винить-то особо некого,
Но, однако ж, крылами не хлопали,
Если сверху нам кукарекали.
И когда поколеньям выпало
Умиляться серпом и молотом,
Кривда в наши края и не рыпалась,
Не терпя голодухи с холодом.

И пускай лизоблюды безродные
Распинателей Родины славили,
И в неволе мы были свободнее,
Потому как мы — не лукавили!
Бог лукавых не терпит — слышали?
Кто продался — уже не выстоял.
Ну а мы не случайно выжили,
Веру в Высшую Правду выстрадав!

30 декабря 1994
скит Ветрово

«Полоскают меня други ближние…»

* * *

Полоскают меня други ближние,
Убеляют старательно дальние.
Как бы ни было – может, выживу,
Да и выжил бы, если б оставили.
И залижет пурга беду мою,
Позакроет, что было вчера ещё.
Сяду я за стол да подумаю
Пред своей свечой догорающей.

Ах, метель-пурга, хата выстыла,
Ни луны, ни звёзд – тьма кромешная.
Я давно не жду неба чистого,
Я уже привык к небу снежному.
Дерева снегами загружены,
До земли дымящейся склонены.
И пути мои позавьюжены,
И следы мои похоронены.

Небольшая скорбь? Разумеется,
И она не навеки впишется.
Скоро, стало быть, развиднеется,
Но следы мои не отыщутся.
Не о том печаль – дело Божие,
Всё покроется высшей Милостью…
А свеча моя – с вашей схожая,
А моя уже задымилася.

29 декабря 1994
скит Ветрово

«Не утешаюсь тем, что вынужден оставить…»

* * *

Не утешаюсь тем, что вынужден оставить.
Какое в проходящем утешенье?
Скорбит душа во временном пристаньи,
Источнике утраты и лишенья.

О Вечности скорбит, о постоянстве!
Мятётся дух, не находя покоя, –
Так пойманная птица без пространства
Глядит на небо, исходя тоскою.

Освободи! Открой её темницу –
Расправить крылья в радостном пареньи…
Земная жизнь – не клетка, мы – не птицы,
И всё же – только в Горнем утешенье.

иеромонах Роман
26 декабря 1994
скит Ветрово

«Настроясь на высокую волну…»

* * *

Настроясь на высокую волну,
Омыв уста от праздного глагола,
Я снова осязаю тишину
Под лунным убывающим осколом.

Как отрешённо-чутки дерева,
Не шелохнут рождественской фатою.
Попыхивает инеем трава,
Перекликаясь с дальнею звездою.

Природа помнит звание своё,
К небесному подъемля человека.
Молчание зовущее её
Восходит к тайне будущего века.

О Источивый чудо-бытие
В любви безмерной к суетному люду!
Ты создал велелепие сие
И дал нам око радоваться чуду.

Молчание овеяно Тобой,
И потому весь мiр светоликует.
Кто говорит, что спит земля зимой?
О Милости она благовествует.

Иеромонах Роман
22 декабря 1994
Скит Ветрово

«Блажен, кто, наполняясь тишиной…»

* * *

Блажен, кто, наполняясь тишиной
И внемля ей благоговейным слухом,
В обыденном постигнет мир иной –
Дыханье созидающего Духа.

В любой букашке и любом листе,
В мерцаньи звёзд и на земле унылой,
Куда ни глянь – повсюду и везде
Таится Оживляющая Сила.

Царю Небесный, Ду́ше Всеблагий!
Тобой живится всякое творенье!
Пошли, да не похвалятся враги,
Лицу Росiи Воду Обновленья.

Иеромонах Роман
22 декабря 1994
Скит Ветрово

«Как древле преслушаньем Ева…»

* * *

Как древле преслушаньем Ева
Печаль живущим привнесла,
Так послушаньем Приснодева
Вселенней радость процвела.

Пресветлым Облаком, Благая,
Именовал Тебя пророк:
Дождём от края и до края
Сошёл Всемилостивый Бог.

Но, Божью Милость попирая,
Забыв святое житие,
Лежу, потерянно взирая
На помрачение свое.

В напасти ввержен, окаянный,
Греховной сластию томим,
К Тебе взываю непрестанно —
Будь Заступлением моим.

Души порочной прегрешенье
Лечбою мудрой исцели,
Утиши ветхое стремленье,
Врагов спасенья устрели.

Нет сил ни плакать, ни молиться,
В делах любви и слеп и нем.
Взыщи Сама, о Всецарице, —
Иной Помощницы не вем.

Иеромонах Роман
20 декабря 1994
Скит Ветрово

«Что во имя своё сотворил – безпощадно порушу…»

* * *

Что во имя своё сотворил – безпощадно порушу
И, восстав поутру, побреду, умаляя молву.
Золотым омофором молитвы окутаю душу,
Огнезрачным венцом покаянья украшу главу.

Суесловие мiра и прелесть его отметая,
Стану днём скоморошить и досыта плакать в ночи:
– Препояши меня целомудрием, о Пресвятая,
И вино очищенья Своею мольбой источи.

Напои, убели, оживи! Сотвори мя готовым,
Грехоплётство моё милосердно из сердца изгладь.
Начертай в нём навеки Сладчайшее имя Христово,
О Пречистая Дево, молящихся Чудная Мать.

иеромонах Роман
17 декабря 1994
скит Ветрово

«Луна и снег. И шорохи вдали…»

* * *

Луна и снег. И шорохи вдали,
Искрят покойно липы вековые.
Окошки от мороза поросли
Невиданною, сказочной ковылью.

Обилие и полногласность звёзд.
Мерцание, созвучное хваленью.
И необъятен, и безмерно прост
Подлунный мiр в полночном просветленьи.

Во всём – отображенье Красоты,
Свечение Немеркнущего Света.
И сердце тает, тает в эту стынь
Благодареньем Первому Поэту.

17 декабря 1994
Скит Ветрово

«При слове «сорок» что-то оборвалось…»

* * *

При слове «сорок» что-то оборвалось,
Пошли под склон промоины, бугры.
А может, и дороги той осталось
Всего — обрыв.

О путь-дорога! Не проехать мимо,
Не обойти — ты всюду под ногой.
Бранима, ненавистна и любима…
Я не хотел бы шествовать другой.

Душе́ моя! Довольно посмешили,
Забыв Фавор, взирая на Парнас
(И всё-таки скорбели о вершине,
Заглядывая в пропасти не раз).

Я вызвал нарекание в народе
То чётками, то лирой на груди.
Но шёл, как мог, и при любой погоде
Святошам всё равно б не угодил.

Не мерил героические маски
И грешен тем, что, на свою ж беду,
Кровавые и гнойные повязки
Стирал у проходящих на виду.

Здесь что-то от ущербности? Вы правы.
Но лучше в поношеньи пребывать,
Чем смрад и гной тщеславно и лукаво
Нарядною рубахой прикрывать.

Иеромонах Роман
16 декабря 1994
Скит Ветрово

«А мне остался поворот, и только…»

* * *

А мне остался поворот, и только,
А далее — прямая и простор.
Обозревая мутные истоки,
Обозреваю устью приговор.

О воды, воды! Бурные от века,
Не оправдает вас рассудок мой:
Кормили и поили человека —
И отпускали по́ миру с сумой.

И, разделив налево и направо
Две стороны, как друга и врага,
Текли себе, не мудрствуя лукаво,
Соединяя всё же берега.

Река моя, душа моя, отныне
Не торопи движение воды,
Не потопляй последние святыни,
Не порушай остатние мосты!

15 декабря 1994
скит Ветрово

«Когда меня убьют — порадуйтесь со мною…»

* * *

Когда меня убьют — порадуйтесь со мною:
Я вымолил себе такой конец.
Пойду от вас иною стороною,
Где Дух Святый, и Сын, и Бог Отец.

Исполните (прошу не без причины:
Прорифмовал монашество своё) —
Отпойте как простого мирянина,
Пусть остальное вьюга допоёт.

Поставьте Крест, сиренью обсадите,
Простите стихоплёта за грехи.
И, наконец, в молитву претворите
Из Вечности идущие стихи.

14 декабря 1994
скит Ветрово

«А в отчий дом меня уже не тянет…»

* * *

А в отчий дом меня уже не тянет:
В других местах мои отец и мать.
Пока живу, язык мой не престанет
Молитвенно их души поминать.

Свободен я от сыновства земного!
Готов нести иное сыновство.
Светоприемлю у холма сырого:
— Господь живых! Я без остатка Твой!

Иеромонах Роман
14 декабря 1994
Скит Ветрово

«Печерский инок (кажется, Мирон)…»

* * *

Печерский инок (кажется, Мирон)
Перекрестился, глядя на иконы,
И стал молиться на грядущий сон,
Читать неспешно и творить поклоны.
Бесёнка затошнило от старанья,
Суёт под нос грехов рукописанье.
Послушник глянул — помутился свет,
Одна тоска, молитвы больше нет.
— О, этот грех! Да как я только мог!
А этот помысл? Ну, куда годится!
Да как такого только слышит Бог?
Да слышит ли такого проходимца?
Вскочил на ноги, к Старцу припустил,
Чтоб на уход отсель благословил.
С улыбкой молвил Старец: — Отдышись, —
И глянул на послушника с любовью.
— Сначала сам с собою умирись,
И умирятся Небо и Земля с тобою.

Иеромонах Роман
12 декабря 1994
Скит Ветрово

«Две головешки жалобно чадили…»

* * *

Две головешки жалобно чадили,
Но люди торопливо проходили.
Вдруг налетел случайный ветерок,
Взметнулись искры, ожил огонек,
И путник одинокий отогрел
Озябшие ладони на костре.

Присловица закончена уже,
Напрасно в ней выискивать усмешки:
Коль нету Духа Божьего в душе,
Талант и труд – простые головешки.

11 декабря 1994
скит Ветрово

«Великоросс! Какая высота…»

* * *

Великоросс! Какая высота
В одном именовании твоём!
Но помни: ты без Бога – сирота.
Ужели и теперь не сознаём?

Великоросс! Сорви с себя ярмо:
Заморский хлам, личины, бубенцы!
Доколь плутать? Иди стезёй прямой,
Которой шли и деды, и отцы.
Святые наши прадеды, отцы!

Великоросс! Хулу и грязь сотри,
Охальников своих перешагни!
Пусть ад кругом! Росiя – Третий Рим!
И соль земли, и свет! Молись! Храни!

Великоросс! Куда ещё нас бить?
От головы до пят сплошная боль!
Решай, не медли: быть или не быть?
Кто на тебя, когда Господь с тобой?

Иеромонах Роман
10 декабря 1994
Скит Ветрово

«Не сохранила Божье, не сумела…»

* * *

Не сохранила Божье, не сумела.
И страстию, и гордостью дыша,
Поземленела ныне, почернела
Моя белообра́зная душа.
 
Потерянная драхма при дороге,
Священное достоинство в пыли…
Душе́ моя, воспомяни о Боге,
Слезя и плача Спаса умоли.
 
…И посрамился вселукавый враг мой,
Поругана Тобою темнота.
Ты осветил потерянную драхму,
Сияя на подсвечнике Креста.

27 июля 1994
скит Ветрово

«Да претворится эта скорбь…»

* * *

Памяти матери моей,
монахини Зосимы

Да претворится эта скорбь
И глас надгробного рыданья
В неизреченный Твой покой
Во гробе ждущей оправданья.

Ты взял Своё, возьми ж Себе,
Не даждь виновнику проклятья,
Новопреставленной рабе
Отверзи Отчие объятья.

Молю безропотной мольбой:
Всели ее в места прохлады,
Прими в Превечную Любовь,
Оставь на мне ее неправды.

Спроси с меня – не потому,
Что я смогу Тебе ответить, –
Уж лучше мне идти во тьму,
Чем той, что ближе всех на свете.

Иеромонах Роман
11 июля 1994

«Нас куда-то несет в непроглядную темь…»

* * *

Нас куда-то несет в непроглядную темь,
И погибельным вехам не видно конца.
Ложь и cмута окрест. Обратитесь в детей!
Обратитесь в детей, и услышите голос Отца.

И зовут купола к неземной красоте,
Но толпе по нутру больше злато тельца.
И коснётся ль кого? Обратитесь в детей,
Обратитесь в детей, и услышите голос Отца.

Так доколе себя хоронить в суете?
Пусть несут мертвецы своего мертвеца.
Заклинаю живых: обратитесь в детей,
Обратитесь в детей, и услышите голос Отца.

6 июля 1994
cкит Ветрово

«Вся Росiя стала полем Куликовым…»

* * *

Вся Росiя стала полем Куликовым.
Ополчился ворог. Быть нам иль не быть?
Но не слышно клича Дмитрия Донского,
Некому Отчизну нашу защитить.

И зовут к покаянью перед вражьим мечом словоблуды,
И в князья норовят, кто в холопах седины стяжах.
Да разыдется тьма! Умолчите, иуды!
Бог не в силе, а в правде. Правда — в верных сердцах.

На земле родимой — Родина в опале.
Разгулялась погань — и просвета нет.
Где ты, старче Божий, Сергие всехвальне?
Под твоей десницей каждый — Пересвет.

Так подымем хоругви, помолясь крепко Богу.
И за веру, за Русь станем все как один.
Нет ни Сергия ныне, ни князя Донского.
Только образ Пречистой да Спас впереди.

Иеромонах Роман
28 июня 1994
Скит Ветрово

«А на этой земле никому не успеть…»

* * *

А на этой земле никому не успеть,
Богатящийся много оставит.
Ублажаю тебя, сотаи́нница Смерть,
Ублажаю живыми устами.

Если Смерть избавляет от бо́льших утрат,
Если всяк пораженьем помечен —
Слава Богу, никто не вернется назад,
Слава Богу, никто здесь не вечен.

Всё не наше кругом, всё чужое окрест,
Не сродниться нетленному с тленом.
Вот и рвётся душа из земных этих мест,
Тяготясь кратковременным пленом.

Загостилась она. Не пора ли домой?
Покаянье спровадит в дорогу…
У исхода явися, Хранителю мой,
Тих и радостен, буди подмогой.

Иеромонах Роман
5 марта 1994
Скит Ветрово

«День смерти лучше дня рожденья!..»

* * *

«День смерти лучше дня рожденья!»
О Соломон, когда б изрек
Сие в последнее мгновенье, —
Словес твоих бы не отверг.

Кто умирал, тот разумеет:
Как ни прискорбно житие,
Никто приблизить не посмеет
Мольбой отшествие свое.

Достойна плача доля наша,
И ты скорбями не забыт.
Но как ни горькородна чаша,
Её отъятие – мертвит.

О чём просить, о чём молиться?
Кто от удушья оградит?
…Дай Бог немеющей десницей
Не рвать рубаху на груди.

Иеромонах Роман
21 февраля 1994
Скит Ветрово

«Внимая Божьему веленью…»

* * *

Внимая Божьему веленью,
Его десницей одарён,
Поэт приходит на мученья
В земной удел – Лифостротон.

Не воспевать земные краски,
Не восхвалять мятежный путь, –
Боренью ночи Гефсиманской
Открыть в уединеньи грудь.

Страданьем отзеркалив бисер,
Небесным отсветом сиять
И с высоты Голгофской выси
К Творцу народы призывать.

Но здесь известные препоны
Чинит ему известный льстец:
Как судия Лифостротона
Даёт лавровый свой венец.

– Прими! Мой долгожданный сыне,
Освободись ненужных пут,
Иначе славящие ныне
Тебе иное поднесут.

Взглянул певец на подношенье,
Не сразу на него взглянул…
И в час великий искушенья
О Боге он не помянул.

И тотчас лесть коснулась слуха,
Как лист – мрачнеющего лба,
И сыновство Святого Духа
Меняет на ярмо раба.

Забыты прежние стремленья,
Во тьму направлены стопы,
И глохнет Божие веленье
В рукоплескании толпы.

19 февраля 1994
скит Ветрово

«Мой старый вяз, тебя уж нет…»

* * *

Мой старый вяз, тебя уж нет,
А сколько зим и сколько лет
У дома моего стоял,
Обрыв корнями охранял.

Я залезал к тебе в дупло,
Смотрел на рвы и на село.
За царской школой — невпопад
В соломе, дранке крыши хат.

Под горкой Яковской вдали –
Десна или ее разлив.
И брянский лес, и горизонт –
Не перечислить всех красот.

Мой старый вяз, ведь это ты
Дарил мне столько красоты.
Но как бы жизнью ни служил,
Позднее больше удружил.

Пример особый, навсегда
Своею смертью преподал:
Тем, кто тебя четвертовал,
Тепло души своей отдал.

Иеромонах Роман
16 февраля 1994
Скит Ветрово

«Он мнит себя росiйскою лампадой…»

* * *

Он мнит себя росiйскою лампадой.
Держать его творенья довелось.
Ах, критик мой, панельною помадой
Твои статьи пропитаны насквозь.

Он с тем знаком, с тем водит переписку,
Того похлопал, а того обнял.
Ах, критик мой, на днище тинном, склизком
Плывёт по свету вся твоя родня.

Иеромонах Роман
15 февраля 1994
Скит Ветрово

«Любая крайность – в пагубу дорога…»

* * *

Любая крайность – в пагубу дорога.
Как много говорящих обо всём!
…Мне жаль людей, не ведающих Бога,
И жаль людей, всезнающих о Нём.

О богослов, в запретной выси роясь,
За мудрованье Царства не лишись.
…Кто после Правды продолжает поиск,
Тот ищет лжи.

Иеромонах Роман
15 февраля 1994
Скит Ветрово

«Се Жених грядет в полунощи…»

* * *

Се Жених грядет в полунощи,
Ублажая ожидающих.
Недостоин унывающий,
Ожидание оставивший.
Сохранись и ты, душе́ моя,
Да не сном отяготишися,
Да не будешь смерти предана
И вне Царства затворишися.
Воспряни́, зовуще к Господу:
Свят, Свят, Свят еси, Создателю,
Богородицей помилуй нас.

иеромонах Роман
15 февраля 1994
скит Ветрово

«Не поминай ни хорошо, ни плохо…»

* * *

Не поминай ни хорошо, ни плохо,
Любая крайность выявляет ложь.
Душе нести до самого издоха,
Что прошлого, увы, не зачеркнешь.

Не осуждай, покрой мои увечья,
Больную птицу не брани за то,
Что не стремится с братией далече,
А смотрит на летящих из кустов.

Она и так наказана довольно:
Не зреть ей ныне тёплой стороны.
С одним крылом, в отшельстве поневоле,
Ей только б выжить, выжить до весны.

Весна придет – пасхальная предтеча,
И оживет, возрадуется мiр.
И кто тогда напомнит об увечьи
Летящей вдаль над бранными людьми?

иеромонах Роман
15 февраля 1994
cкит Ветрово

«Святая ночь! Блаженство и покой…»

* * *

Святая ночь! Блаженство и покой!
Стою один под куполом бездонным.
И Млечный Путь надмiрною рекой
Несет себя к туманам отдалённым.

Ни ветерка, ни звука, ни души.
Снега, снега повсюду под луною.
Забытый скит. Свеча в окне дрожит.
Следы зверей, ещё не зримых мною.

Величие мертвó без тишины,
Она таит пути Богопознанья.
Созвездия застыли у сосны,
Снежинки озаряя ликованьем.

Из этих мест до вечности – рукой.
Её дыханье за ближайшим стогом…
Святая ночь! Блаженство и покой.
Стою один. И сердце знает Бога.

Иеромонах Роман
14 февраля 1994
Скит Ветрово

«Хочу молчать, за всех и вся смиряясь…»

* * *

Хочу молчать, за всех и вся смиряясь,
Вбирать в себя целительную боль.
Не многословить, знаньем надмеваясь, —
Кровоточи́ть безмолвно пред Тобой.

Язык мой косен. Спутаны напевы,
Любое слово ложью отдает.
Обвисли четки безнадежно в левой,
Но сердце чует, знает Твой приход.

Моё неутолимое Желанье!
Прими немое воздеянье рук.
Слова, понятья поглоти́т молчанье,
Лишь Ты и я, и никого вокруг.

О тишина! О мрак Богопознанья,
Затмивший жалкий человечий свет.
Истаял я от Твоего дыханья
И изнемог: Тебя уж боле нет.

14 февраля 1994
скит Ветрово

«Надменный разум к Истине стремится…»

* * *

Надменный разум к Истине стремится,
Сомненье не вменяя ни во грош,
И то, что не вмещается в границы,
Немедля отвергает, яко ложь.

Определенье выше всяких Истин?
Оборотись, прельщённый, на сады.
Цена садам – не бормотанье листьев,
А дерева гнетущие плоды.

Но он не внемлет. Сам себе дивится:
Опять в мечтах куда-то унесло.
И жалкий луч, пронзающий темницу,
Слепит его безумное чело.

Надменный разум к Истине стремится,
Но без смиренья он самоубийца.

14 февраля 1994
cкит Ветрово

«Цвет голубой и цвет зелёный…»

* * *

Цвет голубой и цвет зелёный:
Что боле радости виной?
Иль тот небесный, отдалённый,
Иль этот близкий нам, земной?

Я разрывался в раздвоеньи,
В непостоянстве, как во зле.
Искал порою утешенья
То в небесах, то на земле.

Цвета, любимые доселе,
Причина тишины и бурь, –
Жизнеликующая зелень
И духоносная лазурь.

Душе́! Едино на потребу!
Мимоходящим отболей!
…И снова радуемся небу,
Не забывая о земле.

Иеромонах Роман
13 февраля 1994
Скит Ветрово

«А жатвы много. Делателей мало…»

* * *

А жатвы много. Делателей мало,
Но кто же ты, стоящий у межи?
Иль своего душа не принимала,
Что ищешь зёрна в терниях чужих?

Тебе своё давно уже не мило,
Забыл о том, что все на нас войной,
И к той земле, которая вскормила,
Оборотился гордою спиной.

Да не умрешь голодной смертью, друже.
Остави нрав неверного раба…
Тот богослов, кто Православью служит!
Смирись – и ограждай свои хлеба.

25–26 октября 1993
д. Боровик

Ублажаю постигших разумение Правды

* * *

Ублажаю постигших разумение Правды.
Нет иного исхода за столько веков.
Вот и я на земле ничего уж не жажду:
Только в Боге нет боли, только в Боге покой.

Сколько раз я лежал на виду у прохожих,
Обмирал, в исступленьи взывая: – Прости!
И тогда осознал, не кляня бездорожье,
Что найти – полспасения, нужно дойти.

Я кровавил тоской, постоянно теряя,
В ров отчаяния, неключимый, впадал.
Я ещё не дошел. И дойду ли? Не знаю.
Но надежды своей никому не отдам.

22 февраля 1993
г. Брест

Плач

Ах ти, тошненько, ох ти, тошненько,
Белый свет мне совсем не мил.
Я осталась одна-одинёшенька
Посреди крестов и могил.

Горе горькое повстречалося,
Ручки сложены на груди.
Я давно туда собиралася,
Что ж меня ты опередил?

Чем же я тебя так обидела –
Мать родимую позабыл?
Я бы всё смогла, всё бы вынесла, –
Пережить тебя нету сил.

Сыплет ветер в могилу листьями…
И меня покрой, забросай.
Ясноглазый мой, мой единственный,
Кто же мне закроет глаза?

19 февраля 1993
г. Каменец

«Затворюсь, закроюсь, замолчу…»

* * *

Затворюсь, закроюсь, замолчу
В старом доме у речной излуки.
Упокоюсь от молвы чуть-чуть,
Напитаюсь досыта разлукой.

Нет меня. Забудьте обо мне.
Умер я! Кому какое дело?
Видно, вам пригрезилось во сне,
Что я жил и пел на свете белом.

Белый свет! Так отчего ж ты бел?
От висков, тобою убелённых?
Или есть ещё мрачней удел –
Мiр иной, геенной опалённый?

О сравненье – по сердцу ножом!
И в безмолвьи нет отдохновенья.
Белое и в белом не нашел,
Что ж за гробом жаждать просветленья?

О язык мой! Ропотом давлюсь,
Падаю крестом перед божницей.
Замолчу, закроюсь, затворюсь…
Только б со Христом не разлучиться!

Иеромонах Роман
9 февраля 1993
Поезд «Псков – Москва»

«Величье рек – в покое вод…»

* * *

Величье рек – в покое вод.
Покой – высокое отличье.
Несёт река – не шелохнёт
Своё глубинное величье.

И в этой полной тишине
Сквозит торжественная сила,
Что полумесяц в полусне
И Млечный Путь в ночи носила.

Не всем подобное дано:
Есть мелководные речушки,
Они за рябью прячут дно,
Скрывая тину и ракушки.

И люди гонят тишину
И призывают безпогодье,
Боясь узреть не глубину,
А собственное мелководье.

иеромонах Роман
2 февраля 1993
г. Каменец

«Не верьте говорящим: – Здесь Христос…»

* * *

Не верьте говорящим: – Здесь Христос,
Пред Ним склонились и Восток, и Запад,
Целит народы, тих, длинноволос…
Господь придёт, как молния, внезапно.

Вы слышали, восстанут лжехристы?
О них уже глашáют лжепророки.
Безумцев воспевая, как святых,
Безумию торят пути-дороги.

О человек! Каких высот достиг,
Христово заменив своим ученьем?
Коль заповедь не в силах понести –
Не заменяй: напьешься обольщенья!

Целителей сейчас – хоть пруд пруди,
Волхвуют над водою баснотворцы…
И только мнится: снова Он один,
Приемлет эту воду, словно оцет.

1 февраля 1993
г. Каменец

«На кладбище покойно и привольно…»

* * *

На кладбище покойно и привольно,
Не будит думы отрешённый звук.
Осколок лунный возле колокольни
Стрижёт незримо жухлую листву.

Одна природа в Боге устояла —
Увы, род человечь ей не чета.
Она всегда Сотворшему внимала,
И в этом смысл летящего листа.

В торжественную пору увяданья —
Величие безгрешности кругом…
И, постигая тайны мiрозданья,
Склоняюсь перед замершим листом.

Иеромонах Роман
31 января 1993
г. Каменец

«Сеем рожь, а косим лебеду…»

* * *

Сеем рожь, а косим лебеду,
Непрестанно ищем виноватых.
Строим рай, а вертимся в аду,
Узнавая в ближнем супостата.

Словоблудьем залита земля.
Каждый норовит в евангелисты —
И к кормушке, дабы опосля
Самому свернуть с тропы тернистой.

Плоть ликует. Дух уничижён,
Суета перечеркнула Вечность.
И страну десницею чужой
Волокут злорадно на увечья.

Наши души, от тоскливых дум
Обезсилев, примирились с ложью…
Потому и сеем лебеду,
Называя всеянное рожью.

31 января 1993
г. Каменец

«За всё приходится платить…»

* * *

За всё приходится платить.
Блажен, кто здесь своё оплатит.
Все должники, кого винить
За маету в темницах плоти?

Никто Творцом не позабыт,
И я помянут в мiрозданьи:
Все чаще в келии гостит
Её Величество Страданье.

Иных гостей не жду, не вем:
Боюсь, не верю, недостоин,
Не отверзаю двери всем
Зевакам, ищущим застолий.

А эту – призываю сам
В глухом своем уединеньи,
К Распятью устремив глаза,
Благодарю за посещенье.

Особа Царская моя,
Прискорбно мне твое молчанье,
Но мнится втайне – Судия
Прислал тебя для оправданья.

И жаждет дух благодарить
За утешение в немногом:
Могу и я еще платить,
Приемля посланную Богом.

30 января 1993
г. Каменец

«Я сегодня уже не усну…»

* * *

Я сегодня уже не усну,
Разве это с тобой не бывает?
Мокрый ясень глядит на луну,
Под луною чему-то внимает.

Утомился и он на ветру
Различать невеселые лица,
И ему нелегко на мiру,
Отрешаясь, в молитве забыться.

Было время, и он зеленел,
Слушал птиц, принимал хороводы,
А когда облетел-оскудел –
Усмотрел письмена небосвода.

Без листвы он смертельно озяб,
Но обрел откровенье столетий.
И скользит, запоздало слезя,
Пятернёй по стихирам созвездий.

Мне сегодня никак не уснуть,
Всколыхнула пора оскуденья…
Мокрый ясень глядит на луну,
Правит Богу всено́щное бденье.

Иеромонах Роман
29 января 1993
г. Каменец

Туман

Туман, туман, туман меня окутал,
Да только не дано ему согреть.
Туман, туман, туман всё перепутал,
И без тебя дорог не рассмотреть.

Туман, туман, туман, плыву по полю,
Рукою раздвигая облака.
И травы тихо кланяются в пояс,
Когда к ним прикасается рука.

Туман, туман, туман покрыл просторы,
С лица земли стёр отчий старый дом.
И на кресте могильном чёрный ворон
Глядится благородным сизарём.

Туман, туман, туман, и ты не вечен,
Ещё чуть-чуть — растаешь, отдымишь.
Не потому ли в благодатный вечер
Росой живою на листах дрожишь?

20 января 1993
Санкт-Петербург

«Рябчёвск! Рябчёвск! Безбожная дыра…»

* * *

Рябчёвск! Рябчёвск! Безбожная дыра,
Одно в тебе достоинство – природа:
Холмы и рвы, мой захолустный край,
Где по весне до горизонта воды.

Десна-река! Я оживал в разлив,
И ты себя едва ли узнавала.
Когда б не лес, темнеющий вдали,
Наверняка бы в небеса впадала.

Так отчего, откуда эта боль —
Забытый Храм без купола и свода?
Не потому ли мат и мордобой
И перегар в любое время года!

Но самогоном не залить тоски,
Ей пребывать с тобою до издоха,
Пока твоё богатство — бураки
Да погреба, набитые картохой.

Кого винить? Ты сам себя попрал,
Оставил то, к чему всегда стремился,
И твой народ, дав испоганить Храм,
В придаток огородов превратился.

Рябчёвск, Рябчёвск! Поруганная Русь,
Перечеркни свои грехопаденья
И колокольным звоном поутру
Благовествуй земле о Возрожденьи.

Иеромонах Роман
16 января 1993
Санкт-Петербург

«А мне в Росiи места не нашлось…»

* * *

А мне в Росiи места не нашлось.
Такое, впрочем, не с одним бывало.
Не со времен ли оно повелось,
Не многих ли чужбинушка смиряла?

О Родина! Ты, как и мать, одна!
И потому не требую отчёта
За ту свободу, что даёшь сынам –
Свободу восходить на эшафоты.

Распятая! Ужели это ты?
Стою, на всё взирая изумлённо,
И узнаю в знамёнах – лоскуты
Хламиды Иисусовой червлёной.

Страна моя! Туда ли ты глядишь?
В земное тычут каверзные пальцы.
И ты к земному – на погост спешишь,
В поводыри призвав христопродавцев.

Почто, от Неба лик отворотив,
Позарилась на западные блёстки
И, всё своё родное осудив,
Рядишься в лилипутские обноски?

И, потешая скопище раззяв,
Иное избираешь направленье…
Стезя чужая – не твоя стезя!
Чужой и не вместить твоё стремленье.

О время! О смятенье без конца!
И стыд, и честь! Позорища и храмы.
Всё выше, выше пьедестал тельца,
Все чётче зрак насильника и хама!

И многие у гроба твоего
Хотят застыть в почетном карауле.
И злобствуют, не ведая того,
Что в слепоте на Божье посягнули.

Да судит Бог! Не указую нань.
Речь не о них. Не об иудах слово.
Кто пышет злобой – пожинает брань.
Всё было ране, ничего не ново.

Росiя-Русь! Куда б ты ни неслась
Оборванной, поруганной, убогой, –
Ты не погибнешь! Ты уже спаслась,
Имея столько праведных у Бога.

Иеромонах Роман
11 января 1993
д. Боровик

«Я омою руки в Десне, в Десне…»

* * *

Я омою руки в Десне, в Десне,
Омочу своё лицо, лицо.
И, что было со мной не во сне,
Буду вспоминать потом, как сон.

Припаду к воде, на миг замру,
Будет солнце со дна играть, слепить.
Всё как прежде, во мне и вокруг,
Только пену с висков не смыть.

11 января 1993
г. Печоры

«Уже не жажду исцеленья…»

* * *

Уже не жажду исцеленья,
Хотя надежды не отверг.
Свои молебные прошенья
В молчанье скорбное облек.

И в Храме, пред иконой строгой,
Склоняюсь, позабыв слова…
И вновь я не отринут Богом,
И вновь душа моя жива.

И, постигая смысл науки,
Не смею ни о чем просить.
…Учусь благодарить за муки,
А значит – Человеком быть.

10 января 1993
д. Боровик

«С малолетства я, как помнится…»

* * *

С малолетства я, как помнится,
К волюшке привык.
Уходил аж за околицу,
Далеко во рвы.
Обходя жильё сторонкою,
Дымное жильё.
Полюбил я травы горькие –
Каждому своё.

О, края мои пустынные!
Ширь – куда ни кинь.
О, трава моя постылая,
Лебеда, полынь.
Я сидел в уединении,
Босиком, в пыли,
И дышал до опьянения
Горечью земли.

Знамо дело, чёрным по́белу –
Пагубная страсть.
Жизнь потом меня сподобила,
Надышался всласть.
О края мои пустынные, –
Некого винить.
О трава моя полынная, –
Горечи не смыть.

9 января 1993
д. Боровик

«Ещё не все объезжены места…»

* * *

Ещё не все объезжены места,
Не до последней выплаканы строфы.
И всюду – Лик Распятого Христа,
И всюду – продолжение Голгофы.

Иеромонах Роман
7 января 1993
д. Боровик

«И я любил. И был любим когда-то…»

* * *

И я любил. И был любим когда-то.
Но это слово без Христа мертво.
И чувствую пред теми виноватым,
Кого назвал отпадшею листвой.

О, годы! Врачеватели и судьи!
О, память — обличающий архив.
Приходят люди и уходят люди,
И с ними добродетель и грехи.

И я любил… Что говорить… Повинен.
Но пламя чувств не расточило тьму.
О годы-судьи, изреките ныне
Желанный приговор: — Быть одному!

7 января 1993
д. Боровик

«Отойди, отойди, грусть-печаль…»

* * *

Отойди, отойди, грусть-печаль,
Не тревожь, не тревожь, я не твой.
Мне теперь в самый раз замолчать,
Не качая седой головой.

Улетучились думы мои,
И омылась душа тишиной.
Пусть о чём-то поют соловьи,
Я приветствую голос иной.

И сирень для меня отцвела.
Не волнует, как давеча, грудь.
Я свое на земле отжелал,
Утешенья не жажду ничуть.

Погребальное в цвете фаты
Старый сад неспроста усмотрел.
Всё обман! Даже эти цветы.
Слава Богу, хоть к ночи прозрел.

Соловьи, умолчите на миг,
Что свистеть до утра без конца?
Я смирился, к утратам привык,
Обретаю в утратах Творца.

Улетучились думы мои,
И омылась душа тишиной.
Пусть о чём-то поют соловьи,
Я приветствую голос иной.

1 января 1993
Санкт-Петербург

«И посетил я град большой…»

* * *

И посетил я град большой,
Безумный край.
Хотя для тех, кто мёртв душой,
Он просто рай.

Асфальтом залита земля,
Куда ни кинь.
Одни бетонные поля,
Помрёшь с тоски.

Ах, этот край, со всех сторон —
Кромешный сон.
Но не почту я ваш бетон
Ногой босой.

Я старомоден, устарел,
Считать привык:
Любой асфальт за счёт дерев,
За счёт травы.

Сие открытие познав,
Я обомлел:
Идёт последняя война –
Война земле.

Всё начинается с травы –
И жизнь, и смерть.
Ах, если бы, ах, если б вы…
Но не успеть.

1992
Санкт-Петербург

Дому отца Леонида

Старый дом, хозяйка молодая.
Дерева полны вороньих гнёзд.
Из окна, когда уже светает,
Купола, кресты в мерцаньи звёзд.

Огород, река, луга — просторы.
Снег и лёд — рождественский покров.
Всё давно забытое, простое,
Словно в детстве оказался вновь.

Отлежусь, и снова в путь-дорогу.
Осенюсь крестом, и в добрый час.
И хозяйку, оставляя с Богом,
На молитве помяну не раз.

30 декабря 1992
Брест – Санкт-Петербург

«Столько боли кругом, столько боли…»

* * *

Столько боли кругом, столько боли!
Горькородна вода бытия.
Только радости — вольная воля,
Да сомнительна радость сия.

И уже, как ни думай, ни охай,
Беспросветность не станет светлей…
Я назвал бы Росiю Голгофой,
Но Голгофа одна на земле.

Иеромонах Роман
29 декабря 1992
Брест — Санкт-Петербург

«Я к вам приду от северных земель…»

* * *

Я к вам приду от северных земель
Запы́ленным, неузнанным скитальцем.
Ничто мне не напомнит о зиме,
В которой я не захотел остаться.

Вы слышите, мой говор непохож
На ваш язык певучий иль гортанный.
Я не таков, наверное, и что ж?
Я ненадолго, если и останусь.

Мети, мети, росiйская пурга,
Следы мои зализывая рьяно.
Земля иная под весенний гам
Покроет холм полынью и бурьяном.

Чужбинушка! Кто выдумал тебя?
И все же мне одно в тебе по нраву:
Не будут плакать родичи, толпясь,
У гроба, иль могилы, иль канавы.

Нет-нет, я не любитель куража,
Что за потеха выставлять проказу?
Напьется скорби, оживёт душа,
Оберегаясь от чужого глаза.

Мети, пурга, освободи от дум,
Знать, от себя уж никуда не деться.
Приду ли к вам? Наверно, не приду:
Под вашим солнцем мне не отогреться.

29 декабря 1992
г. Каменец

«А первый снег, а первый снег потает…»

* * *

А первый снег, а первый снег потает,
А снег второй, а снег второй сойдёт.
А третий снег, а третий снег оставит
В душе моей нерадостный полёт.

А первый дом согреет и отправит,
Мать перекрестит с отчего крыльца.
А дом казённый болью напитает,
А в третьем – коридоры без конца.

А первый друг о верности забудет,
А друг второй, увы, не так поймёт.
А третий друг, конечно, не осудит,
Он просто не узнает и пройдёт.

26 декабря 1992
г. Каменец

«В отчем доме, старом и заброшенном…»

* * *

В отчем доме, старом и заброшенном,
Сяду у окна, уединюсь,
Напитаю душу словом Божиим,
Предрассветной тишиной напьюсь.

Жёлтая смородина потянется
Ветками в раскрытое окно.
Всё худое где-то там останется,
Светлое останется со мной.

Мать моя затопит печку рускую,
Заиграют блики на стене.
Треск поленьев деревенской музыкой
Отзовется с дрёмою во мне.

Заскрипят полозья деревянные,
Выбегу навстречу, наконец,
И краюху хлеба, долгожданную,
Топором отрубит мне отец.

И на ней, попыхивая искрами,
Оживут снежинки под луной.
Радость детства, чистую и близкую,
Я увижу в отчее окно.

Ледоход. Шумит, гудит Десна моя,
Крыги льда несет безумство вод.
Детвора, отчаянная самая,
От восторга прыгает на лёд.

Следом я. И понесло стремительно…
Слава Богу, вытащил сосед.
Так познал я: не всегда спасительно
Безрассудно действовать, как все.

Много раз, и в юности, и смолоду,
Повторялся страшный ледоход.
Дно пихал и, обжигаясь холодом,
Натыкался теменем на лёд.

Спас Господь! Не похоронен заживо,
Лед сошёл, и отпустило дно.
И сижу, переживая заново
Жизнь свою сквозь отчее окно.

26 декабря 1992
г. Каменец

«Наполняется скорбью душа, как вода темнотою полночною…»

* * *

Наполняется скорбью душа, как вода темнотою полночною,
Одинокой звезде так понятна моя неизбывная скорбь.
И сижу и гляжу в чёрный омут порой неурочною,
И звезда подо мной, над моей головой, высоко-глубоко.

И лобзаю лобзаньем тебя, грусть-печаль несусветная,
И хлебаю взахлёб то, что в юности сам замешал.
И камыш не шумит, и деревья стоят неприметные,
И до этой звезды лишь один только шаг.

Опускаю ладонь, размываю своё отражение,
И отходят круги, и волнуется свет голубой.
И в святые часы одиночества, изнеможения
Принимаю и пью всё, что послано свыше Тобой.

Иеромонах Роман
24 декабря 1992
г. Каменец

«Какая ширь, и некуда бежать…»

* * *

Какая ширь, и некуда бежать,
Повсюду ждут, и не к кому податься.
За всё своё, несытая душа,
Я обречён, как Вечный жид, скитаться.

Как холодно! И нечего надеть.
Пронизывают ветры — не укрыться.
И впереди — неужто только смерть
И эти злые неземные лица?

Иного я, увы, не заслужил.
Своею жизнью зачеркнул иное.
Прости, Господь, что так постыдно жил,
Простите все, обиженные мною.

Какие неуютные края!
Язычество и каинова гордость.
Земля моя, ты, как душа моя,
Таишь и благодать, и безысходность.

Осталось мне — скитаться по Руси
Без племени, без роду и без званья,
На папертях Пречистую просить
Испить от вод покойных покаянья.

Иеромонах Роман
24 декабря 1992
г. Каменец

«Прощаюсь, не успев обресть…»

* * *

Прощаюсь, не успев обресть.
Не странно ли? Не странно.
И, Слава Богу, время есть —
Не поздно и не рано.

Я и теперь не отыскал
Того, к чему стремился.
Стезя моя без родника,
Знать, плохо я молился.

Ах, этот путь, кого винить?
Одни коряги, ямы.
Не отдохнуть, не приклонить
Головушки упрямой.

И снова говорю — прощай,
Не простирая речи.
Благословляю Белый Край
И тех, кого не встречу.

22 декабря 1992
г. Каменец

«Идём на смерть. И стар и мал…»

* * *

Идём на смерть. И стар и мал,
С рожденья и до гроба,
Сходя по-разному с ума,
И каждый раз — особо.

Кому-то дальше, а кому
Уже совсем немного.
Кому удобней одному,
Кому с колонной в ногу.

Кто скоморошит, кто молчит,
Кто просто спит безпечно,
Кто изгибает спину, льстит —
И так шагаем в Вечность.

Кто упивается вином,
Кто тщетно ищет счастье,
Кто забавляется сребром,
Кто митрою, кто властью.

Мы дети странного пути:
Его конец — начало.
Идём на смерть, стремясь дойти
Во что бы то ни стало.

Любая даль — не самоцель.
Идут, чтобы добраться.
Так для того ли, чтоб в конце
В небытие сорваться?

Тому ж, кто смог перешагнуть
Земные утешенья
И во Христе окончил путь,
И смерть — приобретенье.

22 декабря 1992
г. Каменец

«Что за шум стоит? Далеко слыхать…»

* * *

Что за шум стоит? Далеко слыхать.
То ли чья-то казнь, то ль гуляние.
То ль заморский гость, то ли просто тать, –
Всё волнуется в ожидании.

Вдруг раздался крик: – Осади назад!
Но стена зевак как прикована.
И выходит Муж из темничных врат,
Всё лицо в крови и исплёвано.

Ноги спутаны цепью медною,
Руки скручены вкрест оборкою.
Повели Его, безответного,
К месту Лобному, месту горькому.

Скоморох прилип, как запечный клоп,
Грудь выпячивал забиякою,
Примерял колпак на разбитый лоб,
Корчил рожицы, в бубен звякая.

Благородный люд свысока глядел,
Чернь бежала следом и харкала.
А у Лобного судия сидел,
А у Лобного девка плакала:

– Ах, народ-народ, далеко зверью,
Что за радость вам в изгалянии?
Он мне душу спас, пролил в жизнь мою
Свет спасительный покаяния.

Но ее взашей: – Убирайся вон!
О себе реви, шелудивая!
И шипел народ с четырех сторон:
– Пожалела пса, тварь блудливая!

Купола во всю плавились огнем,
Но на них никто и не взглядывал.
Ведь такой помост, хоть пляши на нем,
И палач стоял, душу радовал.

И вели Того Мужа светлого
Даровать при всех долю чёрную,
И звенела цепь тяжко-медная,
И рыдала вслух тварь позорная…

Вот и всё, мой друг, песня кончена,
Разве ж я напел что-то новое?
И слетела вмиг красным кочетом
Голова Того, непутёвого.

С кем ты был сейчас, в ком себя узнал?
Иль с зеваками, аль с охраною?
Иль с блудницею голосил, рыдал,
Али в бубен бил мордой срамною?

Может, это ты шел за Правду-мать?
Ничего, что быль – дело давнее…
…Что за шум стоит, далеко слыхать.
Всё волнуется в ожидании.

22 декабря 1992
г. Каменец

«Вложил Грядущее в куплет…»

* * *

Вложил Грядущее в куплет,
Напел себе, наплакал.
Не напророчествовал, нет, —
Накликал и накаркал.

Бараки в нежилом краю,
В колючем огражденьи.
Я вспоминаю, узнаю
Места из сновидений,

И эти вышки, этот люд…
О, боль без состраданья!
И грязь, и мрак, насильный труд,
И грех без покаянья.

Зловеща будущая тьма.
Да сохранит Всевышний!
Тюрьма, дорожная сума
И посошок нелишний…

Старинный русский городок.
Промозглой дымной ранью
Сидит у Храма дурачок,
Канюча подаянье.

Нелепый вид, безумный взор,
Застыл, как бы в раздумьи.
Обманщик, льстец, блудник и вор.
Он заслужил безумье.

Смердит мочой и чесноком
Замызганная ряса.
(Читатель мой, ты не таков,
Пройди, не замарайся.)

Но, может, Бог его простит.
Бедняга поболеет
И, не закончив лучший стих,
В канаве околеет.

А люди, как всегда у нас,
Посудят, посмеются.
Но примет Милостивый Спас
Блаженного безумца.

Вложил Грядущее в куплет,
Напел себе, наплакал,
Не напророчествовал, нет,
Накликал и накаркал.

20 декабря 1992
г. Каменец

Иерусалим

Иерусалим, Иерусалим,
Светлая моя мечта.
Иерусалим, Иерусалим –
Город моего Христа.

Он к тебе пришел, Богочеловек,
Исцеляя кротостью уст.
Не признав Христа – Господа отверг,
Потому твой дом пуст.

Иерусалим, Иерусалим,
Горькая моя мечта.
Иерусалим, Иерусалим –
Город моего Христа.

Иерусалим, не познал свой час,
Чая паче Истины ложь.
Коль Царя царей тернием венчал,
Так кого ж теперь ждешь?

Ночь зажгла огни, шум затих почти,
В ожиданьи дремлют холмы…
Он к тебе грядет, он уже в пути,
Богоборный князь тьмы.

Иерусалим, Город городов,
Колыбель былых слав.
Припади к Христу, Он приять готов,
Не помянет язв, зла.

Иерусалим, Иерусалим,
Горькая моя мечта.
Иерусалим, Иерусалим –
Город моего Христа.

23 ноября 1992
г. Печоры

«И Млечный Путь, и кроткий полумесяц…»

* * *

И Млечный Путь, и кроткий полумесяц,
И звёзды, и вода, и эта тишь.
Всё хорошо, что ж кормчий наш невесел?
Душé моя, душе, и ты молчишь.

Забыв о вёслах, погрузился в думы,
Головушку руками обхватив.
В дорожке лунной чёлн застыл безшумно —
Знать, не к кому и незачем грести.

Иль не тебе сейчас зазывно светит
Огнями одинокое жильё?
Но он глядит не на красоты эти,
А в отраженье чёрное своё.

А без надежды суетно движенье,
И прошлого никак не понести.
И наша жизнь – не только отраженье…
Греби, родимый! Есть куда грести.

Гони кручину, призывая Бога,
Остави отражение-тоску,
Под небом звёздным лунною дорогой
Плыви к тому живому огоньку.

Иеромонах Роман
22 октября 1992
Вихти – г. Каменец

«Я родился в ночь осеннюю…»

* * *

Я родился в ночь осеннюю,
Ежели не врут.
И ноябрь листву последнюю
Сыпал по двору.
Я лежал, орал по-страшному,
Показуя прыть.
Кто меня, скажите, спрашивал:
Быть мне иль не быть?

Как ни плакал в своей люльке я,
Всё не то в ответ.
Ну, к чему стоял, люлюкая,
Посторонний дед?
Отойди, тоска болезная,
Хватит, насмешил.
Лучше б что сказал полезное
Для моей души.

Что ж лампаду не заправили,
Руки коротки?
Помолились бы о здравии,
Бабы, мужики.
Так губёнками синюшными
Умолял я сход.
Но заботами сивушными
Занят был народ.

Непонятливые родичи
Звякали стеклом,
И кривили ртами с горечи
За хмельным столом.
Ни лампады нет, ни ладана,
Свечи воск не льют.
Ах, изба моя неладная,
Ах, родимый люд.

Так познал ещё с пелёнок я
Горечь бытия.
Понял я: печаль зелёная –
Спутница моя.
Невесёлое веселие,
Перегар и дым.
Ох ты, ночь моя осенняя,
Мокрые листы.

Иеромонах Роман
10 октября 1992
Вихти, Финляндия

«Прослыву на мiру нелюдимым, угрюмым и гордым…»

* * *

Прослыву на мiру нелюдимым, угрюмым и гордым,
Схоронясь ото всех в заповедных пустынных местах.
Коль нельзя без молвы, именуйте меня кем угодно,
Оправданья излишни, зачем, всё понятно и так.

Вы, конечно же, правы – вы были такими и прежде,
Постоянство сие похвалю, но не в данный момент…
За окном листопад пред зимой расстилает одежды.
Я один… И темна под дождём облетелая ветвь.

иеромонах Роман
1991
г. Печоры

«Тридцать семь – хорошее число…»

* * *

Тридцать семь – хорошее число.
До него не дотяну немного.
Впрочем, и за это Слава Богу.
Что грустить, хорошее число.

Изрекли светила приговор –
Медицина всё на свете знает.
Но живу, однако, до сих пор.
Может быть, земля не принимает?

По́жил я, чего греха таить,
И такую истину взлелеял:
Умирать не в радость, да и жить
Тоже не намного веселее.

Слишком рано выстрадал ответ,
Не изгнав мучительную жажду.
И кромешный мрак, и Чистый Свет
Довелось увидеть не однажды.

И лукавых старцев лицезреть
Во святых обителях случалось.
Где была тогда подруга-смерть,
Что ж тогда некстати затерялась?

Утешенье! На кругу земном
Сквозь мои просачивалось пальцы.
Дом печали, мой желанный дом,
Принимал меня, как постояльца.

Жизнь моя! И грех и благодать!
Жизнь моя! Паденья и восстанья!
Слава Богу, я пришел страдать,
Находя отраду в покаяньи.

Тридцать семь – хорошее число.
До него не дотяну немного.
Впрочем, и за это слава Богу.
Что грустить, хорошее число.

1991
Санкт-Петербург

«Ах, сеновал, мой сеновал…»

* * *

Ах, сеновал, мой сеновал,
Чердак, набитый до отказа.
Кто здесь ни разу не бывал,
Тот не блаженствовал ни разу!

Я залезал в душистый мрак,
Бросал сирень у изголовья,
Смотрел на небо просто так
В минуты чудного безмолвья.

И там, далёко-далеко,
Обозревал огни Вселенной,
И было так легко-легко
Дышать и сеном, и сиренью.

Созвездья кроткие мои
И Млечный Путь в дрожащих блёстках,
О, как вам пели соловьи –
Уста весеннего Рябчёвска!

И я восторженно внимал
Благообразию творенья…
Ах, сеновал, мой сеновал,
Мой первый скит благодаренья!

Иеромонах Роман
1991
г. Печоры

«А Церковь — нечто более, чем мы…»

* * *

А Церковь — нечто более, чем мы.
Не высказать Её надмiрной сути.
Она — Источник, неподвластный мути,
Она — Надежда посреде чумы.

Единая Святая Церковь-Мать.
Род человечь забы о покаяньи.
Ликует враг. Напрасно ликованье:
Тебе одной Сиять и Побеждать.

Иеромонах Роман
5 ноября 1991
д. Боровик

«И обошли стороною…»

* * *

И обошли стороною
Некогда верные. Что ж,
Разве замечено мною –
«Всяк человек – ложь»?

Правда сия сдавила,
Словно венец тернов.
Впрочем, и Это было, –
Нет, этот мiр не нов.

Он разделён на жертвы,
На палачей и зевак.
И ублажаю мертвых:
Их не предать никак.

Горечь сего ублаженья
Немощь мою выдаёт:
Кто не отверг утешенья,
Тот не для Бога живёт.

И опускаю руки
В невыносимый час,
Да, дорогие други,
Я не святее вас.

Мне б затвориться, каясь,
Не отвечать на стук.
Но, никого не впуская,
Вдруг не открою Христу?

…Воды, взыдоша воды,
Мрак над моей главой…
Больно, душе́? Да что ты!
Будто тебе впервой!

Боль растопчи и выбрось,
Следуй путём утрат.
(Много садов, но выбрал
Он Гефсиманский сад.)

Не упивайся болью –
Прошлого не вернёшь.
Был бы Господь с тобою,
Всё остальное – ложь!

20 мая 1991
Киев, Феофания

Девятый вал

Кто не тонул, тот не молился.
Блажен, кто Господа призвал
И в смертный час не усомнился,
Что Бог смирит девятый вал.

Ах, в синем море-океане
Смешались с пеной облака.
Одна бескрайность, всё в тумане,
Ни маяка, ни островка.

Мой белый парусник-красавец
Был, как всегда, послушен мне
И, океана не касаясь,
Летел к желанной стороне.

И видел я, в полупареньи,
И здесь и там, со всех концов,
Невдалеке и в отдаленьи
Самонадеянных гребцов.

Одни меня куда-то звали,
Маня с собой, входили в раж.
Другие в спину мне плевали
И говорили: — Он не наш.

Кто танцевал, кого тошнило,
Кто умирал, кто прикорнул.
А бесноватый у кормила
Куда-то руку протянул.

Он говорил, в себя поверив,
От страшной власти запьянев:
— Земля — она не только берег,
Земля не там, она на дне.

И так иное направленье
Провозгласил в безумьи он.
И мачту-Крест в одно мгновенье
Срубили, выбросили вон.

И воззывал — заре навстречу —
Тираном вскормленный певец…
Дырой пяти-шестиконечной
Пробили днище наконец.

И вот пробоиной-звездою
Потоком хлынула вода.
И этой гибельной водою
Распёрло гибельно борта.

А муж, чей разум не был пропит,
Кричал напрасно, сквозь «ура»:
— Заткнём звезду! Она потопит!
И нас погубит, и корабль!

Ему, понятно дело, вняли,
Но, чтоб отбить охоту впредь,
Единодушно раскачали
И за борт бросили. На смерть.

Потом сбежались, наклонились
Увидеть, как пойдет ко дну…
Да не о том они молились:
На радость мне — не утонул.

Он у Креста застыл с надеждой,
Что кто-нибудь спасёт от мук.
Вперёд, мой парус белоснежный,
На помощь брату моему!

А вслед орали прямодушно:
Мол, кто не с нами — значит, враг.
Лети, мой парусник послушный,
Мне под звездой нельзя никак.

Но кто-то сзади изловчился,
И грянул выстрел мне в протест.
И я отчаянно вцепился
За ту же мачту, тот же Крест.

Погиб мой парусник нежданно,
Но речь теперь уж не о нём.
Мы оба в пене океана,
Держась за мачту-Крест, плывём.

Я ослабел, поник в невзгоде,
В полусознаньи клянчил пить.
А он шептал: — С Креста не сходят,
С Креста снимают, потерпи.

И я терпел с невнятным стоном,
Стремясь душой от этих мест,
И знал, и верил – не потонем,
Пока мы держимся за Крест…

Кто не тонул — тот не молился.
Блажен, кто Господа призвал
И в смертный час не усомнился,
Что Бог смирит девятый вал.

иеромонах Роман
18 мая 1991
с. Лисьё

Капля правды

Хотя и рядом, да не вместе
И грех, и святость столько лет.
Но капля правды перевесит
Греховный мiр – прельщённый свет.

А ложь над новым поколеньем
Восходит истиной, как встарь.
И хает Бога в ослепленьи
Из праха созданная тварь.

Увы, неправда не престанет
Собой вселенную питать…
И всё же капля перетянет –
Пречудной силою Креста.

11 мая 1991
Корецкий монастырь

«Если б я не познал тайну Богообщения…»

* * *

Если б я не познал тайну Богообщения,
Повторил бы теперь, что не раз говорил:
Я на этой земле не нашел утешения,
Знать, её не для этого Бог сотворил.

Отовсюду печаль, отовсюду томление,
И рождается в муках дитя, вопия.
О земная юдоль, о купель очищения,
Смертоносна без Господа горечь твоя!

Иеромонах Роман
10 мая 1991
Киев

«Не судите о древе по листьям, отпадшим от древа…»

* * *

Не судите о древе по листьям, отпадшим от древа.
Знать, не вовремя вам захотелось отведать плодов.
Если б каждый садовник зимой, руководствуясь гневом,
Порубил дерева – мы б остались тогда без садов.

1991
Киев

«День скорби моея! День очищенья!..»

* * *

День скорби моея! День очищенья!
Ты поразил собой иные дни,
Оставив мне взывать в уединеньи –
Или́, Или́, лима́ савахфани́! *

Ты обнажил, наставниче суровый,
Ложь человечу, бренность бытия.
И на суде молчание Христово
Явил душе, день скорби моея!

Иеромонах Роман
26 апреля 1991
г. Печоры

* Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил? (Мф. 27: 46).

«Ах, как я долго плыл…»

* * *

Ах, как я долго плыл
Без Кормчего и вёсел,
Болталась по волнам
Разбитая ладья.

Ни щепки под рукой,
И я́коря не бросить,
До дна наверняка
Достать мог только я.

Ах, как она ждала,
Холодная пучина.
Ах, как она звала,
Ласкаяся к бортам,

Но я с пелёнок был
Великий самочинник,
Взирал на облака,
Ища спасенья там.

Вода прощала мне
Моё остервененье,
Когда приго́ршней брал,
Вычерпывая вон.

Но я не принимал
Пучинного смиренья:
Не окажись ладьи —
И смерть со всех сторон.

Молился ли тогда?
Наверное, не помню.
Глядел за горизонт —
Бездумно, просто так.

Но Парусник пришёл,
И я тогда не помер.
Пристанем ли теперь?
…И снег, и шторм, и мрак.

иеромонах Роман
10 апреля 1991
г. Печоры

«Земля – приют несовершенства…»

* * *

Земля – приют несовершенства.
Повсюду зрак неполноты.
Душе, взыскующей блаженства,
Опасны здешние сады.

И потому она томится,
Изведав прелести мирской,
Желая тщетно прилепиться
К тому, что принесет покой.

Она забыла назначенье,
Ниспала с чудной высоты,
Меняя вечность на мгновенья,
Стирая Царские черты…

Не упокоиться безсмертью
В сосудах смертных бытия.
…И мчит она в подлунном свете
Мечтой в небесные края.

7 апреля 1991
г. Печоры

«Когда вода самозамкнётся…»

* * *

Когда вода самозамкнётся,
Прервав с источником общенье,
То вырождается в болотце,
Не замечая вырожденья.

Когда листва с дерев спадает
(Сия пора воспета музой),
Ее метёлкою сметают
И величают словом «мусор».

Когда пророк захочет сбиться
С пути, указанного свыше, —
Пророка обличит ослица
За то, что Бога не услышал.

О Древо Вечное, Живое!
Источник мой, дышу мольбой,
Чтобы отпадшею листвою
Не оказаться пред Тобой.

Иеромонах Роман
6 апреля 1991
г. Печоры

«Как я стремился к иноческой доле…»

* * *

Как я стремился к иноческой доле!
Увы, увы! Подъять ея не смог.
Попрал обеты вольно иль неволей.
Да судит Бог.

Меня всегда влекло уединенье,
Но жил в мiру, который не отверг.
И это раздиранье-раздвоенье
Вещало мне: – Ты ветхий человек.

Я и не тёк в заоблачные выси –
И на земле не всякий устоит.
Шёл напрямик, а ежели разбился,
Надеюсь, что Господь меня простит.

И верится, что по молитвам старца
Изгладит не одну мою вину.
И слышится: – Реки, чтоб оправдаться,
И Я грехов твоих не помяну.

6 апреля 1991
г. Печоры

«Сомненье – чадо маловерья…»

* * *

Сомненье — чадо маловерья.
Оно искусно в словопреньи,
Оно внушает велегласно,
Что все старания напрасны.
Зачем стучать? Никто не примет.
Зачем искать, терпя лишенья?
Идущему грозит паденье.
Куда идти, и кто подымет?
Совсем не падает лежащий,
И вообще безгрешен спящий…

Остановись, пророче лгущий!
Одна есть Правда — Правда свыше.

И отверзается толкущим,
И обретает тот, кто ищет.
Почто злорадствует лежащий?
Он — постоянное паденье.
И где проснётся ныне спящий,
Уж не во сне ль его спасенье?
Страданья, скорби — каждый знает —
Терпеньем душу очищают…

И я шепчу, теряя силы,
Кровавя скользкую дорогу:
Вода стоячая — трясина.
Благословен идущий к Богу.

Иеромонах Роман
4–5 апреля 1991
г. Печоры

«Возжада́ла душа приобщиться из Чаши моления…»

* * *

Возжада́ла душа приобщиться из Чаши моления,
Затворилась от всех, от непрошеных помыслов, чувств.
Затаилась во тьме, испросила слезами прощения
И, смирясь до зела, приступила к Искусству искусств.

И в священном безмолвьи, узнав приближенье Желанного,
Позабыла мольбы, чем готовилась Гостя принять.
Воспарила душа, ощущая в себе Несказанное,
И истаяла в Нём, не успев даже слова сказать.

Иеромонах Роман
1 апреля 1991
г. Печоры

«Прелесть – уклонение от Правды…»

* * *

Прелесть – уклонение от Правды
В помышленьях и делах, во всём.
Прелесть в этой жизни ходит рядом –
С фарисеем, но не с мытарём.

Прелесть по наружности святая,
Но смиренья ей не понести.
Из одной в другую попадаем,
Чтобы третью встретить на пути.

Если ты уже в ее тенётах,
В прелести себя не сознаешь.
Прелесть как земля у горизонта:
И рукой коснешься – не дойдешь.

Прелесть не скупится на причуды,
Всё в чужом обличьи предстаёт.
Если ж кто признал себя прельщённым,
Тот обрёл свободу от неё.

иеромонах Роман
30 марта 1991
г. Печоры

«Страх Господень – авва воздержания…»

* * *

Страх Господень — авва воздержания,
Воздержанье дарит исцеление.
Лучшая поэзия — молчание,
Лучшее молчание — моление.

Лучшая молитва — покаяние,
Покаянье тщетно без прощения.
Лучшее пред Богом предстояние —
В глубине высокого смирения.

Я забудусь в таинстве молчания
Пред иконой чудной — Умиление.
Да очистят слезы покаяния
Высшую поэзию — моление.

Иеромонах Роман
28 марта 1991
г. Печоры

«Блажен, кто Истину не продал…»

* * *

Блажен, кто Истину не продал,
Блажен, кто в Правде устоял.
Речь не о вас, певцы свободы,
(И не о нас, душе́ моя).

Увы, увы! Хвалиться нечем
И тем, и этим, и другим.
Одни и те же лица, речи,
Один и тот же праздный гимн.

А ты, поэт? О чём вещаешь,
Держа плакатный матерьял?
К какой свободе призываешь,
Свою свободу потеряв?

Кому витийствуешь в угоду?
Иль одолел тщеславья червь?
Что за глаголы шлёшь народу,
Народом величая чернь?

Почто во всём великолепьи
Десницу к небесам воздел?
И я, понятно, не за цепи,
Но за свободу от страстей.

Безстрастие — удел немногих,
Познай, зовущий в никуда:
Свобода истинная в Боге,
Она — Христом и для Христа!

Поэт — кто, суету отбросив,
Перечеркнёт плотское «Я».
Поэт — всегда хоругвеносец
На крестном ходе бытия.

С тех пор, как Бога позабыли,
Народы шествуют во лжи.
И люди Истину разбили
На много правд — своих, чужих.

И мыслят страстные поэты,
Хотят друг друга побороть.
Но Истина не будет чьей-то:
Она для всех, Она — Господь.

И если Бог святую лиру
В перста избра́нные вложил,
Не оскверни служеньем мiру —
Ему, Единому, служи.

27 марта 1991
г. Печоры

«Э, дорогой! А мы уже приехали…»

* * *

Э, дорогой! А мы уже приехали.
Стеною снег, дороги замело.
Спешили, вишь, отмеренными вехами,
Надеялись, а всё ж не пронесло.

Недаром отговаривал с поклонами
Хозяин постоялого двора.
Лежали бы на лавках под иконами
Иль самовар меняли б, как вчера.

Ну ничего, авось к утру уляжется –
Хотя нам до утра не дотянуть,
В такую пору вряд ли кто отважится,
Разыскивая нас, пуститься в путь.

Родные есть? Жена, детишки малые?
Вдова, конечно, горюшка хлебнёт.
Я, слава Богу, ни на что не жалуюсь,
Меня давно никто уже не ждёт.

Не пропивать меня друзьям-товарищам,
Не выть жене, глаза понаслюня.
И детям у последнего пристанища
Гурьбою не оплакивать меня.

Оно, конечно, кто там виноватее…
Но, просто так судача, не во зло,
Любую бабу не поставлю с матерью…
Прости, коль и тебе не повезло.

Ты не гляди, я завистью не маялся,
Обижен не был Богом и людьми.
Жил как умел, а ежели не справился –
Продашь коней, а деньги на помин.

Лошадушки самой судьбой подарены,
Не подводили, только и всего.
Я ладил и с евреем, и с татарином,
И не стыдился Бога своего.

На жен чужих с гармоникой не зарился,
У шинкаря рубахи не пропил.
Чтил седину и первым в пояс кланялся,
Социалистов, правда, не любил.

Эх, завертелась юность верхтормашняя,
Как этот снег, аж душу леденит.
Прости, Господь, за всё мое вчерашнее,
Прости и ты, и Бог тебя простит.

Ну и погодка, светопреставление!
Так отродясь в Росiи не мело.
Лошадки загрустили без движения,
Стоят и только дышат тяжело.

Возьми тулуп, устройся поудобнее,
Молись, родимый, чтоб буран затих.
А если ждёт кого-то место лобное,
Уж лучше мне, покаявшись, взойти.

Э, дорогой! А мы уже приехали.
Стеною снег, дороги замело.
Спешили, вишь, отмеренными вехами,
Надеялись, а всё ж не пронесло.

иеромонах Роман
21 марта 1991
г. Печоры

«Не разрывайте Истину на мнения…»

* * *

Не разрывайте Истину на мнения.
Вы скажете – отчасти правы все?
Но это полнолуние осеннее
Не отразить мерцающей росе.

Ах, это отражение отчасти,
Мерцанье, не колеблющее тьму.
Отчасти кем-то познанное счастье
Не даст блаженства в вечности ему.

Святая вечность – Богооткровенье…
Безвременность. Бескрайность. Полнота.
Мы и Тебя меняем на мгновенье,
На жизнь, на миг летящего листа.

Как жаждет изнывающий от солнца
Водою освежиться за труды.
Но брызгам долгожданного колодца
Не заменить колодезной воды.

Нет ничего на свете окаянней
Неполной правды: в ней всегда обман.
А капля оживает в океане
И гибнет, оставляя океан.

О неделимость Истины Превечной,
Премудрость и Препростость бытия,
Почто дробит Тебя дух человечий
Безумством человеческого «я»?

Любое отраженье – искажение,
Любое осуждение – не суд…
Не разрывайте Истину на мнения,
Взгляните на дрожащую росу.

15 марта 1991
Санкт-Петербург

Дом печали

Врачам Военно-медицинской академии

Дом печали, дом печали,
У Невы стоящий дом.
Поместили, откачали…
Впрочем, что теперь о том?

Помню чаек, помню купол,
И ещё, как в полутьме –
Вечера снежили скупо,
Возвещая о зиме.

В зарешёченном проеме,
По-простому – у окна,
В темном, дымном водоёме
Стыла полная луна.

Там изрядно подлечился –
Тишина, покой, режим.
Там я кровушкой умылся:
Что поделать – заслужил.

Там чуть было не отчалил,
Да взмолился – не готов.
Дом печали, дом печали,
У Невы стоящий дом.

Доктора, шприцы, таблетки…
Горе-память, отвяжись.
Дом печали. Небо в клетку…
И такое тоже – жизнь.

Иеромонах Роман
2 марта 1991
п. Лисьё

«Пожалей, дорогой, пожалей…»

* * *

Пожалей, дорогой, пожалей
Всё кругом, до последней былинки.
Мудрость Божия здесь, на земле,
Познаётся не только в великом.

Ничего не растёт просто так,
Потому не сломай без потребы
Одиноко торчащий сорняк,
Прославляющий землю и небо.

Лунный воздух и млечную сыпь
Вобрала, засветясь золочёным,
Обречённая капля росы
На последнем листе обречённом.

Листопада сокрытая боль
Под покровом зимы затихает…
За тебя, дорогой, и с тобой
Всё живое, томясь, воздыхает.

И грустит под Полярной звездой
Дольний мiр, и в погибель несётся…
«Первый мiр был потоплен водой,
А второй для огня бережётся».

Так склонись, молчаливо склонись
Пред судами Творца в покаяньи.
Помолись, дорогой, помолись,
Да замедлит Господь с воздаяньем.

23 января 1991
п. Лисьё – г. Печоры

«Я умру, но только б не сейчас…»

* * *

Я умру, но только б не сейчас:
Не готов, хотя довольно пожил.
Вот и гибель сзади у плеча,
Но пока ещё помилуй, Боже.

Я умру, но только бы не здесь,
Не в больничных суетных палатах.
Для меня, надеюсь, место есть
Средь берёз в медсёстринских халатах.

Я умру, но только бы не так,
Тотчас став мишенью многословья.
Упаду в заброшенных местах,
Положив накидку в изголовье.

Светлые, склонитесь надо мной,
Восшумите, с ве́трами отпойте,
Золочёным саваном-листвой
На прощанье путника покройте.

И глаза не парой пятаков –
Тою же листвою освежите.
Благодать, неведомый покой…
Мир тебе, последняя обитель!

Ничего ещё не попрошу,
Никого во зло не помяну я.
Буду слышать отрешённый шум,
Облетелой рощи «аллилуйя».

12 января 1991
Санкт-Петербург – п. Лисьё

«О чём шумим за морем-океаном…»

* * *

Зарубежникам посвящается

О чём шумим за морем-океаном,
Волнуя наши грустные края?
Мари́ и Жан — Марии и Ивану
Шлют гордо обвинения своя.

И их отцы — о правдолюбцы в рясах! —
Наверно ж, от духовности большой
Трубят во все концы российским массам,
Что, дескать, всё у нас нехорошо.

И духовенство наше, мол, с изъяном,
И даже в Церкви благодать не та.
И лишь у них, за морем-океаном…
Да смолкнут нечестивые уста!

Кому-кому, не вам бы в нас копаться
И очернять надгробия могил.
Где были вы, заочные страдальцы,
Когда безумец смертью нас поил?

Чем вы гордитесь? Тем, что не продались?
Пустая гордость, кто вас покупал!
Вы как-то враз за морем оказались,
Оставив позади кровавый вал.

Он не догнал — куда ж ему угнаться.
Спешили вы без паствы, налегке,
Чтоб ныне в адамантах оказаться
И окормлять живущих вдалеке.

Отцы, отцы, забывшие о званьи!
Не вам, не вам Росiюшку корить.
Не шибко ль торопились к нестяжанью,
Бросая Русь, пасомых, алтари?

Я не виню бежавших с поля боя —
Не всем дано за правду умереть.
Но чтоб в кустах, довольствуясь собою,
Указывать оставшимся? Не сметь!

Архиереи наши под сомненьем?
О обличитель, помолись за них.
И я порой, увы, не в восхищеньи,
Но Церковь наша знает и иных.

Что ж, о горах не по вершинам судим,
Знать, житие влияет на аршин.
Сидящий в яме — яму видит всюду,
Какое там сияние вершин.

Почто забыта истина простая,
Вещающая сеятелю жать?
Есть личные паденья и восстанья,
А Церковь-мать не может согрешать.

иеромонах Роман
1991

«Мой белый Храм. Прискорбен час прощанья…»

* * *

Мой белый Храм. Прискорбен час прощанья.
В последний раз, перекрестясь на Крест,
Почту тебя минутою молчанья
И навсегда уйду из этих мест.

Блаженный край. Покой и утешенье.
Я выжил в одиночестве твоём,
Где все мои потери и лишенья
Ты заглушил уменьем соловьёв.

Отшельникам и аистам отрада.
Я обойду, забыв скуфью в руке,
Бревенчатую келью за оградой,
Сторожку, что стоит невдалеке.

За кладбищем по доскам обветшалым
Шумящую речушку перейду.
Спущусь правее, постою устало,
К источнику святому припаду.

Журчи, журчи, не знающий печали,
С самозабвеньем славящий Творца.
Омой скорей, разлуку облегчая,
И голову, и руки чернеца.

…Ну вот и всё. Я оглядел дубравы,
Луга, поля – забытый всеми край.
И в тон листвы (случайно ли кровавой?)
Шепчу одно: — Прощай. Прощай. Прощай.

иеромонах Роман
24 августа 1990
п. Кярово

Колыбельная

Осенний месяц, тих и ласков,
Нас до утра постережёт.
Дитя моё, закрой же глазки,
Поспи покуда без забот.

Я сказки сказывать не мастер
И убаюкать не смогу.
Но пусть тебе приснится счастье
На том, на взрослом берегу.

Ты скоро станешь понемногу
Учиться топать по земле.
И, может быть, познаешь Бога
И то, что мир лежит во зле.

Отыдет месяц, ты проснёшься,
Ну а пока прильни к груди.
Не раз падёшь и разобьёшься,
Всё впереди, всё впереди.

И в кровь разбитыми устами
Не умоляй прохожий люд.
Ты встанешь, непременно встанешь,
Иначе по тебе пройдут.

Нет-нет, мой ангел, спи спокойно,
Да сохранит Господь в пути.
Горит лампада пред иконой,
И только счастье впереди.

Ты подрастешь, ты возмужаешь,
Лицом – хоть на́ стену приклей.
И не увидишь, не узнаешь
Ни дурдомов, ни лагерей.

И, верный верностью до гроба,
Друг руку помощи подаст.
Твоя весёлая зазноба
Тебя, конечно, не предаст.

Ты никогда не станешь плакать,
Не повстречаешь грязь и ложь,
И потому, не зная мрака,
Ни разу бритву не возьмешь.

И так до самого погоста
Пройдёшь, душой и телом здрав,
В уединении коросту
Не будешь отдирать от ран…

…Куда-то месяц закатился,
Оставив звёздочку одну,
Прости, мой милый, я забылся,
Я сказку новую начну.

…Ты бросил мир и стал духовным,
Чтоб умолять за свой народ.
Но знай, духовное с греховным
По жизни рядышком идет.

Давай, с пелёнок разбирайся,
Не то до облак вознесут.
И белым клобуком украсят,
И в депутаты изберут.

Так почивай же до рассвета,
Греха не знающий малыш.
Всего достигнешь в жизни этой,
Но в Правде вряд ли устоишь.

Всё будет пущено на ветер,
В душе – мамона и тоска.
Дитя мое, нет хуже смерти
От жажды возле родника…

…Кусты царапают о стёкла,
Усни, дитя мое, усни.
И наша звёздочка поблёкла,
И мы теперь совсем одни.

14 августа 1990
п. Кярово

«Без Бога нация – толпа…»

* * *

Без Бога нация – толпа,
Объединённая пороком.
Или глуха, или слепа,
Иль, что еще страшней, жестока.

И пусть на трон взойдёт любой,
Глаголющий высоким слогом.
Толпа останется толпой,
Пока не обратится к Богу!

Иеромонах Роман
8 августа 1990
п. Кярово

«Ты говоришь, скривив лицо в страданьи…»

* * *

Ты говоришь, скривив лицо в страданьи,
Что мир погиб в неправде и во зле.
Но если уж Христа, Христа продали,
То что не продается на земле?

От панагий до разовых салфеток,
От украшений до могильных плит.
Всем под луною вертят так и этак,
И только покаянье устоит.

Со всех сторон одни и те же фразы,
С амвонов и трибун похожий стиль.
Проказа же останется проказой,
На чьем бы теле ни пришлось цвести.

И берег левый вряд ли станет правым,
А берег правый… впрочем, суть ясна.
Зачем мудрить, зачёркивая здравость?
Что общего – за исключеньем дна?

И пусть толпою лжепророки бродят,
В погонах или рясах – все равно.
На дне соединенье происходит.
Но горе вам, спешащие на дно.

8 августа 1990
п. Кярово

Страница 10 из 11
1 8 9 10 11

Календарь на 2024 год

«Стихотворения иеромонаха Романа»

Сретенские строки

Новый поэтический сборник иеромонаха Романа

Не сообразуйтеся веку сему

Книга прозы иеромонаха Романа

Где найти новые книги отца Романа

Список магазинов и церковных лавок